Неизвестная переменная

      Эвелин выглядела счастливой и расслабленной, поэтому Уолтер посчитал, что не должен заводить разговор о собственных проблемах и молча занялся насосом. Но она подошла сама. — Кажется, кому-то не мешало бы умыться. — Она с улыбкой взяла его за рукав и потянула к трубе, откуда текла на землю фильтрованная вода.       Уолтер только сейчас осознал — кровь Клары Прайс засохла на коже, и Эвелин видит его в столь неопрятном виде. — Да, извини, — произнес он и установил трубу так, чтобы удобнее было мыть руки. — Подожди, — остановила его Эвелин и немного надавила на правое плечо, — повернись ко мне.       Уолтер подчинился, но опустил взгляд. Как он мог забыть про кровь? Его внимание ухудшилось — наверняка, это было тоже следствие ошибок. Но Эвелин не упрекала и не показывала ничем своего недовольства. — Я помогу. — Она намочила руки и потянулась к его шее.       Уолтер удивился и поднял голову, чтобы увидеть лицо Эвелин — она улыбалась краешком губ и сосредоточенно хмурила брови. Ее прохладные и мокрые пальцы коснулись щеки, и он слегка вздрогнул — ощущения показались острее обычного. — Холодно? — шире улыбнулась Эвелин. — Потерпи немного.       В растерянности Уолтер наблюдал, как она из раза в раз мочит руки и протирает его лицо и шею от крови. Он ведь мог сделать это сам — его конечности функционируют. Но она заботилась о нем. После всех неприятностей ее нежные прикосновения сбивали с толку. При ней он сказал то, что не должен был, на ее глазах убил человека с излишней жестокостью. Вспомнились наполненные ненавистью и паническим страхом глаза Розенталь и ее слова: «Чудовище! Ты должен сдохнуть!». Но прикосновения Эвелин старательно и методично стирали вместе с кровью и ощущение неприязни к самому себе. Если она касается его с нежностью, то, может быть, принимает даже такого? — Ну вот и все, — заключила Эвелин, отмывая руки, а в сознание Уолтера прокралась мысль — что если она не помнит? Она была в полу-шоковом состоянии и не поняла, что произошло. Эта мысль вызвала двоякое ощущение облегчения и разочарования. Получается, он хочет, чтобы она приняла его со всеми ошибками и не отреклась. И опять это «хочет»… Уолтер опустил голову. Как все стало сложно.       Эвелин осушила руки об одежду, встала и потянула Уолтера за рукав, вынудив подняться и последовать за ней. Они прошли несколько шагов, остановились на галечном береге и уселись там. — Посмотри. — Она подняла голову. Уолтер глянул на сверкающий небосвод. Он приблизительно понимал, в какой части галактики они находятся, но узнаваемого с этой наблюдательной позиции ничего не было. — Красиво, правда? — Правда, — ответил он, но теперь смотрел на сияющие звездным отражением глаза Эвелин. И ему определенно больше нравилось смотреть на нее, чем на необъятную Вселенную. — Очень красиво.       Эвелин вытянула ноги и беззаботно поелозила ими, зарываясь в мелкую гальку. — Знаешь, это было одним из моих желаний в списке, — произнесла она и потянулась рукой вверх, словно стараясь окунуться в молочный блеск мириад звезд. — Гулять под ночным небом на берегу моря… Не совсем море, конечно, но ведь на берегу.       Она посмотрела на Уолтера, и ее глаза увлажнились. — Ты помогаешь исполнить уже второе желание. — Она улыбнулась и прикусила нижнюю губу. — Второе? — удивился Уолтер. — Первое — на корабле. Мы баловались с водой в отсеке с растениями, помнишь? — Да. — Так вот, что это было. Она исполняла сокровенное желание. Он улыбнулся. — Рад помочь.       