Сказка о принце, коварном демоне и хитроумном вражеском генерале

Сколько верёвке ни виться, однажды придёт ей конец, Сложились как надо светила – и всё, больше принц не жилец. Лагерь разбили под вечер. Ведут к генералу в шатёр Под руки притихшего пленника. На погребальный костёр. Вовнутрь его грубо втолкнули, нос в юшку расквасив об пол - Связанных рук не подставить. Генерал до него снизошёл, На колени поставил за шиворот. Насмешливо встретил взгляд: «Пришло твоё время, мальчишка. Дождался тебя твой отряд». «Польщён. Что, казнишь самолично?» - даже смочены кровью, Посечённые треснули губы, когда ухмыльнулся злословью. А в душу снисходит отчаянность; отчаянье – пройденный шаг, Когда так опасно близко к смерти держит ненáвистный враг. «Увидишь», - и с карканьем хриплым смешался надтреснутый смех. Отступил супостат чуток влево, и теперь может принц без помех Разглядеть целиком обстановку, что в шатре этой ночью царит – И впрямь у неё необычный, какой-то мистический вид. Фигуры весь пол испещрúли, по крáю у них – письмена, Алеет кроваво в центре, как раздавленный жук, руна. И несколько разных предметов разложены в них по углам: Что-то – зловещее диво, а что-то – бессмысленный хлам. Здесь книга до хрупкости ветхая, полная вязи словесной, Стих иль заклятье? Поймёшь ли. Древний язык, неизвестный. Придавлена шлемом открытою, и в свете багровом глазниц Рассмотреть при желании можно содержание блеклых страниц. Но книга – не странность, другое дерёт ознобом по коже – Четыре глазницы зачем на стальной омерзительной роже? В них карминные искры мерцают – самоцветы, оправлены тенью. И сердце у парня забилось иначе - теперь уже в такт мерехтенью. То ль грезит, то ль бредит… И два иль четыре – не важно. Мутúтся сознание. Из носа сочится тягуче и влажно Кровь на одежду, в рот затекая. Тошнотный желéзистый вкус Внутри поселился. И с запахом крови дурманный искус Трав благовонных, тлеющих с гарью пряной и сладкой, Мешается лживо… И в мозг проникает украдкой. Но тут встрепенулся решительно, морок сметая прочь – Да разве ж себя так позволит принц колдовству превозмочь? Окутан дурманною дымкой – но разве допустит обману Над ним совершиться? Так пусть же пойдёт не по плану Всё, что б враг ни задумал! «Желаешь творить колдовство? А разве не знаешь? Опасным бывает для неумех баловство. И если всерьёз уж настроен со свéту меня свести – Тогда почему не пошёл ты по иному, попроще, пути?» «Заткнись, не мешай мне, отродье. Тебе слова никто не давал», - И в свете неярком бликует в руке ритуальный кинжал. И прежде, чем смог воспротивиться (да и как бы он это сумел, Покуда цепями закованный? Хоть сто рáз будь отважен и смел), Деловито был пленник отправлен на полу вниз спиною лежать, Грудь свело, сбив дыхание, спазмом… И торчит из неё рукоять. Тускнеют карие очи, подёрнулся взгляд пеленой, И тьма – продолжение ночи – перед ним заступает стеной. И с каждым биением сердца жизнь истекает из вен – Вот так, наконец, завершится для принца томительный плен. Выдох последний: «Будь проклят!», - беззвучным движением губ, Эхом вернулось: «И буду», - так же тихо сказал душегуб. И всё утонуло в тумане… Казалось, что вот он, конец. И принца уже не дождутся ни отец, ни венец, ни дворец. …На шаткие ноги поднялся. Затёкшие руки растёр. С опаской вокруг оглянулся. Где же знакомый шатёр? Лишь мглистая дымка повсюду и пустота впереди. Себя удивлённо ощупал – нет раны смертельной в груди. А есть лишь прохлада металла. Привычный надёжный доспех. Выходит, посмертие – вóт оно? Оно не едино для всех? И