Панк-Дозор

Спал Миша на новом месте хорошо. Правда, просыпался пару раз. Например, когда Андрей осторожно выпутал его из свитера — ну да, как высох, то жарковато стало. А потом устроил рядом с кроватью на подушке. Горшок слишком устал, чтобы на всё это реагировать иначе, чем вялым открыванием вечно выпученных глаз. К слову, последние его пугали. Такое ощущение, что зевнёшь — и те тут же выпадут. Поэтому и не зевал по возможности, держа пасть прикрытой. Впрочем, совсем без движений обойтись было нельзя. Где-то к середине ночи он проснулся от ощущения готового разорваться мочевого пузыря. Ну так, то последнее дело, конечно, но не животное же в самом деле Мишка? Пока взгляд лишь бестолково метался по комнате, в голову вдруг пришла дельная мысль — полить вон тот фикус… Тот стоял прямо на полу — и шанс допрыгнуть у него был. Только вот Горшок совершенно забыл сделать поправку на то, что координация в этом теле у него была развита слабо и вообще, оно — болит. В результате немаленький фикус покачнулся и погрёб его под своими габаритами… Больше от страха, чем от новой вспышки боли (всё-таки сам горшок задел своего тезку по касательной, больше досталось все же растению) коротко взвизгнул и… Случилась оказия. Мишка теперь не только в земле был, но и в собственной моче. Прекрасно. От шума проснулся Князь. Его родители пока признаков пробуждения и желания выпинать приживалу не выказывали. Но ключевое слово — пока. От стыда Горшок готов был провалиться куда угодно — хоть в Сумрак, хоть под землю. Но ни первое, ни второе ему не было дано. Андрей, включив свет и подслеповато щурясь, со всей возможной скоростью почапал к нему… В результате поскользнулся на лужице и загремел костями. «Ну, теперь точно всё», — обреченно подумал Мишка, который даже выбраться не мог самостоятельно. Но Князь его снова удивил. Шипя и сдавленно матерясь, он вытащил его из-под фикуса, тревожно оглядывая. А потом и вовсе, оценив ситуацию, сообщил: — Прости, не подумал, что раз ты матеш решаешь, то и к горшку, — он хрипло заржал. — Приучен. Так что позаимствую у кошек лоток — с него не убьёшься. А пока придётся снова мыться, — и, по-прежнему держа на вытянутых руках всего чумазого Мишку, почапал в ванную. Удивительно, что родители не проснулись… Или у них кошки подобное тоже отмачивали — вот и не реагируют. Или всё они слышат, но предпочитают сыну дать возможность самому разрулить? Без ора, криков и срыва остатка сна? В ванной Мишка спокойно дал себя помыть. Даже против капли шампуня возражать не стал — не хотелось ссаниной вонять. В итоге вернулся он в свой кокон из свитера — да и стал глядеть, как ловко ликвидирует последствия Андрей. Сам бы Горшок, наверное, в ступоре был бы, не зная, что делать с рассыпанной землей, лужей и треснутым горшком. Последний Князь попросту изолентой замотал. Ну ладно, хоть фикус, вроде, живым выглядел. Горшок же всё ещё не мог отойти от происшествия — сердце гулко билось где-то в районе горла, лапки дрожали, как, впрочем, и он сам. И опять же не холод был тому причиной. Закончивший убирать Андрей это заметил, потому взял его снова в руки, но не стал убирать с кровати, куда положил, пока изображал из себя Золушку. Он просто переложил его на другой край кровати и, совершенно не боясь, прямо в темноте протянул руку и легонько погладил по макушке. Так и гладил, пока не отрубился, а сделал это лопоухий очень быстро. Но и у Мишки дрожь уже ушла, поэтому и он потихоньку задремал. Утром же их разбудила мама Князя. Та ничего не сказала по поводу «животины с улицы в постели» — удивительная женщина. Вот на пострадавший фикус поморщилась и сообщила Андрею, что карманных ему ближайшую неделю не видать. Фигня, вообще-то. Но и ликвидировал же тот последствия сам! Впрочем, тот не возмущался нисколько. Только покивал на всё, а как та вышла, ткнул морду Михи в поставленный в угол лоток… Не то, чтоб это прям то, о чём он мечтал, но, похоже, иного не дано. Благо размером он именно что с кошку. Эх. По счастью, пацан свалил из комнаты, и Мишка смог спокойно сделать свои дела. Хоть одним унижением меньше. А потом ему принесли подогретого бульона… Был тот крепко не досолённым, но, может, так собакам и положено, да вот только сроду не завтракавший Горшок съел всё и облизнулся. Это мелкое тело, очевидно, вечно голодное было. Маленький сгусток тёмной материи, пожиравшей пищу. Князь тем временем спешно оделся. Морда Мишки дернулась, стоило тому заметить, что тот особо не заморачивался с отглажкой костюма. Никаких тебе стрелочек. Ага, сказал так, словно самому не мама это делала. Андрей и его семья же явно ко всему проще относились. Потрепав его по голове на прощание и велев не добивать фикус — он же живой, блин — тот умчался, родители