***
Вики чистит зубы перед зеркалом в ванной комнате. Паста мятная, слишком свежая, до неприятного холода во рту — она такую не любит. С самого детства выбирала клубничную, чтобы ни намека на ментол или мяту. И взяла эту привычку с собой и во взрослую жизнь. Однако сейчас выбирать не приходится. Она не хочет быть капризной, переживёт как-нибудь с этой невкусной пастой. Замужество же как-то терпит? Пока что. Близнецы входят вместе. Настолько синхронно, словно отражения друг друга. Вики сразу же садится на тумбу у раковины, не желая находиться к ним спиной. И дело вовсе не в том, что ночная сорочка едва прикрывает бёдра. Вскоре к вечерней, вернее, уже ночной чистке зубов присоединяются двое. Маль стоит напротив, прислонившись поясницей к выключенной стиральной машинке, стопами упираясь в тумбу под её ногами. Бонт присаживается на край ванны, сосредоточенно смотря в кафельный пол так, будто разглядывает мозаичную картину. Тишина разбивается стрекотанием сверчков на улице, что доносится из настежь открытого окна и звуком щëток, тщательно проходящихся по ряду зубов. Повинуясь неизвестному желанию, Вики ставит ступни на голени Маля, сокрытые за спортивными штанами. Простое прикосновение, лишённое всякой извращëнности, пошлости и прочих неуместных мыслей и двусмысленных намёков, вызывает приятную дрожь в пояснице и мурашки на руках. Или же это всë сквозняк, пробирающийся под платье. Маль поднимает на неё взгляд. Спокойный, умиротворëнный. Без самоуверенного блеска и нотки насмешки в тёмной радужке он выглядит куда загадочнее. Словно он не культист, повинующийся кровавым законам, а она не его насильно выданная замуж жена. Хотя… Не настолько насильно это и было. И тем не менее, границы реальности размываются на короткое время, а тепло под ногами греет не только тело, но и душу. Простое человеческое тепло. Такие вечера могли бы запросто войти в привычку. Но всегда есть но… — Ты будешь участвовать в обряде, — не вопрос — ответ. Утверждение, с которым поспорить невозможно. Потому что несогласие никто не примет. Права выбора и в помине нет. И, на удивление, оно послышалось от Бонта. Непривычно уверенное, непоколебимое. Словно невидимый ранее стержень выходит наружу, показываясь во всей красе. … и всегда это будет культ. Он одаривает их нечитаемым взглядом, понять который не представляется возможным. Возможно, за поверхностью серо-голубого взора прячется обида. За то, что его собственный брат может быть с той, к которой так запросто привязался. А он сам должен глотать объедки того, что не досталось ему, и мечтать о любимой, лёжа в постели с другой. Под боком у той, которую всей душой ненавидит. Просто за то, что появилась так не вовремя и отняла у него возможность личного счастья. Сплюнув пасту в раковину и наспех прополоскав рот, Бонт перешагивает через их ноги и выходит из ванной, закрывая за собой дверь без хлопка, но с явно различимым разочарованием. Находясь в безвыходной ситуации, Вики чувствует себя по-настоящему виноватой. И Маль, напряжённо смотрящий в пустое место, где только что сидел его брат, ощущает то же самое.***
На следующий день в поведении Бонта нет и намёка на вчерашний короткий срыв, который даже настоящим срывом назвать можно только с натяжкой. Он всё такой же мирный и улыбчивый. Когда Вики спускается со второго этажа на кухню, он сидит за столом и завтракает оставшимся после ужина салатом, попутно читая книгу в старом синем переплёте в левой руке. «Старик и море» — гласит блëклая надпись с почти полностью стёртой краской на обложке. Она не хочет есть, после выпитого в одиночку вина в прошлый вечер у неё теперь болит голова, и тошнота неприятно давит под ложечкой. Не самое ужасное и тяжёлое похмелье, которое было в жизни, но всë же похмелье. Поэтому Вики обходится стаканом холодной воды, который сразу же прижимает к горячему лбу. — А где Маль? — вопрос сам слетает с губ, она не хочет показаться сильно зависимой от него, но не может не поинтересоваться. — Осматривает земельный участок Люцифера, чтобы сделать план его нового дома. — У вас здесь есть архитектор? — А он кто по-твоему? — и снова непривычный для ушей тон Бонта. В некоторой степени раздражённый и нетерпеливый. Он режет слух, словно скальпель кожу. Однако, Бонт быстро успокаивается, а на губах снова улыбка, на этот раз искренняя, и голос смягчается, когда тот вспоминает о брате, — Хочешь, покажу его работы? Вики не может отказаться. Желание узнать о близнецах хоть что-то помимо культа, что-то