На удачу

Осенью на Баджоре постоянно вспыхивали эпидемии, и если на планете и спутниках лихорадка проходила за пару дней, отчего не казалась чем-то опасным, то на станции заболевание внезапно обретало силу и способно было даже привести к смерти. Джулиан множество раз направлял прошения баджорскому правительству не допускать на транспортные корабли заболевших, но вера в силу пророков пока что оказывалась сильнее объяснений, почему так важна профилактика. Впрочем, нельзя было исключать и того, что баджорцам из чистого упрямства не хотелось следовать предписаниям какого-то федерального врача. В последние несколько дней на DS9 едва ли не началась эпидемия, и Джулиану потребовалось работать двое суток без сна, только чтобы остановить распространение вируса и предотвратить ужасающие последствия. Он как раз собирался забрать из репликатора в медотсеке очередную кружку рактаджино, когда в дверях появился Гарак и неодобрительно посмотрел на него. — Без нормального питания, отдыха и сна вы, любезный доктор, сами скоро станете пациентом, — заявил он, подцепив Джулиана за локоть. — Время ланча, составьте мне компанию. Бесцеремонность, которой совсем не хотелось препятствовать, вкупе с раздражающей усталостью привели к тому, что Джулиан сидел в реплимате и слушал пространные рассуждения Гарака об очередной кардассианской новелле уже десятью минутами позже. Голос простого портного звучал музыкой, если точнее — почти колыбельной, и Джулиан ковырялся вилкой в салате, только чтобы действительно не уснуть. Он давно упустил нить разговора, но запомнил каждое слово и надеялся позже — уже выспавшись — обдумать всё это и в следующий раз всё же принять участие в беседе. Гарак, конечно, когда вот так вот наслаждался звучанием собственного голоса, выглядел потрясающе живо, но, кажется, всё же предпочитал диалог монологу. Не хотелось разочаровывать его. — Одо — Баширу, — встревоженный голос заставил Джулиана немедленно встрепенуться, а Гарака — смолкнуть на полуслове. — На последнем транспортнике несколько заболевших, срочно перенаправляем их в медотсек. — Башир — Одо. Скоро буду, — отозвался Джулиан, тотчас же поднимаясь. Оставалось только уповать на удачу, что эти несколько заболевших не принесли на станцию новый штамм, против которого созданная вакцина оказалась бы бессильной. О, Джулиан страстно желал, чтобы удача была на его стороне! Растерянно скользнув взглядом по реплимату, он осознал, что забыл сделать что-то очень важное. Само понимание, что он сумел что-то забыть, тревожило его невероятно, потому, наверное, он склонился к Гараку и поцеловал его в сухие прохладные губы. — Мне… необходимо поцеловать ящерицу на удачу, — выдохнул он, едва ли сознавая, что именно говорит. — Единственная ящерица здесь — это вы. Простите мне эту… вольность, — и тут же сорвался с места, оставив своего неизменного партнёра по ланчам в одиночестве и полностью обескураженным. *** …Джулиан плохо помнил то время, когда был Джулсом. Смутные картины прошлого — того, что было ещё до эйдетической памяти, — таили много вопросов, и он не всегда готов был искать на них ответы. Но когда он начал учиться в новой школе, успевая лучше прочих и неизменно радуя родителей, то обнаружил в себе твёрдую уверенность — чтобы заполучить удачу, нужно поцеловать ящерицу. Не понимая до конца, откуда в нём взялась эта мысль, он машинально выискивал рядом рептилию, если сталкивался с трудной задачей. К счастью ли, но ящерицы совсем не водились рядом с новым домом. Справляясь с неуместным и нелогичным порывом — ведь каждый день для него пока ещё был вызовом, Джулиан всё время говорил себе — это лишь суеверие, глупость. Он убеждал себя — не нужна никакая удача, он может и добьётся всего сам! Совсем как в тот раз, когда сам