***
Дима просыпается от своего же крика, резко переходя в сидячее положение. Ступни очень сильно болят, как в принципе и всё тело — оно противно пульсирует. На спине, кажется, наливается синяк, горло очень сильно першит, в глазах — темнота. Но она быстро рассеивается, и тогда Дима удивляется, пугаясь ещё больше. Он сидит в лесу. Под ним — трава, рядом с ним — деревья, по склону вниз заметна крупная, достаточно широкая и мощная река. Парень прижимается к твёрдому, неровному стволу дерева, резко отскакивает от него, сдирая кожу на спине. По земле ползут муравьи, от этого на теле появляется много мурашек, которые также, как и эти муравьишки передвигаются по пространству. Матвеев привстаёт на дрожащих ногах, отряхивает коленки и оглядывает себя — весь грязный, пыльный и потный. На нём одни шорты, в которых он ложился спать, даже обуви нет. Поэтому ступни и болят: находился по камням и прочим неровностям босыми ногами — вот и результат. Хотя всё равно, они не настолько грязные и побитые, какими были бы, если бы парень и в самом деле бежал от дома босиком. Дима нервно выдыхает, совершенно не понимая, как очутился здесь. Голова противно пульсирует, кровь в жилах словно стынет. Укус комара в шею начинает сильно чесаться, но тогда чернокнижник понимает, что у него чешется кожа во многих местах — комары изрядно постарались за эту ночь, он же был полностью открыт для них. Парень пытается успокоиться, прийти в себя. Конечно это было жуткой неожиданностью, проснуться в таком месте, но сейчас ему нужно вернуться домой, всё же там есть одежда, вода, еда, в конце концов телефон, которого на данный момент нет с собой. Там просто есть родные, которые могут, в случае чего, позаботиться о внуке и брате. И уж точно не станут убивать, в отличие от хищных зверей или потустороннего, что может таиться в этом лесу. Дима оглядывает окружающую его местность, понимает, что узнаёт кое-что. Не только из-за сна, но и в реальности: они ходили сюда с отцом ловить рыбу, когда Матвеев был ещё совсем маленьким. Выйти из этой лесистой местности совсем не сложно, конечно, если придерживаться правой дорожки ближе к реке: она ведёт к верхушке склона, на котором стоит дом бабушки с дедушкой. Осталось только найти её. Матвеев разворачивается, присматриваясь, и видимо, не зря: находит свои сланцы в траве. Значит, не босиком из дома выбежал. Подходит к ним, обувается, понимая, что чувствует себя разве что совсем немного лучше с обувью на ногах. Уже кажется не таким обнаженным и безоружным. Начинает идти по смутно знакомой тропинке, обхватив себя руками. Вот вроде жарко, но ему пиздец холодно — всё же, по ощущениям, он всю ночь пролежал в лесу. Примерно минут через восемь Дима окончательно узнаёт местность рядом с собой, а ещё через две, — выходит на холм. Спешит спуститься вниз, так и не зная, сколько времени: петухи во всю разгуливают по дворам, собаки едят, козлы с коровами пасутся. Очевидно сейчас точно больше семи часов утра, значит, бабушка встала и может переживать, не найдя внука в постели. Матвеев протирает красные глаза не особо чистыми ладонями, раздражая их ещё больше, вызывая капельки слёз, а потом хмурится, видя перед собой знакомую компашку друзей: Олега, Костю, Вику и Марьяну. Думает, что это галлюцинация или какое-то видение, трясёт головой, но ничего не пропадает. — Эй, — кличет их Дима севшим голосом. Ребята останавливаются, разворачиваются, а потом сильно меняются в лице от удивления или шока. — Какого… — жмурится Гецати, прикладывая к голове ладонь, чтобы лучи солнца не сбивали картинку перед глазами. — Дима, ты откуда такой нарядный вышел? — с явным сарказмом спрашивает Романова, начиная первой шагать к подростку. — Чего такой грязный? — поддерживает диалог Вика, оглядывая его с ног до головы. И только Олег просто подбегает к нему, укладывая ладони на дрожащие плечи, заглядывая в глаза. — Диман, ты ничего не принимал? — вопрос не самый позитивный. — Что? Нет конечно, — фыркает