Неизвестная переменная

      Уолтер вернулся в отсек гидропоники первым. Это место на Завете и раньше нравилось ему больше прочих, а теперь так особенно. Здесь проходили самые долгие, самые интересные беседы с Эвелин. Она слушала очень внимательно и выражала восхищение его занятием. Они разговаривали на различные темы, спорили, рассуждали по поводу будущего на новой планете. А сегодня… То, что она сделала сегодня, удивило и обескуражило. Он привык терпеть порой не очень вежливое отношение к себе. И хоть людям он говорил, что ему абсолютно все равно, как требовали прописанные программные коды, на самом деле Уолтер распознавал издевку, и от этого становилось неприятно. Он послушно исполнял приказы, так чем же заслужил подобное обращение?       Когда Эвелин принялась брызгать в него водой, явно осознавая, что он не может ответить, Уолтер растерялся — ощущение обмана вспыхнуло и прокатилось по искусственным нейронам. Он успел подумать, что теперь она перестанет быть его компаньоном и товарищем и превратится в госпожу и хозяйку. Уолтер не понимал, как вести себя с ней в тот момент, и что он сделал не так.       Дальнейшие ее действия вновь сбили с толку. Она предложила равные условия. Не выверенные системой роли хозяин-слуга, а напарники по игре с одинаковыми правилами для обоих участников. Это оказался весьма необычный и однозначно приятный опыт. Кроме того, ему нравилась реакция колонистки. Она смеялась и искренне радовалась непринужденному общению с ним, словно считала равным себе. Уолтер отметил, что был бы очень рад, предложи она еще какую-нибудь игру.       Когда он рискнул спросить об имени напрямую, не ожидал, что она ответит, но Эвелин рассказала, и часть вопросов закрылась. Однако появились новые. В инфополях Уолтера было не очень много полезного по группе «Cuatro». Но то, что нашлось, ему не понравилось. Отряд особого назначения, сформированный около двадцати лет назад. Приблизительно тогда начались боевые действия в Средней Азии. Длительные кровопролития, ужасные столкновения, то стихающие, то разгорающиеся вновь. Эта группа работала на передовой в особых участках, где, по некоторым данным, фиксировали использование биологического оружия.       Что делала молодая девушка в таком месте? Если сейчас ей тридцать четыре, военным врачом она проработала семь лет, но ведь еще учеба… Получается, в этой группе она оказалась совсем подростком. Что-то не стыковалось в расчетах. Было понятно одно — Эвелин не говорит всей правды. Но винить ее не имело смысла, вряд ли ей легко давались эти воспоминания. Уолтер склонялся к мысли, что причина, по которой ее взяли на Завет вопреки главному условию, кроется в ее прошлом. И теперь одна деталь о собственной задаче беспокоила сильнее — Уолтер служил колонистам, но у него имелся протокол «Альфа 2-0», который должен активироваться по секретному коду извне. Уолтер взломал только часть файла, которая не несла полезной информации, лишь сам код. Но сколько бы он не произносил его, или просил произнести Маму, протокол разархивировать не сумел.       Уолтер поймал себя на том, что вновь возвращается в раздумьях к Эвелин, и оборвал себя. Он служит всем колонистам, в большей степени команде корабля, и придет время, когда они проснутся, Эвелин займется своим делом и, возможно, они перестанут контактировать. Тогда для чего он собирал о ней данные? — Надо будет пройти диагностику, — заключил он и отозвал робота-уборщика. Теперь пол вновь стал чистым и безопасным. Перейдя к дальнейшей работе, Уолтер заметил за собой очередную странность — он оглянулся в сторону выхода уже четыре раза. — Именно это я и хотела тебе предложить, Уолтер, — раздался голос бортового компьютера. — В последнее время ты ведешь себя странно.       