Глава 3
15 января 2014 г. в 16:35
Новые уроки — Боггарт — Размолвки — Самое страшное воспоминание Чарити Бэрбидж
2 сентября 1993 года — 22 сентября 1993 года.
Череда запутанных и леденящих душу сновидений прекратилась с первыми лучами осеннего солнца, заглянувшими сквозь щель в занавесках. Потянувшись, Гермиона открыла глаза и ещё минут пять задумчиво рассматривала темно-бордовый полог кровати, прислушиваясь к доносящимся сквозь задернутую тяжелую ткань голосам Парвати и Лаванды. Происшествие с дементором напугало Гермиону гораздо сильнее, нежели она думала. Перед глазами так и стояла фигура в чёрном балахоне, с закрытым капюшоном лицом… Впрочем, Гермионе не очень-то хотелось знать, что же под капюшоном у столь отвратительного существа. А на случай, если ей всё же станет интересно, есть библиотека.
Перевернувшись на живот, Гермиона достала из-под подушки коробочку с Маховиком времени и благоговейно погладила мощный агрегат, такой хрупкий и безобидный на вид. Кому, как не Гермионе, было знать о его разрушительных способностях! Девочка вычитала в дополнительной литературе, что одна ведьма совершила непоправимые изменения, переместившись в пятнадцатый век, и из-за этого в настоящем времени исчезло более двадцати трёх человек, потомков тех людей, на судьбы которых повлияла та волшебница. Поэтому-то Министерство и запретило использование Маховиков кроме как без существенной необходимости.
Напомнив себе, что пора вставать и что время тратить понапрасну не стоит, Гермиона поднялась с кровати и любезно поздоровалась с соседками по комнате, улыбнувшимися ей в ответ. Хоть Гермиона и не общалась достаточно близко с быстро подружившимися Лавандой и Парвати, девочки ничем и никогда её не обижали, а если и обсуждали её скромную персону, то исключительно в её отсутствие. Словом, они не давали повода усомниться в их искренней доброжелательности по отношению к Гермионе Грейнджер.
— Гермиона, правда, что ты ехала в одном купе с нашим учителем по Защите от Тёмных искусств? — полюбопытствовала Парвати. Девочки сидели на кровати, и Лаванда ловко заплетала густые волосы подруги в длинную толстую косу.
— Это он прогнал дементора? — подключилась Лаванда, с интересом глядя на Гермиону.
— И как он? Хорош? Я имею в виду его защитные заклинания, — смущенно прибавила Парвати.
— Я думаю, нам повезло с будущим преподавателем, — лаконично ответила Гермиона, застёгивая мелкие пуговицы на рубашке. — Жду не дождусь первого урока.
— По его внешнему виду не скажешь, что он силён, — пробормотала Лаванда. — Мантия старая, и сам он выглядит так, будто ему по меньшей мере лет сорок или пятьдесят.
— Думаю, возраст значения не имеет, как и внешность, — сухо ответила Гермиона. — Достаточно вспомнить профессора Локонса.
Парвати и Лаванда засмеялись.
— Но он был чудо как хорош собой, — мечтательно потянула Парвати.
— И ничего не смыслил в заклинаниях, — едко вставила Гермиона. — По-моему, судить о человеке по его внешнему виду — это очень глупо и ограниченно.
— Ой, а то ты сама не была в него влюблена, — поддела соседку Лаванда. — Вызубрила все его книжки наизусть и цитировала на уроках.
— «Блестяще, мисс Грейнджер!», «Превосходно, мисс Грейнджер!», «Десять очков за красноречивый ответ, мисс Грейнджер!», — присоединилась Парвати, и девочки снова рассмеялись.
Гермиону уязвило напоминание о том, что она сама, действительно, не так давно была готова защищать обманщика-Локонса перед всеми, кто его оскорбляет, даже перед Чарити.
«Но ведь я восторгалась не им самим, а тем, что он якобы совершил, — мысленно оправдывалась Гермиона, поправляя школьную форму. — И меня нисколько не интересовала его внешность».
