***
Татьяна Игоревна весьма удивляется, когда на следующий день, возвращаясь с огорода в шесть утра, она видит старшего внука, сидящего за столом. Дима спешно пьёт чай, даже не закусывая ничем. Параллельно с этим переписывается с кем-то в телефоне, морща брови и лоб. Видно, он чем-то обеспокоен. — Ты куда это в такую рань подскочил? — интересуется старушка, начиная копошиться в холодильнике, чтобы достать колбасу с сыром, дабы сделать бутерброды для подростка. Он худой страсть, ему бы кушать побольше, а тот видите ли всё на чае пытается протянуть. — Ба, мы с ребятами Илью провожать пойдём. Он в Москву уезжает на практику на две недели, — объясняет Дима, уже подскакивая с места. Юноша подходит к раковине, быстро споласкивает кружку и убирает её на полку, чтобы та просушилась после воды. — Мне бежать надо. — А как же позавтракать? — Я чай попил, да и не хочу сейчас есть, — на ходу машет рукой юноша. — Если что, позвоню. Бабушка так и не успевает ему ответить, только взмахивает руками — и когда внучок успел вырасти до такой степени, что сейчас так быстро бегает, даже ничего толком не съедая перед этим? В Сосновку ребята едут обыкновенным составом на машине Саши, только к их компании в этот раз прибавился ещё и Костя. Вика и Марьяна оказываются в посёлке немногим раньше, их отвозят родители последней девушки, и это достаточно хорошо: не пришлось вставать ещё раньше, чтобы старший Шепс в два захода отвёз подростков в Сосновку, да и сейчас никакого перевеса в машине нет. По дороге Матвеев почти засыпает, не спят разве что Костя и Саша. Костя смотрит в окно, а Саша, ясное дело, ведёт машину. Олег почти с самого начала пути прислонился к стеклу виском, закрыв глаза, тем самым давая себе последние минуты утерянного отдыха. Дима же старается держаться, но немного сильнее наклоняется в сторону Лины, когда та опускает макушку на его плечо, начиная засыпать. Насколько Матвеев знает, девушка сегодня спала совсем мало, потому что решала какие-то задания к русскому языку, пытаясь добить последние правила, не получавшиеся весь год. Понятно, почему сейчас её так сильно вырубает. На самом деле Матвееву жалко Лину: сам вспоминает, как сдавал экзамены в девятом классе, и хоть это было не очень страшно, они сильно выматывали его. О ЕГЭ, которое было вот-вот на носу, юноша старался пока вовсе не думать. Он немного готовился к нему в десятом классе, нарешивая разные уравнения по химии и начиная изучать теорию по биологии — в медицинский собирался идти. Из-за этого сейчас Дима думает, что в целом заслужил себе последний полноценный отдых, хотя бы в деревне, перед наступлением взрослой жизни. Саша оставляет ребят около парковки, куда всегда съезжаются все автобусы и маршрутки. К димкиному удивлению, мужчина тоже выходит из машины, подходит к Илье, трепет его по плечу, а после, как-то по-отцовски, прижимает к себе. Шепчет что-то на ухо, улыбается и отходит от парня. А потом не может не подойти к Владу: у того опять глаза на мокром месте. Ребята ещё с самого начала заметили, что друг выглядит помятым, как будто пил всю ночь, под глазами лежат тёмные круги, а сами радужки приобрели красный оттенок, заместо привычного коричневатого. Саша обнимает подростка, также крепко как Илью, но в этот раз успокаивающе. И, что необычно и мило, обещает купить ему шоколадку, если он будет хорошим мальчиком в эти две недели отсутствия Ларионова. Прощаться по итогу начинают ещё до того, как автобус подходит к стоянке. Создаётся ощущение, что Илья уезжает куда-то минимум на целый год, а не на две недели. Лина пускает слезу, Вика с Марьяной просто выглядят очень грустными. Сдерживать эмоции лучше всего получается у парней, конечно, кроме Влада. Но он выглядит немногим крепче, чем вчера вечером. — Ну ты чего, чертёнок? Обещаю звонить каждую свободную и несвободную минуту, — Илья снова сильно прижимает к себе своего парня, мягко проводит рукой по его короткостриженным волосам, целует в макушку, немного покачиваясь из стороны в сторону. Влад ничего не говорит, только шмыгая носом. В какой-то момент он отстраняется, понимая, что и друзьям надо попрощаться с Ларионовым. Илья чуть дольше обнимает Лину, которую тоже приходится успокаивать, затем Марьяну с Викой — одновременно. С Костей и Олегом они прощаются быстро, сначала пожимая друг другу руки, а уже потом крепко обнимаясь. Диму старший