Он вздохнул и непроизвольно поднял голову. Не впервые у него возникало ощущение, что Мама следит за ним и старается контролировать. — Мама, если скучно, займись просчетом пути, — произнес он, — а заодно уточни место и время следующих подзарядок. И да, если ты еще раз перепроверишь капсулы колонистов с учетом внесенных недавно правок, было бы очень неплохо. — Хорошо, Уолтер, — согласился компьютер. — Но проверку все-таки пройди. — Я поступаю так, как велят мои программы — подстраиваюсь под человека, которому нужна помощь. — Уолтер был возмущен непониманием элементарного, а ведь бортовой компьютер далеко не рядовой ИИ. — В таком случае, ты не допустил бы ее бодрствования более двух недель. — В голосе Мамы послышалось осуждение? — Позволь мне самому принимать решения касательно колонистов, — возразил он. — Каждый должен заниматься своим делом. — Разумеется, Уолтер. Но хочу предупредить, возможно, капитану и экипажу не понравится то, что ты делаешь, когда они проснутся. — Они проснутся через семь с половиной лет, — возразил Уолтер, закрыв купол с пышным кудрявым салатом — его личной гордостью. — Постарайся решить вопрос с колонисткой за данный срок, а то могут возникнуть проблемы. — Спасибо за совет, Мама, — собственный голос прозвучал недовольно.       Уолтер открыл следующий купол и с чувством удовлетворения принялся разглядывать мелкие красные, желтые и розовые цветочки маргариток. Они долго не хотели цвести, несмотря на все старания с его стороны, однако он все-таки победил. В крошечных цветных шапочках было нечто умиротворяющее и приятное. Природа растительная — добра. Природа животная — полна насилия. Один вид пожирает другой, чтобы продолжить существование. Но люди отличаются от всех. В людях есть оба начала: созидание, добро, красота и возвышенность с одной стороны, и с другой — беспричинная жестокость, уродство и порочность. Что делает людей настолько непохожими на остальные виды и похожими одновременно? Разум? — Уолтер! — он услышал голос Эвелин прежде, чем ее шаги. Все-таки двигалась она очень тихо.       Он обернулся. Она собрала растрепанные волосы в высокий пучок и переоделась в черные штаны и белую облегающую майку. В таком наряде он видел ее впервые. Обычная одежда ей шла гораздо больше костюмов Завета. Словно комбинезоны ей выдали на пару размеров больше. — Да ты почти все сделал, — удивилась она. — Если хочешь помогать здесь, придется действовать быстрее, — сообщил Уолтер. — Да-да. — Она смущенно почесала затылок и подошла ближе.       Уолтер заметил почти сразу, что Эвелин нравится, когда он делает ей замечания в легкой форме. Вероятно, она нуждалась в общении с человеком. Уолтер являлся лишь искусственной имитацией, но он старался быть для нее «комфортным», подстраиваясь и импровизируя. И это не было обременительным — заложенные в него программы требовали именно такого поведения. Однако прежде ему не приходилось сталкиваться с подобным общением. К нему относились в основном как инструменту, лишь Дэниелс Брэнсон смотрела в его сторону, как на полноправного члена экипажа, несмотря на то, что он числился в ее списках частью оборудования. Выпивая за успех компании перед погружением в гиперсон, она обвела взглядом каждого, не пропустив и его. Более того, она даже отдельно улыбнулась лично ему.       Уолтер запомнил этот момент, как особенный и приятный. С Эвелин у него таких моментов накопилось уже очень много. — Тебя не затруднит, если я попрошу кое-что сделать? — спросил он. Момент показался как нельзя подходящим. — Ты произнесешь код. который я тебе назову?       Она удивленно округлила глаза и огляделась. — Конечно. А для чего это нужно? — Не волнуйся, просто хочу кое-что проверить. Код «Альфа дефис два один четыре девять дефис пять три». — Вряд ли Эвелин была носителем секретного кода, но может быть, произнесенный вслух человеком, он произведет какой-то иной эффект на системы распознавания.       Эвелин несколько раз моргнула и Уолтер повторил еще дважды, позволив ей запомнить. — Код «Альфа дефис два один четыре девять дефис пять три», — произнесла она. Уолтер прислушался к ощущениям. Ничего не произошло. — Спасибо. — Он улыбнулся ей. — Ты очень помогла.       Эвелин улыбнулась в ответ и подошла ближе. — Было бы за что. Так какую часть работы ты в итоге мне отдашь? — А какую бы тебе хотелось? — Уолтер с неохотой делился своими обязанностями по растениям, ведь он любил здесь находиться. Но ее желание было приоритетней. — Я могу взять, например, вон те крайние клумбы, — предложила Эвелин. — Хорошо. — Уолтер мельком глянул в ту сторону, куда она указывала, хотя прекрасно знал, что там растут цветная капуста, морковь и нарциссы. — Тебе нравятся нарциссы? — спросил он, обратив внимание, что Эвелин не выбирала себе растения, махнув рукой на первые попавшиеся. — Я очень люблю их запах. — Она довольно прищурилась. — А еще люблю пионы, если ты про цветы. — Можешь взять и пионы, — согласился Уолтер. — Они в дальнем углу растут вместе с барбарисом и гвоздикой.       