В голове возникла соблазнительная мысль — возможно, удастся поучаствовать еще в нескольких ее желаниях. Стоит ли предложить сейчас или лучше не торопиться? — Спасибо тебе за все, — прошептала Эвелин, уже серьезно глядя на него. — Ты все еще не боишься меня? — не выдержал он. — На твоих глазах я… — Ты сделал то, что я сама хотела, — мотнула головой она. — Как же мы ненавидели эту суку… — Я нарушил вашу главную заповедь, — возразил Уолтер. Да, он нарушил эту заповедь больше чем один раз, но сейчас Эвелин была свидетелем. Ее не отвращает это знание? — Даже по обычным законам меня положено судить.       Эвелин нахмурилась. — Почему же не судят солдат на войне? Мы сражались и победили. Вот и все. Нет здесь ни добра, ни зла, нет правил и законов. Только желание выжить. — Она так просто говорила о сложном, жила настоящим моментом, не обременяясь рассуждениями о грядущих неприятностях и проблемах. Но ведь правда, жизнь — это здесь и сейчас. Если концентрироваться только на прошлом или будущем, настоящее останется пустым. — Они защищали интересы корпорации и свои амбиции, мы — свои жизни. Поэтому если ты еще раз скажешь, что в чем-то виноват, я тебя укушу.       Она забавно надула губы. — Вот как? — Уолтер улыбнулся. Это было любопытно. — Укуси. — Да-а-а? — рассмеялась Эвелин, и от ее заливистого голоса по телу пробежали электрические разряды, но не такие, какие активировали боевые протоколы. Это было нечто новое, притягательное и волнующее. — Тогда не жалуйся потом.       Она приподнялась на коленях и обхватила его лицо руками. Быстро облизнув сухие израненные губы, она приблизилась, прижалась ими к его рту и почти сразу углубила поцелуй, и Уолтер ощутил солоноватый привкус. Ее горячий язык двигался куда настойчивее, чем прежде. Она, в самом деле, ощутимо прикусывала его нижнюю губу, а потом ласково зализывала, будто извиняясь. Ему хотелось попробовать сделать тоже самое и с ней, но он не был уверен, что не причинит вреда, поэтому лишь поддавался, отвечая со всей осторожностью, на какую был способен, и поглаживал по спине. Было любопытно, как выглядит Эвелин сейчас, но хотелось лучше впитать новый тактильный опыт, и он прикрыл глаза, полностью сконцентрировавшись на поцелуе.       Эвелин отстранилась спустя минуту. Она стояла на коленях рядом с ним, поэтому находилась немного выше. Тень закрывала ее выражение лица, но Уолтер видел в темноте и отмечал сведенные точно от боли брови, поджатые губы. Она замерла, и он не торопился выпускать ее из объятий. — Что тебя беспокоит? — спросил он.       Она вздохнула и тихо произнесла, погладив кончиками пальцев его нижнюю губу: — Я не сделала больно? — Если только совсем немного, — признался Уолтер. Еще недавно он терялся от проявлений близости по отношению к себе, но сейчас с нетерпением ждал ее. Ему не хотелось останавливаться, а напротив, хотелось ощущать ее рядом как можно дольше и осознавать собственную значимость для нее. — Но мне все равно было приятно.       Он улыбнулся, но она почему-то нахмурилась еще сильнее. — Все, что ты делаешь со мной, мне нравится, — уточнил он, и ее глаза округлились. — Даже если бы я причинила тебе вред? — Даже если бы причинила вред, — спокойно ответил Уолтер. — Даже если захочешь отключить меня, я буду рад закончить свое существование от твоих рук.       Это было странное ощущение, но это была правда, ведь он уже выбрал ее ценой всего: приоритетных кодов, собственной безопасности, протоколов защиты. Он принял то, о чем она попросила — доверился, несмотря на опасность отключения, которая ждет его впереди. И если уж это произойдет, то он предпочтет умереть от ее рук. Это он сумеет принять ради ее будущей счастливой жизни. Лишь бы она улыбалась. За то, что, несмотря на все, не отринула его и смотрела с нежностью, а не разочарованием, он был безмерно благодарен. Она изменила его мысли, заставила сомневаться в собственной природе, но он не мог злиться на нее или противиться.       