#КакДовестиГадюкуДоУмопомрачения

Весь класс был так тих и полон умиротворения, что невольно нагонял тоску и сонливость, провоцируя на сладостный, настолько желанный, сон. Глаза так и слипались, слезясь, размывая четкие очертания доски и букв, написанных ровным каллиграфическим почерком учительницы. Сам преподаватель уже сидел, словно в дремоте, лишь изредка вздрагивая и оглядывая помещение в поисках списывающих. Но убеждаясь, что все чисто, она снова громоздко выдыхала своё заветное: «За попытку списывания —два!», и, опускаясь на спинку кресла, снова засыпала. Антон спокойно водил ручкой по пропечатанным строкам, выполняя задание, написанное на темно-зелёной деревянной доске. Не сказать, что задание сложное: просклонять числительные, что, естественно, не составляло тяжкого труда, и определить разряды местоимений. Все это Антон прекрасно знал и без проблем строчил на тетрадном листе. Но что-то пошло не совсем по плану Петрова. На последнем задании у него возникло, мягко говоря, затруднение. Он забыл один из разрядов, наиболее большой, по сравнению с другими, и важный. Уже стуча зубами, он во всю силу напрягал мозг но, и так, и сяк —без толку. Голова отказывалась вспоминать очевидное, а в мыслях лишь всплывали бесконечные иллюстрации из комиксов, которые Петров на кануне просматривал. И, кинув предсмертный взгляд на учительницу, он решается на рискованную вещь. Антон аккуратно тянется к своему портфелю, растегивая шумную змейку и шурша обложкой, достаёт учебник. Парень быстрым движением кладёт его на колени, отчего обложка снова шаркает по синим брюкам. Небрежно перелистывая ветхие страницы, ища нужный материал, Антон даже не заметил назойливого взгляда, сверлящий его спину. —Лилия Павловна,—Вдруг посреди класса громким эхом прогремел, как предсмертный колокол, голос самой вредной девчонки. Дождавшись, пока учительница встрепенется в кресле, девочка продолжила, противно вытягивая каждую гласную.—А Антон списывает! Учитель свёл брови к переносице, переведя свой суровый взгляд на уже дрожащего, как осиновый лист, Петрова. Сказать честно, он уже предвкушал грядущую жирную двойку в журнале. Но не теряя времени зря, Антон решил использовать самый примитивный способ спасения — спрятать учебник между ног. —Это правда, Петров? —Учитель приподнялся, отчего деревянные, уже прогнившие половицы истошно заскрипели, исполняя некий, так называемый дешевый, ритм. —Нет!—Соврал Петров, от паники прикусывая нижнюю губу. Сердце участило своё биение, с каждым разом все больше и больше стуча по рёбрам. На лбу появилась слегка заметная испарина, да и сам Антон вспотел, словно в речку окунувшись. Кинув разозленный взгляд на одноклассницу, который нёс в себе порывы ненависти, Антон сквозь зубы прошипел.—Она врет. —Встань.—Холодным тоном произнесла женщина, пропуская мимо ушей только что сказанные слова. Ее лицо, как горная глыба,—мрачное, слегка устрашающее и досмерти безразличное. Антону ничего больше не оставалось, и он без упреков, повинуясь, неуверенно встал. Учебник с его коленей полетел вниз, с глухим звуком ударяясь об землю. В полёте он раскрывается, перелистываясь, и в один самый малый момент Петров видит тот самый разряд местоимения, из-за которого он влез в эту передрягу. «Идиот!»—Мысленно Антон ударяет себя по лбу, за секунду возненавидя себя окончательно. —Два,—Как-то даже радостно восклицает учитель, тянясь за ручкой и вырисовывая в журнале жирную двойку.