— Думаю, нам стоит дождаться ближайшего урока Защиты от Тёмных искусств и самим убедиться в верности своих выводов насчёт способностей профессора Люпина, — наконец, проговорила Гермиона и, схватив сумку с учебниками, выскочила из комнаты.
Внизу её уже поджидали Рон и Гарри. Судя по виду последнего, встреча с дементором отразилась на его состоянии даже хуже, чем на ком-либо ещё. Лицо бледное, глаза покрасневшие. Зато Рон лучился радостью, оглядываясь по сторонам.
— Ну, идём? — спросил он, едва Гермиона спустилась в Общую гостиную.
Переговариваясь, друзья направились в Большой зал, лавируя сквозь толпу сонных учеников старших курсов и шустрых первокурсников разных факультетов. Гермиона уже успела отвыкнуть от шумихи Хогвартса, и особенно от того, что в этой толчее кто-нибудь обязательно может отдавить ногу или нечаянно толкнуть. То и дело девочка машинально подносила руку к шее, чтобы проверить, не потерялась ли цепочка с ценным Маховиком времени. Скоро предстоит испытать его в действии, и Гермиона ждала и одновременно страшилась столь ответственного момента.
Большой зал уже был наполовину заполнен студентами. Протискиваясь сквозь толпу, троица направилась к столу Гриффиндора, попутно оглядываясь по сторонам. Гарри неожиданно остановился, Рон и Гермиона удивлённо уставились на него.
— В чём дело, Гарри?
Проследив за его взглядом, Гермиона поняла, что Гарри наблюдал за выступлением Драко Малфоя: тот картинно падал в обморок перед угодливо хохочущими однокурсниками, и можно было без труда догадаться о том, что этими нехитрыми действиями он воспроизводит случай с обмороком Гарри в «Хогвартс-экспрессе». Гермиона поджала губы. Какая низость! Особенно если учесть, что сам Малфой героем отнюдь не был в тот вечер, судя по рассказам Фреда и Джорджа.
— Гарри, пойдём отсюда, — сказала девочка, заметив, что Рон уже готов взорваться и послать в адрес Малфоя парочку нелестных эпитетов, чего допустить в зале под присмотром преподавателей было категорически нельзя. Хоть Гермиону тоже неимоверно раздражал задающийся слизеринец, она не считала разумным тратить на него нервы и душевные силы. Это всё равно не заставит его пересмотреть своё поведение и лишь негативно скажется на не сдержавшихся вроде Гарри или Рона. — Не обращай внимания, — посоветовала Гермиона, утягивая друзей к столу факультета.
— Оглянись, Поттер! Дементоры! — визгливо вскрикнула Пэнси Паркинсон и вместе с друзьями принялась завывать, имитируя существо в чёрном балахоне.
— Придурки, — буркнул Рон, усаживаясь рядом с Гарри напротив Джорджа. — Ух, я бы им…
— И вам доброе утро, — хмыкнул Джордж, протягивая ребятам пергаментные свитки. — Долго будете спать — пропустите всё интересное. Вот, держите, профессор Макгонагалл раздала расписание уроков для третьекурсников.
Гермиона уселась на свободное место рядом с Фредом, что-то бурно обсуждавшим с Анджелиной, и с интересом уставилась в свой листок с расписанием. От обилия уроков у нее слегка перехватило дыхание. Надо же! По десять уроков в день! В момент заполнения ведомости о выборе предметов ей как-то не пришло в голову, что и без того внушительный список будет ещё более длинным при совмещении всех выбранных уроков. Прорицания, нумерология, магловедение — и всё в один день! О, магловедение! Гермиона невольно выглянула из-за широкой спины Фреда и отыскала взглядом завтракавшую Чарити Бэрбидж, не заметившую интереса Гермионы и, похоже, полностью углубившуюся в собственные мысли.
Пока Гермиона изучала своё расписание, Рон пожаловался братьям на Малфоя, пару минут назад снова завопившего: «Поттер, дементоры окружили тебя! Самое время упасть в обморок!».