же, судя по звукам, вышли ещё раньше. И остался Мишка один. Ну и две кошки, что шипели недружелюбно из-за двери. Впрочем, открыть ту Горшочек всё равно не мог, а унижаться до их уровня и отвечать — не стал. Тем более, что чудо не случилось и понимать тех он не стал. Зато решил воспользоваться отсутствием Князя и попробовать вернуть себе право на двух ногах ходить. Увы. Его ждала неудача. Разочаровавшись и только сильнее дремлющую боль в теле разбудив, он решил провести ревизию в комнате. Ну, чтоб отвлечься. В итоге, кое-как изловчившись, запрыгнул на кровать и уже оттуда смог оценить большую часть развешенного. Это было, конечно, круто, но больше его притягивал оставленный на столе альбом. Кое-как взгромоздившись на стол: пару раз свалившись и ощутив острую боль, он не сдавался и пёр. Победил и оказался перед проблемой — эти лапы были неприспособлены для пролистывания альбома. Издав короткий разочарованный вой, на который ответили мяуканьем кошки, он перепрыгнул на подоконник и, не найдя занятий лучше, стал наблюдать за прохожими. И заодно пытаться понять, в какой части города оказался. Понять не получилось, зато по мере выслеживания птичек на ветке, он понял, что веки цепенеют и он снова засыпает… Кажется, в этом теле Мишка рисковал отоспаться на жизнь вперёд. Но, может, и не спят собаки весь день и ночь… Просто его организм в режиме энергосбережения из-за ран. Хотя взять актуальную информацию было негде. Отец чётко дал понять, что думает о затее «заведём собаку!» Максимум, на что согласен был — кошка. Иногда Мишке казалось, что тот специально не меняет квартиру на побольше — хотя с его должностью давно мог — чтоб не дать им «завести животин», а ещё, чтоб не разбаловать. Отдельную комнату захотели — ишь, буржуи… Тут отец начинал вспоминать Революцию, которую застал, и порядки в те времена. В общем, мечтать не приходилось — и о комнате, и о собаке. Зато теперь он сам стал собакой, здорово, правда? Породы неизвестной, но карликовой — верно батя Андрея заметил — обезьянья морда! Приплюснутая, как у мопса какого… Это Мишка зеркало надыбал. Вообще, он был псом повышенной взъерошенности. Настоящий панк. И ничего делать не надо, так-то! Не прилизанный и стриженный мамой по заказу бати мальчик. И вообще, он собака — к собакам требований меньше… Интересно, а если ему так и не удастся вернуть человеческий облик и если батя всё-таки разыщет его, то по какому поводу те будут его наказывать?! Наследил лапами, громко лаял, шипел на кошку? В любом случае Мишка был уверен, что наказание будет, а повод дорисуется. Не получится у него и псом быть хорошим мальчиком для отца. Поэтому и желал отчаянно, чтоб тот его всё-таки не нашёл. Да, маму и Лёху жаль, но погорюют немного и будет… всем лучше без него. За этими мыслями не заметил, как вернулся Князь. Тот пришёл рано, видимо, прямым курсом со школы. И хорошо, потому что Миха снова захотел кушать. Даже не так, есть он захотел часа два назад, а сейчас уже — жрать! То ли инстинкты, то ли голод, но он отчаянно вился и крутился у того под ногами, пока всё снова не заболело и он не лег, сложив лапки и глядя, как надеялся, просящим взглядом. — Бетховен, да никак ожил! — Андрей ласково потрепал его по голове, а потом как разулыбался и выдал: — Ты скажи, как ты умудрился матеш почти правильно решить? Да тебя не Бетховен, а Эйнштейн надо было назвать! Слушай, так, глядишь, у меня в четверти не двойка, а целая тройка выйдет! — Ну ты даёшь, ё-моё! — пролаял довольный сравнением Горшок. — Двойка по матешу, да меня б отец давно уже… — он грустно замолчал, а потом пролаял, успокаиваясь. — Но ты сильно не обольщайся, я дальше и сам не проходил… Так что на тройку со скрипом может и натянем! — Ладно, я тебя, увы, не понимаю, хотя, думаю, тебя слушать приятнее, чем нашу математичку, но пойдем поедим… Обещай, что не станешь трогать кошек, а не то будешь сидеть здесь один! — потребовал от него Андрей, Мишка же, впрочем, прекрасно услышал заветное слово, а потому тряхнул мордой. Князь снова на этот трюк рассмеялся, вместо того, чтоб нести его в какое-нибудь НИИ для опытов (во ненормальный!), подхватил его и потащил на кухню. Там посадил на подоконник. Кошки вились под ним, но запрыгнуть и познакомиться ближе не решались, потому что Миха издал для тех предупредительный рык, на который дернулся Андрей, выразительно отодвинув бровь. — Вот ты значит как умеешь! — присвистнул тот, бросая пару яиц на сковородку, а потом, нарезая туда мелкой крошкой сосиски, в очередной раз удивил Горшка. Тот-то сам разве что чайник кипятил. Мама явно дала им понять, что на кухне она хозяйка, а вот это чудо лопоухое вполне уверенно там орудовало. В любом случае пахло приятно. Потому Миха нетерпеливо ерзал на подоконнике. Наконец