Матвеев, хотя понимает, что по нему, наверное, видно совершенно обратное. — Ты куда ходил, блин? — не унимается Костя. Подходит ближе, доставая из волос юноши засохший листок. Тело всё в пыли, точно парень по земле катался. — Мы тебе названивали, а ты трубку не брал, — вступает в разговор Вика. — А мы же к школе договаривались ехать, как Лина русский допишет… Пошли к тебе, думали, ты спишь, глаза продрать не можешь. Олег едва отряхивает плечи Димы, после чего останавливается взглядом на голом торсе, замечая татуировку, вылезающую из-под резинки шорт. Но она пока несильно привлекает его внимание. — Ты дрожишь весь, — произносит Марьяна. Гецати стягивает с себя рюкзак, достаёт от туда полотенце, которое сразу же набрасывает на плечи чернокнижника. Это конечно не одежда и не одеяло, но всё же лучше, чем ничего. — Что случилось? Ты откуда вообще? — Из леса, — нервно усмехается Дима, кутаясь в ткань поплотнее. — Я… Я сам нихуя не понял. — Весь искусанный ещё, — Олег болезненно сжимается, замечая красные следы на коже парня. — Ты… Ты в сознании вообще ушёл? — Я не знаю, не понимаю, — продолжает качать головой Матвеев. — Мне сон странный снился, а потом я очнулся около реки… и, ну, я пришёл сюда. — Пиздец, — заключает Костя. — Причём самый настоящий. — Ты можешь подробнее рассказать? — обеспокоенно спрашивает Шепс, растирая плечи друга, чтобы немного согреть его. — Бля, Олег, ты посмотри на него! — прерывает юношу Романова. — Ему бы помыться, переодеться нормально, поесть! Диму надо домой отвести… — Да, пойдёмте, — стала подталкивать Вика. — Там наверное Татьяна Игоревна распереживалась очень сильно… Дима до сих пор не понимает, что с ним произошло. Просто бездумно идёт вперёд, на этот раз уверенный в том, что неведомые силы его никуда не потащат — рядом ребята. Чья-то рука настойчиво остаётся на спине всё то время, пока они спускаются к дому Матвеева, немного поглаживая его поясницу. Как только подростки оказываются во дворе, Боцман встречает их лаем, немного отрезвляя мысли Димы. — Ребят, я в душ пойду. Бабушке скажите, что скоро вернусь, — и толком не дождавшись ответа, быстрым шагом направляется к уличному душу, стоящему около бани. Разувается, бросая шлепки на траве рядом, приоткрывает дверь, оставляя едва заметную щёлку, чтобы хотя бы немного света проникало в тёмную комнатушку. Стаскивает с себя шорты с бельём, вешает их на крючок, открывает кран с водой и тут же встаёт под холодные струи. Дёргается, когда тело обдаёт холодом, но горячей воды нет — она ещё просто не успела нагреться на солнце. Поэтому придётся мыться холодной, но так быстрее в себя придёшь. Парень смотрит вниз, как вода утекает под доски вместе с грязью, по́том и немного кровью. Не сводит взгляда с этого месива, пока оно не становится более-менее чистым. Берёт с небольшой прибитой доски шампунь, щедро намыливает голову. Затем делает то же самое с гелем для душа, быстро распространяя его по всему телу мочалкой в форме ёжика — бабушка очень любит вязать такие мочалки и иногда продаёт их на рынке. Смывает пену, приподнимая голову, чтобы смочить лицо. Холода уже не чувствует, хотя вся кожа покрыта мурашками. Матвеев выключает воду, наматывает полотенце на бёдра. Понимает, что не захватил с собой никаких вещей, а старые, пыльные и грязные, не очень-то хочется надевать. В целом, он может спокойно и в полотенце до дома дойти, но почему-то парень решает повременить с этим на пару секунд. Дима слышит шаги, которые приближаются к нему, потом видит едва заметную тень в щели двери, раздаётся стук, который становится громче из-за того, что дверь — железная. — Диман, я тебе вещи принёс, — слышится голос Олега. — Возьмёшь их? Чернокнижник чуть-чуть приоткрывает дверь, хотя стесняться толком нечего. Смотрит на парня сверху вниз, а затем на принесённую одежду. — Спасибо, — забирает её, начиная переодеваться. Шепс даже боксеры чистые притащил. Какой заботливый. Дима закидывает мокрое