***
– А я думал, что мне показалось, – протянул руку Тобурду Сейгарий. – Я не поверил даже, что ты, приятель, решился поухаживать за Элиэфом. – Ты ведь понимаешь, что даже будучи твоим приятелем, я имею право выбрать себе омегу по вкусу? – прищурился хозяин лавки тканей. Омега задержался наверху, не успев то ли одеться, то ли подобрать обувь к ремню, и несерьезный альфа-лис старался не показывать огромному Сейгарию, что ему страшно. Торбурд понимал, что альфа, отец Элиэфа, не нападет на гостя в своем доме, но пахнуть Сейгарий стал сильнее, то ли волнуясь, то ли с трудом сдерживая раздражение. И несерьезному альфе хотелось поджать хвост и сбежать. Но после подобного позора ни один омега больше бы Торбурду шанса не дал бы. Элиэф, наконец, спустился и Торбурд все же не удержал тяжёлого, облегчённого выдоха. – Мой отец тебя пугает, – без осуждения заметил омега. – Твой отец многих пугает, – пожал плечами альфа. – Крупный альфа-медведь пугает, если ты планируешь взять в супруги его сына. – Ты зря решил ухаживать именно за мной, – откровенно сообщил Элиэф. – Это почему? – заинтересованно спросил Торбурд. – Я совсем не в твоём вкусе? – Я слишком люблю одежду и быстро разорю твой магазин тканей, – вспомнив свои шутки, сообщил омега. – Знаешь, это не так легко, как тебе кажется, – хохотнул альфа и остановил наемный кэб небрежным движением руки. – А куда мы едем? – спросил Элиэф, забираясь на сидение. – На свидание, – как-то неопределенно сказал Торбурд. – А куда на свидание? – уже чуть хмурясь, построил свой вопрос омега. – Нам нужно по северной дороге выехать из города и проехать до деревни Плоские пни, – сообщил извозчику альфа. – Так она ж у самых городских стен, – разочарованно отозвался тот. Да и Элиэф разочарованно вздохнул: все эти прогулки по лесу или у реки омеге не нравились, просто там можно было вдоволь нацеловаться с Сейкасом, и некому было сказать об этом отцу. Поскольку целоваться с Торбурдом Элиэф категорически не хотел, то предпочел бы провести время в городе. Только смысла спорить омега не видел и просто перевел разговор на другое: – А сколько ты знаешь значений для цвета лент на Ухаживаниях? – У нас используют сейчас только пятнадцать вариантов цветов активно, ещё с два десятка считаются общепринятыми, – задумался альф. – Но в разное время количество цветов доходило до почти пятидесяти. Только это было не слишком удобно: все равно никто не мог запомнить все и пользовались не всеми. К тому же есть такие, как ваш самый младший из братьев: омеги, что не хотят озвучивать свои пожелания. Сейчас многие цвета забыли и ничего окружающим не говорят. А вот Эйвери, всего то пять веков назад, выбрав бежевую ленту, сообщил бы всем, что ему главное не тело, а дух. То есть он готов принять альфу с... Торбурд замолчал, вспомнив хромого волка. – А зачем омеге альфа-калека? – удивился Элиэф. – После больших войн так иногда случалось, что многие альфы оставались с увечьями, и так омега давал понять, что он готов принять такого альфу. Ведь, имея увечья, очень сложно альфе рискнуть и принять участие в Ухаживаниях, – пояснил Торбурд. – Мы ведь тоже не дураки и понимаем, что кому нужен калека, если рядом есть десятки здоровых. Омега кивнул и задумался о том, выбрал бы он сам Сейкаса, стань тот хромым или одноглазым. Элиэф очень хотел бы сказать, самому себе, что да, выбрал бы, но было одно но... Омега не знал этого точно. И только сейчас, задумавшись, Элиэф вдруг понял: – Эйвери выбрал бежевую ленту и дал кусок хромому волку... Он знал это древнее значение цвета для ленты? – Возможно, – кивнул альфа. – Я точно не знаю... Значение этого цвета я узнал уже после того, как Сейгарий взял бежевую ленту для сына. – Приехали, – сообщил возница, остановив кэб. Торбурд спрыгнул первым и предложил руку омеге. Элиэф и сам бы легко справился, но кивнул и оперся о руку альфы, осматриваясь. Плоские пни, как и любая деревня в самом пригороде, уже скорее были частью города, чем отдельным поселением. Дети