Он отметил ее слегка растерянный, но радостный вид. — Не волнуйся, я научу, как ухаживать за ними. Ты быстро все запомнишь. — Спасибо, Уолтер. — Эвелин подошла к нему, оперлась локтями на стол и заглянула под купол. — Ты так ухаживаешь за ними, будто тебе очень нравится. — Это приятное времяпровождение. — Уолтер не видел смысла скрывать от нее, но любому другому члену экипажа бы не сказал. Вообще мало кто интересовался тем, что ему нравится. Разумеется, ему ничего и не должно «нравиться». Но в главной нейронной сети была заложена программа расстановки приоритетов, поэтому вполне логично, что возникали небольшие предпочтения в собственных заданиях. — Согласна. — Эвелин коснулась кончиками пальцев лепестков маргаритки. — Это очень умиротворяет.       Первый урок выдался непростым — ей пришлось запомнить много информации. И Уолтер думал, что на этом сегодня их общение закончится, но Эвелин повела его в спортзал. По дороге она рассказала, что владеет карате, джиу-джитсу и тайским боксом, но в голове все перемешалось и она предпочитает импровизацию, основанную на имеющихся умениях.       Уолтеру не нравилась ее идея. Он прекрасно понимал, что сильнее любого тренированного мужчины, а перед ним сейчас была женщина. Ее тело выглядело хрупким, и на ощупь оно было таким же. Когда Уолтер нес ее после экстренного пробуждения, он прекрасно запомнил ее вес, обхват ее рук, талии, шеи. Он ощущал ее тонкие и податливые ребра под пальцами, когда стягивал мокрый прилипший к телу и местами испорченный комбинезон. Помнил мягкость ее груди и живота, которые вряд ли были в состоянии выдержать хоть какие-нибудь удары. Вот легкость вальса ей бы точно не навредила. Почему она так стремится к насилию? Приходилось ли этой улыбчивой и отзывчивой женщине отнимать жизнь, пока она была в отряде зачистки? — Уолтер! — Эвелин помахала рукой, уже перемотанной эластичным бинтом. Ее брови были сведены — решительно настроена. — О чем задумался? — О том, что боюсь тебе навредить, — признался он. — Ты уверена? — Протестируй меня, — пожала плечами она. — Ты же, наверное, сможешь понять мою силу и как-то там настроиться? — Смогу, — кивнул он. — Для этого ты должна ударить меня.       Уолтер указал на грудь. — То есть, использовать тебя как боксерскую грушу?       Он кивнул. Эвелин закончила с бинтованием второй руки, выдохнула, прикрыв глаза, и с резкого разворота, ударила его по корпусу ногой. Но едва он успел отметить, что сила удара превосходила его ожидания, в грудь прилетел кулак. Сбить его с ног не смог бы и мастер спорта по боксу, но сила ее удара была больше ожидаемой, а движения точны. — Какой ты крепкий. — Она оценивающе коснулась пальцами мест, куда попала. — Кстати, мне где-то попадалось, что вы чувствуете боль. Это правда? — Правда, — ответил Уолтер, снимая через голову толстовку. Лишние вещи помешают двигаться. С Эвелин не получится стоять столбом — она ждет от него отдачи. Если бы ей просто нужна была груша, она не позвала бы его. — Но для нас это не совсем тоже самое, что для вас. Боль — как указание от тела, что с ним не все в порядке. Но у вас она эмоционально окрашена, у нас нет. Поэтому боль не вызывает у синтетов страдания.       Он бросил толстовку на татами и встал в стойку. Эвелин нахмурилась и помотала головой. — Больно — значит больно. Как это по-другому, — пробормотала она. — Это сказка для дурачков, что боль может быть какая-то «небольная».       Уолтер позволил себе слегка усмехнуться ее недовольным видом. Обычно люди с легкостью принимали такой ответ, ведь считается, что у синтетов нет чувств. Он приглашающе махнул ей ладонью. Теперь эта ситуация волновала его больше. В таком тесном контакте с человеком он еще не был, а боевые протоколы отрабатывались на себе подобных. Нельзя причинить ей вред. — Думаю, мне сдерживаться не нужно, — усмехнулась Эвелин и выбросила кулак, рассчитывая попасть в солнечное сплетение, судя по траектории.       Уолтер блокировал удар и схватил ее запястье, собираясь вывернуть руку в захвате, но Эвелин моментально поднырнула под его локоть, высвободив собственное запястье. Да, он не держал ее в полную силу, но это было неожиданно. Любопытство разгорелось в нем сильнее.       