Князь отцепился от плиты, но не наложил ему обед, а насыпал кошкам какой-то каши разогретой. Те принялись с аппетитом есть. Мишке же тот налил в миску уже известный бульон и прибавил туда пару ложек той же каши. Если бы взглядом можно было жалить… То Андрей бы сейчас напоминал пчелиную жертву. Но делать нечего, слопал вполне съедобное варево, но не наелся, да и сосиски витали у него в мозгах с первой встречи, поэтому, значительно улучшив за эти полдня навыки владения этим телом, он рискнул и прыгнул ему на колени, состроив невинную рожицу. По крайней мере, попытавшись… Князь подавился. Горшок уже подумывал его лапами по спине стукнуть, изловчившись, но тот, откашлявшись, протянул ему на ладони кусочек получившегося блюда. И нет — Миша совершенно не ощущал свою гордость задетой! Он собака — и точка. Ну, в данный момент. Потому смахнул языком. А потом ещё и ещё. — А ты любитель, губа не дура, — хмыкнул Князь, а потом взял какой-то платочек и вероломно протёр ему морду. Горшок возмутился было и цапнул тот, но, вспомнив, кто его только что накормил и что на улице дубак, и вообще, пальцы художнику пригодятся, сдержался. Тем более, что Андрей пояснил: — У тебя вся мордочка в еде! Что ж, впредь Миха постарается вылизаться сам… Хоть и противно и… Оба-на! Язык оказался коротким. Знать, ходить ему чумазым без чужой помощи, а это унизительно. Что ж, дома тоже было много унизительного. А в новом бытии были свои плюсы. Ё-моё, вот это Миша додумал. А ещё хвост этот проклятый… Ведь, повалявшись чуток перед теликом, Князь обратился к нему, сидевшему рядом: — Пойдешь со мной на улицу? Или останешься в комнате? Бешено виляющий хвост в ответ на первое предложение выдал его с потрохами. В результате Горшок не заметил, как снова оказался в куртке Князя — только морда торчала. С одной стороны — так сбежать будет тяжелее, а с другой — зачем ему пока сбегать? Обратиться в человека он не смог, а щенком на улице не выживет. Да и слаб он ещё, а в куртке тепло и хорошо. И плевать на стыд. Панком он быть хочет или нет? Прогулялись они неплохо. Правда, поначалу приятели Андрея подтрунивали над «системой охраны шедевров», а этот чудила и правда с собой тетрадку таскал — и мог реально зависнуть посреди улицы, снять варежки и, рискуя обморозить руки, корябал что-то с одухотворенным лицом. Ну, писака! Но потом успокоились — да и гладить после предупредительного щелка челюстями рядом с пальцами не порывались. В конце концов чё он им, игрушка, что ли?! Хватит и одного Князя, что, вообще-то, был осторожен и делал приятное, а не больное. Остальным не дастся, как его окрестили, «маленький дьявол»! Домой они вернулись поздновато. Родители Андрея уже были дома — нет, те не ругались, напротив, мама налила ему все того же бульона со всё той же кашей и, кажется, в качестве бонуса приложила к этому размоченный сухарик. Мишка оценил. А пока ел, причем ему позволили сделать это на кухне, где кошки вели себя тихо и осторожно, то, в общем, прислушивался к тому что говорят. А прислушаться было к чему, увы. — Смотри, Андрей, — отец Князя ткнул в страничку газеты. — Чё там? Бетховена, что ли, ищут? — ему показалось или голос у него дрогнул? Эх, не боись — «Бетховена» искать не могут. — Нет, твой одногодок, пишут, пропал — сбежал из дома вчера. У друзей, знакомых нет, а сейчас зима. Его аж в этот выпуск успели, гляди-ка, впихнуть… — Бедный замёрз, наверное, где-то, — мама Андрея не знала, как была права. Замёрз. Почти. — Может, и нет, — Князь пожевал хлебушек. — Прибился б к бомжам на теплотрассу — может, пожалели б. «Хм, а это идея…» — То есть, дружочек, это твой план на такой случай? — отец пытливо посмотрел на малость сбавившего обороты Андрея. — Нет, — тот явно смутился. — Меня и тут неплохо кормят. — Этого Мишу тоже неплохо кормили, гляди какую награду обещают родители, — веско протянул батя Князя, а Горшок невольно сжался. Вот значит как — всех переполошили — и в мире людей, и в мире Иных наверняка тоже. А если найдут? — Ну, кормить недостаточно, — неожиданно явил мудрость этот лопоухий… которому крепко повезло. Интересно, а сам знает? — Да, Андрюш, — мама неожиданно совершила на того вероломное нападение со спины, чтоб обнять и чмокнуть в тут же, залившуюся румянцем, точно яблочко наливное, щёчку. — Детей ещё любить надо. Внутри у Мишки что-то оборвалось. «Как там Мусик?» — страдая, подумал он.