— Трус и никчемность, — спокойно ответил на негодование брата Джордж. — Мы вчера и пошли-то к вам, подумав, что вы перепугались как и Малфой. Забежал в наше купе, от страха трясется, губы дрожат, мычит что-то нечленораздельное, того и гляди мамочку звать начнёт. Помнишь, Фред?
Отвлёкшись от разговора с Анджелиной, Фред обернулся к брату.
— Чуть в штаны не наложил, — с презрением ответил парень, исподлобья глядя на Малфоя. — Жаль, не время для острот было, иначе бы он так не петушился.
— Честно говоря, я и сам испугался этих красавцев, — пробормотал Джордж.
— Только посмотришь на них, и внутри всё стынет, — подхватил Фред. — И плохое чудится. — Он помрачнел при воспоминании о происшествии.
— Только в обморок никто, кроме меня не падал, — тихо проговорил Гарри, уткнувшись взглядом в тарелку.
— Выкинь из головы, Гарри. — Джордж ободряюще похлопал мальчишку по плечу. — Некоторые и не так реагируют. А ты молодцом держался…
— Даже в штаны не наложил, — перебил Фред, и Рон хохотнул, оглянувшись на Малфоя.
— Такое не забудешь, — со спокойной улыбкой согласилась Анджелина.
— Отец однажды ездил по заданию Министерства в Азкабан, — продолжил Джордж. — Помнишь, Фред? Он тогда говорил, что страшнее места на свете нет, долго не мог опомниться. Рассказывает, а в глазах — холод. И руки дрожат.
— Правду говорят, что Азкабан ломает людей, — сипло прошептал Фред, видимо, тоже вспомнивший рассказы отца. — Дементоры высасывают всю радость, все тёплые воспоминания, и больше половины узников сходит там с ума. Министерство жестоко по отношению к преступникам.
Все, кто сидел за столом, поёжились, даже Гермиона. Девочка молчала, прислушиваясь к беседе, но не вмешиваясь. Её мысли были заняты планированием использования Маховика времени. И всё же слова близнецов заставили что-то всколыхнуться в душе. Жестоко. Очень жестоко. Но оправдана ли эта жестокость? Пока что Гермионе ничего не было известно о преступлениях, за которые помещали в тюрьму для волшебников. Хотя нет, был пример сбежавшего Сириуса Блэка. И, если он действительно убил дюжину маглов днём, то такая кара им полностью заслужена.
— Эй, Гарри, не кисни, — вмешалась Анджелина, перегнувшись через Фреда. — Скоро матч, ты не забыл? Гриффиндор против Слизерина. Раскатаем мы твоего Малфоя как тесто по столу, посмотрим, как он дальше будет устраивать «немые сцены».
— Даже я не сказал бы лучше, мисс Джонсон, — копируя манеру Перси, сообщил Фред, и все, сидевшие за столом, снова расхохотались, обрадованные возможностью выпустить накопившееся за время беседы о дементорах напряжение.
— Так, у нас сейчас прорицания, нужно спешить, — заявила Гермиона, сверившись с расписанием. — Кабинет находится в Северной башне, а до неё ещё идти и идти. К тому же мы не знаем дорогу. Так что поторапливайтесь, мальчики.
— Командный тон, достойный капитана сборной, — усмехнулась Анджелина.
— Точно старостой станет, — изобразив на лице ужас, заявил Фред.
— И почище старины Перси, — хмыкнул Джордж.
— Упаси Мерлин!
— Очень смешно, — буркнула Гермиона, поднимаясь с места. На насмешки близнецов она уже научилась закрывать глаза и не обижаться. — Идём?