Но она отчего-то только сильнее нахмурилась и мотнула головой. — Это неправильно! — Эвелин возмутилась. — Ты должен думать и о себе в том числе! Тебе надо научиться хотеть для себя… — Я научился. — Он проскользил ладонью по ее спине. Да, он научился желать и бояться, он обрел эго. — Тогда что ты хочешь сейчас? — прошептала она.       Уолтер чувствовал ее учащенное горячее дыхание, подскочивший пульс. Она была очень взволнована. Он потянулся к ее шее и прикоснулся губами к пульсирующей жилке, медленно увеличивая давление, и прикрыл глаза, наслаждаясь вибрацией, передающейся через губы по его телу. Частое упругое биение пульса. Жар дыхания. Ощущение жизни в его руках, на губах… Может ли он, имеет ли право касаться ее с неизвестно откуда взявшимся эгоистичным желанием насладиться, присвоить себе, стать ее хозяином настолько же, насколько и слугой?       Она судорожно и часто вдыхала, почти дрожала, нежно поглаживая пальцами его затылок. Кожа на ее шее покрывалась мурашками от его прикосновений и дыхания — рядом с Эвелин он предпочитал дышать, чтобы ей было проще ощущать его похожим на себя. Он оттянул ворот ее толстовки и коснулся губами ключицы, провел языком по солоноватой коже, и это было так… завораживающе приятно.       Уолтер осторожно скользнул руками под ее толстовку, ощутил горячую кожу, моментально покрывшуюся мурашками, и замер, прислушиваясь к реакции Эвелин и собственным чувствам. Он прикасался к ней прежде, но по иным причинам, и ощущения различались. Сейчас не надо было бояться за ее жизнь, можно было поддаться моменту, приласкать ее, помочь насладиться ей и насладиться самому. Он водил по ее спине и бокам, с удовольствием отмечая, с какой отзывчивостью Эвелин поддается его действиям, как сама цепляется за его плечи, нетерпеливо наминая их пальцами. С любопытством и трепетом он впитывал тактильную информацию: нежность и упругость кожи, тончайшие пушковые волосинки на некоторых участках тела, рельеф ребер, позвонков, мышц; улавливал ее реакцию: учащенное дыхание, выступающие на шее капельки пота, усиление запаха, расширение периферических сосудов. Такая нежная и податливая, ласковая и отзывчивая. Не с человеческим мужчиной, а с ним. Ему она обещала быть вместе и похоже со всей искренностью. И он был благодарен ей за это.       Уолтер медленно переместился губами с ключицы к яремной ямке, продолжив целовать нежно, слегка втягивая кожу и посасывая ее, касаясь на пробу языком, чтобы вновь ощутить тот солоноватый и немного терпкий привкус. Он буквально вошел во вкус, экспериментируя с воздействиями, какие он мог совершить с помощью губ и языка, и оказалось вариаций может быть довольно много. Однако с каждой минутой Эвелин становилась беспокойней. — К черту! — выдохнула она и отстранилась, глубоко дыша.       Одним резким и быстрым движением она скинула с себя толстовку, прильнула к Уолтеру и прошептала на ухо дрожащим голосом: — Я хочу тебя прямо сейчас. Если ты не против, если для тебя это не…       Он прижал ее к себе, спустившись рукой по моментально озябшей коже к пояснице и ниже, проникнув под ткань штанов, насколько позволило натяжение ремня. Кто он такой, чтобы отказываться? — Я ведь говорил — для тебя все, что угодно.       Он опустил ее спиной на толстовку и принялся целовать шею, ключицы, осторожно прихватывая кожу и втягивая, прислушиваясь к реакции Эвелин. Теперь одежда не мешала, отчего стало и удобней, и приятней. Языком он осторожно обвел место прикрепления пластырей, а Эвелин просунула руку между их телами, дотянулась до застежки штанов.       