зашил своего медвежонка. Это ничего, что в первый раз получилось неаккуратно. В конце концов разве он не провёл операцию заново собственными руками, отчего Кукалака стал как новенький?.. Ему не нужна удача, не требуется поцелуй ящерицы, чтобы оказаться на первом месте или справиться с трудностями! И всё-таки он по-прежнему выискивал взглядом рептилию в трудный момент. *** Трое из четверых недовольных баджорцев почувствовали себя лучше с первой дозы вакцины. У последнего болезнь протекала в тяжёлой форме, и Джулиану пришлось изолировать его. Уже когда он разобрался с назначениями и собирался запустить репликатор, чтоб новая кружка рактаджино заставила его взбодриться, медсестра Джабара поймала его за руку. — Доктор Башир, пошли третьи сутки! Мы тут справимся сами, а вам нужно срочно отдохнуть. Мы вполне в состоянии присмотреть за пациентами, пока вы спите! Она была совершенно права, и Джулиан направился прочь из медотсека. Проходя мимо магазина Гарака, он ощутил смутное беспокойство, почти заставившее немного покраснеть. Он отчётливо помнил поцелуй, но всё ещё никак не мог объяснить свой порыв. Нельзя же было сказать Гараку, что это просто детское суеверие, от которого он отчего-то не смог избавиться! Как хорошо, что прямо сейчас они не столкнулись лицом к лицу. *** …Ящерицы были юркими, серыми с желтоватыми пятнами, а если присмотреться, то можно было увидеть крохотные гребни и едва заметные шипы. В утренние часы они выползали из укромных мест и грелись на солнце, совершенно очаровательные в своей грациозной манере держаться. Пока другие дети запросто ловили ящерок, Джулс — нерасторопный, маленький и слишком хилый для активных игр — просто усаживался среди камней и замирал, ожидая, пока хоть какая-то окажется поблизости и даст ему на себя посмотреть. Он и не пытался накрыть ладонью или придавить хвост. Особенно хвост! Однажды он видел, как ящерка вырвалась из руки Самина, оставив самый кончик ещё извивающегося хвоста в его пальцах, и это привело Джулса в такой ужас, в такое смятение, что он едва не разрыдался. Много ночей после ему снилось, как ящерица теряет хвост. Другие дети не понимали его. Им было бы ясно, что он делает, если бы Джулс поймал хоть одну ящерицу, напав на неё из импровизированной засады, но вот это пассивное наблюдение было для них слишком странным и чуждым. И без того не желавшие с ним играть, они сторонились всё больше. Джулс вскоре привык оставаться в одиночестве — наедине с ящерками, выглядывавшими из-за камней, когда никого больше не оказывалось поблизости. Однажды Самин, красуясь, сунул ящерицу прямо Джулсу в лицо: — Что ты так смотришь на них всё время? Они тебе, что ли, нравятся? Серая ящерка тщетно пыталась вырваться из цепкой хватки. Её крохотные коготки не могли оцарапать человеческую кожу. Глаза-бусинки сияли, и этот осмысленный взгляд глубоко запал в сердце. Джулс кивнул, удивлённый тем, что Самин внезапно решил обратиться к нему. Сам он предпочитал не заговаривать лишний раз. Пока он подбирал слова, другие дети теряли интерес к разговору, переключались, забывали о нём. И никогда не отвечали на его вопросы, только смеялись, отчего становилось ужасно неуютно. — Знаешь, — Самин продолжал говорить, — ящерицы приносят удачу. Джулс удивлённо распахнул глаза. От мамы и отца он ничего подобного не слышал. — Ага! — важно подтвердил Самин и, ещё чуть наклонившись, добавил тише, будто бы делился секретом: — Они приносят удачу, если поцеловать их. На, попробуй! — Да, попробуй! — тут же раздались и другие голоса. Оказалось, остальные дети обступили их и прислушивались к разговору, хитро переглядываясь между собой. Джулс не замечал, чтобы кто-нибудь целовал ящерицу, но другим людям, кажется, и не нужна была никакая удача. Все вокруг легко