Закат Солнца, Восход Луны

Новый день приносит новые размышления. Покончив с завтраком, я вернулась в кровать, чтобы обдумать вчерашнюю случайную встречу. Загадка, повисшая над головой Хёнджина, привлекала меня, что же он может скрывать? Что было в той записке? За что он заплатил деньги? И почему неприкаянный обратился именно к той девушке? Ох, Луна, помоги. Дверь в комнату распахивается и с треском врезается в стену, дребезжа после удара. Ксара широким шагом входит в комнату. Её золотые волосы забраны наверх в форме козлиных рогов, закрученных с жемчужными лентами. На ней синее платье на запах, с длинным подолом, который путался под её ногами, но она продолжала делать вид, что так и надо. Королева замерла у моей кровати, уперев руки в бока и продемонстрировав широкие рукава, украшенные золотой вышивкой. Я заметила на её голове корону из цитрина с острыми вершинами, соответствующие её отвратительному характеру хищницы. Очевидно, гном-кузнец, сотворивший её, обладал чувством юмора. — Как смеешь ты гневить отца и лежать на кровати без дела! — кричит она, почти переходя на визг. — Неблагодарная! Бессовестная девка! — Ты забылась? — спокойно спрашиваю я, продолжая сидеть на кровати и наблюдать за тем, как лицо Ксары становится красным. — Как смеешь… — Нет! — резко говорю я и встаю в полный рост, подходя ближе к столбу на котором держится балдахин. — Это ты как смеешь говорить мне такие вещи. Я принцесса, наследница трона Синоды и предок Стерлинга. Ты возомнила себя важной, раз спишь с моим отцом. Но ты не стала королевой, от того, что родила от короля. Твои манеры оставляют желать лучшего, как и поведение. А ты ещё смеешь меня поучать в моем же доме. Её лицо побледнело, челюсть плотно сжалась, а глаза округлились. Она стала жадно хватать ртом воздух и часто дышать. — Я не позволю более так со мной разговаривать. Выбирай выражения при мне и моих братьях, иначе вся моя злость будет сорвана на тебе. — Твой отец идет сюда, — дрожа, говорит она. — Его разозлили твои прогулы. Одевайся живо, — она заходит в мой гардероб и начинает перебирать вещи. Ксара в мгновение изменилась, её действия стали хаотичными, резкими и напуганными. Она увидела лицо моего отца, когда я стала кричать на неё. Мне стало нехорошо, ноги сами подкосились. Я тупо смотрела за тем, как она выбрасывала вещи на пол в поисках подходящих. Спустя мгновение, она вытащила бархатную кофту тёмно-синего цвета с длинным рукавом, вшитым корсетом и глубоким квадратным вырезом, чёрные брюки в обтяжку с тяжелым ремнем и протянула это мне. Кири возникла рядом, как чувствовала, что она необходима и принялась снимать с меня пижаму. Ксара тактично отвернулась, стала заламывать руки в ожидании. Я второпях стала натягивать на больную руку перчатку в цвет кофты, чтобы выглядело, как продолжение наряда. Кири закончила с одеждой и обувью с невероятной скоростью, и занялась моим лицом. Ей пришлось нанести больше румян, чем обычно, ведь лицо выглядело изнеможённым. Сегодня снова был чай с дафной, заставивший меня улыбнуться и проклясть Минхо. Мои руки тряслись, пока я надевала золотые украшения, кольца на обе руки. Пальцы на левой руке стали болеть, но я старалась не обращать на это внимания и сосредоточилась на том, как Кири наносила черные тени на глаза и подкрашивала ресницы. Мы не успели накрасить бледные губы, когда король ворвался в покои. Кири аккуратно прикрепила мой клинок к поясу, пока Линфорд двигался ко мне, и отошла назад. Я встала и поклонилась ему. Когда моя спина выпрямилась, я получила удар по щеке с левой стороны. От неожиданности я пошатнулась, и из глаз брызнули слезы. Лицо Линфорда стало до омерзения довольным, как только он ударил свою дочь. Я не могла перестать держать горящую щеку и посмотрела на него со злостью в глазах. — Я не думал, что