***
-Этот Ли Минхо когда-нибудь уже свалит из нашего дома? – Хан пилит недовольным взглядом напротив сидящего брюнета, уплетавшего пирожное. Хенджин на это лишь устало вздыхает и продолжает протирать чашки, выставляя их на полку. Он даже удивился, вернувшись утром домой, что эти двое находились в одной комнате и даже больше – за одним столом. Сейчас время приближалось к обеду, людей было совсем немного, а парочка друзей занимала ближайший столик к витрине с самого открытия, увязавшись за парнем. -А ты когда-нибудь перестанешь уже бурчать, котяра? – проглатывает сладость Ли, запивая мятным латте, чем еще больше бесит Джисона, потому что какого черта этот раздражитель пьет такой же кофе, как и он. Хан фыркает и утыкается в ноутбук, взмахнув светлой челкой. -Чего вы вообще здесь сидите? – вмешивается Хван, подходя ближе, чтобы говорить вполголоса и не мешать гостям. – Минхо, ты так и не сказал, где живет твой друг. -Мы столько не виделись, а ты уже выгоняешь меня, Джин-и? – Минхо кидает взгляд на сморщившегося Хана и давится ухмылкой, продолжая. – И нам все еще интересно, где ты ночевал. -Говори за себя, мне вовсе не интересно. Хенджин не обязан отчитываться. – Смотрит исподлобья Джисон, начиная закипать. -Да ну? Может тогда перестанешь выдавливать карандаш? Минхо, уже не скрываясь, усмехается, когда Хан откидывает автоматический карандаш с выпавшем грифельным стержнем из-за постоянного нажатия на кнопку. Он резко встает со своего места, скидывает вещи в сумку и, сказав, что поработает на улице, уходит, поцеловав блондина в висок на прощанье. И снова победа на стороне Ли Минхо. -Перестань его цеплять. Если хочешь, доставай меня, но не Джисона. Он не терпит такую манеру общения. -Тогда мне следует пойти за ним и извиниться? – задает риторический вопрос Ли, поднимаясь из-за стола и натягивая свое черное худи поверх простой футболки. – Сделаешь чай, пожалуйста, Хенджин? – Тот кивает и уходит за стойку, заваривая чай с лавандой, который так любит его близкий друг. Закатное солнце проникало через стекла кофейни прямо внутрь, разливаясь мягким оттенком персикового по полу и стенам. Хенджин протирал стол за последним ушедшим гостем и плавал глубоко в своих мыслях, думая сразу обо всем и ни о чем одновременно. Когда зал и склад были убраны, блондин принял решение закрыться сегодня пораньше и пойти в свое любимое место, чтобы хоть чуть-чуть разгрузить голову. Написав записку с объяснениями и извинениями и прикрепив ее на входную дверь, он отправился на окраину городка. Туда, где линия горизонта размывается, земля сходится с небом, отсутствие людей, кроме самого парня и соединение с прекрасной природой. На поляне, раскинувшейся перед лесом, как и всегда, ни единой души, лишь сверчки да птицы, готовившиеся ко сну. Солнце все еще красило небо во все оттенки розового, оттягивая прощание. Хенджин лежал на зеленой траве, прикрыв глаза и пытаясь слиться с землей, чтобы перестать чувствовать тревогу. Дожди в последнее время идут часто, заливая солью незажившую рану и освежая болезненные воспоминания. Парень не был близок с родителями, как мог бы, как Джисон, например. С подросткового возраста он упорно стремился покинуть родной дом и у него получилось. Поступил на стипендию, переехал в столицу, завел кучу интересных друзей (даже парня нашел). Маме с папой лишь оставалось поддержать сына и дать все, что ему необходимо. Но, как говорится, судьба сыграла злую шутку и отобрала то, что Хван ценил в самую последнюю очередь. Теперь все что осталось – фотографии и этот дорогущий брендовый бомбер, преподнесённый как подарок за успешное поступление и в который блондин зарывается носом, пытаясь почувствовать то самое родительское тепло, но каждый раз тщетно. Надо. Было. Раньше. Молодой человек даже не замечает, как засыпает, утонув в своих детских воспоминаниях. Там был и маленький Джисон-и, который жутко бесил в начальной школе, но вот ирония – теперь не представляется