будет, навеки потерянный, в этом тумане брести, От всего совершенно свободный, но чуя себя взаперти? И может, когда-нибудь встретится с теми, чья кровь на руках? Со всеми, кто в верности клялся - и вернулся до времени в прах? Как он в глаза им посмотрит? Снесёт справедливый укор? А если простят – ещё хуже. Уж лучше бы был приговор… Так и свихнуться недолго… А может быть, он – уже? А может, ещё и не умер – на последнем стоит рубеже? И что теперь делать? Как действовать? Куда-то идти наобум? Но тут размышленья прервáлись. Подозрительный слышится шум. Что же такое? Мучитель! Добрался до принца и тут! Так неужели покою и в смерти ему не дадут? Только подумал – «избавился!» – из ниоткуда возник, Стоит вон в шинели потрёпанной, кутает нос в воротник. Тошно смотреть на убийцу, рождается дрожь в животе… Так может, сбежать поскорее, спасибо сказав хромоте, Пока не заметил? Заметил! И злобно на принца глядит. Только, вот странно… С чего бы такой ошарашенный вид? «Однако. И ты тут. Да что за… Я же смерти тебя предáл? До буквы последней исполнил всё, что гласил ритуал. Нечего жертве здесь делать! В непредназначенном месте». Гневно глазами сверкает. Бьёт крыльями птах на насесте. Принц толком не понял, о чём генерал, и что ему надо; Но смутно подумал: оплошность врага – это тоже отрада. Ведь он злонамерен, и любая промашка – дорога к спасенью Хотя бы кого-то, если не принца. Виват невезенью! И, нервную дрожь унимая, на лицо натянул он улыбку: «Задýмка не вышла? Что, где-то в расчёты вкралась ошибка?» «Рано, поганец, злорадствуешь, - жёлчно сплюнул слова генерал. – Может, так даже забавнее. Не особо ты мне помешал. Да и всё равно мёртв. Валяй же, горюй по утрате!» - И на пленника бывшего больше вниманье не тратя, Мужчина воззвал к обитателю замогильного мира – К демону древнему, бывшему воину, созданью из тьмы и эфира. Зов в воздухе плотном повис, его начинив темнотою, И мглистая дымка молочная налúлась смолою густою. Клочьями прорванной яви закрутил в одночасье буран, Свирепо бросая их в лица и люто терзая туман. И вот разразилось! Смерч разродился гигантской фигурой! То ль демон, то ль некто, облечён демонической шкурой. Рык набухает и ярость клокочет в облачении стали чернёной – С содроганием смотрит на буйство стихии принц обречённый! На смертных уставились две пары глаз – бешеных, алых, - И едкая, злая насмешка читалась в глазах этих шалых. Рокотом грома слова прокатились над головами людскими: «Убью и сожру, если просто играли силами вы колдовскими! Досюда дойти, меня потревожить… А не слишком ли смело?» «В самый раз, почему же. У меня к тебе важное дело», - Устрашить генерала не вышло. Даже голос не дрогнул ничуть, Хотя разливалась от демона ощутимая тёмная жуть. «О, как забавно! Выкладывай. Давно ко мне не было дел» - И, дружелюбно оскалившись, на обоих людей посмотрел, Будто и принц, здесь стоящий, тоже имеет значение. Пусть мёртвый, пусть жертва - всё равнó может быть развлечением. Сказал генерал: «Ты был воином, героем моей страны, При жизни названный демоном, богом кровавым войны. Сперва воевал за правителя, после решил – а к чему, Если с силой такой можно править этой страной самому? Назначил ему поединок, как гласит позабытый закон: Любой, в ком достаточно силы, позариться может на трон. А после сошлись вы в дуэли доселе невиданной мощи – Холёного смять повелителя… Казалось, что может быть проще? Подумаешь, хрупкий, изнеженный, тонкий в костú дворянин!.. Но не зря столько лет в стране правил, несмотря ни на что, он один. Силу загробного