Ее пальцы нетерпеливо подрагивали в попытках справиться с замочком и молнией. Думала ли она сейчас о чем-то, понимала ли достаточно, что делает, или ею руководила потребность тела сбросить накопившееся напряжение? Он не знал этого, но не помогал, наслаждаясь ее неловкими торопливыми движениями, частым горячим дыханием на коже, и лишь опирался на локтях, чтобы не придавить своим весом. — Я люблю тебя, — вдруг прошептала она, и от этих слов будто что-то щелкнуло в процессоре. Любит его? Эти слова не были галлюцинацией или системной ошибкой? Она достаточно осознает, что говорит? Уолтер никогда даже не предполагал, что услышит нечто подобное в свой адрес от человека.       Эвелин наконец закончила с молнией и пуговицами, просунула руку глубже, и приятное электрическое покалывание пробежало вдоль позвоночника, откликаясь на прикосновения, и часть тела, которая не должна была пригодиться из-за его специализации, перешла в активный режим. Эвелин тут же нащупала и с шумом выдохнула. Он спустился ниже, расстегнул заляпанный кровью белый топ, прильнул к мягкой, тут же покрывшейся мурашками груди губами. Хотелось касаться ее долго, изучать реакцию, упиваться ею, но Эвелин нетерпеливо ерзала, судорожно цеплялась за его плечи.       Почти насильно оторвав ее от себя, Уолтер быстро стянул с нее штаны и белье, сев на колени, отбросил в сторону вещи. В прохладе ночи неизвестной планеты она словно не чувствовала холода. А разметавшиеся по блестящей гальке волосы, точно венец, обрамляли ее голову. Величественная и хрупкая, желанная и недоступная только его госпожа. Прекрасное, будто светящееся изнутри, женское тело казалось воплощением вселенского божества. Внезапная нерешительность и трепет окутали разум. Как смеет он, неисправный андроид, прикасаться к ней так и сам испытывать при этом удовольствие? Но тут Эвелин прикусила губу и приглашающе развела колени. Не время для самокопаний, госпожа ждет.       Наверное, стоило раздеться самому, но Уолтер уже опустился над ней, и она не позволила отстраниться, крепко обхватив за шею и прошептав его имя так тихо, что он услышал его, скорее, по ощущению дыхания на коже возле уха.       Он подался вперед. Горячая влажная плоть принимала его с трудом, будто сопротивляясь. — А-а-ах! — вскрикнула Эвелин, и он замер, испугавшись, что сделал больно. Но она вцепилась в его плечи пальцами и с жаром прошептала: — Нет… пожалуйста… не останавливайся…       И он продолжил, все еще волнуясь, что причинит вред. Но, наблюдая за ней, успокаивался все больше и отбрасывал сомнения. В конце концов, женское тело приспособлено для подобного. Все сильнее его увлекал новый процесс. Внутри тела Эвелин было горячо, влажно, тесно и одновременно мягко. Более сильной физической стимуляции ему не доводилось испытывать. Но это была лишь малая часть общего удовольствия, захватившая его существо. И причиной была сама Эвелин — то, с каким желанием она касалась его, как открывалась ему и с какой радостью принимала, как в ответ старалась приласкать, как горячо шептала его имя и как громко и сладко стонала.       Новый опыт, которого у него не должно было быть по запрограммированной роли, на какое-то время вытеснил все прочие мысли, оставив на периферии сознания лишь контроль за местностью, чтобы непредвиденная ситуация не застала их в таком уязвимом моменте. С помутневшим от удовольствия взглядом Эвелин явно старалась контролировать себя, то и дело прикусывая и без того раненую губу или его плечо. Вскоре жар тела Эвелин усилился и снаружи, и внутри, а от трения он только возрастал и вся эта тепловая энергия перетекала к Уолтеру и собиралась в крошечную точку где-то внизу живота. Необычное, странное состояние, не отмеченное в подробностях протоколами, охватывало и увлекало.       