тоже утягивает в объятия, без хлопка по рукам. Матвееву думается, что Илья видит в нём младшего брата, обращается с ним именно так, но парень, в целом, не против. Он всегда и везде был старшим: что с Мишей, что с Ёсей, поэтому сейчас оказывается приятно побыть для кого-то младшим. Когда подъезжает автобус, Илья в последний раз целует Влада, сначала в губы, потом в костяшки пальцев, нежно улыбается ему, и всё же садится в транспорт. Автобус скрывается за поворотом магазина, конечно, за ним можно было и побежать, но ребята слишком быстро выдохлись бы, от чего они решили остаться на месте. Подростки перестают смотреть вдаль, менее сонными, но грустными глазами оглядывая друг друга. Это не делает Влад, продолжая пялиться на пустую дорогу впереди. — Я умереть хочу, — просто говорит парень. — Да ладно, Влад, — тянет Костя, приобнимая его. Он слегка наклоняет его голову, чтобы Череватый положил её на плечо. — Владик, он всего на две недели уехал, вернётся очень и очень скоро, — Вика мягко поглаживает его руку с другой стороны. Друзья собираются идти до Князевки пешком, это займёт около получаса-сорока минут, но зато они точно успеют всё обговорить и обдумать. Хотя по большей части ребята идут молча, понимая, что у самого главного шутника в компании сейчас не самое весёлое и задорное настроение. — Ты как, у Ильи останешься или к себе пойдёшь? — в какой-то момент интересуется Олег, уже переживая за ответ Череватого. — У Ильи конечно же, чё я ещё дома забыть мог, — Влад недовольно фыркает, но от этого каждому становится легче — понимают, что парень начал приходить в себя. Только Дима нервно покусывает губы: этот вопрос был задан явно неспроста, и ответ Влада — тоже неспроста. Но сейчас уточнить это он не решается, всё же, ситуация совсем не та, да и не хотелось лишний раз Череватого беспокоить. Они всё же добираются до дома Джебисашвили, тогда девушка хочет скорее приготовить всем сладкий чай, совсем забыв про свой предстоящий экзамен. Вика с Марьяной оказываются на подхвате, помогая ей разливать напиток, пока парни устраиваются на диване, всё также молча, уже совершенно не зная, чем поддержать Влада: настолько поникшим он выглядит. Юноша только отнекивается от разговоров и помощи, произносит, что справится совсем сам, ему просто нужно немного времени. Все понимают, что Влад просто ждёт, когда Илья позвонит ему из Москвы и они смогут в первый раз за долгое время поговорить по телефону — всё же последние несколько месяцев до такого не доходило, потому что пара всегда была рядом. Но совсем скоро телефон звонит не у Череватого, а у Олега, он не выходя из зала отвечает на звонок и уже через минуту громко говорит, чтобы его услышали и девушки на кухне: — Блин, ребят, мне брат позвонил, сосед сказал, что у нас козлёнок один отвязался. Надо сходить поймать его. — Сам справишься? — интересуется Костя, понимая, что дело так-то, непростое. — Да наверное… Шепс не успевает договорить, когда Дима перебивает его: — Я могу с тобой пойти. От чего-то сердце в груди быстро колотит, ожидая ответ Шепса, но Олег только мягко улыбается, кивая, таким образом соглашаясь на дополнительную помощь. — Отлично. Мы скоро вернёмся. До дома парня всего пять минут ходьбы, но ребята спешат, лишь бы успеть до того момента, пока козёл не забредёт в какой-нибудь лесочек, где его благополучно съест лиса или другой хищный зверь. Хотя в Князевке в основном водятся именно лисы. Друзья переговариваются всё время, пока идут, оглядывают заколулки и кусты, куда могло забрести животное. — А что Влад насчёт дома говорил? — в какой-то момент негромко спрашивает Дима. Всё же может это и не совсем его дело, так что Олег имеет полное право не ответить на этот вопрос. Но Шепс вполне спокойно реагирует: — У него просто родители мудаки. Мать вечно где-то пропадает, отец бухает. Владос старается дома по минимуму быть, забегает, чтобы животных покормить. А так уже почти насовсем к Илье перебрался. — Блин, это хреново, — хмурится Матвеев. — Я про то, что в семье происходит. Не переношу насильственное отношение к кому-то. Это… — он морщится, — ужасно просто… Главное, что у Влада есть люди, на которых положиться можно. Да и парень вроде Ильи, думаю, очень заботливый и чуткий. — Согласен с тобой, — кивает юноша, слегка улыбаясь. — У них поэтому такая связь сильная. Изначально Илья был единственным