мира в поединке призвал некромант – Кровавую, тёмную магию… Успех засчитал секундант. И вот, на коленях поверженный воин пред магом стоит; Кровь сочится густая бордовая из ран на холодный гранит. Улыбнулся правитель сочувственно: «Ты годно служил, но увы - Напрасно ты вызов мне бросил», - и буйной лишил головы. А после решил побеждённому особую почесть воздать – За то, что на битву решился, снизошла на тебя благодать. Или, быть может, проклятие. Некромантская тёмная сила До конца умереть не позволив, природу твою изменила. И вот, превратился ты в демона… Скажи-ка, мечтаешь о мести? Ты, превзошедший правителя, но пленённый в затерянном месте? Ты и так ритуалом обязан. Но я твой соблюду интерес, Когда со мной силой поделишься, обеспечишь в бою перевес». «Я смотрю, ты неплохо наслышан – хоть третий пошёл уже век С тех самых пор. Да, немало… Ну и дерзкий же ты человек! Ишь чего вздумал затеять… Думаешь, первый такой, Что ко мне приходил с пожеланьями, ритуалом тревожил покой?» Ему генерал усмехнулся: «Из тех, кто свершил ритуал, Отомстить некроманту-правителю разве кто-то тебе предлагал? Разве кто-то из тех, кто лишь требовал, в жертву тебе принёс Кровь и смерть настоящего принца? Разве настолько всерьёз Кто-то к тебе относился? Мы связаны. Хочешь того или нет», Багровые очи сверкнули – и демон хохочет в ответ: «На весы ты достаточно бросил, и достаточно был дерзновен. Валяй, человечек, выкладывай. Чего пожелаешь взамен?» «Часть твоих сил. И бессмертие». – «Ну ты, однако, наглец!» - Демон – чуднó! - восхитился. Развеселился вконец. «Я не прошу невозможного. Бессмертие – редкостный дар, Но временами встречается. Некромант наш давно уже стар – Пусть с виду он спел, словно юноша в разгаре цветущей весны, Но был три столетия долгих правителем этой страны. Колдовством тёмным магам отмерен длительный жизненный срок, Если смогут уйти от опасностей, что уготовил им рок. И прошу ведь не ради тщеславия: я собираюсь страну Своими умом и руками из тлена поднять на волну. А смысл мне об этом заботиться, коль через дюжину лет Кто-то обратно упустит в навоз мной добытый расцвет?» Второю мучительной раной в сердце принца вонзилась тревога: Вот уж не ждал он услышать подобного здесь диалога! Того и гляди, согласится… Руки развяжет врагу! Ох, ну и худо же будет родному тогда очагу! Но что мёртвый принц может сделать? Разве не поздно теперь, Когда за спиною захлопнута жизни последняя дверь? «Неужто ты так согласишься? - у демона мрачно спросил, - Неужели тебе всё по нраву? Человек ведь тебя окрутил! Может, звучит и красиво его вдохновенная речь – Но разве тебе б не хотелось гордость свою уберечь?» «До чего же забавно, смотрите-ка! – обнажил острозубый оскал. – Как же так вышло, что жертву сюда перенёс ритуал? Слушай, проситель, быть может, прежде чем зáдал вопрос, Ты не совсем окончательно в жертву парнишку принёс?» «Что? Чепуха! Быть не может. Ерунда, совершеннейший вздор. Игнорируй ты лучше поганца, и продолжим скорей разговор», - Генерал взволновался, занервничал. Вдруг ещё прахом пойдёт Всё, что было однажды задумано. Что за дурацкий просчёт! «Эй, ты не вправе приказывать. Не думай, что я – твой слуга! Здесь я – полновластный хозяин, на носу зарубите, ага? И ты свою долю не выполнил. Я кровь получил, но не смерть. Не требуй с меня подчиненья! И мне прекословить – не сметь! Я лучше тебя разбираюсь в том, что несёт ритуал – Он, по стечению судеб, троих нас на совесть связал, И каждый из нас теперь над собою не волен», - Но при этом принц видит, что демон судьбою