ты не сможешь справиться с таким простым заданием, как поход в школу. Почему мне снова сообщают, что ты отсутствовала уже два дня? Чем ты таким занималась эти два дня, что не могла посетить школу? — его тон был властным и раздраженным. Ксара стояла позади него и, склонив голову, улыбалась. — Я жду ответа! — Простите меня, король, — я снова склоняю голову, хотя не хочу этого. Набираюсь смелости. Резко поднимаю голову и сталкиваюсь с его посеревшими глазами. — Вы избили меня, потому я не могла посетить ни одного занятия. Спросите у моей фрейлины, я была в бреду, с жаром и слабостью, она не соврет, как и я. — Вижу сегодня ты во здравии, — ехидно подмечает Линфорд, но его глаза бегают, что-то пошло не по его плану. — Отправляйся в школу, пока не опоздала ещё больше. Твой старший брат уже отбыл, взяла бы пример с него. Буду ждать за столом на ужин, твоё изгнание окончено. Так хочу вонзить кинжал в спину отца, когда он начинает уходить, но обессилено падаю на колени. Разговоры с ним высасывают мои силы и рука, как назло, начинает саднить, напоминая о виновнике, принесшем эту боль. Хлопаю себя по бедрам и заставляю встать, чтобы отправиться в школу. Раз это то, чего больше всего желает отец, я выполню его волю, цели которой до сих пор не понимаю. В конюшне меня уже ждет мой олень Вилл, полностью запряженный. Трясет головой с рогами, только завидев меня. Глажу его по переносице, перехожу к шее. На его серой спине появились белые пятна, он растет. Его голова сама прижимается к моему плечу, ведет носом, пока я глажу его. Забираюсь верхом, Вилл начинает движение, медленно подбирается к дороге, на которой ускоряется до галопа. Он скучал в стойле и ждал своей хозяйки, покинувшей его на эти тяжелые дни. Если бы он мог показывать своё счастье улыбкой, сейчас его рот точно растянулся бы в ней. Я развела свои руки в разные стороны, ловила лучи заката и легкий ветер. Погода становилась теплее с каждым днем, приближалось лето, и охота должна была пройти в последний день весны. К чему отец решил провести охоту и бал в один день? Причем в полнолуние, во время нерушимых обещаний. Надеюсь, он не объявит мою свадьбу с Кристофером, тогда не отверчусь. Вопросы появлялись один за другим, как из шляпы колдуна на городской ярмарке, пока я ехала вдоль леса. Здесь всегда было умиротворённо, самое то для крамольных мыслей. Спешиваюсь у школьной конюшни, Вилла уже принимает конюх. Бегу на задний двор, сегодня очередной урок с рыцарем Бедивиром. Вижу весь класс, но прежде, чем появиться, даю себе время отдышаться и только после этого выхожу на поляну. Глаза Феликса округляются, Шони ахает и хватается за сердце, пока остальные переглядываются и удивленно на меня смотрят. Я пропустила какую-то новость? Или этой новостью успела стать я? А может, они удивлены моему бледному и осунувшемуся лицу. Тем не менее, я прохожу и встаю на свободное место. Все молчат, даже учитель. — Спасибо, что пришла на урок, Селена, — добродушно говорит Бедивир. — К сожалению, ты немного задержалась. Мы обсуждали рыцарские турниры в Синоде и их правила. — Принцесса Синоды наверняка и так знает правила, — говорит Ханна с противной усмешкой. Сегодня она одета в балахон цвета тролля, придающий её волосам оттенок болота. Хочет задеть меня, но только вызывает отвращение. Сплетница и интриганка, и чего ей не сидится в своем лесу? — Ты права, Ханна, — её снова раздражает моё обращение с опущением титула. — В рыцарском турнире есть несколько этапов, все они направлены на демонстрацию навыков участников. В каждом турнире основное правило — уронить соперника или обойти его, например в стрельбе из лука или во время скачек. Правило ввели, чтобы сократить смертность участников, которые потенциально могут стать участниками военной кампании. Рыцарь победитель