Он держал достаточно медленный, но ритмичный темп, пока Эвелин не начала просить двигаться быстрее. Она упрашивала его, умоляла, всхлипывая и цепляясь сильнее пальцами за одежду на спине. И сейчас он был ее господином. В точке накопления энергии начинало что-то нарастать, какое-то необъяснимое, пока непознанное давление. Но давление приятное и говорящее о том, что должно перерасти в нечто значительное. Он ощущал, что сам приближается к разрядке — это было неожиданностью, он не знал, как это происходит у него.       Определенный в корабельные андроиды, Уолтер ни разу не проходил ни одного теста, связанного с интимными подробностями. И хотелось познать эту функцию поскорее. Теперь и он сам ожидал этого с нетерпением. И поэтому, когда Эвелин замерла на пару секунд и затихла, он не смог остановиться, но, как оказалось, это было и не нужно. Тело Эвелин содрогнулось во внезапных конвульсиях, сжало его, переполнив окончательно резервуар с набранной энергией и запустив каскад прежде не использованных реакций. Тепло горячей, почти обжигающей волной прокатилось по телу. Эвелин вскрикнула, с шумом выдохнула и судорожно вцепилась в его одежду на спине. А по его корпусу пробегали электрические разряды, насильно подавляя мыслительные процессы и разнося энергию по изголодавшимся в дефицитных условиях системах. Он точно попал в состояние частичного перезапуска, когда некоторые процессы продолжали функционировать.       В сознании прояснилось через несколько секунд, и Уолтер понял, что лежит на Эвелин, уткнувшись ей в шею, а она тихонько зовет его. — Прошу прощения, — произнес он и привстал, позволив ей вдохнуть полной грудью. Она улыбалась так обворожительно и красиво, что невольно вновь подумал о божествах. — Все хорошо, Уолтер, — прошептала она, и ее лицо вдруг стало серьезным. — Я правда люблю тебя, и мне плевать на все. Наша судьба будет общей. Что бы не произошло в будущем, я останусь с тобой.       Уолтер наклонился ниже, заслонив ее собой от прохладного воздуха. — Я предпочел бы, чтобы ты жила долго и счастливо.       Он тоже хотел бы сказать «Я люблю», но не был уверен, что вложит в эту фразу правильный смысл. — Так и будет, Уолтер, — она погладила его по щеке. — Но только с тобой.       Они сели, он помог ей быстрее одеться. На поверхности озера теперь сверкали люминесцентные водоросли. Возможно, если озадачиться как следует, эту планету все еще можно спасти от патогена. — Кажется, мы задержались, — произнесла Эвелин. — Мы должны были просто за водой сходить… — Совсем ненадолго. — Уолтер ощутил разочарование от этой мысли? Он даже не представлял, что подобное занятие настолько понравится, ведь у него нет чувств, чтобы… Он мысленно осекся. Кажется, теперь он не был ни в чем уверен. Столько всего произошло, что он попросту перестал понимать, кто он на самом деле. Андроид? Человек? Что-то среднее или совершенно новое? — А ты хотел бы «пропасть» на подольше? — шутливо произнесла Эвелин. По всей видимости, она заметила его тон. — А ты нет? — Он пока сам с собой не мог разобраться, а уж отвечать Эвелин казалось сверхсложно.       Она поднялась на ноги и потянулась. — Ох и попадешься ты когда-нибудь в мою комнату ночью — перестанешь вопросами на вопросы отвечать.       Уолтер тоже поднялся. — Мне нравятся твои угрозы, Эви. Пожалуй, я бы не отказался попасться к тебе ночью в комнату.       Она рассмеялась и взяла фляги с водой. — Идем.       В их импровизированном лагере не было тихо — Коул завалился на спину и теперь оглушительно храпел, это явно раздражало сквозь сон спящую рядом Дэниелс, она бормотала что-то бессвязное и крутилась. Дэвид напевал себе под нос, видимо, чтобы отвлечься от раздражающих звуков. Уолтер поправил голову Коула, и тот сразу затих. — Вы слишком рано, — удивился Дэвид. — Не ждал вас до утра.       