Конец?
13 октября 2024 г. в 20:05
True love stories never have endings.
Johann Christian Bach
Наконец наступил вечер тихого и немного дождливого четверга. Было спокойно и до жути тихо, как будто весь мир замер в ожидании чего-то неведомого. Ветер едва заметно шевелил листья на деревьях, но даже этот слабый шорох казался неестественно громким в мертвой тишине. Скворцы или кто там обычно прятался в кронах деревьев, сегодня не пели своих мелодий, не рассказывали о своей любви. Птицы словно разлетелись, оставив ветви пустыми и оголенными, как душа того, кто наблюдал за всем этим с темной, унылой улицы. Музыка, которая всегда была его спутником, теперь лишь раздражала. Её звуки, обычно такие утешительные, словно теряли смысл, обрывались в тишине. Он отключил её, позволив звукам тишины заполнить пространство, словно хотел погрузиться в эту атмосферу до самого дна. Асагири казалось, что даже его мысли смолкли, затухли под гнетом серого неба и мрака, который уже окутывал город. Почти все листья опали и, смешавшись с грязью, прилипли к земле, как к воспоминаниям, которые он не мог оставить позади. Каждый шаг по мокрой земле напоминал ему о том, что не всё можно стереть, не все следы можно забыть. Небо, затянутое плотными, тяжёлыми облаками, казалось, отражало его внутреннее состояние. Оно было серым, безжизненным, лишенным всякой надежды на просвет. В этом сером мраке не было ни проблеска солнца, ни намека на звёзды, лишь бесконечная пелена, давящая сверху. Асагири нравилась эта погода — она идеально описывала то, что он чувствовал внутри. Этот вечер казался продолжением его мыслей, воплощением его подавленного состояния. Он шёл по пустым улицам, не чувствуя холода, не замечая редких капель дождя, что падали ему на лицо. Асагири позволил этим меланхоличным мыслям захлестнуть себя, погрузиться в них с головой. Тишина вокруг была почти оглушающей, но именно в ней он находил странное утешение. Мир словно отгородился от него, предоставив ему возможность остаться наедине с собственными мыслями и переживаниями. Он шёл медленно, разглядывая грязь под ногами и шевеля невидимые, размытые воспоминания в голове. Каждый шаг, каждый звук — всё казалось таким чужим, таким далеким, как будто он наблюдал за собой со стороны. Дождь усилился, но это не волновало его. В этот момент всё казалось бессмысленным, кроме этой тишины, которая поглощала его, словно готовясь унести куда-то далеко, туда, где он наконец сможет найти ответы на свои вопросы или, возможно, просто утонуть в этой пустоте. Ген чувствовал, как что-то меняется внутри него. Это было странное, непривычное ощущение, которое он изо всех сил пытался отогнать. Любовь? Да нет, не может быть. Ген всегда считал такие мысли глупыми, пустыми и ненужными. Он давно решил для себя, что чувства — это слабость, лишняя нагрузка, которая только мешает в жизни. Но с каждым днём эти "дурные" мысли всё настойчивее пробирались в его голову, как назойливый комар, которого невозможно игнорировать. Вспоминая о «дурном ученом», как он иногда в шутку называл Сенку, Ген чувствовал, как по его коже пробегает электрический разряд. Вначале это его пугало, а затем начало раздражать. Он точно не собирался влюбляться, тем более в кого-то вроде Сенку. Да и что в этом парне может быть привлекательного? Обычный учёный со странными идеями и чрезмерной увлеченностью наукой. Но это "что-то" между ними, невидимая связь, которую он не мог объяснить, становилось всё сильнее. И все же, несмотря на сопротивление, Ген не мог отрицать, что между ними было нечто особенное. Они понимали друг друга с полуслова, их разговоры никогда не заходили в тупик, не возникало неловких пауз или недоразумений. Это было как будто они всегда знали, что сказать и как реагировать. Ген даже начал наслаждаться моментами, когда они просто сидели вдвоем у Сенку дома. Ему нравилось наблюдать за тем, как Сенку что-то мастерит или углубленно изучает свои эксперименты. Ген любил, как уютно было в доме Сенку. В этих четырёх стенах царила