Мистраль

      — Сенсей! — раздались до неприятного знакомые голоса.       — Пошёл нахер и пошёл нахер, — деловито сообщила им, проходя мимо.       Наконец-то наступили выходные, — целых два дня! — которые я собиралась провести с пользой. То есть нихуя не делать, развалившись на кровати вместе с алкоголем и игрушками. И плевать, если весь мир рухнет!       Правда, отставать от меня эти проклятые студенты не собирались.       По чужой воле мои планы сыпались, подобно песку.       Я скривилась, когда парни нагнали меня, решив таки ложечкой выесть мозги.       — Учитель, как вы можете?! Мы к вам со всей душой! — на мне повис клановый мальчик.       Надо сказать, что тушка его была далеко не лёгкой, что неудивительно — двухметровый лоб и весит соответственно. Казалось бы, мальчику всего шестнадцать лет! А ростом он уже напоминал многоэтажку. Впрочем, не он один…       Ох уж эти шаманы!       Чем только откармливают?       Главное, на женщин это практически не распространялось. За редким исключением, все шаманки японского происхождения имели достаточно низкий рост, что на фоне таких великанов только ярче выделялось.       Тоджи вот тоже был тем ещё шкафом…       Практически всегда.       Устало массируя виски пальцами, тяжело вздыхаю, переводя с одного парня на другого тяжёлый взгляд. Так пыталась показать им, что я думаю об их желаниях в данный момент… Как удачно, что им на этот взгляд было насрать!       Упрямые.       Гето устроил свою руку на моём плече.       — Учитель, отвезите нас в Токио, — мягко попросил он, хитро щуря свои узкие глаза.       Я скривилась.       Вот же… Нехорошие люди!       После той их драки, в которой я болела за Сугуру, — строго говоря, я всегда за него, — им выписали знатных пиздюлей. Сам директор запретил им выезд в город без сопровождения, а таскаться с буйными подростками у большинства сотрудников времени не было. Бюрократия отнимала огромный кусок наших жизней.       Пиздов получили не только они.       Наш дорогой директор старый пердун вызвал меня к себе на ковёр и всё смотрел мутным взглядом серо-голубых глаз, очевидно пытаясь смешать меня с говном. Кривил свои тонкие, сухие губы, от чего ближайшие ко рту морщины натягивались.       Старый трухлявый пень директор был крайне недоволен тем, как я слежу за детьми.       Подрались-то они во время занятий. Ответственность полностью на мне.       Показать язык или средний палец директору я не могла. Тем более он был связан с советом Старейшин напрямую.       Пришлось почтительно склонить голову, мысленно обещая себе обратиться к нии-сану… Может быть.       Я каждый раз себе это обещаю.       Высунуть язык из жопы всё ещё не получается.       В итоге просто сделали выговор, выдворив за дверь одним взмахом сморщенной руки со старческими пятнами на тыльной стороне ладони.       Кажется, меня начинает передёргивать от всего, что связано со старостью…       Надо время от времени и с хорошими стариками общаться, а не только с этими. У них тут поголовно то деменция, то старческий маразм, то ещё что-нибудь! Может, неофициально, но мне точно так казалось!       В общем, буйные первокурсники оказались под условным замком в техникуме.       С гиперактивностью кланового мальчика усидеть в четырёх стенах — задача невозможная. Он даже на лекциях сидит с трудом, часто отпрашиваясь в туалет… И вряд ли он действительно уходит справлять нужду. Скорее просто шатается по техникуму.       Ощущение, что кто-то при рождении запихнул ему ежа в задний проход, поэтому Годжо теперь не может сидеть на одном месте больше пяти минут. Обязательно надо дёрнуть ногой, поерзать, показаться на стуле.       Ребёнок…       Я вздохнула.       — Вот мне оно нахуя, скажите на милость? — устало спросила, возводя глаза к потолку.       Так и застыли в коридоре общежития.       — Пожалуйста, Джун-сенсей, — Гето проникновенно посмотрел на меня.       Вот же… Лисёныш!       — Вредная старуха! — забурчал Годжо.       Даже не глядя на него стукнула его кулаком по пустой голове, продолжая поддерживать зрительный контакт с брюнетом. Тот сдаваться не хотел, упрямо настаивая на своём.       С одной стороны хотелось стукнуть его по хребтине, чтобы неповадно было с сенсеем спорить, а с другой… Ну Сугуру же такой хороший мальчик! В отличие от своего друга, не отличающегося умом и сообразительностью.       Хотела мальчишкам отказаться, оставив их куковать в учебном заведении, даже если пустоголовая часть их дуэта решит выебать мне мозги. Просто чисто из принципа повредничать, не идя у них на поводу.       Одно маленькое сообщение вынудило изменить своё решение на сто восемьдесят градусов.       Писал нии-сан.