Попрощавшись с Фредом, Джорджем и Анджелиной, друзья направились на поиски прохода в Северную башню. За два года обучения у ребят как-то не очень срослось исследование школьных коридоров. В учебное время на это не хватало сил из-за уроков и тренировок (что касаемо Гарри), а на ночные вылазки с близнецами Уизли (надо отдать им должное, пару раз они действительно приглашали с собой Рона, Гарри, ну и, нехотя, Гермиону, за компанию) не соглашалась уже Гермиона, её несогласие распространялось на всю троицу, ибо нарушение школьных правил мисс Грейнджер категорически не одобряла. Поэтому сейчас друзья бродили по коридорам, не в силах отыскать дорогу к Северной башне.
К счастью, в одной из галерей им встретился портрет, мягко говоря, странного рыцаря по имени сэр Кэдоган, который сопроводил Гарри, Рона и Гермиону к верхушке Северной башни, где располагался кабинет прорицаний. К тому моменту как друзья кое-как вползли на верхнюю площадку, там уже собралась большая часть однокурсников, с любопытством поглядывавших на потолок, где, судя по всему, и находился кабинет. Отдышавшись, Гермиона прислушалась к разговорам вокруг. Все ребята только и обсуждали, что нового преподавателя и предмет.
— Моя бабушка не верит во все эти предсказания, — растерянно бубнил Невилл. — Но дядя Элджи советовал взять курс прорицаний, и даже грозил поссориться с бабушкой из-за этого. Надеюсь, это не окажется слишком сложным предметом, — прибавил мальчик.
— Было бы забавно, если бы ты научился предсказывать, например, погоду, — хихикнула Парвати.
— А вот меня всегда манили мистические тайны и предсказания, — томно пробормотала Лаванда.
— Хочешь, предскажу тебе что-нибудь? — игриво подмигнул Дин Томас. — Например, что ты совсем скоро пойдёшь в Хогсмид с одним очаровательным молодым человеком…
— Под которым ты имеешь в виду себя, да? — ехидно спросила Лаванда. — Жаль, но я не вижу здесь ни одного «очаровательного молодого человека». Прости, Томас. — Она и Парвати залились смехом.
— Мне вот что интересно, — вмешался Рон. — Как мы попадём в кабинет? Я что-то не вижу тут лестниц.
В тот же самый момент, словно в ответ на его слова, сверху, под потолком, открылся люк, откуда прямо до пола опустилась верёвочная лестница.
— Она что, держит нас за цирковых гимнастов? — возмутился Дин. — Как хотите, а я туда не полезу.
Гермиона переглянулась с друзьями.
— Дамы вперёд, — ухмыльнулся Рон, склонившись в шутовском поклоне.
— Как это галантно, Рональд, — ехидно отметила Гермиона. — Прости, но меня уже опередили.
В самом деле, Гарри уже взял ситуацию в свои руки и первым начал подниматься по лестнице наверх. Следом полез Рон, за ним — Гермиона. Девочке жутко не понравился подъем. Лестница качалась, перекладины ступенек уходили из-под ног, удержаться было крайне трудно, и все силы Гермионы ушли на то, чтобы с честью выдержать это непредвиденное испытание, что было потенциально сложно, если учесть тяжелую сумку, набитую учебниками, коих было гораздо больше, чем у однокурсников. В какой-то момент сумка шлёпнулась прямо на голову Невиллу, имевшему неосторожность полезть следом за Гермионой.
Наконец, кое-как забравшись наверх, Гермиона оказалась в маленькой комнатке и принялась оглядываться по сторонам. Кабинет прорицаний располагался в мансарде и напоминал собой чайную комнату. Здесь приторно пахло благовониями, давившими на виски в мареве душного воздуха — все окна наглухо закрыты и занавешены шторами, создающими полумрак, — повсюду расставлены низенькие столики и стулья, разбросаны подушки, на полках — куча разнообразных «гадальных принадлежностей» вроде карт таро, игральных костей, волшебных шаров и прочих вещиц.
— Гермиона, держи! — От созерцания кабинета девочку отвлёк Невилл, протянувший ей тяжёлую сумку.
— Невилл, прости! — поспешно извинилась Гермиона, ощущая свою вину. — Я не сильно тебя задела?