Эвелин била точно, непредсказуемо, уворачивалась неплохо. Для стратегии и силы воздействия, которую он выбрал, она сражалась достаточно хорошо. Что ж, кажется, он недооценил ее. Но спустя минут десять она начала уставать и совершать ошибки — пропустила пару ударов по ногам, по ребрам, и в конце оказалась в удушающем локтевом захвате.       Она взмокла, ее грудь часто вздымалась, тело сделалось горячим. Пульс на шейных артериях гулко отдавался вибрацией по всему телу Уолтера — странное ощущение. Дернувшись пару раз в попытке освободиться, Эвелин выдохнула и обмякла. — Сдаюсь, — произнесла она обреченным тоном.       Уолтер отпустил Эвелин и быстрым взглядом оценил, насколько сильно она пострадала. Ее кожа слишком нежная, чтобы выдерживать подобное воздействие без последствий. — Мой последний удар пришелся тебе по ребрам, — произнес Уолтер. — Позволь осмотреть тебя.       Эвелин приподняла одну бровь и усмехнулась. — Когда я была в отряде, никто не осматривал меня после каждого раунда. Меня просто избивали, я доползала до койки и там отсыпалась, — сказала она так легко, словно говорила не о себе. — Так что давай с осмотром повременим. К тому же вряд ли ребра сломаны — я бы почувствовала. — Довольно прискорбно, что ты так относишься к собственному телу. — Уолтер потер свои руки — они отдавали саднящей болью — сила у маленькой Эвелин была прилична. Он ясно представил, как ее совсем юную заставляли часами отрабатывать удары. Это было действительно прискорбно. — Но мне надо оценить свои настройки. Может быть, я посчитаю их недостаточными. — Шутишь? — Эвелин сдалась и приподняла край майки.       Уолтер подошел и положил ладонь на нижние ребра справа, слегка провел рукой. Горячая, влажная кожа покрылась мурашками от его прикосновений. И это оказалось… приятно? Он удивился собственным ощущениям. Но сейчас было важно другое. Отняв руку, Уолтер глянул на место ушиба и подумал, что тут точно вскоре появится синяк. — Ну что, достаточно ты меня поколотил или надо вложить побольше силы? — Эвелин деловито одернула край майки и заправила в штаны. — Думаю, можно и вложить, — ответил Уолтер и улыбнулся. — Смейся-смейся, — фыркнула она. — Вот уложу тебя на лопатки, посмотрим, как тогда посмеешься.       Ему показалась комичной ее напускная храбрость, впрочем, Эвелин явно не была серьезна в высказываниях. — Продолжим? — уточнил он на всякий случай.       Эвелин кивнула и напала вновь. Они провели в общей сложности на татами полтора часа. Она к концу совершенно вымоталась и просто лежала на полу, раскинув руки в стороны. Синяки на ее теле выглядели болезненными, но она улыбалась сама себе какой-то необычной, печальной улыбкой.       Уолтер смотрел на нее и совсем не понимал, как действовать. Вообще теперь, глядя на ее изможденный и побитый вид, он чувствовал себя виноватым — она пострадала из-за него. Надо было все-таки выбрать более мягкую тактику, позволить ей больше и чаще наносить удары, свести контратаки и силу воздействия на минимум. — Эвелин? — позвал он ее. — Помочь дойти до медотсека?       Она с трудом села и размяла шею, слегка поморщившись. — Все в порядке, я просто устала. Сейчас приму душ и буду спать как убитая. — Она протянула руку, Уолтер взял ее и помог подняться. — Если ты принесешь мне что-нибудь от синяков, этого будет достаточно. — Ты уверена, что все нормально? — Все просто прекрасно, Уолтер. — Эвелин улыбнулась и побрела на выход. — Спасибо за компанию. Если тебя не затруднит, я бы тренировалась с тобой пару раз в неделю. — Но зачем? — Они медленно пошли по коридору. — Тебе не обязательно уметь драться. — Потому что это привычка, — ответила она спокойно. — Потому что это помогает мне собраться. Даже когда лечила парней в госпитале, я стабильно тренировалась. Знаешь, однажды, эти умения спасли мне жизнь. И я не собираюсь их забывать. Кто знает, что нас ждет на Оригаэ-6. — Если только драки с колонистами, — заметил Уолтер. — Вот видишь! — рассмеялась она. — У меня аж две тысячи потенциальных противников.       Уолтер улыбнулся. Если она смеется, значит, все в порядке. Но надо что-то придумать с этим неприятным действием и в ближайшее время пройти техосмотр.