Подлец

«Всё начинается с обычного снежка, А потом рушится по принципу домино...»

      Представьте себе, что, если очень постараться, даже в самой, казалось бы, неблагодарной работе можно найти свои плюсы. В моём случае, главный из них это — лица. Много разнообразных лиц — от свежих, как морозное утро, и ещё нетронутых глубокими морщинами до печально-осунувшихся, сдавшихся на растерзание предательски-быстротечным годам. Человеческое лицо, в моём понимании, ничто иное, как ювелирно-расписанный холст, являющий истинную сущность его носителя. Далеко не каждый смертный, погрязший в круговороте собственных проблем, может похвастаться такой чертой, как наблюдательность, чтобы в полной мере разделить мои мысли. Мне же, как художнику, необходимо всегда оставаться в состоянии поиска новых лиц, тем самым подпитывая своё жадное до нетривиальных образов воображение.       К моему огорчению, мне не часто встречаются личности, наблюдение за которыми способно вызвать во мне хоть что-то, помимо смертельной тоски. Серая масса — только так я могу охарактеризовать девяносто процентов посетителей кафе, в котором, в свободное от учёбы время, я невидимкой мельтешу вокруг столов с блокнотом и ручкой. Слишком много однообразия. Скуч-но. Похожие друг на друга лица двоятся, расщипляются, сливаются в одно, и максимум, чего они стоят — жалкого наброска на клочке бумаги, в то время, как я — истинный любитель холстов.       Однако сегодняшний день станет особенным.       Я понимаю это в ту же секунду, когда входная дверь под неизменный звон колокольчика впускает в кафе посетителя, о фактурном лице которого я, изголодавшись, грезила уже, кажется, целую вечность. Раньше мужчина здесь не бывал — такого бы я не забыла. Ну наконец-то! Наконец-то хоть что-то яркое в этом амёрфном царстве теней.       Только не подумайте, яркость в моём представлении, — это не бросающаяся в глаза внешность и уж точно не идеальные черты лица, вызывающие апатичную зевоту. Яркость — это жизнь. Это то, что идёт изнутри. Это когда смотришь на человека и отвести от него взгляд так же невозможно, как успеть к началу первой пары, — до того тебе интересно узнать, каков он есть на самом деле.       Сонливость, заставляющую меня до этого безвольно склониться с тряпкой над столом, снимает как по волшебству. Я мгновенно переключаюсь в режим «наблюдения», повернувшись корпусом к интересующему меня человеку.       Он уверенным шагом идёт к приглянувшемуся столику, не озираясь и ничуть не интересуясь обстановкой. Выбирает место у окна. Отодвигает стул, вешает на спинку кожаную куртку и усаживается в достаточно вальяжной позе, чтобы показать остальным, кто здесь альфа-самец.       Натренированный взгляд художника сразу отмечает его мягкие, с любовью прорисованные природой контуры лица, которым свойственно маскировать настоящий возраст, — люди, обладающие подобными чертами, обычно выглядят моложе, чем есть на самом деле, и способны вызывать к себе особую симпатию у незнакомцев. Волосы насыщенно-медового оттенка идеально гармонируют со светлой кожей, блестя под софитами, а короткая чёлка ненавязчиво спадает на лоб. Судя по всему, мужчина предпочитает укладывать её набок, нежели оставлять прямой. Он высокий, подтянутый, но дело далеко не во внешности, я же объяснила… Будь он хоть Квазимодо — мне всё равно.       Давайте ещё раз…       Лица подавляющего большинства людей я сравниваю с девственно-чистыми поло́тнами, лишёнными всякой индивидуальности. Их хочется нарисовать заново, вдохнуть в них новую жизнь, но, не догадываясь об этом, они стираются из памяти сразу же, как я отвожу от них взгляд.       