справлялись с заданиями, которые давали учителя, бегали быстрее, громче говорили и не теряли слова внезапно. Джулс ничем таким похвастать не мог, неизменно оказываясь последним повсюду. Каждый день он видел только, что мама печалится, а отец злится, и единственное, что понимал точно, — это он тому причиной. Настоящее разочарование, как повторял отец. Ящерица внимательно смотрела на него. Ничего неприятного в том, чтобы поцеловать её остроносую мордочку, Джулс не видел. Особенно если это принесёт удачу. А ещё он никогда не держал ящериц прежде, а тут Самин протягивал одну, ничего не попросив взамен. — Бери уже и целуй, — Самин начал терять терпение. Джулс попытался взять ящерку из его ладоней, но та оказалась юркой словно струйка воды — пролилась между пальцев, тут же скользнула между камней и исчезла. Самин фыркнул: — А, даже такую шутку способен испортить! И все дети мигом потеряли интерес к Джулсу. Он же опять замер на своём месте, ожидая, вдруг ящерка появится вновь. Он поцелует её и станет гораздо счастливее. *** Джулиан позволил себе не больше девяти часов отдыха, а затем вернулся к работе. Он нашёл сразу несколько причин не посещать реплимат в тот день. На следующий прямо во время ланча прибыл ещё один транспортник, и он лично осмотрел каждого баджорца, сразу предлагая уже усовершенствованную вакцину. В целом, его любезная улыбка и дар убеждения работали, и число потенциальных жертв заболевания неуклонно снижалось. По предварительным расчётам, полностью опасность эпидемии должна была миновать уже через неделю. Ещё днём позже Гарак снова появился в медотсеке, и весь его вид был скорее раздражённым, чем участливым. — Снова слишком заняты, мой дорогой? — уличил он почти язвительным тоном. — Уверен, что хотя бы полчаса вы можете выделить, чтобы пообедать как следует. Какой пример вы показываете всем окружающим, столь явно забывая о собственном здоровье? Джулиан замер с трикодером в руках. Гарак был прав, и ему уже давно пора было отдохнуть. Не только поесть, но и добраться до своих апартаментов и поспать. Однако если он согласится прямо сейчас, Гарак неизменно задаст неприятный вопрос. Не может быть, что он сделает вид, будто ничего не случилось. А ответа Джулиан всё ещё не подобрал. — Я… занят, Гарак, — попытался он увильнуть, — мне нужно… Но тут вмешалась Джабара: — Доктор Башир, вам действительно пора пообедать, — голос её звучал почти нежно. — Здесь всё в порядке, не требуется такого пристального внимания больше. Отдохните, прошу вас. Она была слишком расположена к нему и определённо чересчур добра. Джулиан не мог на неё сердиться, но теперь не оставалось ничего иного, как подчиниться. Пока они шли к реплимату, Джулиан мысленно репетировал вопрос — и ответ, но ничего связного в голову не приходило. Гарак молчал, и в этом молчании ощущалась… почти что угроза. Испытывая всё большую неуверенность и нарастающую тревогу, Джулиан внезапно заговорил сам, решив, что так будет лучше: — Насчёт того, что произошло, Гарак… — М-м, мой дорогой? — тот чуть повернул голову, едва заметно сощурился. Не было сомнений — он точно понял, о каком моменте говорит Джулиан. — Вышло очень неловко, — признался Джулиан со вздохом. — Я не… не знаю даже, отчего во мне столь сильно это… если хотите, суеверие, но… — Что ж, любезный мой доктор, — прервал его сбивчивое объяснение Гарак, — если вам ещё потребуется удача, — он невинно улыбнулся, — я к вашим услугам. Джулиан ошеломлённо замер. Гарак, пройдя ещё несколько шагов, остановился и полуобернулся к нему. Задерживаться дольше было бы совершенно нелепо, и Джулиан поспешил догнать его, твёрдо решив, что обдумает и разберётся во всём позже. Когда наконец осень на Баджоре сменится зимой и можно будет не опасаться сезонной эпидемии.