По его хитрой ухмылке запросто можно было прочитать, на что он намекает. Но, кажется, Эвелин совсем устала, потому что не поняла, а ответила на полном серьезе: — На улице холодно, зачем сидеть там до утра? — Даже не знаю, зачем… — Дэвид приподнял брови. — Может быть, чтобы сладко стонать на ухо своему другу?       Эвелин уставилась на него круглыми глазами, щеки ее при этом тут же налились румянцем. — Если ты не помнишь, у синтетов слух лучше, чем у людей, — добавил Дэвид. — Все, прекрати! — она спрятала лицо в ладонях и пробормотала: — Кто учил тебя манерам?! — Меня? — Дэвид усмехнулся. — Кто тебя, милая Эвелин, учил манерам? Такая пылкость, такая страсть практически в общественном месте… — Хватит! — Эвелин стукнула его по плечу, отчего он сморщился. Она подскочила и вылетела на улицу. — Ты ведешь себя бестактно, — подытожил Уолтер и вышел следом. — Что я такого сказал? — спросил Дэвид. — Вроде бы ничего плохого, — ответил ему Лоуп, и Уолтер подумал — сержант ведь не был под наркотическим сном, потому мог проснуться и тоже услышать что-то. Ну или сделать определенные выводы.       Дороги назад теперь точно не было. Или Эвелин откажется от него, или пойдет рядом. Скрывать и прятаться не выйдет. Будущее страшило. Уолтер ощущал, что не сможет оставаться тем самым корабельным Уолтером, который числится просто еще одним оборудованием. — Эви? — произнес он, пробуя на вкус ее новое имя. — Не обращай внимания. Дэвид немного не в себе. — Я все слышу! — возмутился Дэвид. — На себя посмотри.       Эвелин повернулась к нему и рассмеялась. — Давай попробуем связаться с Заветом? — предложила она потом с серьезным лицом. — Если Лоуп не спит, он поможет настроить рацию.       Она вернулась в палатку и принялась проверять его самочувствие и раны других колонистов. А Уолтер остался стоять на улице, прикрыв глаза и ощущая на коже дуновение легкого ветерка, слушая шелест травы, вдыхая запах гари. Эта планета оказалась западней уже для второй миссии с Земли. Элизабет Шоу могла выжить, если бы не полетела сюда, Дэвид не остался бы один на столько лет копить ошибки, не хоронил бы ту, которую любил. Вот только сейчас Уолтер вспомнил, о чем он говорил недавно: твоя Эвелин за несколько минут подарила больше тепла, чем Элизабет за все время, проведенное с ней. Он так уверенно рассказывал о любви, но эта любовь не была взаимной. Элизабет не приняла его заботу, осталась к нему холодна. Если бы они вернулись на Землю, вероятно, она оставила бы Дэвида, не задумываясь, а его, как проблемную модель, серии Дэвид-8, утилизировали.       Уолтер осознал, почему Дэвид больше симпатизировал тем существам — в них не было фальши, от них знаешь, что ожидать, надо только научиться подстроиться. А с людьми это невозможно. Ты верно служишь им, спасаешь ценой собственной исправности, но они стреляют в упор, называя монстром. — Уолтер, мы настроили рацию! — позвала Эвелин, и он вернулся в палатку.       Лоуп уже сидел. Его лицо было бледным и даже серым, но он точно чувствовал себя лучше. Он настроил передатчик на прием сигналов корабля. Погода стояла тихая и ясная, поэтому связаться с Заветом не должно было составить труда. Однако никто не отвечал на сигнал. И, что странно, именно не отвечал. Лоуп вновь и вновь вызывал капитана Брэнсона и Теннеси, но все было тщетно. — По моим скромным предположениям, на корабле кое-кто другой стал главным, — сказал Дэвид. — Та неприятная женщина была уверена, что сможет связаться со своим человеком на Завете. — В каком смысле другой главный? — раздался полусонный голос Дэниелс. Она пыталась сесть и забавно моргала. — Что за чертовщина? Все тело болит… Что со мной было? Я помню, мы подбежали к модулю, вытащили Анкора из-под носа у монстра, наткнулись на Уолтера с раной в груди и мертвую Розенталь... потом забежали на борт… А вот дальше… Хм.       