доволен. Двух жертв себе в лапы… Да какая там грусть! Зато генералу неладно. И хорошо, ну и пусть. Цыкнул вражина досадливо: «Действительно связаны всé мы? Что ж, ненадолго. По правде, не вижу особой проблемы. Выполни часть уговора, силой своей надели – А принц будет скоро валяться окончательно мёртвый в пыли». И снова не смог за зубами удержать принц свой острый язык: «Не раньше умру, чем ты сдохнешь», - рассерженный слышится рык. В голосе чудится вызов, и мысль бьётся пульсом в висках: Если не он, тогда кто же генерала удержит в тисках? Он народу служить обязался, и ответственность эта на нём, Принц взрослеет – она возрастает, и сильнее она с каждым днём. И, подумаешь, смерть. Не причина. Оправданием ей не служить! Бремени с плеч не снимает. Надо вернуться и жить. Хмыкает демон задумчиво: «Забавно выходит, гляжу. Посчитаю слова за желание, но хотелось бы мне платежу. Твоя кровь отошла на другое, твоя смерть за бессмертье пойдёт, А за то, чтоб хотенье исполнилось, поведётся отдельный расчёт». «Ты что, собираешься вправду желанье щенка исполнять? - Ушам своим враг не поверил и возмутился опять. – Они же друг с другом не вяжутся! Он до смéрти моей не умрёт, А мне обещаешь бессмертие, но только в особый черёд – Лишь после гибели принца исполнится наш договóр». «Мой договор – моё дело. Ты смеешь мне ставить в укор? Я честно вложу свою магию. Остальное зависит от вас: Чья возьмёт, то и будет исполнено. Ты всё не получишь сейчас. А ты, юный принц, повнимательней. Терпенье моё не ахти. Сейчас я тебя отпускаю, если сможешь зарок соблюсти – Авансом исполню желание, обеспечив защиту тебе От неминуемой гибели – бросив вызов нелепой судьбе». «И что для тебя должен сделать? - принца терзают сомнения. - Сделка звучит замечательно, но какая цена за спасение? На предательство я не согласен, на бесчестный поступок любой…» - Раздражённо оскалился демон: «Я не торгуюсь с тобой. Не в том ты, малец, положении, чтоб морщить свой чистенький нос. Не хочешь принять – так подохнешь. Но слушай ответ на вопрос. Всего-то тебе будет надо драконов в стране извести – Не так-то и много работы. Они перемёрли почти. И, кажется, даже доволен избавлением будет народ – Споконвéку войну со змеиным ведёт человеческий род. Вы ищете доблесть и славу, они травят посевы и скот. С чего началóсь - неизвестно, но длится века напролёт». «Драконы хитры и коварны, и нравом известны дурным – И впрямь они вред приносили сёлам и пашням родным. И пусть даже жалко немного красивых и редких зверей – Жалость не станет препятствием. Люди гораздо важней. Но зачем тебе это?» - «Так надо. С драконами счёты свои. Чтоб ни одной не осталось крылатой волшебной змеи! Кстати, драконы – не звери. Ты это узнаешь потом. Но не дай помешать своей цели. Не думай пока о пустом». Терзает предчувствие принца, но забрать он не может словá: Пусть не по нраву, но всё же – такая цена волшебства. Ему бы с врагом разобраться, остальное – пустая забота, Если возможность дают над ошибками сделать работу. Со снизошедшим спокойствием принц пóднял на демона взор: «Быть посему. Я согласен. Заключаю с тобой договор», - И вспыхнули очи багровым, и ворон свой голос подáл, И до белых костяшек со злости сжал кулаки генерал. «Не думай, щенок, что поможет! Я в будущем способ найду С тобою разделаться… Знай же! Что зря ты накликал беду!» Взгляд его выдержав стойко, принц молча ответил кивком: Как будто бы сам он не в курсе… Зачем говорить о таком? Спокойствию враг ухмыльнулся, зажёгся в глазах огонёк: «Ну что ж. Хорошо. Поиграем. Готовься