— Да пустяки, — отмахнулся мальчик. — Ну и подъем, правда? Жуть.
— Отменная жуть, — согласно кивнула Гермиона и направилась к столику, за которым уже уселись друзья. Почему-то ей не нравилось в этом кабинете, она чувствовала себя здесь лишней. А вот Лаванда и Парвати, напротив, оглядывались по сторонам с неподдельным восторгом.
— Интересно, где же она сама? — взволнованно спросила Лаванда.
В тот же самый момент в кабинете раздался приглушенный томный голос:
— Добро пожаловать в мою обитель, дорогие. Несказанно приятно видеть вас в вашем настоящем, физическом облике, а не в расплывчатых образах внутри волшебного шара.
В такт плавным тягучим словам из недр кабинета выплыла фигура очень высокой и очень худой дамы, с ног до головы закутанная в лёгкие летящие шали и увешанная невообразимым количеством ярких побрякушек вроде ниток прозрачных круглых камешков, перемежавшихся разноцветными бусинами, а так же гирлянд с перьями невероятных расцветок. Дама, чьё имя, как Гермиона уже знала от Чарити, было профессор Трелони, до ужаса напоминала своим видом обыкновенную шарлатанку с карнавала.
— Как я рада всех вас видеть здесь… Садитесь, садитесь, — томно вещала профессор Трелони, окидывая класс долгими туманными взглядами, казавшимися жутковатыми из-за огромных глаз, увеличенных линзами крупных до смешного очков. Гермиона едва сдерживала смех при одном взгляде на «профессора». Парвати и Лаванда же, наоборот, жадно ловили каждое слово прорицательницы.
Когда все расселись по местам, профессор Трелони, наконец, заговорила, и её монотонный, плавный голос в совокупности с маревом в комнате убаюкал Гермиону, навевая мысли о лавандовых полях Прованса и запахе свежей выпечки с утра…
Слегка пошатываясь, Гермиона шла следом за друзьями. Они кое-как спустились вниз по раскачивающейся хлипкой верёвочной лестнице и направились в кабинет трансфигурации.
— Ну, и как вам урок? — поинтересовалась Гермиона. — По мне, так эта профессор Трелони — просто шарлатанка. «У тебя Грим, мой мальчик!». Ха! Бред какой-то.
— А, по-моему, звучало довольно пугающе, — не согласился Рон.
— Пугающе? Рон, да ты просто не в себе. Её тон мог напугать разве что Невилла. — Невилл действительно выглядел неважно на уроке профессора Трелони, особенно после инцидента с разбитой чашкой, который "предсказала" профессор.
— Ты не веришь, потому что у тебя нет способностей к прорицанию, — буркнул Рон.
— Как будто у тебя они есть, — съязвила Гермиона, чувствуя раздражение. От кого от кого, а от Рона она не ожидала такого отношения к гаданию профессора Трелони. — Гарри, надеюсь, ты не поверил в россказни про Грима? — нарочито строго спросила девочка, осторожно коснувшись плеча друга. — Это же бред!
Гарри ничего не ответил, и троица замолчала. Гермиона хмурилась, вспоминая голос профессора Трелони, предрекавший Гарри смерть. «Да уж, от такого действительно повеситься захочется. Это ужасно непедагогично — говорить такое ученику в лицо на первом занятии! И, потом, «у тебя, Гарри, есть опасный враг» — да неужели? Кто не знает о Том-кого-нельзя-называть? Тоже мне, удивила. Конечно, нехорошо так говорить об учителях, и всё же… И всё же никто не давал ей права так говорить с Гарри».
Шедшие впереди Гарри и Рон казались подавленными и мрачными, что-то обсуждали и на Гермиону внимания не обращали. В данной ситуации это было ей даже на руку, ведь сейчас предстояло воспользоваться Маховиком времени. Подождав, пока друзья исчезнут на следующей лестничной площадке, Гермиона рванула к Северной башне, откуда уже спускался последний ученик — Невилл. В ответ на его удивлённый взгляд Гермиона отрывисто пояснила:
— Забыла учебник.