получает звание королевского рыцаря, работу в замке, принадлежность к рыцарям королевского полка или любого члена королевской семьи. Остальные же перенаправляются в твердыни для охраны лордов или мирных жителей. Несколько отправляются в корпус маркизов, защищать границы. — Отлично! Всё так! — Бедивир улыбается, а Ханна закатывает глаза и с такой силой стискивает зубы, что слышен скрежет. Рядом слышу смешок и поворачиваю голову в сторону источника. Хёнджин собственной персоной смотрит на меня сверху вниз, на его губах играет злорадная ухмылка. — Что-то смешное сказала? — серьезно спрашиваю у него. — Не ты. И не сказала, — отвечает он холодно и отворачивается от меня. — Мы уже успели разбиться на пары, — продолжает Бедивир, осматривая класс. — Как раз Хёнджину не досталось пары. Вставай к нему, Селена. Я думаю, ты будешь равна ему по силе. Расходитесь. Вздыхаю, кривлю лицо, пока остальные ученики расходятся по своим парам. Ко мне подходит Феликс и Шони, их лица одинаково обеспокоенные. Они оба одеты в жилеты и брюки по фигуре, очевидно, готовились к боевому занятию, а я со своим вырезом даже близко к школьной форме не приблизилась. Ксара, Ксара. — Ты что здесь делаешь? — шепчет Феликс. — Отец выгнал. Сначала Ксара ворвалась ко мне, попыталась накричать. Затем отец пришел и выдал базу. — Вижу след на щеке, — шепчет Шони, прижимаясь ко мне с объятьями. — Я больше так не могу, — шепчу я, стараюсь не плакать. — Что ты сказал обо мне? — мой взгляд устремлен на Ликса. — Лишь то, что у тебя дела короны, и они не их собачье дело. Ничего более. Мне не понравилась реакция Ханны, — честно признался брат. — Похоже, ты была права. — Права в чем? — спрашивает Шони. — Дорогая, я всё тебе расскажу, но позже. А сейчас, эта сука решила, что меня нет, и может стать главной. Не с той она играть стала, — я бросила злобный взгляд на приближающуюся принцессу Древы. — Шони, ты идешь? — громко спросила она, пока моя подруга с интересом смотрела на меня. — Давно не виделись, Селена, — Ханна нарочито громко говорит. — Где была, сестра? — делает вид, что заботиться обо мне. — Были важные дела королевской семьи. Ты наверняка меня понимаешь. Есть вещи, которые я не могу рассказывать каждому встречному, — улыбаюсь, нарочито делаю вид, что всё хорошо, а между нами искрит воздух. — Ага, — холодно говорит она, неудовлетворенная моим ответом и реакцией. — А перчатку чего на одну руку надела? На вторую не хватило монет? — Ты, видимо, не слышала про последнюю модную находку! Все дамы Синоды уже ею пользуются. Как жаль, что до тебя не дошло. Не переживай, я просвещу тебя. Сейчас очень модно носить перчатки только на одной руке. — Да, да! — воскликнула Шони и присоединилась ко мне. Вот поэтому она моя лучшая подруга. — Я попросила своих слуг отправить мне из дома по одной перчатке, сами понимаете, здесь в гостевом доме всё не удержишь. Может ты тоже попросишь отправить себе? — Будем все вместе модничать! — с ядовитой улыбкой добавляю я. — Идем, Шони, — Ханна двигается дальше от нас и волочет за собой серебряный меч. Шони улыбается мне и следует за ней, поправляя свой парчовый жилет. — Сегодня на серебряных деремся? — спрашиваю у Феликса, но от тоже растаял. — Да, — кратко отвечает Хёнджин за моей спиной. Поворачиваюсь к нему и вспоминаю, как видела его вчера у публичного дома с той рыжей прекрасноухой. Смотрю на его черную жилетку, прямо на то место, куда он спрятал записку, затем перевожу взгляд на лицо. Не понимаю, он так улыбается или сдерживает своё недовольство, выгнув губы странной дугой. — Не хочешь взять? — интересуется он. — Я и без твоих советов обойдусь, неприкаянный. — Хорошо, хорошо, принцесса. Буду ждать тебя на этом же месте, — небрежно говорит он, а я уже хочу ему врезать. Иду в здание и захожу в оружейную. Здесь, в