человеком, который с ним как-то по-родительски обращался, но при этом лучшим другом стал. Потом они уже встречаться начали. И сейчас Илюха для Влада самый близкий человек, они не расстаются почти, в том плане, что всё время вместе проводят, — Олег приподнимается, стирая пот с лица. Смотрит куда-то вперёд и предлагает: — Давай ещё на заднем дворе проверим. Дима плетётся вслед за парнем, повыше поднимая ноги, когда они идут по не покошенной траве. Кожа на ногах уже вовсю обкусана мошками, на ней остаются всякие мелкие царапины опять же от колючей травы, но это в целом никак не мешает, поэтому Дима продолжает тащиться дальше, втянувшись в поиски. — А у тебя как с родителями? — спрашивает Шепс. — Всё прекрасно, — коротко, но правдиво отвечает чернокнижник. — Ты просто… Более замкнутый что-ли, — парень пытается дальше вести диалог на эту тему, высматривая при этом и козлика в кустах. — Мало ли, что повидал на своём веку… — У меня правда родители хорошие, — продолжает уверять Дима. — А моё состояние и характер… это не из-за семьи, а другого окружения, одноклассников. Они те ещё долбоёбы, — Матвеев издаёт грустный смешок. — Совсем как идиоты себя ведут? — Насмехаются, ударить могут, обозвать… Но я уже привык. Уже не обращаю внимания на их выходки. Вся эта травля с начальных классов началась, да, было обидно, больно, а теперь только… больно иногда. Но опять же, мне на них плевать. Пусть думают, что хотят, мне всё равно. Не хочу плясать ни под чью дудку. — Жаль тебя, правда, — Олег успокаивающим жестом опускает свою широкую ладонь на острое плечо юноши, начиная поглаживать его через футболку. — С чего они делают это всё? — Да ты посмотри на меня, — нервно смеётся Дима, проводя по своему телу рукой. — Я маленький, тощий, весь в татушках… Ногти крашенные, — показывает ладонь. — Это не нравится очень многим людям… А ещё, наверное, они просто ищут кого «послабее» и всё тут. Им важно свою силу показать, а не интеллект, или, хотя бы, интересы. Хотя никто ничем не занимается и не увлекается, все просто хернёй страдают и музыку херовую слушают… Короче, просто никакие. Овощи, а такие и любят лезть ко всем тем, кто не принимает их вот такими отбитыми… Но опять же я привык, со временем ко всему привыкаешь. — Я не считаю, что в тебе есть какая-то проблема, — вдруг заявляет Олег. — Они правда, скорее всего, просто ебанутые, если парятся по поводу внешности другого человека, который им буквально ничего не сделал… А ты, Диман, очень интересный и красивый. С тобой классно общаться. Матвеев немного приподнимает уголки губ, начиная улыбаться, при этом чувствуя жар, приливающий к щекам из-за смущения. У ребят не получается продолжить диалог, когда они слышат слабое блеяние из кустов. Олег подрывается туда, через секунду вытаскивая козлёнка из маленькой ямки, куда тот успел пропасть за то время, пока подростки пытались его найти. Что ж, они хотя бы спасли животное. И ещё успели, как выяснилось, обсудить насущные проблемы и с какой-то стороны утешить друг друга. Шепс привязывает козла назад к своему месту, затем угощает Диму домашним лимонадом, и они возвращаются к друзьям.***
Матвеев оказывается дома раньше по сравнению со всеми теми днями, которые уже пробыл в деревне. Успевает даже к общему ужину, за которым медленно жуёт еду, никуда не торопясь и неспеша. Он уже успел соскучиться по сладкому вкусу пшённой каши из печи — настолько давно её не ел. И она оказывается божественной, тем более с прохладным молоком, которое бабушка надоила и процедила только пару часов назад. — Ну как Илюшу проводили? — интересуется Татьяна Игоревна, принимаясь убирать некоторые не нужные вещи со стола. — Нормально, — говорит парень в перерывах между жеванием еды. — Конечно без слёз не обошлось… Девчонки расстроились сильно. Но он сказал, что очень скоро вернётся, и мы не заметим того времени, которого его не будет. Всё-таки созваниваться будем, списываться. Короче, не потеряем друг друга. — Две недели быстро пролетят, — соглашается Татьяна Игоревна, пододвигая поближе к детям миску с пирожками. Миша с Ёсей переговаривались весь ужин между собой, они очень устали за сегодняшние игры во дворе дома. Но им безусловно нравятся все те развлечения, в которые их втянул Вадик. Димины глаза горят, когда дедушка возвращается домой. Парень поджидает удобного момента, моет посуду после ужина, наспех вытирает