к расплате, щенок», - И к демону он повернулся. «Давай, - говорит. – Приступай. Я своей цели достигну. А пацан насладится пускай Гордыней своей, пока может. Недолго осталось. Вперёд», - Сказал генерал и замолкнул. Стоит терпеливо и ждёт. Скользнув по металлу когтями, демон щекý почесал: Что бы такое использовать, чтоб впечатлить наповал? Задумчиво глянул на птицу. Птица взглянула в ответ. «Я так смотрю, интересный у тебя с ней сложился дуэт. Сколько вы лет?..» - «Уже тридцать. Долгий для ворона срок, - Вдруг неожиданно мягко пробурчал генерал в свой платок. – - А имя её – Беатриче…» - и пальцем погладил ей клюв. Умильно к нему приласкалась, крыльями слабо всплеснув, Перья на горле встопорщила, воркнýла тихóнько - «Кррух»… Видно, что что-то связало прочнее цепей этих двух. «Раз дело такое – негоже смертью любовь разделять, - Иронически демон заметил. – Но знай, что не сможете вспять Повернуть колдовское заклятье…» - и лапой когтистой махнул… Сразу же ветер поднялся! Дрожь, хаос, и рокот, и гул! Слúлись истошных два крика – человечий и птичий – в одно, Треснуло что-то в пространстве, и стало внезапно темно, И чёрные-чёрные перья колдовская швыряет метель… Треплет безжалостно птицу, на клочки разрывает шинель. И вот в сердцевине кошмара, в коконе магии злой, Пеплом укрытый и перьями, и плотно затянутый мглой Проходит сквозь смерть и рожденье… Сплелись воедино тела! И бушующий вихрь распороли два огромных пернатых крыла! На полнеба они распахнулись! И слышится вопль торжества! В нём воронье мерещится карканье, а с тем и людские слова! И стоит перед принцем чудовище, человечий его силуэт – Но крылья его украшают, в перья чёрные сплошь разодет, А вместо рук – птичьи лапы. Когти размером с ладонь! Туманятся тёмною магией! Источают зелёный огонь! Резкий замáх… Отшатнулся юный принц от врага своего… Сложно быть храбрым и стойким, такое узрев существо! Чувствует жжение магии… Боль нарастает в груди! «Дождался, юнец! Наконец-то! Предо мной на колени пади!» Стиснул принц зубы и терпит. Себя запугать не даёт! Никогда его враг не получит! Не преклóнится принц ни на йот! Единым движеньем приблизился новоявленный демон к нему, Лапой хватает за волосы, окутанной в дымную тьму! Когти впиваются в кожу, царапают твёрдую кость – С наслаждением изверг срывает на принце давнúшнюю злость. Навзничь его опрокинул и хмуро в глаза заглянул… И снова когтями прошёлся – по щекам и по линии скул, Так, чтобы жертва ни слова промолвить в ответ не могла, Ни губы разжать, даже вскрикнуть… Пока не сожжётся дотла. Всю силу полученной магии пропустил от макушки до пят! Принца объяло свечение, порезы обильно кровят… Но – живой! Колдовство не работает. Видно, демон ему не соврал: И впрямь уничтожить не может тёмной магией монстр-генерал. Но может, физической силой? Что помешает мечу Пройти через пылкое сердце? А если его палачу Отдать для проверенной казни? Что остановит топор? Хоть тогда наконец-то удастся до конца соблюсти договор? «Ну всё, на сегодня достаточно, - демон подводит итог. – - Пора вам уже и покинуть мой замогильный чертог. Дальше я всё оставляю на случай, судьбу и на вас. Давайте, друзья, развлекайтесь. Не здесь ждёт конец, не сейчас». Снова наполнилось дымкой пространство пустое вокруг, И демон истаял в тумане… Как будто ослепли. И вдруг Обстановка вокруг изменилась. И снова знакомый шатёр – Теперь он гораздо теснее, ведь нелюдь крылá распростёр. А принц перед ним в луже крови, что из раны в груди натекла… Здесь всё ещё пахнет дурманом, хоть осталась от трав лишь