Мальчик кивнул и поплёлся вниз по ступенькам, а Гермиона, убедившись, что рядом никого нет, благоговейно достала из-под рубашки цепочку с Маховиком и, глубоко вздохнув, сделала один оборот. Профессор Макгонагалл предупреждала ее использовать Маховик для перемещений только на час, поэтому, чтобы успевать на уроки, проходящие в одно время с основными, девочке было необходимо "исчезать" сразу после занятия. Перемещаться в прошлое на больший отрывок времени категорически запрещалось: кто знает, какие необратимые изменения могут произойти в этот промежуток?
Между тем Маховик совершил оборот и замер. Гермиона прикинула, что сейчас сюда как раз идут гриффиндорцы, и рванула в сторону коридора, где располагался кабинет нумерологии, дабы не встретиться с друзьями. Едва переведя дух, девочка ворвалась в нужный кабинет и удовлетворённо вздохнула, обнаружив, что оказалась едва ли не первой. Вежливо поприветствовав преподавателя, Гермиона заняла место за первой партой и в ожидании урока достала учебники. Вскоре класс начал заполняться учениками, в коих девочка с удовольствием обнаружила знакомые лица. Рядом с ней сидел Терри Бут — однокурсник с Когтеврана, и ребята разговорились было, когда раздался звон колокола, возвещавший начало урока. Весь класс тотчас же притих и обратил взоры на преподавателя.
Как и ожидалось, нумерология оказалась очень сложным, но и очень интересным предметом. Преподаватель — профессор Септима Вектор — была действительно строгим учителем, но вместе с тем слушать её было невероятно интересно. Она виртуозно складывала, умножала, вычитала и делила любые числа любой сложности, расписывала значение каждой цифры и ориентировалась в математике так легко, словно числа и цифры составляли важную, если не основную, часть её жизни. Впрочем, Гермиона уже давно подметила, что каждый преподаватель отдаёт всего себя своему предмету, и это ей очень импонировало.
После урока Гермиона, старательно избегая коридор Большого зала, метнулась в первую попавшуюся нишу и провернула Маховик на один оборот. Пришла пора отправляться на магловедение.
Этого урока девочка ожидала с самым большим нетерпением, хотя, в общем-то, это был единственный предмет, о котором она уже знала всё, что ей необходимо. И всё же очень интересно изучать маглов с точки зрения волшебника. Возможно, тогда удастся лучше понять пропасть между маглами и магами.
— О, ранняя пташка! — улыбнулась Чарити, когда Гермиона несмело постучала. — Входи, детка. До занятия ещё порядка пятнадцати минут, и мы можем немного поболтать. Ну, рассказывай, как тебе первый день в школе?
— Всё просто замечательно! — выпалила Гермиона, и с горящими азартом глазами принялась рассказывать приятельнице о нумерологии, Маховике времени и прорицаниях. Чарити хихикнула, услышав недовольство последним предметом в голосе девочки.
— Тебе не понравилась милая Сивилла? — фальшиво изумилась волшебница. — Ах, какая жалость. Она никому не нравится, если честно, — тут же сообщила мадам Бэрбидж. — Странная особа. Вечно сулит всем без исключения какие-то беды. Мне вот недавно нагадала, что я должна опасаться старину Снейпа. Снейпа! — Чарити закатила глаза под смешок Гермионы. — Да что он мне может сделать? Мы ведь даже не общаемся. Хотя его тоже мало кто выносит, как и нашу Сивиллу. Родственные души, ничего не скажешь. — Она покачала головой. — А насчёт Гарри и Рона не волнуйся: многие волшебники, как это ни странно, верят людям вроде Сивиллы и их предсказаниям, какими бы абсурдными они ни были. Забавно, да? Вот это мы и обсудим сегодня на уроке.