обычное… нормальное, превышает лёгкую обиду от эмоциональных всплесков Бонта. Он приводит её в ту самую комнату, которая вчера использовалась для переговоров. Вики уже бывала здесь и не единожды, однако не замечала ничего, что отдалëнно напоминало бы макеты и чертежи профессионального архитектора. Если честно, она с трудом верит тому, что Маль выучился на такую творческую профессию. Он совсем не похож на человека вдохновения. Но она о них почти ничего не знает, что ещё раз доказывают полки раздвижного шкафа, на которых стоят свёрнутые в рулон разработки на тонкой бумаге формата А2 и четыре или пять небольших макетов зданий, один из которых в точности повторяет… — Это он спроектировал этот дом? — Вики в лёгком недоверии оглядывает картонные стены и окна из органического стекла. Даже маленькая резиновая фигурка собаки напротив конуры почти полностью схожа с Пушком во дворе. Пыли на них почти нет, разве что в углах, где вычистить её трудно. Ухаживает ли он за ними на постоянной основе? Это почти… мило. — Он начал ещё в четырнадцать, но полностью построил его только к двадцати двум, — Бонт проводит пальцем по картонной крыше тëмно-шоколадного оттенка. В светлой глубине его глаз мелькает нечто отдалённо напоминающее истинное благоговение и обожание. — На первоначальных набросках он был совсем другим. Более большим и широким, на три этажа, а не два. С грушевым садом на заднем дворе и кроличьей фермой. — Кроличьей? — переспрашивает Вики, наклоняясь чтобы заглянуть в окна и убедиться, что внутри выполнена такая же филигранная работа. Даже обои те же, что и на стенах. — Да, именно, — криво улыбнувшись, Бонт достаёт один из свёрнутых листов и разворачивает его на круглом столе посреди комнаты, показывая старый чертëж. — Маль любит животных. Первые несколько месяцев в сарае было много кроликов. И белых, и серых, и пятнистых. Все пушистые и очень шустрые. Дети со всей деревни приходили к нам каждый день, чтобы погладить их лишний раз и поиграться. Они помогали нам кормить их, иногда даже убираться в загонах. Вики трудно представить грозного Маля, от одного взгляда которого можно запросто испытать сердечный приступ, возящегося с маленькими пушистиками. Это попросту не укладывается в голове. Совсем. А Бонт тем временем показывал на чертеже расположение загонов, которых сейчас уже нет во дворе, и продолжал свой рассказ, позволяя ей окунуться в эту идиллическую атмосферу более напоминающую несбыточную сказку или утопию. — Он хорошо ладил с детьми, порой даже лучше, чем с животными, — Бонт аккуратно свернул лист, стараясь не помять его края и засунул к остальным в стопку, — И дети его тоже любили. — А что изменилось? — «Что заставило его избавиться от кроликов и огрубеть ко всему миру?» — хотела спросить она, но так и не решилась закончить предложение. — Оказалось, что у меня аллергия на их мех, — задвинув дверцу раздвижного шкафа на место, он потëр ладони от несуществующей пыли. — Маль подарил их одному местному фермеру, проживающему восточнее от нас, в соседнем поселении у озера, который занимается поставкой натуральных продуктов в город, и полностью отдал себя делам культа. — И всё? Вики надеется, что Бонт не заметит, что разболтал ей довольно интересную и важную информацию, которой ему не следовало делиться с ней. Значит, неподалёку есть ещё одна деревня, которая по всей видимости тоже тесно связана с культом. Насколько большое у них сообщество? Стоит запомнить, что во время побега ей не стоит направляться на восток, если она вообще сориентируется на местности по сторонам света, а ещё важнее просто не соваться ни в какие дома или поселения, потому что все они с огромной вероятностью сотрудничают. А ещё идут поставки в этот город, как его там… Дарквуд. Говорящее название. В общем, в него ей тоже возвращаться нельзя, потому что свою машину, отогнанную эвакуатором на штрафстоянку она там вряд ли найдёт. Укатили её и свалили в какое-нибудь болото или вовсе сожгли. — А что ты ещё хочешь? — Бонт складывает руки на груди, внимательно оглядывая её, Вики изобразила, будто ждёт его ответа, а ни в коем случае не задумывается о новых деталях плана побега. — Ожидала драматичную историю? — Что-то вроде того. — Ну прости, что разочаровал, — он пожимает плечами в извиняющемся жесте, — но в жизни не всегда нужно трагичное событие, чтобы в корне измениться. — А ты кто по профессии? — вдруг спрашивает она из чистого любопытства, заодно переводя тему. — Логопед.***