деревянном сундуке хранится мой личный меч для тренировок, он чуть проще моего клинка и меча имени принцессы Лунорожденной, но для пробных сражений подходит идеально. Достаю и пробую его держать двумя руками, левая трясется и болит, но придется драться. Я не могу проиграть этот бой неприкаянному. Возвращаюсь, небо уже чернильно-синее и последние красные лучи освещают замок. Темнота мне на руку, неприкаянный хуже видит, значит, обязательно пропустит удар. Вокруг началась возня и звон металла об металл. Хёнджин смотрит на небо и думает о чём-то, что мне неведомо. — Можем начинать, — говорю и встаю перед ним. Мы оба кланяемся с правой рукой у сердца, классическое начало для поединка. Выпрямляемся, демонстрируем друг другу оружие, чтобы показать отсутствие яда на нем или материал, из которого оно сделано. Железо для прекрасноухих смертельно, оно выжигает нас, мучительно убивая. Поэтому клинки в школе сделаны из серебра, даже мой. Делаем шаг назад друг от друга. Мы готовы к сражению. Жду его первого удара, чтобы понять стратегию. Он ловко бьет вниз с левой стороны. Морщусь, пока отбиваю его удар. Хёнджин наносит очередной удар теперь сверху и справа. Делает выпад вперед и пытается задеть мой бок, но не получается, я отпрыгиваю. Его ноги двигаются легко, почти невесомо, руки бьют жестко, но не со всей силы. Снова он бьет сверху вниз, приходится пригнуться и переместиться за его спину. Неприкаянный резко поворачивается и ударяет, сталкиваясь с моим мечом, они со звоном соприкасаются. Давим на своё оружие, обходим по кругу и смотрим друг другу в глаза. Резко скидываю его меч и перехожу в атаку, веду одной рукой, второй держу баланс тела. Делаю выпады и одним ударом рву его жилет. Отодвигаюсь назад, пока он рассматривает порез в несколько сантиметров. Улыбается, указывает на меня своим оружием. Бью резко, закручиваю его меч, сбрасываю его и почти наступаю, неприкаянному удается вовремя одернуть за рукоять. — Это всё что ты можешь? — спрашиваю с вызовом. Я снова нападаю, Хёнджин парирует и бьет в ответ. Так продолжается несколько минут, мы вертимся вокруг друг друга, будто танцуем своеобразный танец. Он высоко замахивается и бьет по мечу, но лезвие соскакивает и бьет по левой руке. Я взвизгиваю от жгучей боли, слезы брызжут из глаз, но возвращаюсь к стойке, стараясь сохранить лицо. Несколько учеников охают, заметив перемену на моём лице, но остановить не пытаются. — Ты ранена? — спрашивает он сочувствующе, опуская меч, даже делает шаг в мою сторону. — Всё в порядке, — огрызаюсь в ответ. — Поэтому ты в перчатке? — задает правильные вопросы. — Нет же никакой новой моды, — и выводы делает соответствующие. — Нет. Продолжаем, — приказываю, шипя от мучительной боли, пульсирующей в кисти. Замахиваюсь и бью со всей силы, даже Хёнджин шатается от удара, но у него получается его отразить. Бью напролом в каждую сторону по очереди, ему остается только уворачиваться. Пытаюсь уронить его, когда подхожу вплотную, зажимая его меч и перекидывая его через себя. Ему удается сгруппироваться и устоять на ногах. Мы расходимся по разным сторонам, чтобы отдышаться. За моей спиной солнце опустилось за горизонт и темное небо со звездами и серпом Луны, спрятавшимся за облаками, стали нашими свидетелями. Вокруг нас снова начали собираться ученики, Хук стал принимать ставки. На удивление Хёнджин может составить мне конкуренцию. Его удары точные, не слабые. Он держится стратегии, следит за мной и старается действовать соответствующе, проанализировав мои слабые, свои сильные стороны. Его тело двигается ловко, даже можно сказать грациозно. Наверняка наш бой со стороны выглядит, как настоящее боевое искусство. Я восхищена достойным противником, но почему это именно чёртов неприкаянный. Наш очередной раунд начинается. Он бьет влево, вправо, снова