ходили в городскую школу: до ближайшей, благо, было идти от силы минут двадцать. Лекарей тоже местные выбирали в городе. Да и своего рынка тут давным давно не было. Зато появилось много домов, окруженных или садами, или маленькими огородами. Не в каждом дворе даже курицы были, не говоря уж о козах или коровах. Место казалось сонным, скучным и полностью лишенным индивидуальности. – И что мы тут будем делать? – спросил Элиэф, не скрывая своего разочарования. – Сейчас поймёшь, – пообещал бодро альфа и повел омегу за собой. Они прошли всю деревню по главной дороге, вышли на небольшое пастбище и направились по узкой тропинке к лесу. – Торбурд, ты меня даже пугаешь немного, – признался омега. – Не волнуйся, я никогда не обижу омегу: именно вы делаете мой магазин очень прибыльным, – рассмеялся альфа. Элиэф фыркнул, чуть насмешливо, а затем шутливо заметил: – Ты и сам в новой рубашке! – А ты знаешь все мои рубашки? – удивился Торбурд. – Я очень польщён! – Я не слежу за твоей одеждой, не обольщайся, – ехидно заметил омега. – Я просто слежу за модой. За последними веяньями, писками и прочими её признаками жизни. Это только в этом году стало популярно вышивать птиц на вороте рубахи альфы. В прошлом году по вороту шли орнаменты, как и последние пять лет. До этого альфам вообще не советовали носить вышитые вещи. – Ауч, это было больно! Ты разбил мое сердце, – рассмеялся альфа. – А, мы пришли! Элиэф вздрогнул, посмотрел на поляну и ахнул: тут были качели! И какие! Крутящиеся, большие, качающиеся, какие-то странные с пружинами, разные, много. И кроме них тут никого не было. – Во-первых, почему они тут? А во-вторых, куда ты дел детвору? – спросил омега, забираясь в качели для двоих, которые, стоя напротив друг друга, можно было раскачать высоко-высоко. – Это местные жители, деревенские, их построили. Я и сам родом из этой деревни. Ну а с детьми я договорился: это стоило мне ящика конфет и с десяток заводных игрушек, – довольно улыбнулся Торбурд, занимая второе место в качелях. – Ты гений! – радостно отозвался Элиэф, начав их раскачивать.***
Когда хромой волк третьим справился с заданием Эйвери, Сейгарий принялся наводить справки об этом альфе. Все же его младший, самый избалованный и, если совсем откровенно, самый красивый сын сам, лично, принес волку кусок ленты. Если старший, Элай, просто кинул седьмой кусочек, то Эйвери отметил волка особым вниманием. Примета в виде хромоты быстро помогла найти нужного несерьёзного альфу. Сейгарий с удивлением узнал, что Ангрэ – маг, маг-аптекарь. Пока ещё ученик, но все же. Отец понимал, что с таким мужем его сын будет обеспеченным и даже более того – богатым. Сейгарий даже сходил в аптеку, что была на другой стороне города, чтобы посмотреть на Ангрэ. Несерьезный альфа тут же узнал отца Эйвери и поспешно вскочил, затем, заметно хромая на левую ногу, поспешил к Сейгарию, обходя небольшую очередь и вежливо спросил: – Я могу чем-то помочь? Надеюсь, все в доме здоровы? – Здоровы, – обвел Ангрэ тяжёлым взглядом недовольного отца Сейгарий и все же кивнул. Кроме хромоты недостатков у несерьёзного альфы отец четырех омег не нашел: Ангрэ был красивым кареглазым блондином с правильным и мужественным лицом. – Пойду я, – кивнул Сейгарий и развернувшись, покинул аптеку. Прошел всего лишь один день и Сейгарий уже смотрел, как Эйвери идет с Ангрэ на свидание. – Взглядом ты в нем дырки не сделаешь, – сообщил Ной, ставя хлеб в печь. – Ты прав... Пойду за арбалетом, – хмуро пошутил альфа, но за арбалетом, конечно, не пошел. – Эйвери, а почему ты дал мне тот, последний кусок ленты? – спросил Ангрэ, стараясь идти медленно, чтобы его хромота не была так заметна. Омега пожал плечами и честно ответил: – Я люблю смелых, а ты смелый, если решился все же со своей хромотой влиться в Ухаживания за мной. Очень уж было много там несерьезных альф. Слишком много: все запахи смешались, и я смог узнать только тебя и Хэйяна. – Росомаху? – уточнил зачем-то альфа, хотя и сам прекрасно это