***

      Пришлось-таки вывезти первокурсников в Токио.       Сёко от нашей компании отказалась, потому что нашла общий язык с ребятами со старших курсов. В то время как Годжо и Гето оказались этакими изгоями в плане общения, что неудивительно — дуэт буйный, проблемный.       Тяжело с ними общаться всем без исключения. Даже милый, вежливый Гето время от времени мог вставить такой комментарий, что потом открывать рот в его присутствии попросту не захочешь. В каком-то смысле его едкие замечания были даже хуже, чем у Годжо.       От него такого не ожидаешь.       Одно сообщение от нии-сана вынудило меня бросить всё и сорваться в Токио, — абсолютно импульсивный поступок, — даже если встречи с ним не предвиделось.       Брат жаловался на свою мирную жизнь. Конечно, в своей манере.       Он никогда не был особенно эмоциональным, предпочитая вместо слов поддержки от чистого сердца послать нахуй. И хорошо, если он не втыкает в тебя нечто колющее-режущее. Истинное милосердие с его стороны, ага.       Я была рада даже короткому сообщению:       Нии-сан:       Как же пиздюк меня заебал.       Однако вопрос от меня остался без ответа. Брат его даже не читал.       В Токио я сорвалась, потому что наконец вспомнила о годовщине свадьбы. Не моей, разумеется.       Вот вроде уже идёт шестой год с момента их свадьбы, но моя дырявая память попросту выкидывает эту знаменательную дату. Может быть, остатки мозгов я давно пропила. Или их отбили проклятые духи.       Какие-то даты из моей головы можно было вытянуть только с серым веществом, однако по большей части… По большей части все эти цифры вытекали как вода через сито.       Я постучала ногтем по стеклу кружки, совсем неприлично развалившись на кресле.       Чужие взгляды не волновали от слова совсем. Меня. Сидящий напротив Гето очень даже нервничал.       Бедный, милый мальчик.       — Учитель? — он неловко улыбался.       Между нами повисло напряжение, которое, казалось бы, можно было потрогать руками. Провести подушечками пальцев по шероховатой поверхности, пока в коже застревают маленькие занозы.       Втянула воздух носом. Сердце внутри до боли замирало, неприятно подрагивая.       Чуть ранее отослала Годжо стоять в очереди в качестве наказания.       Раньше не приходилось вести с подростками задушевные, философские разговоры о смысле бытия шаманом. Всегда предпочитала говорить ни о чём, желательно с применением нецензурной лексики.       Так было комфортно.       Я хмыкнула, не отводя от ученика взгляда.       — Да? — я даже не улыбнулась.       — Вы что-то хотели сказать мне? — он сцепил руки в замок.       Кажется, у него подрагивали пальцы…       Я пожала плечами:       — Это так.       Гето растянул губы в неловкой, вежливой улыбке, пытаясь подтолкнуть меня к началу непростого разговора. Решиться на него действительно тяжело.       Всё бывает в первый раз.       Я облизнула пересохшие губы, начав:       — Что ты думаешь о Сатору? — начала издалека.       Мальчик удивлённо расширил глаза, перестав так нервничать. Даже пальцы расцепил, уже не пытаясь скрыть дрожь, которая постепенно стихла. Он был в полнейшем недоумении от моего вопроса.       Наверное, не стоило так нагнетать обстановку?       Неудобно получилось.       — Что? — он моргнул, собираясь с мыслями. — Ну… Мы друзья? — неуверенно сказал, не зная, какого ответа Я от него жду.       — Это понятно, — я махнула рукой. — Что насчёт вашего мировоззрения?       Не слишком ли сложный вопрос для шестнадцатилетнего мальчика?       В своё время я не задумывалась о таких вещах, просто наслаждаясь спокойной жизнью. Мне повезло с родителями, которые могли обеспечить моё первое детство, чтобы не приходилось задумываться о взрослении раньше положенного.       Конечно, в свои первые шестнадцать лет мне таких вопрос никто и не задавал.       Прости, Гето.       Он внимательно посмотрел на меня:       — В некоторых моментах мы с ним не сходимся во взглядах, что неизбежно приводит к конфликтам… — тактично сказал парень.       Он куда взрослее в свои шестнадцать лет, чем я.       — Ты хотел сказать к дракам? — усмехнулась, складывая руки на груди.       Гето покаянно кивнул:       — И это тоже.       Я вздохнула, соскребая остатки серого вещества со стенок черепной коробки. Сердце, казалось бы всё. Отказывалось перекачивать кровь дальше. Во рту стало сухо.       — Ты хороший мальчик, Сугуру, — всего на мгновение зажмурилась, прежде чем снова посмотреть на него. — Послушный, добрый и верящий в справедливость, в людей, — склонилась над столом, приближая своё лицо к его. — Но это плохо закончится.       