влево и влево. Я кручусь под его ногами, как волчок, отбивая удары. Снова захватываю его меч закрутив вокруг своего, чтобы освободиться. Хёнджин бьет кулаком по моему лицу. Отшатываюсь назад, опускаю голову вниз и смотрю на него исподлобья. Из носа течет алая кровь, я чувствую её привкус во рту. Неприкаянный бледнеет. — Прости, пожалуйста, — он трясет руками, бросает меч и пытается подойти ко мне, но я угрожаю ему оружием. — Давай остановимся, у тебя кровь, — он показывает руки в мирном жесте. — Нет, — я вытираю кровь с лица, размазывая её по подбородку. — Мы продолжаем. До первого упавшего! Не могу позволить себе закончить бой не получив очевидного победителя. Только в глупых книжках всё заканчивается ничьей, миром и всем радужно-приторным. В реальном же мире победитель может быть лишь один. Так учил отец, даже в нашем воспитании оставаясь победителем. Так уверяла Ксара, становясь последней правящей королевой, проживающей с королем дольше своих предшественниц. — Селена… — почти шепотом просит он. Он запускает механизм моей агрессии. Глаза наливаются кровью, больше не могу сдерживать всю злость, что распирает изнутри. Этот бой становится более личным, когда я вспоминаю с кем веду этот бой. Луна выходит из-за облаков, освещая наше сражение. — Не смей меня так назвать! — я превращаюсь в фурию. — Ты, сын убийцы. Моё имя не должно вырываться из твоих уст! Грязнокровое существо! Хёнджин молчит, но его тронули мои слова. Замер, всё ещё не понимает, что происходит. — Ну, как? Уже выдохся, сын убийцы? — подтруниваю, хочу получить от этого боя максимум. — Не смей, — рычит он, становясь злым, и подбирает свой меч. — А, что такое? Я же просто говорю правду, которую мы все и так знаем, — я резко осмелела и почувствовала новую силу. Смотрю на лица учеников смеющихся от моих слов. — Ты отвратительна! — почему-то его слова задевают меня, но вида не подаю. — А ты мерзок, — выплевываю слова, даже не думая. — Не могу представить, что бы я сделала на твоем месте. Наверное, убила бы себя. — Закрой рот! — он поднимает меч, бьет, вперед вкладывая всю злость в удар. Летят искры от серебра. Всё ахают от зрелищности. Держусь за рукоять обеими руками, блокируя мучительные ощущения от руки и пытаюсь оттолкнуть. — А то что? — продолжаю дразнить. — Убьешь меня, как твой отец убил мою мать? Снова шепот по толпе. Их пугает звук столкновения наших мечей. Хёнджин поднимает меч, пытается попасть по мне, но я всё также успешно парирую. Череда его ударов подходит к концу, он тяжело дышит, но всё также зол. Бьет по ногам, режет штаны и бедро до крови, даже не морщусь, я привыкла получать от Минхо. Разъярённо бью по бокам, в надежде попасть. Ему уже тяжело держать оружие, да и я начинаю выдыхаться. Левая рука ноет, правая нога горит, а кровь из носа продолжает течь. Я не могу проиграть. Смотрю на брата, его лицо цвета белоснежного полотна. Глаза широко раскрыты, губы приоткрыты, он тяжело дышит и держит руки в замке. Он понимает что происходит, пока остальные наслаждаются чужим сражением при Луне. Он видит, как его сестра превратилась в монстра, чьи способности пугают. Он не видит во мне отца, Минхо или кого-либо ещё. Он видит мою тёмную сторону, дарованную Луной и холодными Звездами. Хёнджин замахивается, присаживаюсь и бью сплошной частью лезвия по его ногам. Корчится и падает на спину, тянет за мой кинжал на себя, надеется меня утянуть, пока я встаю спиной к нему. Валюсь назад, но успеваю перевернуться лицом и оказываюсь сверху неприкаянного. Он хлопает глазами, а я поднимаю свой кинжал и приставляю к его горлу. — Мне жаль, но ты упал, — констатирую я, продолжаю смотреть на его лицо. Замечаю, как его губы дрожат из-за частого дыхания. Я слишком близко наклонилась к нему, его дыхание отдаленно щекочет шею. Руки парня на