жизни без него. Поток прохладного вечернего ветра разгоняет мурашки. Поежившись, Хван открывает глаза и сталкивается с парой чужих, переливающийся яркими бликами последних лучей солнца. Взгляд растекается по всему телу, как любимый кленовый сироп, так, что хочется просто смотреть-смотреть-смотреть. Что Хенджин и делает. Возможно, он слегка опьянен чистыми запахами леса и диких цветов, но оторваться было не в силах, потому что раньше не встречал настолько красивого и противоречивого человека. Феликс стоял на расстоянии вытянутой руки, смотрел, кажется, не моргая, и не шевелился. Хван поднимался взглядом снизу вверх: черные гольфы, обтянувшие худые бледноватые ноги, конверсы, древесного цвета шорты по середину бедра, разноцветный свитер с торчащими нитками в разных местах. Светлые волосы собраны в растрепанный хвост на затылке, а россыпь веснушек завораживает не меньше поля с одуванчиками, на котором они сейчас бояться нарушить природную тишину. Ли роняет кассетный плеер, столкнувшись с глубоким взглядом темных глаз. -Прости, не думал, что здесь кто-то может быть, - Ли первый подает голос, нарушая молчание, которое вовсе не было неловким. Хенджин поднимает плеер и обводит пальцем цветастые наклейки по всему корпусу. Давно он такого не видел, а в руках не держал и подавно. Этот парень не перестает его удивлять. Передает устройство в теплые руки владельца и искренне улыбается, заставляя сделать то же в ответ, только слегка в смущении. -Что слушаешь? – спрашивает блондин из искреннего интереса, продолжая держаться за металлический корпус. -Тэйлор Свифт, - Феликс наконец возвращает свою вещицу и сует ее в карман шорт, отводя взгляд в сторону потемневшего неба за горизонтом. – Только не смейся, но мне нравится ее лирика. -Я и не собирался. Можно мне? Ли не понимающе смотрит на парня, а затем, протянув тихое «а-а», осторожно укладывается спиной на уже давно примятую траву и передает один наушник, погружая обоих в, кажется, подходящую атмосфере играющую музыку. Хенджин прикрывает глаза и теряется во времени, количестве прослушанных композиций – настолько спокойно и хорошо именно в этот момент. Когда «Жестокое лето» сменяется на «Возлюбленный» из одноименного альбома также, как и воспоминания Феликса, связанные с этими песнями, он неосознанно поворачивает голову в сторону и замечает подрагивающие ресницы и родинку под глазом и вдыхает кофейный запах, смешавшийся с цветочным. Девушка поет последнее «Lover», песня сменяется на следующую, а Хенджин открывает глаза и сталкивается с чужими, его разглядывающими. Хван отдает наушник Феликсу, пытающемуся собрать рассыпавшееся мысли обратно в кучку. -Звезды здесь красивые, - говорит блондин, заставляя тем самым обратить внимание на уже ночное небо. – В Сеуле таких нет. -А? Звезды? – Феликс устремляет взгляд в темноту, подсвечиваемую тысячью маленьких звезд, и приоткрывает губы в приятном удивлении, ведь в столице, действительно, такое можно было наблюдать довольно редко, да и парень сам обычно не смотрел на вверх, всегда вперед. – И правда – красиво. Пока Ли соединял созвездия, будучи полным нулем в астрономии, Хенджин соединял веснушки на чужих щеках, смотрел на блестящие в ночи глаза и мысленно повторял его «и правда – красиво». И снова врывается нам знакомый здравый смысл и рассеивает это странное, мимолетное и никому не нужное чувство, название которого блондин не может вспомнить. -Что ж, - Хван прокашливается и начинает садиться, запахивая бомбер и поправляя волосы, - уже поздно. – Поздно испытывать какие-то эмоции по отношению к кому-то, которые в конечном итоге могут оказаться вовсе не положительными. – Проводить тебя? -Ох, нет. Я же живу недалеко отсюда. – Феликс подрывается следом и одергивает свитер, уловив сменившееся настроение. Почему он резко захотел уйти? Парень прокручивает свои действия, дабы понять, что мог сказать или сделать не так, и вспоминает, что у Хенджина кто-то есть. Кто-то, кто