***

Время на месте не стояло. Постепенно Миша полностью оправился. Научился по-царски игнорировать кошек. А ещё на улицу его по-прежнему носил Князь. Ну точно, царём стал. Вон знатные особы носят на руках, ё-моё! Остальное семейство тоже к нему прониклось. Мама Андрея, если к ней подбежать и «умильно встать на задние лапки» (о да — Миха тот ещё фокусник, оказывается), то та может дать ему снять пробу. Так и кусочничал. Правда, всё равно наесться не мог, хотя, вроде как, и энергию тратить некуда было. Он большую часть дней либо спал, либо смотрел с Князем телик, либо с ним же играл в раритетную «Электронику-ИМ» — то бишь помогал бедному волку ловить падающие яйца. Ну ещё немножко, примерно полчаса, они делали уроки. И хотя Мишка усиленно пытался помогать с матаном, но у него явно пухли мозги. Как и у Андрея. Впрочем, тройка в эту четверть ему, вроде, светила, чему несказанно оказалась рада мама. Ещё он любил смотреть, как тот рисует. Или читать, что он там у себя корябает. Потому как Книгоед Горшок помирал от недостатка чтения. Сам Князь это дело не жаловал. Точнее он пытался, честно читал полглавы, и высунувший морду из-под мышки Мишка — тоже, но потом тот бросал. И шёл строчить своё. Ну что за человек! За почти месяц еле-как одну книгу осилил. Впрочем, книга хорошая была. Мишке, хоть он и начал не сначала, понравилась. Белый Бим называлась, в тему, ё-моё! Как не Лесси или другого Бетховена не притащил. К слову, об этом. Однажды Князь притащил его к какому-то знакомому знакомых, собаководу, короче. Тот долго смотрел на Миху, чуть ли под хвост ему не заглянул, а потом изрёк, глупо улыбаясь: — Да это ж аффенпинчер настоящий! Вроде как, даже чистопородный… Где достал? — Где взял, там больше нет, — уклончиво ответил Андрей. — А что, редкая порода? — Не то слово! — тот едва не захлебнулся слюнями. — Может, продашь? Сколько хочешь? На этом месте Мишка выпал в осадок. Продать? Как вещь? А, ну да… С точки зрения закона животные — это имущество. По счастью, Князь опередил его желание вцепиться покупателю в ляжку и отрезал твердое: — Я друзей не продаю. В груди у Мишки сразу потеплело. Причем значительно, словно маленькое солнышко выглянуло из-за туч. Друзей. Вот как. — Ладно, — не стал настаивать собаковод. — Тем более долго пришлось бы с ним возиться, дрессируя. Эта порода отличается тем, что выбирает себе только одного хозяина. И этот, похоже, тебя признал. Долго возился? — Да, вроде сразу, — почесал в затылке Андрей, пока Мишка раздражённо думал, что он сам себе хозяин… Но вообще признал, да. Другом признал. А вот этот собаковод ему совсем не нравился. О каких-то дрессировках говорил. Глупости какие. Ладно, что Князь этим и не помышлял, видимо, уверовав в его и без того высокий интеллект. Так что домой он вернулся несколько опасаясь, что тот решит ко всяким апортам прибегнуть. Но этого не случилось. Вместо этого довольный бать семейства вручил Мишке какую-то фигню прорезиненную да предложил зубами за один край зацепиться… «Это глупости! — подумал Горшок. — Я почти так же передних зубов лишился. Еле лучший целитель отрастила!» — но, против ожиданий, резво ухватился и начал тянуть… Спойлер: так и не перетянул, но Мишка был упрям и долго не сдавался. Потом и с Князем так играл. В мозгу мельтешило лишь одно — только б никто не узнал, блин. Впрочем, эти мысли быстро испарились, стоило ему почувствовать сосновый запах. Ёлка! Ну как, сосна, конечно… Время-то скоро Новый год. Добежав до искомого, Мишка замер. Ещё не наряженная. Вон коробка рядом стоит. Внутри что-то волчарой завыло. Бешено и безнадежно. А дома сейчас, интересно, есть ёлка? А если есть, то кто, если не Горшок, вешает звезду? Да-да, так уж повелось, сначала батя его на руки брал и он вешал с таким сосредоточенным и важным видом, что все умилялись и смеялись. Потом очень скоро появился Лёшка, но ему эту честь Мишка ни в какую не отдал… Наверное, он водрузил. Справедливо. От мыслей этих Горшочка повело, он запутался в лапках и уронил ёлку… Прибежавшие домашние на него не орали. Может, потому что игрушек на той не было… А Князь, сначала вытащив его и удостоверившись, что цел и просто перепуган, молча собрал иголки веничком, не дожидаясь распоряжения. И уже в комнате сказал строго: — Бетховен, ты ж умный парень! Порой смотрю и кажется, что умнее меня, так чего ты порой как отмочишь, а? Короче, если не хочешь под арестом в комнате сидеть — к елке ближе чем на метр не приближаться! — Так и есть! Не кажется, а умнее, — пролаял в ответ Миха. — И вообще у вас кошки есть — им и говори, я понял, — и кивнул. Это Андрея убедило. К слову, до Нового Года елку так никто не свернул — чудны дела твои. Мишка всё ждал, когда это сделают представители кошачьей фамилии. Но те, видимо, тоже умные были. Так-то. Как-то, уже когда совсем в городе ёлками пахло, Князь пришёл со школы какой-то довольный. А потом достал из-за спины и потряс… Поводком и ошейником! Миха выпал в осадок. Это что за игры, нормально ведь жили, ё-моё? — Это тебе на Новый год, заранее! — лучился довольством Андрей. — Тебе ж наверняка лапы размять