зола. Взбирается утренний холод мурашками вверх по хребту, Выстужает остатки решимости, будит внутри дурноту. И кажутся очень далёкими знакомые с детства края, И прежняя жизнь, и родные, и милые сердцу друзья. А где-то сейчас всё иначе, где-то люди живут, как всегда, Не знают, какая нависла над ними большая беда. Солнце лучами янтарными золотится в осенней листве, Ярко-оранжевых пятен контраст на речной синеве, В воде отражается небо… Воздух прозрачен и чист. На ртутную гладь опускается с ветки сорвавшийся лист… Под мост уплывает, как будто желает укрыться от глаз, Почувствовать ветра касанье – в последний теперь уже раз. Налиться водою свинцовой, набухнуть – а после на дно, К таким же, как он, своим братьям, которым теперь всё равно. Как это было – запомнил. Но всё это там, не теперь: Всего лишь одна среди прочих, многих и многих потерь. А когти сквозь тонкую кожу… И больно, и нечем дышать, И вновь пред глазами темнеет. Недолго живым был, видать. Страх своим знобким дыханием испариной принца прошиб… Но что же? Вдруг хватка слабеет. И слышит сквозь собственный хрип Болезненный вскрик генерала. И когти отдёрнуты прочь, Как будто сжимать их на горле больше вражине невмочь. Зрение принца прояснилось, и видит врага пред собой – Только теперь почему-то облик не птичий, людской. Руку прижал и баюкает, на лице тяжкой муки печать, Мышцы терзают конвульсии… Лишь гордость неволит молчать. Снова с ним верная птица, но больше не ворон она - Шесть глаз демонических жарких смотрят теперь искраснá. Клёкот она исторгает, крыльями яростно бьёт - Слишком шатёр теперь тесен, чтобы сорваться в полёт. Взмахом руки успокоил птаху свою генерал, Безжалостным спазмом сведённые челюсти еле разжал, Выдавил едко сквозь зубы, как ядовитый плевок: «Сейчас повезло, но не думай, что это надолго, щенок. Пусть своими руками не вышло - это, конечно же, жаль, Но скоро рассветное солнце. Не будем откладывать вдаль. Час или два подготовиться… А после умелый палач О тебе топором позаботится. Попробуй его одурачь Подлой своею защитой! Не думай, что способа нет», - И прошёл мимо принца наружу, ни слова не чая в ответ. И прежде чем твёрдо на нóги успел принц подняться – идут Несколько стражников, чтобы помочь учинить самосуд. Снова покрепче связали. Вывели… В землю лицом. Чего уже там церемониться перед грядущим концом? Пахнет травою и сыростью… Только видны сапоги, Затем нет и их - удаляются от пленника чьи-то шаги. Качнулся на бок. Кусок неба. Не видно луны из-за туч. Чернильная темень сереет. Как скоро покажется луч? Прóклятый час передутренний. Время для смерти и сна, Для всех, кто желает покоя и кого утомила война. Час или два! А что дальше? Сработает ли договор? В силах ему удержать ли тяжёлый железный топор? Но смерть – испытание тяжкое. Усталость сильней всех тревог, И дольше держаться в сознании, несмотря ни на что, принц не смог. Он слишком устал от бессилия. От воли зависеть чужой. Будет живой – не допустит, чтоб кто-то стоял над душой. Немного поспать… до рассвета… хватило назавтра бы сил… Чтобы груз ожиданий на плечи не настолько свинцово давил… Была б не подточена воля… силы, чтоб встретить момент, Какой бы ни был – поворотный, что станет началом легенд… С честью чтоб встретить… достойно… чтоб, наконец-то хоть смог Выбрать свою средь навязанных, в корне неверных дорог. Смéжив тяжёлые веки, принц засыпает в грязú. Кто мог бы недавно подумать о таком повороте стези? Шутки у жизни жестóки. Когда-то светил ему трон. Теперь на рассвете, возможно, принц будет бесславно казнён.