ждет его дома и наверняка волнуется, когда тот задерживается. И вот опять. Снова это чувство третьего лишнего колеса, от которого Ли упорно бежал, да бежал так, что оказался в мало кому знакомом городке, не видневшегося на картах. Моментально приходит в себя и на автомате делает шаг назад, ощущая расплывающееся чувство вины. -Ну тогда, еще увидимся, Феликс. Хван машет рукой на прощанье и собирается уходить, как его окликают и заставляют остановиться. -Хенджин! Я хотел… Хотел поблагодарить за завтрак и цветы. Спасибо. И улыбается. Теплой улыбкой. Но Хенджин замечает в ней невидимую трещину. Еще один мальчик, скрывающийся за маской счастья.***
Брюнет стучал дверцами навесных шкафчиков в поисках какого-нибудь чая. Он не замечает впившегося в спину взгляда двух темных глаз, пока заливает кипятком высушенные цветки лаванды. Аромат заполняет пространство кухоньки. Ли кивает сам себе, разворачивается, чтобы взять чашки, и сгрузить все это на поднос. -Одним моим любимым чаем не получить мое расположение. -Пойдем просто разольем чай. Минхо проходит мимо парня, оставляя за собой шлейф из лавандового запаха, ставит деревянный поднос на кофейный столик в гостиной и, сев на диван, хлопает по свободному месту рядом с собой. Джисон недовольно фыркает, но садится, накинув на колени плед, как бы ограждаясь от посторонних людей и мира. Хенджин снова задерживается. И все бы ничего, только раньше такого не бывало, а сейчас уже второй раз подряд, что настораживает и вынуждает делить одно жилое пространство с вот этим вот наглым человеком, слишком много позволяющим себе будучи в гостях. Финик, потягиваясь, лениво выходит из спальни своего хозяина, направляется в сторону двух молодых людей и запрыгивает на колени к Хану, и тот рад, что хоть кто-то из Хванов сейчас с ним. -Хочешь узнать каким Хенджин был в университете? – спрашивает Ли, наполняя кружки светлой жидкостью. -Нет. -Он был очень активным и из-за этого быстро стал популярным. Ну знаешь, участвовал во всяких мероприятиях с факультета, ходил на тусовки и успевал учиться на отлично. – Хан на этих словах закатывает глаза и отпивает горячий чай, но не перебивает. Любопытство взяло вверх. – Но самая главная проблема была в том, что он нравился каждому третьему. В Белый день его заваливали шоколадом и открытками и девчонки, и парни. Мы потом это месяцами разгребали. -Мне все еще не ин… -Но знаешь, что больше всего меня поражало? – Джисон молчит, не собираясь отвечать на риторический вопрос. – Они все не боялись признаваться ему, даже несмотря на наличие меня рядом с ним. А я как китайская стена – хрен сдвинешь и обходить заебешься. -Я не понимаю, к чему ты ведешь, - Хан снова наполняет пустые чашки, не догадываясь, как брюнет доволен их протекающей беседой. Финик тихонечко мурлыкает на коленях второго хозяина, но слушает краем ушка. -К тому, котяра, что тебе следует признаться. Хотя бы самому себе. Джисон на это лишь устало вздыхает, не в силах взять в толк, для чего парень пытается вытянуть из него тщательно скрываемые чувства, на самом деле видимые невооруженным взглядом. Какая ему то в этом выгода? И вообще не его это кошачье дело – их отношения с Хваном, которым он дорожит больше всего на свете. Не хватало, чтобы какое-то эгоистичное признание испортило совместную жизнь, пусть и в качестве друзей, но все же… -Я не могу, - поразмыслив с минуту, отвечает Хан, сам не зная, почему все-таки решил поделиться с кем-то этим, - не могу потерять еще и Хенджина. Это мои чувства и только мне с ними жить. -Ты не знаешь Хвана, если думаешь, что он выгонит тебя после признания. – Минхо решает пододвинуться чуть ближе и начинает гладить рыжего кота, подставляющего голову под чужие ласки. – Ты не думал, что, скрывая свою симпатию, поступаешь не честно по отношению к нему? Сами же говорили: «самые близкие люди друг другу». Хенджин расстроится, если узнает о твоих метаниях от кого-то другого. А он когда-нибудь точно узнает. Подумай об этом, Сон-я. Через несколько минут молчания, проведенное каждым в своих размышлениях, Минхо как по щелчку тумблера переключается с серьезного разговора на глупые шутки и рассказы из студенческой жизни. По началу Хан пытался скрывать улыбку (парень все еще его раздражал, но уже не так остро), хотя спустя пол часа искренне смеялся и говорил что-то в ответ. Полегчало. Правда.***