охота, по снежку пробежаться — ну вот, пробежишься! — Мне вполне хорошо в твоей куртке, дурак! — пролаял Мишка, но Князь то ли не слышал, то ли не видел его отчаянного мотания головой, нацепил ошейник не обычный, кстати, а шипастый, будто Миха собака Баскервиль… Ну или панк. Последнее его примирило несколько. Хотя он и так кусать Андрея не хотел. Как тот потом рисовать будет? А убирать за ним лоток? Не, Горшок не идиот… Так и вышли они сегодня, 31 декабря, вечерком, но не поздно — мама строго-настрого велела Князю к девяти за столом быть. Тот хотел забежать к каким-то своим приятелям. Идти по улице на поводке было непривычно. Андрей держал тот свободно, да и Миха не тянул, ему б итак своими короткими ножками поспевать. Короче, дошли они до гаражей, а там… Горшок завистливо присвистнул — пацаны где-то раздобыли 2 полторашки пива. Учитывая, что оболтусам по 12-13 лет, то упиться можно… Благо рыл было всего 3. Ну и собака, о как, почти Джером К. Джером… Князь его к столбу привязал рядышком и давай бухать. А у этих дуриков и из закуси-то — небольшая плошка оливье, кем-то из дома умыкнутая… Короче, упились. Счёт времени Андрюха точно потерял. Мишка почти уверен был, что время уже приближается к девяти, и даже сверхлиберальные родители Князя, скоро выпишут ему леща за такое разгильдяйство. Поэтому привлёк внимание звонким лаем. Пацаны тут же обратили внимание на него. Кто-то умный предложил «угостить Бетховена пивком», в человечьем обличье Миха б только рад был, но тут… Как-то не хотел рисковать своей мелкой шкуркой. — Не, парни, — Андрей, пошатываясь, подошёл к нему и отвязал, беря поводок, — Мы это, пойдем. А то на все каникулы отправят к бабуле… У неё, конечно, хорошо, но летом — зимой там скука смертная. Вот реально. Бывайте, короче, — и они вместе с проснувшимся разумом Князя нетвердой походкой двинулись к дому. Правда, его состояние нисколько Мишку не удовлетворяло — будто, пьяным поймав, его не сошлют! Поэтому Миха, приложив не малые усилия, толкнул того в свежесозданный коммунальщиками сугроб… Видимо, и впрямь хорошо накидался. Так как в сугроб тот завалился. Прям лицом. Теперь перед Михой задача была посложнее — поднять. Впрочем, попавший всюду снежок того малость отрезвил: — Какого хрена, Бетховен?! — возопил на всю улицу Князь. — Бетховен был глухой, дурачина, — внезапный голос заставил вздрогнуть и Андрея, и Мишку. «Из Сумрака, что ли, подкрались?! — в ужасе подумал тот, глядя на приближающуюся к ним колоритную парочку — ну вылитые Лиса Алиса и Кот Базилио. Мошенники отпетые. Только вот Миха в них оборотней чуял. Настоящих. Чё им надо? И он потянул Князя в сторону от них, тот покладисто согласился, что надо драпать и, не оборачиваясь, пошагал прямо… Только вот парочка снова возникла перед ними плотоядно облизываясь. — Какой милый мальчик, — протянула Лиса. — Ну прямо яблочко наливное! Ещё и в спирту промаринованный — самое то для новогоднего ужина, верно, дорогой?! — Верно, а собачонка на десерт пойдет! — вторил ей Кошара. Мишка очумело мигнул. Какого ляда батины дозорные так х*ево работают?! Или война войной, а встреча нового года по расписанию? Вот и пользуется шушера мелкая. Пздц, как обидно умирать во цвете лет, сожранным каким-то драным оборотнем. Так и Андрюха, бл*дь, попался, значит, не увидят света все его чудные творения. Ну уж нет! Он окрысился агрессивно, пытаясь прыгнуть на Лису, что, видно, мозгом тут была, но Князь его на себя резко дёрнул, подхватил на руки и побежал… Во дурак! Бросил бы да спасался сам! Мишка пытался донести до того эту светлую мысль, но куда там… Оборотни их в миг нагнали. — Куда спешите, мальчишки? — хохотнула Лиса. — А нечего деточкам поздно вечером ходить по улицам! — Вас моя бабушка найдёт и пожалеете, что не сдохли! — звенящим от напряжения голосом неожиданно заявил Князь, пока эти двое зажимали их в тиски. — Бабушка? — рассмеялся, фырча, Кот, — А чё не дедушка? — Дедушка у меня человек, а вот прабабуля — ведьма! — спокойно ответил Князь. — Ха, складно брешешь, — хмыкнули Лиса. — Каких сказок перечитал? Ганса Христиана? — Не сказок, — ответил тот, чуть звеня. — Сам видел. Вы оборотни! — спокойно поставил тот диагноз. Мишка невольно насторожился. Во как, Андрей-то, оказывается, не на пустом месте свои сюжетцы брал… Ну или врал во спасение складно — молодец, не растерялся. — Ну это ты догадаться мог, смышлёный малый… — Лиса взъерошила Князю волосы, стаскивая шапку. В груди у Михи что-то ёкнуло. — Люблю кушать таких! Тебя б ещё немного откормить — вовсе красота была б, но и так ты поросеночек неплохой! — она снова облизнулась, — Что до прабабули, то даже если в самом деле ведьма, то плевать она хотела на тебя. Иные с определенного возраста свою родню-людей