К тому моменту класс уже начал заполняться людьми, и Чарити прервала беседу, подмигнув девочке. Как оказалось, немногие выбрали изучение маглов, но Гермиона была рада заметить в числе присутствующих знакомых вроде Эрни Макмиллана или же Ханны Аббот. Слизеринцев, естественно, здесь не было: вряд ли кто из них согласился бы изучать быт «грязнокровок».
— А, по-моему, это интересно, — поправил очки Эрни, напомнив Гермионе этим жестом Перси. — Маглы донельзя забавны, ты так не считаешь, Ханна?
Урок прошёл на «ура». Чарити действительно хорошо знала материал, и её уроки не были похожи ни на какие другие. Она не требовала ненужной официальности, легко говорила и сыпала сведениями о мире маглов так, будто всю жизнь была отнюдь не волшебницей. Занятие пришлось по душе абсолютно всем.
— Заходи ко мне как-нибудь на чашку чая, поболтаем, — предложила Чарити после урока. — О, я вижу, ты уже начала использовать Маховик? Что за умная девчонка! — Волшебница потрепала Гермиону по макушке. — Надеюсь, проблем не возникало?
— Вовсе нет! Я расскажу тебе всё позже, — поддразнила Гермиона, и Чарити весело рассмеялась.
— Иди уже, потом поболтаем. У меня сейчас седьмой курс, а это тебе не нюхлером золото искать.
Гермиона чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Определённо, Маховик времени — чертовски классная штука! И очень удобная. Главное не попадаться на глаза самой себе, и всё будет в порядке…
После магловедения Гермиона снова сделала один оборот Маховика и припустила следом за друзьями, в этот момент шагавшими в сторону кабинета трансфигурации. Больше на сегодня временных перемещений не планировалось, и Гермиона была спокойна. Гарри и Рон её отсутствия вроде бы не заметили, и Гермиона нагнала их, пристроившись рядом с Гарри.
Внутри всё бурлило и кипело. Ещё бы! Не каждый же день удаётся прожить один час несколько раз, да ещё и по-разному! Гермиона сама не верила в то, что сейчас на её шее небрежно болтался агрегат, способный переносить в прошлое без особых усилий. Столь мощная магия — и оказалась в руках юной волшебницы с третьего курса! В это так сложно поверить... Как и в то, что она уже успела пережить целых два урока, в то время как для друзей время совсем не изменялось.
Занятая своими мыслями и переживаниям, Гермиона вошла следом за друзьями в кабинет профессора Макгонагалл. Притихший после урока прорицаний класс расселся за партами. Похоже, Сивилла Трелони произвела впечатление на всех без исключения, причем не самое благостное. Разве что Лаванда и Парвати что-то восхищённо шептали насчёт «гениальности» преподавателя. Наверное, Чарити права, и волшебники действительно придают прорицаниям слишком большое значение.
Трансфигурация всегда была сложным предметом, но в её сложности Гермиона находила много увлекательного и нового. Вот и сегодня профессор Макгонагалл начала урок с рассказа об анимагах — волшебниках, умеющих по своему желанию превращаться в животных.
— Овладеть искусством анимагии очень трудно, почти невозможно. Для этого требуется много сил и упорства, мистер Финниган. — Пристыженный мальчишка уткнулся взглядом в парту, прервав оживлённый спор с Дином насчёт того, каким животным ему бы хотелось стать. — К тому же каждый анимаг привязан к своему животному. Он имеет возможность превращаться только в один образ. Сейчас я могу вам продемонстрировать процесс превращения.
Гермиона восхищенно приоткрыла рот, когда профессор Макгонагалл резко обернулась серо-полосатой кошкой со следами от очков вокруг глаз. Правда, на класс данное превращение не произвело никакого впечатления, и от профессора Макгонагалл не укрылось мрачное настроение учеников.
— В чём дело? — строго спросила она, оглядывая класс взглядом. — Признаться, я ожидала от вас более бурной реакции.
Взгляды всех учеников тут же метнулись к Гарри, опустившему глаза и стиснувшему зубы. Посочувствовав приятелю, Гермиона подняла руку.