Парень нахмурился, кидая на меня твёрдый взгляд. В чёрной радужке мелькнул стальной отблеск острого металлического хвоста, тут же скрывшегося в тёмном море. Такого себя он показывал редко. Для меня.       Годжо видел такую его сторону чаще, что логично. Они же всё время вместе таскаются.       — Джун-сенсей, вас не устраивают мои взгляды на жизнь? — вкрадчиво спросил он.       — Не устраивают, — согласно кивнула. — Может, я несвоевременно начала этот разговор… Ты когда-нибудь задумывался о личностях тех, кого мы защищаем?       — Что вы имеете ввиду?       Сердце в ушах отдавало тяжёлым колокольным звоном.       Бом-бом-бом.       На грудь кто-то давил холодным руками, игриво раздирая кожу острыми ноготками.       Тяжёлый разговор.       — Я хочу сказать, что мы защищаем всех. Вне зависимости от их личности, — намеренно громко постучала ногтем по столу. — Как невинных детей, так и насильников с убийцами. Это наша работа, не более.       Гето прикрыл глаза.       Я видела, как мышцы под кожей лица двигались, показывая усиленный мыслительный процесс и внутренние противоречия.       Может, пытался принять мысль, которую я до него доносила? Или же просто боролся с желанием ответить грубостью?       Не знаю.       — Можно нескромный вопрос? — он сохранил свою вежливость.       Я кивнула головой.       На удивление, волнение стало постепенно отступать. Какая бы у парня не была реакция на мои слова, какие бы последствия у этого разговора ни были… Я уже начала этот разговор. Нечего трястись, коли уж решилась.       — Почему вы стали шаманом? — парень прищурился, внимательно смотря на меня. — Если всё так плохо.       — Всё хуево, — поправила его. — По правде говоря, выбора просто не было. А когда он появился… Уходить уже было некуда. Обычная жизнь совсем не то, — ухмыльнулась, поднимая руку, как бы невзначай поигрывая пальцами. — Ну и заработок у шаманов, конечно…       — Чистый эгоизм? — суховато спросил Сугуру. — А чужие жизни? Или вы о них не думаете?       Этому малышу не хватает только нимба над головой да парочки крыльев за спиной. Ну прям святость сидит, сжимает руки в кулаки. До побелевших костяшек.       Поймала его осуждающий взгляд и тяжело вздохнула.       Ну не моё это — пиздеть с подростками!       Со старшим братом очевидно было легче. Он меня нахуй пошлет, я его нахуй пошлю. А затем мы просто пойдём в ближайший бар, чтобы молча простить друг друга за банкой пива. Очаровательный способ решать любые конфликты!       — Не пойми меня неправильно, Сугуру, — обратилась к нему по имени, отвечая на его взгляд своим, холодным и жёстким. — Ты очаровательный мальчик. Быть таким милым — это хорошо, правильно… Но не для шамана.       Гето выдохнул.       Я видела, как его распирает от внутренних чувств. Быть может, от гнева. Грудная клетка поднималась чаще обычного.       Я продолжила:       — Однажды ты столкнешься с плохими людьми, делающими плохие вещи, которых тебе нужно будет защищать, — не прерывала с ним зрительный контакт.       — Я… Думаю, я к этому готов.       — Точно? А если нет? Насколько больно тебе будет?       — Я не…       — Не делай из себя героя. Не делай из шаманов героев. Мы просто выполняем работу и преследуем свои эгоистичные цели.       Между нами повисла оглушающая тишина.       Сугуру уже не пытался вставить что-то, как-то ответить.       Выглядел он странновато. Застрял где-то посередине между палящим гневом и полным непониманием моих слов. Или же он не понимал причин, по которым мне пришлось завести этот разговор?       Да и вообще…       Не стоило мне так давить на подростка, да?       Сколько вопросов! Ответа ни одного.       Когда заметила, что к нам приближается злющий как тысяча чертей Годжо, решила прервать тишину неожиданным комментарием:       — Ты правда милый мальчик. Будь ты постарше… Думаю, я бы попыталась с тобой замутить.       На его ошарашенное лицо я легко улыбнулась.       — Надеюсь, на этом всё? Добби свободен? — недовольно спросил Годжо, устраивая поднос на столе.       — Не спеши. Мне ещё нужна ваша помощь.       На сердце после такого неприятного разговора было тяжело. Рёбра под весом вины трещат, ломаются, размалываются в пыль, распадаясь снежной крошкой. Внутри было холодно, пусто.       Настроение сейчас мне не смог бы поднять даже брат.       — Старая ведьма… — забурчал Годжо.       — Я всё слышу! — пнула его по длинным ногам.       Праведный мальчик был слишком подавлен, чтобы хоть как-то отреагировать на поведение друга.       Я прикрыла глаза.       Привыкай, малыш. Ебать тебе мозги мне теперь придётся часто.