не отслеживают. Слез не хватит всех похоронить, вот и не привязываются. Так что никто за тебя не отомстит, сладкий, — и та протянула свою загребущую лапу, в которой блеснули лезвия когтей… Каким-то образом Мише удалось вырваться из судорожной хватки Князя и цапнуть ту за руку — со всей дури и ненависти, а ещё из-за желания защитить. Выдрав у той аж клок мяса, он почувствовал, как его силой отбросили к стене подворотни, через которую они пусть срезали. Сознание плыло, его мутило, но Мишка отчаянно хотел встать… стать человеком. И бахнуть по тварюгам единственным разученным с батей боевым заклинанием… И внезапно его скрючило… Поводок лопнул, как и ошейник шипастый, отстегнув приближающейся к нему Алисе в глаз… Та зафырчала от боли. Тем временем земля стала дальше от Мишки, и вот тот уже смотрел пораженной оборотнице в глаза… Воспользовавшись замешательством, он навесил ей молотом Тора, вызвав посреди зимы молнию, Лиса страшно закричала и обмякла. И, кажется, вообще-то доброму Мишке, которому и таракана давить иной раз жалко, было абсолютно плевать живая та или нет, перешагнув через дымящееся тело, он пораженно замер. Перед Андреем, растерянно на него глядящим — прямо на Мишку в его школьной форме и тапочках — лежал такой же дымящийся кот Базилио. Воняло паленным мясом и шерстью, а в четках на руке Князя и выбившемся из-под курки кресте он заметил угасающее свечение. — Ну вот зачем ты сиганул? — поднял Князь бровь, первым отмерев, словно, блин, для него это в порядке вещей было, что его питомец превратился в такого же мальчишку, как он. — Ничего бы они мне сделали. Мне бабуля специально защитные артефакты снарядила, чтоб никто и не думал зубы точить. Правда, они теперь разряжены, и мне ехать придётся прямо завтра к ней, чтоб заново зарядить… А то без них меня вычислят Дозорные и начнут меж собой делить, блин, — поделился он, а потом быстро подошёл к Михе, наматывая на того свой шарф. — То есть, — лающее рассмеялся, нервно дрожащий (ну или от холода) Горшок. — Тебя остальное вообще не смущает? — Ну, я подозревал, что с тобой дело — не чисто. Хотел потом, при случае, бабушке показать… Но… — Князь поковырял ботинком. — Ты же тот самый Миша, что из дома сбежал? А раз сбежал, да и у меня к свободе не особо рвался, знать, тебе там не мёдом намазано. Вот я и не стал торопить! — А ниче, что я спал с тобой в одной постели? — в очередной раз поразился такой непробиваемости Горшенёв. — Ну ты же не человеком спал, а собакой, — пожал плечами Князь. — Это другое дело. И вообще, хватит жопу морозить — домой пошли. Завтра решим, что делать. — Погоди, — упёрся Миха, почти прискакивая на месте от холода. — Я знаю, как мне согреться, а тебе протрезветь. — Давай я тебя инициирую? Вот прям какой щас есть? Тебя, я так понял, тревожит, что могут специально вылавливать в настроении нужном, да? Ну так давай, ща, я тебе покажу, выведу, так сказать, — он хрипло рассмеялся, — в Сумрак. Не вечно ж прятаться, да? Князь пожевал-пожевал губу, бровями поиграл, а потом плюнул: «А давай!» — и протянул ему руку. Миха за неё ухватился, та показалась ему посреди этого холода горяченной и, старательно вспоминая свою инициацию, проговорил: — Короче, видишь тут тень? — Тут везде тени, — хмыкнул Князь, — Мы в подворотне, а с нами два трупа… — Ладно, ё-моё, — не мог не признать правоту Горшок, давай уберёмся отсюда и попробуем возле фонаря. Правда, руками они так и не расцепились, словно опасались, что сейчас ещё кто-то перед ними выскочит… — Вот, давай тут! Видишь свою тень? — слегка запыхавшись, спросил он. — Вижу, — покивал Князь, чью шапку они так и оставили на месте преступления… Но так об этом и не вспомнили. — Теперь, короче, всмотрись в неё повнимательнее… Прям долго-долго… Ищи дверь, ну или завесу… Или зов, понимаешь ли, у всех по-разному, — почесал затылок Миша. — О, — Андрей радостно запрыгал. — А я уже вижу эту дверку! — Ну вот, — покивал Горшок, чувствуя себя хорошим учителем. — Теперь представь, что та открывается… Открылась? — Ага, — Андрей аж весь светился от любопытства и предвкушения. — Ой, а я там шута вижу, он меня за собой зовёт! Прикольный такой, в шляпе с бубенцами, а рожа хитрая, малость на тебя похожа. — Чё? Шут? Ты серьёзно? — Мишка аж в ступор вогнался. — Ну у тебя фантазия, Андро! — Так я его и раньше во снах видел! — сказал тот, и внезапно потянул его за собой… Мишка не заметил, как они выпали в Сумрак. Только вот там действительно был Шут, такой, как Князь описал. — Ох*еть, — только и выдал Горшок, понимая, что не представлял, что в Сумраке может водиться ТАКОЕ. — Сам ты такое, — обиделся мужик в наряде Шута, причем его уровень Силы не прощупывался. — Особенное, ёлки-зеленые, как и Андрейка! Сумрак вас давно ждал, потому