моей талии, а его бедра зажаты между моими. Смотрю на его капельки пота на лбу, как блестят тёмно-синие глаза и его милая родинка под левым глазом, так напомнила мою под правым. Сама впадаю в ступор. Капелька крови падает на его щеку, и я стираю её большим пальцем левой руки, скрывая, что она трясется от боли, а ткань так легко впитывает алую жидкость, пачкая королевский синий. Чувствую себя иначе, чем во время драки, чем до этого. Даже сразу понять не могу, почему. Слегка отстраняюсь. — Только дурак может любить такую как ты, — вдруг говорит он, сталкивая меня с себя. Падаю на мягкое место и продолжаю смотреть на Хёнджина. — Может он и дурак, зато будет королем. А ты, — я сделала паузу, обдумывая какое обзывательство бросить в ответ, но так и не выбрала. Это время я потратила на то, чтобы встать. — Увы, так и останешься неприкаянным, да и ещё сыном убийцы. Проклятым и грязнокровным. Он развернулся и прошел через толпу. Неприкаянный не расстроился проигрышу, он зол на слова что слетели с моих губ в порыве ярости. Мне на глаза попалась Ханна, чье лицо было искажено от гримасы злости. Она бросает меч на землю и убегает в замок. Её поведение так и остается загадкой для меня. Отряхиваю руки, смотрю на новую рану, которую придется заматывать. Кручу меч в руках, пока все начинают расходиться. Ко мне подходит Хук, в окружении Феликса, Чонина и Шони. Трогаю правой рукой нос, кровь остановилась. — Неплохо ты его уделала, — Хук хлопает меня по плечу. — Я ставил на тебя. Конечно в один момент я подумал, ты продуешь. Он так жестко тебе по носу зарядил и когда ногу порезал, думал всё, упадешь. А ты, как Терминатор, уничтожила его. — Как кто? — я свожу брови вместе. — Забей, — отмахивается прекрасноухий. — Я тут неплохо поднял монет на тебе и ставках… — Вот на них и устроишь завтра вечеринку. У нас выходной. Твои предки ведь уезжают? — Ага, — Хук кивает, и его улыбка становится шире. — Заметано, приготовлю для вас настоящее месиво. А кого звать? — Сам решай, но я должна быть обязательно, — щелкаю его по носу и начинаю движение к оружейной. — Разумеется, принцесса. Без Вас, праздник не праздник! — кричит он, кружится и смеется, как маленький. После чистки оружия, я положила его на место и заперлась в туалете с бинтами и травами. Рана неприятно ноет, но кровь уже остановилась. Мои руки делают всё сами, мне даже думать об этом не приходится. Зато я думаю о словах, которые сказала Хёнджину. Я ненавидела свою мать с той же силой, что и любила. Я готова мстить за её смерть, даже если сам виновник уже покоится в земле. Но его сын здесь, и не могу перестать чувствовать жгучую злость в сердце. Почему он продолжает ходить по нашей земле, пока моя мать её удобряет? Почему их никто не выгнал, и они остаются частью нашего общества? Почему он счастлив, а я постоянно страдаю? Всё тело устало, оно болит и ноет, но я собираю себя по частицам, чтобы посетить ещё пару занятий и отправиться домой, за милостью отца. Пускай ему доложат, что я выиграла поединок. Пускай доложат, что меня не сломить. Пускай он поймет, что я стану его проклятьем.

⸸⸸⸸

Вернувшись во дворец, я поднимаюсь по главной лестнице в свои покои, чтобы переодеться перед ужином, моя нынешняя одежда испорчена. Трогаю мраморные перила, делаю первый шаг, второй, третий, дохожу почти до середины и слышу за своей спиной шум. — Принцесса Селена! — женский незнакомый мне голос, зовет меня снизу. — Прошу Вас, принцесса! Оборачиваюсь и вижу девушку с зеленой кожей, чёрными прямыми волосами, с торчащими эльфийскими ушками. Её желтые глаза смотрят на меня с мольбой, пока её руки держат рыцари. Я устала, чтобы разбираться, но всё же делаю пару шагов к ней. — Я слушаю тебя, — говорю и внимательно изучаю лицо. — Меня зовут Людовика, ваше высочество, — она пытается поклониться, но