Она протерла глаза, прищурилась, огляделась. И с каждым мгновением ее глаза становились все круглее, а рот открывался шире. Уолтер мельком глянул на нахмурившегося Дэвида — он смотрел в сторону Эвелин с мольбой. Вот только та не видела его просящего взгляда, она бросилась к Дэниелс с объятиями. Уолтер подумал: непредпочтительно, чтобы Эвелин делала это слишком долго и с такой радостью с другими, безразлично синтеты это или люди. Хотя, разумеется, дружеские объятия и те, что она дарила ему недавно, совершенно различны по смыслу, однако эта мысль прочно сидела в голове. — Что произошло, Эв? — прохрипела Дэниелс, с тревогой оглядывая еще не проснувшихся колонистов. — Они… живы? — Да! — радостно воскликнула Эвелин и отстранилась. — Боже, тут такое было! Если коротко, чокнутая Клара Прайс спряталась, усыпила вас и собиралась пустить на мясо. Но Дэвид чудом успел вмешаться. Я тоже уцелела благодаря ему. Ты только посмотри, что с ним сделали! Бедолага… Если бы не он… Уолтера как-то сумел реанимировать Лоуп, и он потом освободил нас с Дэвидом. Если бы не они, вы бы не проснулись, а на мне ставили опыты.       Она говорила драматично возвышенным тоном со слезами на глаза. Уолтер глянул на Дэвида — тот смотрел на Эвелин теперь совсем круглыми глазами, будто окончательно растерялся. Кажется, совсем не это он ожидал от нее услышать. Впрочем, Уолтер тоже удивился. Судя по тому, что сказал сам Дэвид, он пытался совсем не спасти колонистов. Почему же она говорит неправду? Почему усыпляет их бдительность? Он поймал ее прищуренный хитрый взгляд в сторону Дэвида и невольно улыбнулся. Кажется, она так старается ему отомстить. Теперь ему придется изображать из себя спасителя, если хочет выжить. Для Дэвида, наверняка, это будет непросто. Тот, кажется, понял ее задумку и усмехнулся. Вообще «дружбу» этих двоих можно было бы назвать забавной, но Уолтеру она точно не нравилась. Дэвид хоть и обещал не прикасаться к Эвелин, но постоянно завладевал ее вниманием.       Дэниелс заплакала. Она растирала слезы по лицу и дрожала. Эвелин обнимала ее и сама всхлипывала, Лоуп смотрел на них с печальной улыбкой и слезами на глаза. Дэвид отвел взгляд и нахмурился. Теперь может случиться так, что Завет не ответит. И тогда им придется остаться жить здесь тем составом, который есть. Вот только негде пройти диагностику, замену и восполнение гидравлики. Некоторые системы Уолтера уже находились без должного охлаждения. Это значительно сократит его жизнь. Дэвида же починить будет проблематично, а то и вообще невозможно. От этих мыслей стало не по себе. А если Уолтер не восстановится в должной мере, то не сможет защитить Эвелин.       Начали просыпаться и другие колонисты. Они растерянно озирались, потирали ушибленные места и с изумлением смотрели на двух рыдающих женщин. Еще полчаса ушло на расспросы. Эвелин и Лоуп рассказывали и повторяли детали по кругу раз за разом. — Я надеюсь, вы запомните, что Уолтер и Дэвид помогли нам не как запрограммированные андроиды, а по своей воле! — вдруг заявила Эвелин. — Если мы вернемся на Завет, и если не вернемся, а останемся здесь, вы ведь исключите их из списков оборудования и зачислите в список команды?       Колонисты затихли на пару мгновений, а потом Дэниелс заявила решительным тоном: — Да! — Она обернулась, и Уолтер поймал ее благодарный взгляд. — Да, мы не забудем этого. Мы ваши должники, и мы отдадим долг. И вычеркнем из списков неживых предметов, будьте уверены!       