что на вас, детишки, возложена славная миссия! — Какая? — Князь опередил Миху с тем же вопросом буквально на секунду, и это развеселило Шута. — Ну вот, почти синхронизировались! — мягко ответил тот, лучась довольством. — А вот и хорошо! Потому как быть вам его трубадурами, аль глашатаями — называйте, как хотите. Только через вас Сумрак будет доносить людям то, что желает. — А если мы этого не хотим? — возмутился Мишка, которому не улыбалась идея жить по чьей-то воле. — Ещё как хотите! Вы, сами того не замечая, давно ей следуете! — Шут им подмигнул, а колокольчики его огласили пространство тонким переливом. — А если хотите выкатить претензии Сумраку, то всегда можете вырасти до Внекатегорий, проползти на 6 слой и лично сказать! Да-да, — не смотрите так на меня, потенциал у вас, у обоих, огромный, сейчас у нас нехватка воинов света, вот Сумрак и компенсирует качеством! А теперь — задержались вы тут, кыш-кыш, щенячьи дети, — и выпнул их из Сумрака. — Обалдеть, — выдохнул Князь и Мишка был с ним согласен, только менее цензурными выражениями. Домой они дошли — постоянно меняясь курткой — странная, должно быть, парочка… Ну да плевать — на всех плевать! А вот то, что они, оказывается, могут дорасти до Внекатегорий — плохо, точнее Сумраку счет выкатить — хорошо — из предъяв, но вот Ночной дозор с них, живых, не слезет… Если только стоять до конца и не поддаваться на провокации. Да, только так. И только дойдя до самой двери Миха внезапно остановился, словно влетел в невидимую стену. — Чё? — не понял таких заморочек Андрей. — А как твои родители отреагируют? — зябко поежился тот. — Чё мы им скажем? — Правду, блин! — дёрнул плечами Князь. — Так они меня моим сдадут живо! — то ли ужаснулся, то ли всё же обрадовался Мишка. — Я очень сильно попрошу их это сегодня не делать! В конце концов новый год уж скоро, а по улицам оборотни ходят, — Князь так решительно его убалтывал, словно всю жизнь этим занимался. Что ж, у Михи не было иного выбора, кроме как, ссутулившись, юркнуть вслед за ним. А внутри они оба едва не налетели на уже одевавшегося батю Князя. Кстати, да, Миха только что понял, что до сих пор не знает, как их зовут. Стыдоба! Точнее, имена знал — Надя и Сергей, но как-то некультурно… Хотя после того, как он у них месяц столовался, может, наверное, звать дядь Серёж и теть Надь, а кто знает?! Впрочем, мать героя стояла рядом с телефоном — видимо, в участок звонила… — Тебя где черти… — батя не завершил, глядя в упор на Мишку. — А где-то я тебя, пацан, видел! Что случилось? — спросил он у Андрея, несколько сбавляя обороты. — В газете, — неожиданно просочилась к ним тетя Надя. — Ты тот самый пропавший мальчик! — Ага, — кивнул Князь. — Тот, а ещё наш найденный Бетховен. Помните, я вам рассказывал про бабушку и то, что я тоже Иной? Так вот — и Мишка тоже. Только его заклинило, так-то я его и нашёл! А теперь вот — расклинило, получается, прошу знакомиться, ну, Мих, скажи, что-нибудь, — пихнул того в бок лопоухий коммуникабельный засранец. — Здрасьте, — уши у Михи пылали, он едва выдерживал два изумленных взгляда. — И это, спасибо, что приютили, если б не вы… — он неожиданно для себя шмыгнул носом, не договорив… Тут теть Надь его удивила, подавшись вперед, да и приобняв за плечи, ещё и по головёнке потрепала, приговаривая: — Бедный, натерпелся… — А по мне, так как сыр в масле катался! — тихонько сказал дядь Серёжа хмыкнувшему Андрею, но они с теть Надей услышали. Та легонько пригрозила мужу кулаком да повела смущенного Миху отогреваться чаем. Уже из кухни тот услышал, как Андрей просит отца: — Вы хоть сегодня не звоните, пусть с нами Новый год встретит! Однако это услышала его мать и серьёзно поглядела на него: — Мишутка, решай сам. Мы можем и позвонить сегодня. Они там, наверное, за этот месяц с ума сошли. Истосковались все. Это Горшок знал и без неё. И как бы стыдно за это решение не было, он тихонько ответил: — Один вечер для них ничего не изменит, а я хочу этот новый год встретить в здоровой атмосфере, — совсем тихо заключил он. Больше его в этот вечер никто не трогал. Миха впервые за месяц принял душ человеком, и сразу от этого почувствовал себя лучше, хотя часть его и шептала, что он подлый предатель, но он её заткнул. Одежду ему Князь дал — та ему малость мала была, но лучше истрепанной школьной формы, которую он искренне ненавидел. А дальше остаток ночера прошёл хорошо. Даже слишком хорошо. Удалось отрешиться на время от призрака маячившего возвращения, к тому же, к нему на колени запрыгнули кошки — Мишка был должен воздать должное им, ведь он украл внимание Князя — и нет, ему ни капельки не стыдно… Постелили ему на диване. В воздухе — а вот обоняние у него и в человечьем облике собачье осталось — пахло