Утром Минхо сообщил, что нагостился и, наконец-то, отправляется к своему другу. Сказать, что Хан выдохнул с облегчением – не сказать ничего, так как он дышал настолько глубоко, что аж в глазах темнело от переизбытка кислорода. Погода снова радовала яркими солнечными лучами, стирая любые признаки прошедшего дождя. Хенджин проводил Ли до ближайшего перекрестка и, указав направление, пошел на работу, сказав, что Минхо может приходить к ним в любое время. День начался довольно хорошо и легко. Неделя близилась к своему завершению и под ее конец людей всегда было больше обычного, поэтому Хвану, как самому себе начальнику и подчиненному приходилось бегать за нескольких работников сразу. Но он не жаловался, а наоборот, продолжал улыбаться и наслаждаться любимым делом. Ближе к вечеру поток гостей схлынул и появились свободные пол часа, чтобы немного привести зал в порядок и вытянуть ноги за дальним столом. Звенит входной колокольчик. Блондин набирает в легкие воздуха и, натянув самую дружелюбную улыбку, встает и поворачивается к вошедшим, готовый вернуться к своей работе. Он расслабляется всем телом, когда понимает, что это никто иной как Ли Минхо, размахивающий рукой и кричащий слова приветствия как будто они виделись не несколько часов назад, а несколько недель. -Привет, Джин-и! Скучаешь? – брюнет продолжает стоять на пороге, осматриваясь как в первый раз. Он сразу замечает усталость на чужом лице, потому сбавляет обороты и говорит уже спокойнее. -Отдыхаю. – Хван подходит к одному из столиков у окна и отодвигает стул как бы приглашая присесть. -Вот и славно. Мне не терпелось познакомить тебя со своим другом, поэтому решил не затягивать. Хенджин вопросительно смотрит на Ли и только сейчас замечает парня, мнущегося позади него. Светлая макушка, притягивающие глубокие глаза и целое поле из веснушек по мягким щекам. И все это дополняется широкой улыбкой, от которой в полутемном помещении стало точно светлее. Сердце, кажется, пропускает удар у обоих, когда взгляды двух молодых людей пересекаются. Первый раз – случайность; второй – совпадение; надо ли говорить, что третий – это судьба? Минхо смотрит то на одного, то на другого и не понимает, что происходит, потому что тут явно что-то не так. -Эм… В общем, Хенджин это… -Феликс. У Феликса по спине пробегает холодок, оставляющий мурашки по всему телу, - настолько мягко и на одном дыхании произнесли его имя. Хенджин продолжал странно смотреть, как будто пытаясь проникнуть в самую душу и отыскать там ответы на какие-то свои вопросы, а Ли завороженно погружался в темные глаза все глубже и глубже, пока сбоку не послышалось кряхтение, избавляющее от наваждения. -Так вы знакомы? – Минхо, уставший стоять между двух огоньков, садится за предложенный ему стул и закидывает ногу на ногу, показывая, что ждет хоть каких-нибудь объяснений их странному поведению. -Ну как тебе сказать, Хо… Это у него я тогда ночевал. – Хван отодвигает второй стул для Ли, на которой тот спешит сесть, покрываясь легким румянцем. -Чт… Вы… Неси кофе, Хван, за причиненный моральный ущерб. Мы с Хан-и, значит, так переживали, а он… -С каких пор Джисон для тебя Хан-и? -Нас объединили общие переживания и бла-бла-бла. Давай, шевели своей тощей задницей. -Тебе нравилась эта задница! – говорит как будто обижено Хван, заходя за стойку и принимаясь делать кофе. -Мне до сих пор нравится твоя задница, Джин-и, - отвечает Ли, улыбаясь и щурясь, ни капли не солгав. Он скользит взглядом по чужим бедрам, подтверждая свои слова. – Давай, не отвлекайся там. Феликс молча