знал: Ангрэ навёл справки о всех своих соперниках. – Их на весь город всего пять, а по возрасту и семейному положению из альф подходил только он, – кивнул Эйвери, – Я и не знал, что нравлюсь тебе. – Да? – удивился альфа и смущённо покраснел, ведь он и правда старался скрыть свой интерес к молоденькому красивому омеге, понимая, что никогда не сможет стать мужем Эйвери. Ангрэ знал, что омеги любят весёлых, тех, с кем есть, о чем поговорить, но сам никогда не был таким. Легко и непринужденно вести беседы он не мог. Альфа лихорадочно пытался придумать, что сказать – все заранее подготовленные темы для разговора вылетели из головы. Но омега сам пришел к нему на помощь. – А как ты понял, что у тебя дар? Магический дар, я имею ввиду, – спросил Эйвери. – У нас в семье магов нет. – Это проявилось ещё в детстве: мой папа считал, что чай из ромашки хорошо успокаивает, а покой он любил. Вот и поил на ночь этим чаем и себя, и детей, – принялся рассказывать Ангрэ. – А вот мне вкус ромашки не нравился, зато я любил какао. Поэтому как-то интуитивно научился менять в чае вкус. На вид в моей чашке по-прежнему был чай из ромашки, а вот на вкус – почти какао. Только я был маленьким и не подозревал, что так не все могут. Так что родители о моих способностях узнали через год, когда папа решил допить мой чай. Я в своей семье тоже первый маг. – А это удобно – менять вкус блюд, – кивнул омега, задумавшись. – Когда Элай только учился готовить, мне бы твой дар пригодился. И едва старший научился, как учиться стал Эйван, а затем и Элиэф. Так что лет семь мне пришлось есть всякую гадость. – Сочувствую, – рассмеялся альфа. – А ты умеешь готовить? – Не особо: я младший и редко практиковался, – признался Эйвери. – Я тоже не особо силен на кухне, – признал Ангрэ, открывая перед омегой двери кафе. – Но я достаточно зарабатываю, уже сейчас, чтобы мой омега мог себе позволить помощников по дому. Я не из тех альф, что считают, что их омега должен все делать сам. Тем более, если в семье есть дети. – Я пока детей не хочу, – резко предупредил омега. – Оно и понятно: ты сам почти ребенок, – не стал спорить Ангрэ. – Куда тебе дети? Да и я сам пока детей не хочу. Вот стану аптекарем, открою свою аптеку и тогда уже буду думать о сыновьях. Эйвери сел за свободный столик и спросил, когда у них уже приняли заказ: – Я знаю, вопрос сейчас будет бестактный, но не могу не спросить. Почему ты хромаешь? – Я родился вполне здоровым, но, когда я был ещё очень маленьким, до первого оборота, сломал ногу и ее пришел лечить маг-лекарь, – пожал плечами альфа, зная, что этот вопрос рано или поздно будет задан. – К сожалению, этот лекарь до этого только со взрослыми работал. Он хорошо срастил кость, но закрыл зону роста, даже не заметив этого. И даже родители заметили далеко не сразу, не в первые недели. За это время ноги стали разной длинны, и другой маг лишь смог вновь открыть зону роста и слегка ускорить рост левой ноги, чтобы скорректировать максимально эту разницу, что уже была видна внешнее. Этого не хватило, чтобы свести ошибку первого лекаря на нет, но все же помогло, я даже бегать могу. – Мне очень жаль, – искренне заверил омега. Из-за высокой регенерации и хороших магов-лекарей среди оборотней почти не было хромых или калек. Так что каждый такой оборотень привлекал к себе много жалостливого внимания. – А ты знаешь старое значение ленты, которой пользовался? – спросил Ангрэ в ответ. – Нет... А у неё есть значение? – спросил Эйвери. – Есть, – кивнул альфа. – Жаль... Если бы ты знал значение свой ленты, то мне было бы спокойнее. – Может, тогда ты меня просветишь? – уже с откровенным любопытством спросил омега. – Конечно, но на следующем свидании, – подмигнул альфа. – Должны же и у меня быть какие-то тузы в рукаве. – Ты... Коварный, – фыркнул Эйвери. – Хорошо, у нас будет второе свидание, но ты не только расскажешь о ленте, но и сводишь меня куда-то в интересное место, а не просто поужинать. – Договорились, – тут же согласился Ангрэ.