необыкновенная атмосфера: мягкий свет, запах свежесваренного кофе и тепло, которое пронизывало всё вокруг. Он часто тихо подходил к Сенку, иногда даже специально пугал его, чтобы увидеть эту кратковременную замешанность на лице ученого, прежде чем тот возвращался к своему привычному сосредоточенному виду. И ему нравилось, как Сенку на это реагировал — без раздражения, скорее с легким оттенком удовольствия. А потом были такие моменты, которые Ген просто не мог игнорировать. Сенку, несмотря на свою занятость, нашел время, чтобы сделать для него целый ящик колы. Это был жест, который тронул его до глубины души. Он никогда не думал, что кто-то может так заботиться о нём, тем более человек, который так поглощен наукой. Это было одновременно приятно и удивительно, ведь никто до этого не делал для него ничего подобного. И, наконец, был ещё один аспект их отношений, который он не мог не признать — их интимная жизнь. Это был не просто физический акт, а нечто большее, глубокое и значимое. В их интимных моментах Ген чувствовал близость и единение, которых он никогда не испытывал с другими. Это было как вспышка — яркий, ослепляющий свет, оставляющий после себя удовлетворение и спокойствие. Каждый раз это ощущение окутывало его, словно мягкий плед, заставляя забыть обо всех тревогах. Каждый момент, проведенный вместе, становился для Гена особенным, и он начинал осознавать, что именно эта связь и делает его жизнь полноценной. Теперь он не мог представить своего существования без Сенку — человека, который не просто заполнил пустоту, но и вдохнул в него новую жизнь. И вот, теперь, сидя один в своих мыслях, Ген осознал, что, возможно, он действительно влюбился. Но влюбился не в образ или идеал, а в настоящего, живого человека со своими странностями, увлечениями и странной, но такой родной душой. И пусть эта мысль всё ещё казалась ему абсурдной и даже немного пугающей, он не мог отрицать, что что-то изменилось. Что-то глубоко внутри него открылось, и это чувство, это новое, тёплое чувство, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. И вот, погружённый в свои мысли, Ген снова оказался на пороге дома Ишигами. Только в этот момент до него дошло, что он весь промок до нитки, стоя под проливным дождём, и смотрит на дверь дома того, кого меньше всего хотел бы видеть сейчас. Внутри поднялась волна паники, страх мгновенно окутал тело, сковывая его холодными кандалами. Он не мог понять, чего конкретно боялся, но был уверен в одном — если сейчас увидит Ишигами, то обязательно натворит глупостей. Страх был не конкретным, он был всепоглощающим, абстрактным, словно черное облако, которое не давало разглядеть истинные причины его тревоги. Страх того, что чувства, которые он так старательно отрицал, выйдут наружу, и Ген потеряет контроль. Он всегда гордился своей способностью скрывать эмоции, прятать истинные чувства за маской безразличия или легкой иронии. Но сейчас, стоя на пороге, он осознал, что эта маска трещит по швам. Как бы он ни старался отрицать, что-то внутри него готово было вырваться наружу, разрушая все его барьеры. Каждое мгновение промедления давало этим чувствам силу. Ген чувствовал, как они нарастают в нём, как неумолимо приближаются к поверхности, готовые разорвать его на части. Он пытался заставить себя уйти, сделать шаг назад и скрыться в темноте, но ноги, казалось, приросли к месту. Взгляд был прикован к двери, а сердце билось так, словно готово было выскочить из груди. Мысли метались в его голове, как загнанные в клетку птицы. Он понимал, что сейчас не способен контролировать себя, и если Ишигами откроет дверь, всё рухнет. Те чувства, которые он так упорно отрицал, обязательно вырвутся наружу. Ген чувствовал, как его внутренний мир стремительно распадается, как крепкие стены его разума рушатся под натиском эмоций, которые он так долго подавлял. И всё же, несмотря на страх, на это парализующее чувство ужаса, Ген не мог уйти. Он понимал, что сейчас, в этот момент, всё решится. Что-то внутри него подталкивало его к этой встрече, как будто этот момент был неизбежным, как будто вся его жизнь вела его к этой точке. Внутри бушевала борьба, но он знал, что уже сделал свой выбор, даже если ещё не осознавал этого до конца. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Сенку. Его взгляд, как всегда, был проницательным и спокойным, но на мгновение в глазах мелькнуло удивление. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова замерли на губах, когда он увидел, в каком состоянии был Ген. Промокший, дрожащий от холода и волнения, он стоял перед ним, словно потерянный ребёнок, который не знал, куда идти дальше. Сенку шагнул вперед, его лицо выражало беспокойство, но Ген, казалось, не замечал этого. Он стоял на пороге, промокший до нитки, волосы прилипли к лицу, а одежда тяжело висела на теле от дождя. Он дрожал, но это было не от холода. Внутри него всё закипало — эмоции, которые он так долго подавлял, начали вырываться наружу. Сердце билось всё быстрее, и он понимал: ещё немного, и он не выдержит. Сенку смотрел на него с непониманием. Всего пару недель назад они даже не могли нормально смотреть друг на друга, не говоря уже о том, чтобы разговаривать. А теперь перед ним стоял Ген — не шоумен, не менталлист, а просто Ген, растерянный и уязвимый. — Ты чего в такую погоду пешком шастаешь? — Сенку не мог сдержать легкого раздражения, смешанного с беспокойством. Ген попытался улыбнуться, но это больше походило на гримасу. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Как же сложно было выдавить хоть что-то, когда внутри всё горело от страха. Он боялся, что любое слово может разрушить остатки их дружбы. — Ну, я хотел... — начал он, но снова замолчал. Страх парализовал его, как будто каждое слово было миной замедленного действия, готовой взорваться в самый неподходящий момент. Сенку вздохнул, нервно проведя рукой по волосам. Он не мог понять, зачем Ген здесь и что тот хочет сказать, но одно было ясно — тот нуждался в помощи. — Заходи, — мягко, но настойчиво сказал он. — Что? — Ген замер, не ожидая такого предложения. Он действительно пришёл сюда без плана, просто в порыве чувств, и теперь его застигли врасплох. — Ты весь промокший, — Сенку кивнул на его одежду. — Дрожишь как осиновый лист. Как согреешься, так и поговорим. Ген колебался, его глаза искали какой-то подвох, но не находили. Всё ещё боясь того, что может произойти, он медленно шагнул вперёд. Сенку открыл дверь шире, позволяя ему войти. Внутри дома было тепло и уютно. Ген почувствовал, как на него мгновенно навалилась усталость. Он хотел сказать, что может сам о себе позаботиться, но что-то в тоне Сенку, в его спокойствии и уверенности, заставило его молчать. В этот момент он чувствовал себя словно ребёнок, которому нужно укрыться от шторма. Сенку указал на кресло. — Садись, я сейчас принесу полотенце и что-нибудь тёплое. Ген послушно сел, опустив плечи и закрыв глаза. Он чувствовал, как тепло медленно пробирается под кожу, расслабляя тело. Но внутри всё ещё бушевал шторм — шторм из сомнений, страха и сожалений. Сенку вернулся с полотенцем и бросил его Гену. — Вот, вытрись. Не хочу, чтобы ты свалился с простудой. Мы оба знаем, как ты умеешь болеть. Ген улыбнулся уголками губ, вспоминая, как однажды пролежал с температурой несколько дней, а Сенку тогда приходил каждый день, чтобы проверить его состояние. Эта мысль пробудила в нём ту тёплую, почти забытое чувство, когда он был просто собой, а не тем, кем его видели остальные. Сенку сел напротив, взяв чашку с горячим чаем. — Теперь, когда ты согрелся, — сказал он, внимательно глядя на Гена, — давай поговорим. Ген нервно сглотнул, чувствуя, что это момент, от которого уже не сбежать. — Я не знаю, с чего начать, — тихо произнёс он. — Начни с того, что тебя сюда привело, — спокойно предложил Сенку. — Ты же не просто так пришёл в эту погоду, верно? Ген закрыл глаза, собравшись с мыслями. Все эти недели он пытался избежать разговора, убеждая себя, что они с Сенку могут просто оставить всё как есть. Но