Если Маль закончил старшую школу, а не пошëл в колледж после средней, хотя из средней школы не берут в архитектурный, там нужна высшая математика и сопромат… Значит, он поступил в университет в восемнадцать. Чтобы самостоятельно спроектировать и построить дом, нужно выучиться как минимум на первую ступень, следовательно, в двадцать два он уже закончил первую часть четырехлетнего обучения. Если Бонт говорил, что Маль закончил постройку в двадцать два, то они оба явно старше. Дому точно больше года, значит двадцать три им обоим есть, но Вики больше склоняется к двадцати четырём или даже к двадцати пяти. Сидя над раздумьями на скамейке у дома, Вики успела сгрызть все ногти на левой руке, подсчитывая года, необходимые для обучения. Она сама когда-то планировала поступать на архитектора, потому и знает сроки, вот только не уверена, что вспомнила всё правильно, но в любом случае — примерный возраст своих похитителей она подсчитала. К тому же, теперь ей известны их профессии, что поможет полицейским узнать их фамилии и найти их раньше, чем они сами найдут её. Но для начала выбраться. Иначе все полученные знания окажутся бесполезными, а усилия, затраченные на сближение с ними — бессмысленными. Вики смотрит на выкрашенные в шоколадный цвет деревянные декоративные панели, пальцы касаются шершавой поверхности с мыслями о том, что однажды этот хоть и не богатый на вид, но достаточно симпатичный дом был спроектирован и построен им. Невольно перед глазами вырисовывается картинка из возможного прошлого — как Маль усердно работает часами над чертежами, выверяет размеры, ищет материалы, чтобы собственными руками построить дом, в котором в будущем будет жить его семья. Помогал ли ему кто-нибудь из культа? Наверняка, да, ведь в одиночку это сделать практически невозможно, и всё же Вики кажется, что он смог бы. Интересно, работает ли сейчас он? Бёрет ли заказы за пределами поселения, чтобы заработать деньги? И чем вообще близнецы зарабатывают на жизнь? Звук открывающейся калитки выдёргивает её из раздумий, и Вики вздрагивает, мгновенно отнимая руку и прижимаясь к стене уже плечом. Маль с большой художественной прямоугольной сумкой в руках — она сама ходила с такими в университет на практику, неся внутри разные скетчи с дизайнами, когда училась в первый раз — закрывает защёлку на калитке, которая в принципе абсолютно бессмысленна, ведь вряд ли где-то в культе есть вор, который полезет в дом самого правой руки вождя. Да и сам забор кажется поставлен только для вида. Если захотеть — можно перемахнуть запросто. Они встречаются взглядами на короткий миг прежде, чем незнакомые две фигуры появляются сбоку от него. За эти три секунды Вики не может не отметить, что охотно представила его в чёрной футболке поло и накрахмаленном деловом костюме с кожаным портфелем на плече, входящим в какой-нибудь офис, в котором являлся бы главным архитектором. В его лице что-то меняется, когда он замечает её во дворе дома. Боится, что сбежит? Пусть успокоится: на сегодня в её планах не было жирного пункта под названием «Побег» с тремя восклицательными знаками. Однако в тёмных глазах плещется беспокойство. Глубокое, вязкое и липкое словно смола, и от него так же невозможно избавиться. Что могло заставить тревожиться такого чëрствого человека? Вики обращает внимание на людей рядом с ним, которых он впустил во двор; чтобы их разглядеть, ей приходится полностью выйти из-за угла дома, который подпирала плечом до сего момента. Лучше бы она осталась там. Лучше бы вообще спряталась в сарае и не выходила до того момента, пока близнецы не кинутся искать её. В горле застревает тяжёлый ком, перекрывающий дыхание. Он не даёт вздохнуть, получить хоть каплю воздуха, или же её сердце просто отказало. На застывшем лице нет ни единой эмоции. Глаза продолжают смотреть по сторонам, цепляясь за незнакомого темноволосого мужчину с редкими седыми серебряными нитями в кудрях, одетого в лёгкий черный плащ. И как он не запарился в нём в такую жару? Взгляд цепляется за дорогие часы, выглядывающие из-под завëрнутого рукава, блестящие радугой на солнце. Гладко выглаженные брюки, лакированные ботинки — он явно не подходит для деревенского образа жизни. И всё же Вики уверена, что он из культа. На вторую фигуру она не смотрит. Ей было достаточно одного мгновения, чтобы кровь застыла в жилах. Чтобы пальцы крепко схватились за выпирающие декоративные доски, впиваясь ногтями в шершавую древесину. Ей не нужно разглядывать её, потому что она всë та же.Мама
.