—Ты заслужил свой подарок! Антон безжизненно плюхается на свой твёрдый стул, сжимая в руках почти дописанную контрольную. Слышится, как Смирнова что-то кому-то шепчет, хихикает, отчего внутри Петрова все сжимается, желая больно отомстить обидчице. И кажется, ему пришла идейка… Вскоре прозвенел настолько долгожданный звонок, побуждая сонных учеников встать со своих мест, сдавая контрольные тетрадки. Петров нехотя приподнялся со своего места, тихонько бредя на выход. Уходя он получил свирепый взгляд учителя в спину, впрочем, Антон из-за усталости даже не сочел за важность на него отвечать. Катька со своими подругами-сплетницами почти первее всех выскочили за дверь, что-то оживлённо обсуждая и громко хихикая. В глубине души блондинка, конечно, чувствовала вину за содеянный поступок, но, быстро затмив совесть новыми, более важными, сплетнями, девчушка даже позабыла про обиду Петрова. На вопросы зачем она это сделала Катька и отвечать не хотела, оправдывая свои действия тем, что списывать на уроке ее матери тошно и как нож в спину для неё. Девушка занимала свои мысли бестолковыми разговорами с подружками, но когда она осталась одна, ведь все подружки разошлись по домам, оставив ее одну в школе, ей почувствовался дискомфорт и желание скрыться отовсюду. В тишине размышления и вина донимали ее, и когда Смирнова торопилась скорее вернуться домой, ей причудилось, словно кто-то следит за ней. С каждым шагом она все больше и больше сомневалась в том, что ей это причудилось, а не произошло наяву. Ведь порой она слышала скрип морозного снега невдалеке, и когда Катя испуганно озиралась, никого рядом не было. Она еле-еле борола в себе желание рвануться вперёд и бежать, что есть мочи. И вот, в один кошмарный для неё момент, ее грубо разворачивают за плечо, бросая спиной в рядом лежавший сугроб. Девушка испуганно вскрикнула, разглядывая в сумрачной темноте физиономию напавшего на неё маньяка, как вдруг увидела знакомые черты лица своего одноклассника. —Петров, ты что, совсем спятил?!—Кричит Катя, глупо и беспомощно барахтаясь в снегу.—Что ты творишь? И…Что ты вообще здесь делаешь?! Антон некоторое время сверлит яростным и немного сумасшедшим взглядом бедную и испуганную Катю. Для Смирновой казалось, что этот момент, эти до умопомрачения медленные минуты, длились бесконечно. Кровь в висках застучала, и из-за волнения Катя стала отчётливо слышать биение своего молодого сердца. Вдруг Антон решил убить ее? Смирнова молилась всем богам, которых только знала, клялась, что если они оставят ее живой, то она примет праведный образ жизни и никогда не будет никого обижать… И вдруг Антон Петров громко, без никакого упрёка, рассмеялся. —А что, испугалась?—Сверкнул глазами Петров, криво ухмыляясь. Катька нахмурилась, отчего между бровями появились еле заметные морщинки. —Нет конечно! Такого болвана, как ты, ни за что не испугаешься. Не страшный ты, смирись. —А зря…—Протянул устрашающе Петров, про себя ухмыляясь.—А то возьму и…—Он быстренько продумал все варианты и наиболее страшным оказался:—Изнасилую! Он медленно стал надвигаться на Катьку, отчего та испуганно сглотнула. —Не смей! Ты не…Ты не смеешь этого делать! —Лепетала Смирнова, пытаясь отодвинуться как можно дальше от обидчика.—Если ты это сделаешь, то тебе спокойно не жить. —Тогда беги,—Хмыкнул Антон.—Беги, а то я… Катька воспользовалась положением, вскочив на ноги, быстро рванувшись к своему дому. Снег под ее ногами проваливался, затрудняя ей движения, но она что есть мочи старалась. Наконец, достигнув далекого между ними расстояния, Смирнова крикнула: —Ты — психопат! Тебе теперь не легко будет.—Она довольно цокнула.—Я усложню тебе жизнь. Усложню-у! И она быстрым шагом убралась в дом. Антон некоторое время простоял смирно, потупив глаза, как вдруг сзади него зашуршали кусты. —А ловко ты ее припугнул, на,—Проговорил вылезший Бяша, смотря на мерцающий светом домик.—Нечего контору палить! А-то, ишь, ябеда нашлась.—Он несколько секунд промолчал, видимо, что-то про себя размышляя.—И что дальше собираешься делать? —Разбираешься в квестах?—Усмехнулся Антон, улыбаясь одной стороной рта, словно акула.—Квест — довести до умопомрачения гадюку! Ну и… —Влюбить ее в тебя!—Закончил Бяша, хитро улыбаясь. —Ага!..