теперь, когда он сидел здесь, в его доме, в теплой, знакомой атмосфере, где каждый уголок напоминал о прошлом, Ген понял: он больше не может скрывать правду. — Я... — начал он, но снова замолчал. Слова, которые должны были сорваться с языка, застряли в горле. Страх не отпускал. Этот страх предательства, который преследовал его годами, снова поднялся на поверхность, сковывая его движения и лишая способности говорить. Он боялся, что, как только он откроется, его снова предадут, как когда-то это сделал Модзу. Асагири посмотрел на Сенку и, пытаясь отвлечься, сменил тему, хоть и понимал, что это лишь отсрочка неизбежного. — А у тебя, я вижу, были гости, — сказал он, оглядываясь по комнате. — Это заметно. — Ген указал на открытую бутылку вина на столе и пару стаканов. Сенку поднял на него взгляд и тяжело вздохнул, словно готовясь к долгому разговору. — Ты так и продолжишь убегать от разговора? — спросил Сенку, его голос был не злым, но наполненным усталостью. Пол месяца молчания между ними тянулись как вечность. Однако ученый, видимо, решил не давить слишком сильно. Он понимал, что время их разлуки оставило свой след. — У меня был день рождения, — наконец добавил он, без лишней эмоциональной окраски. Ген неожиданно нахмурился, не понимая, как это прошло мимо него. — Ты никогда не говорил мне, когда у тебя день рождения, — сказал он, чуть приподняв бровь. — Ты и не спрашивал, — холодно ответил Сенку, но в его голосе не было упрёка, лишь факт. Ген немного приподнял плечи и, почувствовав что разговор снова уходит в неловкость, потянулся к своей сумке, которая к счастью не промокла настолько, чтобы испортить её содержимое. — Ну... — начал он, вытаскивая что-то из сумки, — в таком случае, это будет кстати. — Он протянул небольшой конверт с тёплой улыбкой. Внутри была открытка с поздравлением и аккуратно заверенный подарок. — Письмо? — удивился Сенку, протягивая руку. — Думаю, тебе понравится, — Ген откинулся назад, наблюдая за реакцией. Его нервы немного успокоились, хотя страх всё ещё шевелился где-то глубоко внутри. Сенку аккуратно вскрыл конверт и достал из него небольшой листок бумаги. На первый взгляд это было обычное письмо, но прочитав его, на его лице отразилась легкая тень удивления. Это было приглашение на одну из самых закрытых научных конференций в мире — мероприятие, о котором многие ученые могли только мечтать. — Как ты... — начал Сенку, но замолчал, разглядывая письмо. Ген улыбнулся, но не самодовольно, а скорее скромно. — У меня есть свои связи, — просто ответил он, наблюдая за реакцией. — Это возможность для тебя. Ты заслуживаешь быть там. И если уж не успел поздравить тебя с днём рождения вовремя, пусть это станет символом нового начала. Сенку замер, осмысливая произошедшее. — Это мой прощальный подарок тебе, — спокойно ответил Ген, стоя напротив и смотря прямо в глаза Сенку. Его голос был ровным, но внутри всё клокотало. — Прощальный? — Сенку замер, пытаясь переварить услышанное. — Что значит прощальный? — Ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой. Не волнуйся, все расходы я беру на себя, — Асагири улыбнулся, как будто это было нечто обыденное. — Менталист... — начал Сенку, но его голос прервался от напряжения. — Ген, — мягко, но уверенно поправил его Асагири. — С сегодняшнего дня лучше звать меня Ген. — То есть, вот так ты решил от меня избавиться? — в голосе Сенку закипала ярость, его зрачки сузились, а руки дрожали от злости. Он не мог поверить, что Ген вот так просто решает всё за них двоих. Асагири сделал глубокий вдох, пытаясь сохранять спокойствие. — Сенку, ты мог бы сам туда попасть. Я просто слегка ускорил этот момент. — Я даже знать не хочу, как у тебя это вышло, — Сенку сжал письмо ещё крепче, чувствуя, как напряжение в его теле только растет. Он был зол. В руках у него было письмо от одного из ведущих ученых НАСА, приглашает его присоединиться к исследовательской программе. Это была мечта всей его жизни, но то, что это предложение пришло через Гена, только увеличивало его