рыцари ей мешают. — Я пришла просить Вашей аудиенции. — По какому вопросу? — Произошло убийство, и только Вы мне можете помочь, — по её щекам бегут горькие слезы. — Отпустите её, — приказываю рыцарям, и они сразу делают шаг, назад отпуская девушку. — Обыщите её. Если она безоружна, проводите в мою гостиную для приема. Угостите её чаем с мятой и пустырником. Я незамедлительно иду в свою комнату, по дороге встречаю Кири, прошу её найти слуг, чтобы привести мою гостиную в порядок, а затем помочь мне с платьем. Она неодобрительно цокает, когда видит бинт на бедре, но ничего не говорит, только помогает надеть платье из нежнейшего шелка с бриллиантами на талии, где собираются волны из ткани и в том месте, где корсет соединяется с рукавом спущенным плечом. У него есть вырез на левом бедре, как повезло. К изумрудному цвету платья, я надеваю чёрные перчатки всё такие же длинные, как и до этого. Меняю сапоги на туфли, такого же чёрного цвета и из бархата. Кири успевает собрать мои косы вместе и заколоть их сзади, образуя небольшую улитку пучок. Она надевает на меня корону, давно забытую, с цветами груши из золота и бриллиантов на цепочке лежащие на моей голове, на обруче над головой в центре золотое Солнце, справа и слева от него Луна, а дальше звезды, в кругу, без и все инкрустированы бриллиантами отражающими свет. Когда захожу в гостиную принцессы, где обычно принимаю друзей и так редко подданных, я вижу Людовику на софе баклажанного цвета. Эта комната тоже выполнена в аметистовом цвете, с чёрно-деревянными панелями на стенах. Такого же цвета был камин и другие деревянные части мебели. Даже один из столов, где стоял сервиз с чаем. Здесь висит всего одна люстра, на которой горят несколько свечей, их воск падает на ковер со сказанием на фоне тёмного индиго. На месте, где обычно сидят музыканты, пусто. Когда нет большого количества гостей, эта комната выглядит необитаемой из-за большого количества соф, кресел и столиков. Моё кресло — импровизированный фиолетовый трон, обычное кресло с самой высокой спинкой и ножками — стоял напротив занятой софы. Я села напротив девушки, расправила платье и после этого наклонилась к подносу с чаем. Горячий напиток пронесся по моему пищеводу и заполнил желудок на время. — Я слушаю тебя, Людовика. Почему ты думаешь, что я могу тебе помочь? — Вы не похожи на Вашего отца. При всём уважении, Ваше высочество, он не может отнестись к проблемам его народа с должным тактом. А я верю в Вас и Вашу силу, и то, что Вы окажетесь милосерднее и поможете справедливости восторжествовать, — она поклонилась. — До меня доходили слухи о Вашей благосклонности, и я решила попытать свою удачу. Но если вдруг, Вы не сможете мне помочь, я буду знать, что сделала всё, что было в моих силах. — Я услышала тебя. Поведай мне об убийстве. Это был кто-то дорогой твоему сердцу? Это мой шанс покорить сердце народа, даже если это будет сердце юной девушки, пришедшей ко мне в отчаянии. У нее были большие глаза с густыми ресницами, круглые щеки с ямочками и пухлые губы в форме сердечка. Её платье было из бежевой плотной ткани, с длинными рукавами и скромным вырезом. Она была прекрасна, как невинная весна. Сложно представить, что её коснулось горе в таком раннем возрасте. — Да, Ваше высочество. Это была моя подруга, её звали Филомена. Она была зарезана вчера перед рассветом, — девушка не могла сдержать чувств, и достала из своего платья платок расшитый красными нитями. — Я соболезную тебе. Пережить потерю нелегко, тем более такую зверскую, как убийство. Прошу меня простить, но мне нужно больше деталей, чтобы понять суть проблемы. — Конечно, конечно. Она была чудесной девушкой, очень доброй. Мы были подругами с детства, жили на одной улице в Первой столице, и мне сложно представить жизнь без неё. Её отец