полотенце на плечо, подхватывает пыльные шорты с трусами, выходит из душа. Ветер дует в мокрые волосы, но сейчас это скорее приятно, чем холодно. Капля с головы катится по затылку вниз, попадая на спину. Матвеев ёжится. А вот это уже неприятно. Во дворе никого нет, Олег, вероятнее всего, вернулся назад в дом. Дима тоже следует туда, слышит разговоры на кухне, тихо выдыхает. Забрасывает одежду вместе с полотенцем в тазик со стиркой, оставляет себе заметку, что сегодня нужно постирать хотя бы полотенце, чтобы Косте отдать, и наконец перешагивает порог кухни. — Дорого́й, ты где же был? — бабушка смотрит на него испуганными глазами. — Я так переживать начала! — Дима, почему ты ушёл? — Ёся глядит на брата каким-то слезливым взглядом, сидя на коленях у Вики. Очевидно она успокаивала девочку, пока та немного плакала. Только Миша выглядит серьёзным, хотя в его взгляде читается беспокойство за старшего брата. Всё же чаще попадал в неприятности в силу своего возраста именно он, никак не Дима. Сейчас же всё получилось как-то наоборот и Миша в первый раз понял, какого это, когда старший брат переживает за него самого. — Простите, забыл предупредить, я просто бегать ходил, — строя извиняющиеся выражение лица, соврал юноша. — Думал, ненадолго пойду, а тут так получилось… — Ты больше не пугай меня! — грозит пальцем старушка. — Все нервы измотал… — говорит она уже не строгим, спокойным голосом. — А что ж у тебя на лице-то? Дима не знает, что у него на лице. Посмотреть-то ещё не успел. Но он предполагает, что там могут быть какие-то мелкие ссадины, может быть, укусы насекомых. Но говорит самую очевидную версию, которая может быть: — Упал. — Бог ты мой ещё как комары искусали! Видны только руки и икры подростка, но этого хватает для того, чтобы Татьяна Игоревна начала суетиться, разыскивая какие-то спреи от кусающихся насекомых. — Они у тебя в комнате летают? — интересуется женщина. — Уже нет. Всех попереубивал, — снова врёт Дима. Конечно, комары летают в его комнате, но уж точно не в таком количестве, чтобы сейчас он как из апокалипсиса вышел. — Но сначала они тебя поели! Костя с Марьяной не сдерживают улыбки на лицах, смотря за развернувшейся перед ними сценой. Дима ещё раз оглядывает всех сидящих, а потом совершенно не в тему и не во́время говорит: — Ребят, это мой брат Миха. Мих, это Вика, Марьяна, Костя и Олег. — Мы познакомились, когда ты бегал, — с лёгкой усмешкой отвечает младший, вызывая смех и улыбку на лицах подростков. — Так, всё давайте, садитесь кушать, — видимо бабушку волнует только то, что внук не ел всё это время. — А то ты ещё и на голодный желудок занимался! Татьяна Игоревна начала разливать в кружки чай, приговаривая: — Вот как раз и ребята все собрались, а я пирожков напекла. Давайте, давайте, кушайте, — она прекрасно помнит вчерашний день, когда Дима проснулся ни свет ни заря и совсем ничего не поел. Пока в их доме собралось столько народу, нужно было хорошо накормить ребят, а то те опять умотают куда-то на целый день, а ты их потом ищи или думай о том, что они весь день голодными шляются. Ёся вскакивает с колен Вики, бежит к старшему из братьев, обнимая его, утыкается в бок, до которого она еле дотягивается со своим ростом. — Я боялась, что ты ушёл, — тихо признаётся девочка. — Ну ты чего, солнышко? Ну куда же я уйду? — Дима поднимает её на руки под общие умиления, продолжает держать и решает завтракать вместе с ней. Усаживает на свои колени, принимаясь за еду, сначала предлагая сестрёнке, а потом и самостоятельно беря пирожок уже себе. Через минут двадцать ребята торопятся, собираясь наконец поехать в Сосновку, где их, скорее всего, уже заждался Влад. Череватого не хотелось оставлять на долгое время одного, всё же, пока Ильи нет, мало ли, что он может с собой сделать. Вернее, насколько плохо себя будет чувствовать. А сейчас рядом с ним не было никого несколько часов: Лина на ночь приезжала к парню, чтобы опять же, не оставлять его одного, и