Его же лицо иное. Стоит лишь взглянуть на снисходительно-высокомерное выражение, отпечатавшееся на нём, и ты уже, скрипя зубами, рассуждаешь о том, какой он, наверное, сноб и как будет придирчив к обслуживанию, не утруждаясь увидеть в тебе никого, кроме прислуги. Скорее всего, он гораздо богаче каждого посетителя в этом кафе и заскочил сюда по случайному стечению обстоятельств: люди с таким лощёным внешним видом обычно не являются частыми гостями подобных заведений, обходя их стороной. Не самая лестная характеристика, не так ли? Но, по крайней мере, наблюдая за этим человеком, я, как мимимум, задумываюсь о том, каким он может быть. Я им интересуюсь.       Теперь понимаете, в чём разница? В чём весь смысл?       Неважно, что я испытываю к человеку: глубокую симпатию, недоверие либо жгучую злобу, — ценность в том, что он тот самый, кто смог вызвать во мне чувства, а они подобны святому источнику с животворящей водой. Невозможно создать что-то цепляющее просто так, довольствуясь лишь трудолюбием и талантом.       Фаланги пальцев жжёт от стремления сделать хотя бы набросок, и, поддавшись ему, я выдираю чистый листок из блокнота. Получается неаккуратно, с рваными краями. Этот огрызок не способен уместить и малости из той масштабной картины, которую я планирую воплотить в реальность, но пусть будет лучше это, чем совсем ничего. Абсолютно забываю о том, где нахожусь, видя перед собой лишь одного человека: в моих глазах он подсвечен нимбом в кромешной тьме. Тот ещё ангел со взглядом полным равнодушия и превосходства.       Только заношу ручку над листком, не вижу — чувствую на себе пристальный взгляд невольного натурщика. Сердце пропускает пару быстрых ударов. Кончик языка мажет по верхней губе — ей резко понадобилась влага. Смотрю на мужчину в ответ и вдруг вспоминаю, что он сидит здесь не для того, чтобы позировать мне со вздёрнутым подбородком, выставляя напоказ ямочку на нём, аккурат по середине (ещё одна деталь, которая не может утаиться от моих глаз). Я же тут как бы еду разношу с фальшиво-добродушной мордой лица.       Растягиваю рот в доведённой до автоматизма улыбке и подхожу к столику, за которым посетитель ждёт меня, усмехаясь. Хотелось бы мне тоже усмехнуться, но я всего лишь обслуга, которой по статусу не положено. Так он, наверное, думает. Что ж… Не стану его разочаровывать.       — Добрый вечер! Меня зовут Таня. Сегодня я буду вашей официанткой. Уже готовы сделать заказ? — с толком, с чувством, с расстановкой. Игнорируя хроническую оскомину во рту.       — Да. Пожалуй. — Не переставая многообещающе усмехаться, мужчина чуть склоняет голову вбок. Обладателю зелёных глаз не хватает такта, чтобы остановиться лишь на моём лице, поэтому его взгляд, наглый и пронырливый, скользит ниже, по более волнующей для него траектории. Я же смотрю клиенту чётко в переносицу, стараясь не дёргать коленкой. Густые брови, которые точь-в-точь повторяют цвет его волос, берут начало от двух неглубоких складок, залёгших возле переносицы параллельно друг другу.       — Чего изволите? — вот тут я уже не удерживаюсь — ухожу от скрипта. Хотелось ещё бросить вдогонку язвительное «сударь», но язык что-то не поворачивается. И правильно делает — хозяйку нужно держать в узде, иначе она проявит своё красноречие в полной мере. А кому-то определённому, с раздутым эго, это может прийтись не по нраву, и тогда меня вышвырнут с работы, как котёнка. Я и так уже у управляющего на карандаше.       — Тебя, — тут-то я и убеждаюсь, что попала в самое яблочко, оказавшееся червивым — его горьковато-кислый сок просачивается между губ, сводит челюсть и оседает во рту.       Странная мешанина чувств захлёстывает подобно бурлящей лавине в шторм: гулкое раздражение, растущее с геометрической прогрессией, сталкивается в потоке с воодушевлённой радостью от того, что мои ощущения слишком реальны, чтобы быть иллюзией. Они ярче, чем слепящее солнце в разгар дня.       — Такого блюда в меню нет, — несмотря на резко обострившуюся аритмию, внешне я спокойна, как безбрежное море в штиль. Я давно научилась держать лицо. Мастерски отделяя оболочку от души, я, подобно церберу, охраняю её от посторонних. Зато чужие души я словно вижу насквозь, и его, почерневшая от лжи и пороков, — не исключение. — Что-нибудь ещё?       — Уверена? — его глаза, сузившиеся в хитром прищуре, блестят тем самым дешёвым блеском, который свойственен всем подделкам, претендующим на золото. — Вижу, что ты очень жаждешь стать для меня каронным блюдом. Причём, ещё с того момента, как я переступил порог этой забегаловки.       Ладонь мужчины немного прохладная. Я чувствую её тяжесть своим бедром и не отступаю назад лишь потому, что хочу получше рассмотреть его тыльную сторону руки с изгибающимися на ней венами и длинными пальцами, на одном из которых…       — Красивое кольцо, — замечаю вслух. Косая ухмылка на губах посетителя застывает прежде, чем его накрывает отрезвляющее осознание. — Ваша жена, должно быть, счастлива иметь такого преданного супруга, как вы.       Клиент одёргивает свою руку с такой скоростью, словно моё бедро внезапно воспламенилось. От прежних эмоций на его лице не остаётся и намёка: оно меняет маску быстрее, чем я успеваю моргнуть, и оперативно маскируется в отречённость. Уверена, что последние крохи его совести в этот момент даже не шелохнулись.       — Чашку экспрессо. Без сахара, — только он не учёл тот факт, что человеческие глаза частенько выдают истину: и они у него сейчас опасно сверкают, подобно вспышке молнии перед зарождающейся грозой. Она ещё далека, но может резко обрушиться на голову в любой момент.       Кофе не заставляет себя долго ждать, но посетитель поднимается из-за стола прежде, чем я успеваю его принести. Игонорируя моё присутствие, он бросает на стол помятую купюру, наспех накидывает куртку и уходит, оставляя за собой лишь ментоловый шлейф парфюма. Ему не хватает такта, чтобы элементарно попрощаться со мной взглядом. Посмев лишь единожды его осадить, я резко стала ему не интересна.       Что ж…       Я запомнила его. Так отчётливо, что перед прикрытыми веками, вплоть до мельчайших деталей, стоит его образ. И будет стоять до тех пор, пока я не перенесу его на холст. Не самый приятный персонаж, но даже в грязи есть своя прелесть.       Всматриваясь в заляпанное окно, выходящее на парковку, я вижу, как он выходит наружу, на ходу застёгивая куртку. Ему на шею тут же бросается белокурая девушка, словно только что сошедшая с обложки модного журнала. Поднимаясь на носочки из-за разницы в росте, целует его в губы, но, судя по тому, как тот отстраняет её за плечи и озирается по сторонам, словно преступник, он не слишком рад такому приветствию. Или просто боится, что кто-то их увидит, — стандартная реакция человека, который регулярно ходит налево.       Кульминационная точка в этой немой сцене — напряжённый взгляд сами угадайте кого, едва ли по счастливой случайности столкнувшийся с моим. В реале он длится совсем недолго, но по ощущениям я словно смотрю замедленную съёмку, где крупным планом крутят его задумчивое лицо. Засмотревшись на то, как ветер картинно треплет его волосы, выбивая из укладки чёлку и вынуждая её упасть на лоб, я прихожу в себя лишь в тот момент, когда взъерошенная макушка скрывается в салоне белого Мерседеса. Вряд ли его величество ещё раз надумает посетить наше скромное заведение, но знакомство с ним в мои планы и не входит: такими сомнительными личностями, как он, я настоятельно советую вдохновляться на расстоянии, иначе жди беды.