наблюдает за шутливой перепалкой и еле сдерживается от желания посмотреть на ноги блондина, которыми так восхищается его друг, но он старательно пялит в одну точку на деревяном столике, сильнее заливаясь краской от собственных мыслей. Шумит кофемашина, кубики льда бьются друг о друга, перемещаясь из морозилки в стеклянный вытянутый стакан, Минхо стучит пальцами по поверхности стола, раздумывая о чем-то своем. С улицы доносятся голоса людей и пение птиц, а легкие наполняются запахами кофе, корицы и чайных трав. Ли чувствует себя довольно уютно и не скрывает восхищения на своем лице от того факта, что это замечательное место – дело рук молодого человека с глубоко грустными глазами и звонким искренним смехом, который Феликс может слушать благодаря шуточкам брюнета. А Хенджин думает. Слушает Минхо краем уха и думает. Точнее, старается не думать о том, что слишком много думает об этом пареньке, чьи веснушки не сосчитать, в чьих глазах блестят звезды и чья улыбка греет покруче июльского солнца в зените. Его низкий голос заполоняет все внутренности и отпечатывается в памяти, как ноты для музыкального инструмента, хотя Хван не был музыкантом. Хочется верить, что случайности не случайны, но подпускать новых людей слишком близко к себе чревато их потерей рано или поздно. Блондин ставит холодный стакан с мятного цвета жидкостью перед Ли и дымящуюся чашку, отдающую легким сливочным запахом. -Что это? – Феликс удивленно разглядывает светло-желтый напиток и плавающие на дне маленькие зеленые чаинки. Он не припомнит, чтобы вообще что-либо заказывал. -Молочный улун, - отвечает без капли неуверенности и следит за реакцией. – В ту ночь, когда мы сидели у тебя на кухне, я заметил, что ты добавил в чай молоко, вот и подумал, что тебе может понравится. Попробуй, - он пододвигает блюдце с чашкой ближе к парню, но быстро осекается и прячет руки под фартук, - но, если тебе не понравится, я сделаю что-нибудь другое. Феликс аккуратно берется за тоненькую ручку и подносит кружку к губам, делая первый глоток на пробу, после чего вскидывает брови и отпивает чуть больше, предварительно подув. На языке растворяется нежный вкус молока, дополняемый мягким ароматом сливочной карамели. -Это самый вкусный чай в моей жизни. Серьезно. Хенджин не удерживается от улыбки, тут же отзеркаленной парнем напротив. Хван уже готов выкупить весь молочный улун в Корее и привезти сюда, только чтобы звездочка приходила сюда и подсвечивала все вокруг него. Ну не дурак ли? Минхо специально громко потягивает свой кофе через соломинку и мешает лед, как бы напоминая, что он все еще здесь. Почему-то сейчас вспоминается один конкретный парень с волосами цвета спелого персика и большими круглыми очками, наверно сидящий с ноутбуком на коленях и поглядывающий на время. -Что ж, не будем отвлекать от работы, - говорит Ли, когда колокольчик над входной дверью оповещает о новых гостях, требующих внимания. – Пойдем, Ликс. – Тянет друга на себя, не дав допить напиток богов (по-другому Феликс этот чай не назовет). -Еще увидимся! И спасибо за чай, Хенджин, - благодарит во время спешного ухода Феликс и, услышав негромкое «Ага», скрывается за стеклянной дверью, подгоняемый брюнетом, забирая с собой нечто, пока еще не существующее в их реальном мире, а парящее где-то в невесомости. Хенджин заходит домой ближе к десяти часам вечера. Скидывает кроссовки, проскальзывает тенью в ванную, чтобы смыть очередной рабочий день и утопить некоторые мысли в горячей воде. Кофейню он закрыл еще в восемь, но вот уборка и подготовка к завтрашнему открытию заняла полтора часа, плюс хотелось добавить один новый летний напиток в меню, но усталая голова генерировать что-либо отказывалась. Блондин, сколько себя помнит, всегда жил на гиперфиксациях. В школе это было рисование, хотя он никогда этому не учился, в универе это стала учеба и может чуть-чуть его первые отношения, после трагедии ничего не осталось. Пришлось заново вставать