чтобы ей было удобнее добраться до школы на сдачу русского. Юноша проводил младшую к учебному заведению к десяти часам и остался там во дворе на лавочке, ожидая друзей. По-хорошему, они должны были приехать к нему минут сорок назад, но всё слишком затянулось из-за завтрака и поисков Димы, как оказалось, по всей деревне. — Баба Тань, мы для Лины с Владом возьмём пару пирожков? — интересуется Марьяна. — А то Лина после экзамена голодная будет, а Владик у нас всегда голодный. — Конечно, конечно, берите, — Татьяна Игоревна начинает суетиться, складывая лакомства в контейнер. — Чего ж по одному им? Берите по два или по три! Может и себе возьмёте? — Да нет, спасибо, мы наелись, — улыбается в ответ Костя, вылезая из-за стола. — Спасибо большое. — Да не за что, не за что, кушайте на здоровье… Дима, дорого́й, достань, пожалуйста, из холодильника ещё компота пол-литра, возьмёте с собой! — Ладно, ба, — спорить сейчас кажется бесполезным, поэтому Матвеев берёт бутылку с вишнёвым компотом внутри, пакет, куда благополучно укладывает питьё и пирожки. — Мы пошли! Выйдя во двор, компания начинает спешно подниматься по холму, им нужно побыстрее добраться до дома Олега, где их ждёт Саша, чтобы отвезти младших в Сосновку. А ребята допытываются у Димы, что случилось с ним утром и какой сон ему снился, хотя Матвеев до сих пор не может толком ответить. — Я сам не понимаю… — чернокнижник говорит одно и тоже. — Мысли надо как-то в голове сопоставить… Давайте я вам расскажу, когда мы к Владу подъедем? А то всё равно потом ему пересказывать придётся… Матвеев оттягивает время действительно только потому, что он нихера не понимает и не осознаёт произошедшее. Это кажется мистическим, странным, и хотя Дима сталкивается с этим в повседневной жизни, фактически, сам практикует магию — как рассказать об этом друзьям, пока не знает. Саша подгоняет ребят побыстрее усесться в машину, Олег занимает переднее сидение, остальные умещаются сзади вчетвером, шутя про то, что если на горизонте покажутся менты, ложиться на пол будет Дима, как самый маленький и тощий в компании. Дорога проходит незаметно, Саша едет на достаточно большой скорости, так как сам опаздывает на работу. В этот раз Матвеев уже совсем не смотрит в окно, наслаждаясь летней природой. Он просто уходит в свои мысли, пытаясь восстановить цепочку событий как во сне, так и то, что потом было наяву. Всё-таки уже через минут семь ему придётся рассказывать обо всём ребятам. Сосновская школа встречает подростков тишиной двора, прерываемой разве что стрекотанием кузнечиков и щебетанием птиц. Учебное заведение совсем обычное и ничем не примечательное: средних размеров двухэтажное светлое здание, по периметру много деревьев растут, кустов, есть несколько лавочек и спортплощадка. Окна некоторых кабинетов открыты, очевидно, девятиклассники пишут работы именно там. Влад сидит на трибунах около футбольного поля, вернее, лежит, порядком заебавшись ждать друзей, просто смотрит в небо. Но когда слышит разговоры, которые начинают становиться громче, садиться, разглядывая ребят. — Перелетели, сели, — с едва заметной улыбкой на лице, что не свойственно Череватому, говорит он. — Я уж думал, вы меня тут с Линкой бросили. — И не мечтай, — качает головой Марьяна. — Извини, это из-за меня получилось, — Дима неловко улыбается, протягивая ему пакет с едой. — Презент от бабушки. Кушайте, не обляпайтесь. — О, еда! — немного веселеет парень. — Линке нужно оставить… — принимается откусывать пирожок и с набитым ртом спрашивает, второй ладонью пытаясь открыть крышку от бутылки с компотом: — А шо ты сделал то? — Утренний забег устроил, — немного усмехается Олег, на самом деле в душе волнуясь из-за того, что произошло с Димой. — Можно и так сказать. — Побитый какой-то, — Череватый замечает ссадины на щеке. — Кто это сделал? Щас как вмажу ему! — Тогда на лице Димы будет больше ран, — произносит Костя, намекая на то, что Матвеев сам оставил эти все следы, пока