ярость. Он не просил этого. Он сам мог достичь этой цели. — Ты ведь это специально, да? — Сенку сверкнул глазами на Гена. — Думаешь, если дашь мне это, то избавишься от меня и не будешь чувствовать вины? — Это не так, Сенку, — Ген сделал шаг вперёд, его голос звучал мягко, но настойчиво. — Это не способ избавиться от тебя. Это то, чего ты всегда хотел. И если ты на мгновение отбросишь свою гордость, ты поймёшь, что это правда. Я сделал это, потому что ты заслуживаешь лучшего будущего. А не потому что хочу исчезнуть из твоей жизни. — Лучшего будущего? — Сенку саркастически усмехнулся, но в его глазах была боль. — Ты решил за меня — Ты мог бы добраться до этого и сам, — Ген остановился, сдерживая эмоции. — Я просто решил не ждать, пока ты сам пробьешь стену. Я её убрал. Сенку сжал кулаки, пытаясь подавить накатывающий гнев. Он не хотел признаваться, что это был тот шанс, который он искал всю жизнь. Но то, как это было сделано, как Ген снова вмешался в его жизнь, делая всё за него, просто выводило его из себя. — Ты не понимаешь, Ген, — прошипел Сенку, делая шаг вперёд. — Это не твое дело решать за меня. Я сам выбрал бы, когда и как мне туда попасть. А теперь ты просто взял и разрушил всё. Ген опустил взгляд на пол, чувствуя тяжесть сказанных слов. — Я не хотел разрушать, — его голос дрогнул. — Я хотел помочь. — Ты хотел помочь? — Сенку засмеялся, но в этом смехе было больше горечи, чем радости. — Ты просто решил, что так будет лучше для нас обоих. Но ты даже не спросил меня, что я хочу. Ты не дал мне выбора. — А какой выбор у тебя был? — Ген резко поднял голову. — Оставаться здесь, игнорируя свою мечту? Жить в тени того, что могло бы быть? Сенку, ты сам понимаешь, что это твой шанс. — Это не о шансах, Ген, — Сенку выпалил с горечью. — Это о нас. Ты думаешь, что решив за меня, ты избавишься от ответственности, что теперь всё будет проще? — Нет, — Асагири сделал шаг вперёд, его лицо стало серьёзным. — Я не пытаюсь избавиться от тебя. Я знаю, что в конечном итоге ты всё равно выберешь науку, НАСА и свои исследования. Но я не хочу, чтобы ты жил с мыслью, что мог чего-то не достичь, потому что я мешал. Потому что мы с тобой... — Мы с тобой что? — Сенку прервал его, голос его дрожал, словно он сам не мог осознать, что именно происходит. — Мы с тобой что, Ген? Ген на мгновение замолчал, словно слова застряли где-то в горле. Он встретил взгляд Сенку, и в тот момент между ними повисла тишина, в которой скрывалось всё — страх, непонимание, обида и… что-то ещё. — Мы с тобой слишком многое друг для друга значим, — тихо ответил Ген, опустив взгляд. — И я не хочу быть тем, кто стоит между тобой и твоей мечтой. Сенку нахмурился, чувствуя, как его гнев начинает испаряться, уступая место тяжелому пониманию. Он смотрел на Гена, и в его голове всё ещё крутились мысли о том, что этот человек всегда вмешивался в его жизнь, всегда принимал решения, которые не давали Сенку шанса почувствовать контроль над ситуацией. Но сейчас что-то изменилось. В этом прощальном подарке было больше, чем просто манипуляция. Ген сделал это, потому что верил в него. — Ты решил за нас обоих, Ген, — наконец произнес Сенку, но его голос был уже не таким острым. Он звучал мягче, уставший от борьбы. — Ты думаешь, что это просто, что я уйду и забуду? Но всё не так. Ген поднял взгляд, его глаза искрились смесью боли и надежды. — Я знаю, что всё не просто, Сенку, — сказал он. — Я никогда не говорил, что смогу забыть. Но я также знаю, что если ты упустишь этот шанс, если ты не сделаешь того, ради чего жил, ты никогда не простишь себе этого. И что ещё важнее — ты не простишь мне. Сенку закрыл глаза на секунду, глубоко вдохнув. Он знал, что Ген прав. Этот шанс, это предложение — то, о чём он мечтал всю жизнь. Но его разрыв с Геном оставлял горечь в его сердце. Он не хотел терять этого человека, но и не мог отказаться от своей мечты. — И что теперь? — спросил Сенку, голос его был усталым, но решительным. — Мы просто разойдемся? Ты уйдёшь, а я улечу к звёздам? И на