ладони полотенцем, а затем, напяливая на голые ступни сланцы, хотя уже стало холодно, вылетает из дома. Дед сидит на лавочке, смотрит на закат, расцветающейся перед ним, и курит трубку. — Дед, мне надо тебе кое-что рассказать! — сразу начинает Дима, взбудоражено сев около него. Яков Прокофьевич разворачивается, едва посмеиваясь, видя такого счастливого внука. Интересно, что у него случилось, раз он такой радостный? Это точно не может быть связано с уездом приятеля. — Кое-что? — со смешком в голосе переспрашивает старик. — Кое-что! — отвечает юноша, начиная тараторить. — Я короче начал силы свои развивать. Ну по книге, которая у дяди была. Родители не хотели, чтобы я занимался эзотерикой, мы договорились, что я могу себе какие угодно татушки бить, в любом количестве, но не заниматься магией… Вот, я получается немного соврал, но это не страшно! Ведь всё ради… магии! Ну и вот, дома я очень много практиковался, научился людей описывать по фоткам, когда те в конвертах лежат, сквозь пространство стал заглядывать, чувствовать человеческое тепло и… холод, если человека в живых нет. А здесь сейчас я ходил в первый день на кладбище, провёл ритуал и представляешь, поговорил с тётей! Она мне ответила! Я видел её, ощущал её присутствие! Я… Юноша не успевает договорить, когда ловит изменившийся взгляд дедушки. Он, кажется, не очень одобряет его рассказ: убирает трубку изо рта, смотрит как-то строго, схмурив брови. А ещё перебивает его, спрашивая взволнованным и одновременно строгим голосом, едва Матвеев замолчал, дабы втянуть ртом побольше воздуха: — А ещё что ты чувствовал? Что ты чувствовал, Дима? — Что? — удивлённо спрашивает чернокнижник, хотя прекрасно понимает вопрос. Ему не нравится такой тон близкого человека, который, вроде как, должен понять всю его радость и восторг перед этой ситуацией. — В каком смысле? — Ты не ощущал ещё чьё-то присутствие? — Ну… — Дима задумывается и решает не врать, всё же смысла не видит в этом никакого. К тому же сейчас дедушка, скорее всего, поймёт, если внук удержит что-то в тайне. — Мне не очень хорошо стало, когда я ритуал проводил… Но это нормально, я же только в первый раз его делал! — Что ты чувствовал? — не переставал допытываться Яков Прокофьевич. — Кислород как будто перекрыли. Тянуло что-то назад, я упал на спину, но быстро поднялся… Потом ещё странные звуки слышал, но тётя убрала их, когда сказала закрыть глаза… — Дима, послушай меня! — дедушка резко схватил его за руки, достаточно сильно сжимая их. — Бросай это дело! Срочно бросай и никогда не занимайся магией! Никогда! — Но почему? У меня же начало получаться! — запротестовал парень. — Дед, я поговорил с тётей! Понимаешь? Она услышала меня, я её видел, она говорила со мной! Я научился связываться с покойниками! Прямо как дядя! — Я тебе говорю, бросай это дело! — старик повысил голос, от чего Дима сразу приутих. В дедушке он прекрасно видел своего дядю, который тоже мог кричать достаточно сильно, добившись именно своих целей. — Не занимайся всей этой чёрной работой, это опасно! Это очень опасно, а ты совершенно не понимаешь, какие последствия могут наступить, если связываться с тем миром слишком часто! Матвеев даже не хочет спорить. В его груди разрастается сильная обида из-за того, что вот он — дедушка перед ним, дедушка, который учил собственного сына разбираться в своей книжке, объяснял ему, как колдовать. А вот сидит Дима, его внук, обрадованный тем, что сам научился проводить ритуалы, причем проводить успешно, а дед, мало того, что не хочет помочь ему в дальнейшем изучении магии, так ещё и запрещает это делать. Это очень обидно, учитывая то, что и в деревню то на целое лето Матвеев убежал от родителей, лишь спокойно заниматься практиками и ритуалами, продолжать развивать свой непростой семейный дар, который сейчас почему-то многие считают очень страшным. — Дима, пообещай мне, что ты больше никогда не займёшься этой чёрной работой! — Да ладно, ладно, обещаю, — Матвеев лениво вырывается из хватки, и не желая больше находится на улице, быстрым шагом отправляется в свою комнату. Запирает дверь изнутри, слегка стукнув по стене кулаком. Он больше не хочет никого видеть. Парень падает на кровать животом вниз, крепко сжимает ладонями подушку. На ресницах появляются солёные капли, но юноша быстро смахивает их. Он не хочет плакать даже в полном одиночестве.