занимался чёрт знает чем. — Ага… Ну ребят, вы же хотели, чтобы я рассказал, что случилось? — Конечно хотели, Дим, — подтверждает Вика. — И про сон свой расскажи обязательно. Он же как-то связан со всей той мутью, которая произошла сегодня с утра. Матвеев понятливо кивает, наконец садится на лавочку ниже, чем сидели остальные ребята. Рядом с ним опускается Марьяна, остальные же продолжают находиться около Влада, что принимается уже за второй пирожок. Видно и впрямь всегда голодный. — Это странная история… — Дима решает не рассказывать про то, как общался со своей тётей на кладбище и про ссору с дедом, всё же, наверное, такие детали не имеют отношения к тому, что произошло сегодня. Или вчера ночью. Дима так и не понял, когда всё началось. — Короче, мне приснился необычный сон. Я там как будто был в теле подростка, ну младше меня по возрасту может года на три. Я был как будто им, но при этом понимал, что я — не он, — чернокнижник замедляется, когда осознает, что говорит какой-то бред. — Я был в незнакомом доме, но знал, куда идти… Раскидал вещи, вышел в коридор, обулся и разулся сразу, взял верёвку и вышел на улицу. А дом недалёко от леса стоит, может, минут пять идти. Ну вот я и пошёл… А потом звуки какие-то странные начал слышать, за мной как будто кто-то бежал, подгонял меня идти быстрее… Жажда очень сильная была, — Дима вспоминает ещё одну деталь. — Я… Я укусил себе руку, начал из неё кровь пить. Потом сел около дерева, которое на пригорке рядом с речкой растёт, начал верёвку завязывать. Петлю сделал. И тут как бы кто-то в шею дышать начал, я закричал, поддался вперёд к петле и в этот момент проснулся. Я лежал под этим же самым деревом, что было у меня во сне, сланцы в траве валялись… Холодно было, всё же я в одних шортах… Короче не понял нихуя, начал выходить из леса, а когда стал к дому спускаться, ребят увидел… — парень закончил рассказать кивая головой в сторону Олега. — Уеби меня сковородкой, — прыснул Влад. — Это блять… Это даже не понятно нахуй, что страшнее: то, шо тебе приснилось или то, как ты убежал… Погоди, а у тебя на руке шо-то есть? Ну, где во сне ты себя кусал. Матвеева словно окатило ледяной водой, когда он понял, что в реале действительно мог укусить руку. Но когда парень перевернул её, демонстрируя всем запястье, выдохнул — на нём не было ничего кроме укуса комара. — Дим, боже, — Марьяна явно волнуется из-за произошедшего, осторожно зачесывая прядь его волос за ухо. — Ты сейчас-то нормально себя чувствуешь? — Нормально, — честно отвечает чернокнижник. — А ты, ну… Раньше случайно не лунатил? — с подозрением спрашивает Вика. — Нет, не лунатил… — Какой лунатил, Вик? — перебивает их Шепс. — Тут, блять, что-то посерьёзнее, чем обычный лунатизм… лунатикам не снятся такие кошмары, чтобы они потом, ну, просто в лесу просыпались, в том самом месте, которое приснилось. — Вот, вот, — соглашается Череватый. И только Костя сидит нахмуренный, явно задумываясь о чём-то. — Дим, а можешь чётче описать ту местность? — вдруг говорит Гецати. — Где я проснулся? — уточняет чернокнижник. — Да. — Там корявое дерево такое. В него однажды молнией ударило и оно чуть не развалилось… Дорога есть, по ней машины проезжать могут, там типо как вытоптано… Ну и эта дорога вниз, к реке спускается. Там ещё поблизости место удобное для рыбалки. Глаза Гецати озаряются каким-то осознанием, он смотрит на друзей, те же не понимают, почему парень так глядит на них. — До вас не допёрло? — А что должно допереть? — спрашивает Олег. — Это же то место, где год назад Дениса нашли. Повешенного. Наступает длительная пауза. Дима волнуется очень сильно — он-то Дениса не знает совсем и обстоятельства его смерти тоже не знает. Но сейчас ребята выглядят напугано, из-за чего пугается и сам Матвеев: не каждый раз тебя ведёт к месту гибели подростка. Затянувшееся молчание прерывает Лина, которая несётся со школы, радостная из-за того, что сдала последний экзамен и смогла решить все задания из него. — А чего вы такие бледные?***