этом всё закончится? Ген медленно покачал головой. — Нет. Это не конец, Сенку. Мы с тобой договоримся. Ты добьёшься своей цели, достигнешь того, что всегда хотел. А потом… — Ген на мгновение замолчал, как будто проверял себя, готов ли он продолжить. — А потом мы встретимся. Через несколько лет, когда ты достигнешь всего, что планировал. — Через несколько лет? — Сенку усмехнулся, в его глазах была смесь недоверия и надежды. — Ты всерьёз думаешь, что я буду ждать столько времени? Ген улыбнулся в ответ, но в этой улыбке было что-то искреннее, глубокое. — Да, — мягко ответил он. — Потому что я знаю тебя. Ты добьёшься того, чего хотел, и когда это произойдет… мы сможем встретиться снова. И тогда всё будет по-другому. Сенку долго смотрел на Гена, пытаясь осмыслить его слова. Он понимал, что сейчас перед ним стоит не просто менталист, играющий роль. Это был человек, который знал его, возможно, лучше, чем он сам. — Через несколько лет, значит, — тихо повторил Сенку, кивнув. — Ладно. Увидимся через несколько лет. Они оба знали, что это не окончательное прощание. Это было скорее паузой — необходимым шагом, чтобы каждый мог достигнуть своих целей, не оглядываясь назад и не упрекая друг друга в том, чего не удалось сделать. Ген стоял, наблюдая за Сенку, и чувствовал, как в груди разливается теплое, но странное чувство — смесь облегчения, горечи и чего-то ещё неуловимого, похожего на грусть, которая медленно, но верно заползала в его мысли. — Я буду ждать, — наконец сказал Ген, тихо, почти шепотом, прежде чем развернуться и уйти, оставляя за собой легкий след недосказанности. Сенку остался стоять на месте, всё ещё сжимая в руках письмо. Его взгляд был устремлен на дверь, за которой только что исчезла фигура Гена. Внутри него рождалось странное ощущение — не только потеря, но и надежда, что это не конец, что однажды они снова пересекутся. Но сколько времени пройдет? Будет ли у них шанс начать всё заново, или время разорвёт их окончательно? Он опустил взгляд на письмо. Оно казалось таким важным всего несколько минут назад, но теперь, когда Ген ушёл, всё выглядело не таким уж значимым. Это была его мечта — работать на грани возможного, достигать неизведанных горизонтов. Но почему теперь, когда мечта была в его руках, он чувствовал эту пустоту? Сенку знал, что их разговоры всегда были странной смесью научных диспутов, сарказма и... чего-то более глубокого, что они оба так упорно пытались игнорировать. И теперь, когда между ними повисла неопределенность, Сенку не мог понять, где же они остановились. Он привык решать задачи, находить логические решения даже в самых сложных ситуациях. Но сейчас всё это было далеко за пределами того, что можно рассчитать формулами. Ветер слегка задувал в комнату через приоткрытое окно. Сенку закрыл глаза, прислушиваясь к своим мыслям. Письмо в его руках напоминало ему о тех огромных возможностях, которые открывались перед ним. Но мысль о том, что Ген мог больше не вернуться в его жизнь, была тяжела. "Я буду ждать," — эти слова Гена эхом отзывались в его голове. Сенку знал, что Ген никогда не говорил чего-то просто так. Он был человеком, который всегда контролировал свои эмоции, но это прощание показало, насколько всё серьёзно. Он чувствовал, как их дружба трещала по швам, но одновременно это было началом чего-то нового, возможно, более зрелого. — Чёрт возьми, — пробормотал Сенку, всё ещё смотря на письмо. — Почему всё так сложно с ним? Внутри всё сжалось, но он знал, что они оба приняли правильное решение. Сейчас важно было сконцентрироваться на том, что впереди — на звёздах, на новых горизонтах, на той мечте, которая всегда двигала его вперёд. Но всё же, мысль о том, что однажды он снова увидит Гена, снова почувствует его поддержку, не давала ему покоя. Сенку чувствовал, что они не закончили свою историю. Возможно, это было только начало. Он бросил письмо на стол и, встав, подошёл к окну. Взглянув на ночное небо, он тихо прошептал: — Надеюсь, когда мы снова встретимся, всё будет по-другому.