связан с плохими людьми, точно не скажу, чем те занимаются, но из-за долгов он сдал её в публичный дом госпожи Клиодны. Там она работала, но вынужденно, и очень хотела сбежать. И вот, вчера отдыхала во дворе после смены, её выманили на улицу и разделались, только рассвет забрезжил, — Людовика завыла, приложив к носу платок. Я невольно подумала о Феликсе и том, как переживала бы его смерть. Но боюсь, нет такого слова, чтобы описать мои чувства опустошения при одной мысли, что он покинет меня. Гоню мысли и думаю о публичном доме госпожи Клиодны, вспоминаю Хёнджина и рыжую девушку, снова. — Констебль прибыл на место, как только за ним послали. Походил, посмотрел и сказал, что убийство из-за ревности и дело закрыл, даже не поймав преступника. Попросила его помощников поискать что-то, да они послали меня. Решила, что пойду к лорду Первой твердыни, а это Ваша семья, Ваше высочество. Ваш отец не откликнулся на голод, как же он может откликнуться на мои мольбы, потому пришла к Вам. — Опиши подругу, — прошу и наливаю себе ещё чаю. — Ох, она невероятно красива. Прекрасноухая с огненно-рыжими волосами, с нежной кожей темного цвета и голубыми глазами. У неё широкий лоб и густые брови, очень добрые глаза, сидят широко, вздернутый нос, узкий, а губы широкие и слегка пухлые. Я замерла, она описывала вчерашнюю подружку Хёнджина. Нет, нет и ещё раз нет. — Кем ты являешься Людовика? — резко спрашиваю я, чем удивляю гостью. — Портниха я, пока не сама, а лишь помощница, но успехи делаю. — Я помогу тебе, Людовика, а взамен ты сошьешь мне платье на бал. Да такое, чтобы ни один прекрасноухий, уродливоухий и неприкаянный не мог отвести глаз. — Наш договор священен, — она тянет свою худую руку, с мозолистыми пальцами в шрамах. Я жму её своей, с кольцами и мозолями от оружия. — Наш договор священен. Я отправлюсь к констеблю, как будет возможность, и постараюсь узнать больше деталей о смерти твоей подруги. Проведу своё расследование, если понадобится. А ты отгорюй и живи со спокойной душой. — Благодарю, Ваше высочество. Пришлите в мою мастерскую Ваши мерки, и я всё пошью, — она снова кланяется. — Мастерская называется «Миньонет». — Хорошо, — я встаю с кресла, а ноги ватные. — Прием окончен. Пускай свет Звезд будет с тобой. — Пусть Солнце озарит Ваш путь. А Луна защищает Вас, — Людовика встает и кланяется. Смотрю краем глаза на окна, где начинает светлеть небо. Выхожу из комнаты и бегу в столовую на семейный ужин. Опаздываю, но всё же по весомой причине. Распахиваю двери, подол колышется за моей спиной от созданного ветра. Рты всех присутствующих раскрываются, у некоторых даже уголки губ поднимаются в одобрительной улыбке. Отец гневливо смотрит на меня, подбирает слова. Ксара роняет золотую вилку, и слуга подбегает к ней, вручая новую и поднимая старую. — Где ты была?! — ревет отец, а я спокойно прохожу к своему месту. — У меня была аудиенция с народом, — произношу небрежно, будто каждый день этим занимаюсь. Ещё больше бешу отца, а вот братьям это нравиться. — С каким народом? — спрашивает отец. — Возомнила себя королевой? — Если ты вдруг забыл, то я твоя дочь, принцесса и наследница, не в обиду моим старшим братьям сказано. Я имею право видеться с народом, если он того требует, могу устраивать аудиенции и помогать им, если их правитель не всегда может справиться с этим, — отпиваю из бокала вино и жду реакции отца. — Разгружаю Ваше время, Ваше величество. — Ужин окончен, — громко заявляет Линфорд, с шумом отодвигается от стола и поспешно удаляется. Ксара бежит за ним, бросив свой пирог недоеденным. За Оливией и Рейчел приходит няня, провожает в покои. Как только мы остаемся одни с Феликсом, Джисоном и Минхо, я слышу их звонкий смех и слова одобрения. Их покорил мой выход, будто я восстала из пепла, как положено Фениксам.