— Илюш, но согласись же, шо это пиздец! — Влад продолжает разговор со своим парнем по Скайпу, наконец выведя картинку на экран телевизора, чтобы смотреть было удобнее. Компания уже успела прийти домой к Ларионову, устроиться там покомфортнее, во второй раз выслушав рассказ от Димы — на этот раз для Лины, которая пока была не в курсе всего дела. Череватый всё это время следил за часами, и как только у Ильи наступил обеденный перерыв, сразу же набрал ему, сказав, что пока что все нежности могут подождать и есть более серьёзные вещи. Матвеев в третий раз пересказал свой сон и утренние пробуждение, опять ловя на себе удивленный и порядком охреневший взгляд с экрана телевизора. — Это пиздец, — соглашается Ларионов, совершенно не зная, как можно по-другому реагировать на слова чернокнижника. — Это прям… Магия какая-то. Колдовство. — Вы ещё чего-нибудь такого скажите, — качает головой Райдос. — А кто колдун-то? Дима? — Ну вообще-то у меня такое ощущение, шо вариант с магией здесь прокатывает больше, чем с лунтизмом, — спорит Влад. — Магию тут проще объяснить, чем какие-то реальные… Болезни? Вон, даже Костя охреневает, значит, рационального объяснения на эту хуйню нет. — Эй, не ссоритесь, — прерывает их Матвеев, тяжело сглатывая. — Я… Я не знаю, как вы на это отреагируете, но может я и правда колдун. Как и ожидалось, ребята переводят на Диму непонятные взгляды, требующие объяснить его слова. — Я работаю по одной книге, которая передаётся в нашей семье, как нечто ценное… Там ритуалы всякие есть, начитки, обряды… Илья видел в первый день, как я сидел у могил, там свечки были, вода, травы разные… он спросил, не колдун ли я. — Ага, помню, — поддерживает разговор Ларионов. — Ну вот. Я тогда тебе отшутился как-то, а на самом деле… Ну… Я с тётей своей говорил. — В смысле говорил? — озадаченным голосом произносит Шепс. — Связался с ней, как с духом. Как… с фантомом, призраком — называйте как хотите. И поговорил с ней. Только не думаете, что я сумасшедший, — спешит заверить Дима, немного испугавшись. — Я могу доказать, что у меня способности есть… Только дайте конверт какой-нибудь, распечатайте фото человека, я смогу, не видя его, рассказать, что вижу перед собой… — Э-эй, подожди, — руки Олега мягко ложатся по сторонам его плеч. — Ты дрожать начал. Не переживай ты так. — Бля, а я бы посмотрел, как ты людей отгадываешь, — не сдерживается Череватый. — Влад! — Лина несильно пихает его в бок. — Ну а шо? Если Дима утверждает, шо он маг… — Чернокнижник, — поправляет парень. — То почему это не может быть связано со всей той хернёй, которая на него ночью напала? Понахватал ещё чего-нибудь, пока задницу на кладбище морозил, — и вот он результат. Матвеев оглядывает ребят и к своему удивлению ни у кого не замечает нотки недоверия или презрения в глазах. Наоборот, они как будто волнуются, переживают за него. Верят ему. — Дим, а Влад не может быть прав? — связь немного прерывается, но у Ильи всё же получается озвучить до конца свою мысль. — В чём именно? — Что, ну, когда ты проводил свой ритуал?.. — юноша переспрашивает, чтобы убедиться в том, что не ошибается. Получив ответный кивок, продолжает. — Собрал какой-то непонятной силы и она сделала с тобой… Это. — Не знаю, я не уверен, — слегка подрагивая, твердит Дима. — Я и хотел-то с дядей на эту тему поговорить… Он тоже это всё практиковал, тоже с книгой работал, духов вызывал, общался с ними… Но тётя сказала, что почему-то он не может выйти на контакт… Может, потому что он самоубийца… Все видят какую-то печаль и неуверенность Димы, Олег едва заметно проводит своей ладонью по его плечу, успокаивая. — Дедушка сказал, чтобы я не лез в это… — продолжает Матвеев под внимательными взглядами друзей. — Мы вчера вечером поругались, я тогда, честно, назло ему хотел снова взяться за работу, чтобы показать — я умею, но… Что-то пошло не так. И это «что-то», кажется, дышит прямо в затылок.