цитрусовыми и сосной. Прекрасно. А вот разбудил его совершенно немилосердный стук в дверь. Кому-то очень не терпелось… Глянув на часы, Миха поперхнулся — 9! Кого утром первого января приносит в гости? Нехорошее предчувствие свернулось в животе. Тем временем кто-то из Князевых пошёл открывать… А из комнаты высунул заспанную мордаху Андрей. Они обменялись с ним одинаковыми взглядами. Ещё до того, как тот притопал в зал, Миха знал, кто пожаловал. Он сел на диване, обхватывая себя руками и убеждая, что это неизбежность. — Вот, — сказал дядь Серёжа негромко. — Ваш Мишка. В целостности и сохранности. — Кстати, очень хороший мальчик, — вклинилась тёть Надь. Всё ещё не решающийся поднять взгляд, Мишка заметил, как перед ним мелькнула тень. То был Андрей. И да — тот бесстрашно загораживал его от главы Ночного дозора Петербурга. А вот на это Горшок не отказался посмотреть… Отец был странно тихий, неуверенный, что ли, в руке он мял шапку Князя… Так вот, как нашёл. По запаху, блин! Тот ничего не говорил и это начинало нервировать всех, пока тот неожиданно не выдал: — Я знаю, что хороший, — он посмотрел в упор на проглотившего от такого язык Мишу, а потом обратил внимание на стоявшего между ними Андрея. — Держи, — протянул ему шапку, — И больше не оставляй на месте, где вы двое избавились от двух оборотней. Рядом ахнула тётя Надя, а Князь, метнув на его батю злобный взгляд, поспешил ту успокоить: — Да те не страшные были! На мне бабулины артефакты сработали, а одну Миха кокнул! — А бабуля, я так понимаю, ведьма? — не обратил внимание на открытую враждебность Юрий Михайлович. — А тебе-то что? — дерзко ответил Миша, внезапно набираясь сил, вскочил, и, отодвигая Андрея, посмотрел отцу прямо в глаза. — Они хорошие люди, а Княже — мой друг. Светлый Иной, прям как ты и хотел. Пошли домой, только отстань от них. Батя смотрел на него так, будто Мишка его ударил, но тому было всё равно. Пока, наконец, тот не кивнул, а потом не обратился к Андрею: — Буду рад видеть тебя после праздников в офисе. Учебная стипендия, помощь в дальнейшем поступлении — приходи, — он секунду помедлил. — Да и домой к нам тоже приходи, — он кратко взмахнул перед ним рукой. — Всё тебя больше охранные чары на пороге не испепелят! — Ты реально приходи, — Мишка вывернулся, поглядев прямо на друга. — В любое время. Телефон наш у вас есть, — и пошагал вслед за отцом, кратко попрощавшись и поблагодарив теть Надю и дядю Сережу, первая и вовсе его обняла, шепнув на ухо: — Приходи, когда хочешь, Бетховен! — Миха вспыхнул, а ухо у отца подозрительно дёрнулось… Горшочек знал — вопросов не избежать. Но тот его удивил. Молча вышел, открыл дверь в машину, сел рядом, словно опасаясь, что тот может удрать… А может, именно так и думая. Водитель — кажется, человек под мороком, молчаливо мчал их домой. Механически выйдя из машины и поднявшись вперёд замыкающего (нарочно!) отца, он вошёл домой. И вот там-то, прямо в прихожей, где Мишка зацепил взглядом лежащий ремень, не тот, которым его отходили — обычный, его повело. Внезапно снова захотелось стать Бетховеном. Собачика мелкого он бить не будет — это последнее дело. Отец же, проследив за его взглядом, тяжко вздохнул и медленно придвинулся, но даже так Миха отпрянул. Батя вздохнул ещё горестнее и всё равно придвинулся, неожиданно сгребая его свои слоновьими ручищами в неловкое объятие. Горшочек замер, как мышь в кошачьих лапах. Ну вот сколько, сколько лет он этого желал? А сейчас, получив… Едва перебарывал страх, отец меж тем осторожно его гладил. А ещё что-то приговаривал. Горшок с трудом разобрал — голос у отца непривычно сдавленный был… Но, кажется, тот извинялся — явление столь редкое, оттого и казалось бормотанием. Но Миха разобрал… И тут же несколько расслабился… Кажется, тот правда, за него здорово испугался. Вскоре Горшочек не заметил, как захлюпал носом. Но в этот самый момент… Прихожую пронзил доселе казавшийся невозможным для тихого Лёшика крик: — Мам! Миша вернулся! — и тут же на него прыгнул, неловко продираясь между ним и отцом, мелкий. Потом подоспела и Мама… Как Мишка в тот день от рыданий не опух — неизвестно. У мамы же и вовсе случилась истерика. От счастья. Отцу пришлось на неё заклинание накладывать. А потом, со всё ещё висящим на нём Лёшкой, он прорвался-таки в зал… И когда увидел, что звезду на елку никто не водрузил, едва не пошёл на новый круг соплей… Отец, впрочем, проследил за его взглядом и протянул ему звездочку. Мишка с минуту смотрел на ту, а потом передал всё также хнычущему братцу со словами: — Давай, я тебя подсажу? — мелкий радостно закивал и своим немалым весом взгромоздился на него. Кое-как они повесили звездочку, глядя на которую Мишка почувствовал, что тревога его постепенно отпускает.