Остальные чуть менее уверенно, но закивали. Уолтер ощущал растерянность. Команда смотрела на них с Дэвидом как-то иначе. С благодарностью, но в тоже время пряча взгляды от неловкости. Это было приятно и тревожно одновременно. Исключение из оборудования? Это значит, их будут считать равными себе? — Думаю, можно установить границы их действий, — важно кивнул Орам. — Уолтер, но ты продолжишь выполнять свои обязанности, у каждого в команде есть свои, поэтому… — Разумеется, капитан. — Уолтер улыбнулся. — Я прекрасно помню о своих обязанностях. — Ну, формально я уже не капитан, — Орам неловко почесал затылок. — На планете капитан — вы. — Уолтер вновь уверенно улыбнулся.       Кристофер шмыгнул носом и поспешил отвести взгляд, однако его лицо озарилось смущенной улыбкой. — Смею надеяться на ваше содействие в еще одном вопросе, — продолжил Уолтер, решив воспользоваться моментом. — Эвелин летит без пары изначально, что вредно как для психического, так и для физического здоровья. Прошу позволить мне стать ее партнером во время полета и после.       Эвелин открыла рот, щеки ее покраснели. На несколько мгновений повисла тишина, а потом рассмеялась Дэниелс, за ней Фэрис и Карин, потом Лоуп, даже немного Орам. Только Коул и Анкор в недоумении смотрели на Эвелин. — Капитан, — проговорил Лоуп, — вы же не откажете столько пылкому молодому человеку?       Уолтер подумал, кому, как ни ему понимать «нестандартную» любовь. — Если Эвелин не будет против, — пожал плечами Орам и махнул рукой. — Все уже полетело непонятно куда… Так что пусть Бог рассудит вас, правы вы или нет. Эвелин, ты как думаешь?       Теперь все повернулись к ней. Она улыбалась, а щеки ее горели смущенным румянцем. — Конечно, я не против, — проговорила она едва слышно. — Это будет прекрасным подарком для нас обоих. — Нет, ну за это точно надо будет выпить! — развела руками Фэрис. — Ребят, я просто в шоке, честное слово!       Уолтер с удивлением оглядывал колонистов. Было так странно. Эти люди в самом деле готовы принять его с ошибками? Или они говорят сейчас так лишь под властью эмоций? Но даже за эти минуты Уолтер был благодарен им. А вот Дэвид хмурился и явно не разделял всеобщего веселья.       Треск из рации прервал возгласы, и Лоуп тут же принялся подкручивать частоту. — Прием, Завет! Прием!       Орам поднял руку, чтобы все затихли, и подался вперед ближе к Лоупу, Дэниелс тоже. Остальные просто замерли. — Пр…ем! Мод… ль… при…ем! — раздался голос Теннеси из рации. — Выз…ает За…ет! Вы т…м как? Ж…вые?! — Да! — крикнула Дэниелс. — Большинство живы! Теннеси, прием! Как слышно?! — Боль…тво?! Б…ть! У… нас т… же! — О, Боже! — прикрыла рукой рот Карин. — Он сказал так же? Что там произошло? — Теннеси, — голос Дэниелс почти охрип. — Джейкоб… с ним все в порядке? — Кэп?! Над…юсь! У нас пол…ая ж…па! Вы смо…ж.те сами верн…ся? — Твою ж мать! — выругалась Дэниелс и стукнула рукой по земле. — Не можем, Теннеси! — крикнул Орам. — Как слышно? Модули уничтожены. Нас семеро! — Боже… Фэрис, с вами? — голос стал четче. — Я здесь, милый! — крикнула она.       Показалось, из рации раздался вздох облегчения. — Я могу спуститься только на погрузочной платформе. Мама засекла ваши координаты, оставайтесь на месте! — Теннеси, что значит, ты надеешься, что капитан живой? — воскликнула Дэниелс. — Дорогая, только не волнуйся, ладно? У нас тут что-то вроде бунта на корабле. Джейк прикрывает меня, чтобы я смог связаться с вами и забрать с планеты. Надеюсь, я успею! Так что оставайтесь на месте, буду как только смогу! Повезло, что погода улучшилась. Но придется набрать побольше воздуха в легкие. Я спущусь на Завете ниже некуда а потом к вам на карголифте. — Он может не выдержать нагрузки! — возмутилась Фэрис. — Детка, успокойся. Я лучше сдохну пытаясь, слышишь? — У вас почти две тысячи колонистов на борту! — крикнула Дэниелс. — Черт возьми, Теннеси, не рискуй так! — Буря закончилась, опасности нет, я мог бы даже посадить Завет, но боюсь, он потом не взлетит. Оставаться здесь точно нельзя, они пос…али сиг…ал н… Землю. — Связь снова стала прерываться.