и что-то искать. И он нашел. Теперь Хван разбирается, если не во всех, то в большей части сортов кофе, способов обжарки, приготовления, имеет на полке с дюжину видов чая и, самое главное, любит это дело. Джисон, дремавший на диване в коконе из пледов, вздрагивает, когда ноутбук почти выпадает из рук. Ставит устройство на столик и прислушивается к нахождению другого человека в доме. Он смотрит в потухший экран, приглаживает растрепанные волосы и трет глаза, прогоняя остатки неразвившегося сна. Через несколько минут высокая фигура вырастает в проходе, идет на кухню, чтобы выпить стакан воды и уже потом окидывает усталым взглядом друга. По комнате витает запах от ароматической свечи со вкусом лаванды, приглушенный свет создает уютную атмосферу дома и тишина, которая так необходима после людского шума. -Как прошел твой день? – спрашивает в привычной манере Хан, пока ищет фильм на вечер. Диван рядом проминается, принимая еще одного человека. Чувствуется спокойствие и тепло, не хватающих в последние несколько дней. -Как всегда, - Хенджин ищет конец пледа, чтобы размотать друга и укрыться самому. Накидывает мягкую ткань на себя и касается чужого горячего плеча, бегая глазами по экрану, где мелькали постеры и названия кинокартин. – Минхо приходил, познакомил со своим другом. – У Джисона дрогнула рука на тачпаде. Он закусывает губу, принимая самый невозмутимый вид. Как будто это его ни капли не волнует. -Хочу с тобой поговорить, - молодой человек немного отодвигается, чтобы видеть глаза напротив, и хватается за бедро, как за спасательную соломинку, начиная нервничать. – Я думал об этом целый день, анализировал, поэтому, пожалуйста, не перебивай и выслушай. – Полное непонимание отражалось на лице Хвана. Он согласно кивнул и взял в руки чужие холодные ладошки, дабы показать, что он рядом и готов слышать. – Ты мне нравишься, но, - на одном выдохе произносит, останавливая время для себя, ведь отступать некуда, - не просто как объект симпатии. Это сложно объяснить, и я не хочу вешать ярлык на наши отношения, потому что для меня они другие, особенные что ли. Что я несу, боже. Чужое тепло, льющиеся по рукам, по взгляду глаза в глаза – помогает. Хан видит, что его слушают, готовы понять и разобраться вместе. Ему не хватает слов, чтобы описать все то, что томится внутри, но он очень надеется, что сможет донести свои мысли правильно. А мыслей в избытке, не меньше чувств в груди. -Честно признаюсь, что, когда появился Ли Минхо, я ревновал, но видеть твою улыбку чаще мне нравится больше, чем думать о том, что ты проводишь время с другими. Поэтому решил, что не хочу ничего менять, лишь быть рядом с тобой и видеть твое счастье. И я знаю, что ты считаешь также. -Джи, я… - Хенджин прикрывает глаза на несколько долгих секунд и делает шумный выдох. Его как холодной водой по лицу обкатили – настолько неожиданным стал этот разговор. – Я просто принимал нас за само собой разумеющиеся и не думал, что ты захочешь обозначить это вслух. Мы знаем друг друга вдоль и поперек, прошли через многое и этого не отменить, потому давай… И дальше быть вместе? Хвану нравится заботиться о парне с персиковым цветом волос, нравится видеть его настоящим, смешным и грустным, нравится водить их котов к ветеринару и перебирать волосы, не потерявшие свою мягкость после окрашивания. Нравится отдавать тепло. И это все он делает, потому что любит как самого единственного близкого человека. Джисон переживает из-за появления новых (старых) людей в их маленьком мирке и это нормально. Хенджин сейчас чувствует некие изменения, но не между ними, а в себе. Хан наверняка тоже. Блондин укладывает парня на свои колени и путается пальцами в отросших волосах, пока тот нажимает на плей и запускает рандомный фильм, коим оказывается какая-то подростковая мелодрама. Финик с Микасой, вылизав свою шерстку, дремали на свободном конце дивана, свернувшись калачиком. И все как будто встало на свои прежние места.