— Профессор Макгонагалл, дело в том, что у нас первым уроком, только что, были прорицания, мы гадали по чаинкам, и профессор Трелони…
— О, да, конечно, — сухо кивнула профессор Макгонагалл. — Узнаю стиль профессора Трелони. Ну и кто же из вас должен скоропостижно скончаться на этот раз?
Класс притих, но Гермиона заметила, как Дин и Симус обменялись ехидными взглядами, видимо, довольные скандальными подробностями о преподавателе. Гарри глубоко вздохнул и произнёс:
— Я.
С минуту профессор Макгонагалл буравила Гарри взглядом, а потом сурово произнесла:
— Я вот что скажу вам всем, и вам в том числе, мистер Поттер. Сивилла Трелони каждый учебный год начинает с предсказания смерти. Это её любимое развлечение. — Декан Гриффиндора скривила тонкие губы. — Не стоит принимать всерьёз её слова. Ещё ни разу, уверяю вас, никто из наших студентов не умер после визита на её первый урок. Прорицания издавна считаются самой неточной наукой из всех, какие можно себе представить, и потому я советую вам не доверять ей до конца. К тому же, мистер Поттер, поверьте мне: вы выглядите превосходно и живее всех живых. — Класс невольно рассмеялся. — А теперь, когда, я думаю, все убедились, что никто не собирается покидать нас вопреки словам профессора Трелони, мы можем вернуться к конспекту об анимагах. Конечно, мистер Поттер, вы вольны не сдавать его в случае своей смерти, — прибавила профессор Макгонагалл, и Гермиона не сдержала истерического смешка. Тем не менее, слова преподавателя ободрили Гермиону: если такая серьёзная персона утверждает, что прорицаниям доверять не стоит, это должно являться неплохим доказательством для не поверивших вроде Гарри и Рона.
— Ну, убедился? — спросила девочка, когда ребята, покинув кабинет трансфигурации, вошли в Большой зал и уселись за стол родного факультета. — Все эти предсказания — сплошная чепуха.
Всю дорогу до зала Рон угрюмо молчал, что было довольно странно. Гермиона придвинула к приятелю тарелку овощного рагу, надеясь этим заставить его хоть немного повеселеть. В самом деле, они с Гарри как сговорились: оба насупились и молчат, будто испугались зловещих предсказаний профессора Трелони.
— Грим — это серьёзно, — буркнул Рон, всё же взяв тарелку с рагу. — У меня дядя Билиус увидел его один раз, а через день умер. И это не выдумки.
— Просто неудачное стечение обстоятельств, — отрезала Гермиона, доставая новенький учебник нумерологии. — Гарри, ну, в самом деле, разве ты видел этого Грима?
— Видел, — вдруг выдал приятель, и Гермиона удивлённо на него посмотрела, в то время как Рон выронил вилку от потрясения. — Когда сбежал от Дурслей. Вернее, мне показалось, что я его видел…
— Вот именно: показалось! — воодушевилась Гермиона. Ей не терпелось выбить блажь с Гримом из голов друзей. — Может, это вовсе и не Грим был. И, потом, Рон, ты сам сначала не понял, что там у Гарри в чашке был за рисунок.
— Нет, я сразу понял, что это Грим, — не согласился Рон.
— А кто же тогда говорил: «Не то овца, не то бегемот»? — язвительно подколола девочка. — Тоже мне великий гадатель. Не советую вам зацикливаться на Гриме. Это глупо. Вообще, прорицания — сплошные туманные намёки и ничем не обоснованные выводы. Всё очень запутано и нет ясности. Вот то ли дело нумерология! У каждой цифры — своё значение, никак не запутаешься. — Гермиона углубилась в чтение учебника.
Рон посмотрел на Гермиону как на ненормальную.
— Глупо?! Гермиона, ты действительно неспособна к гаданиям. Как там Трелони сказала? — Он забавно свёл глаза к переносице. — У тебя слабая аура! — вдруг заявил приятель, и Гермиона сердито на него посмотрела. — Или же тебя просто уязвляет то, что прорицания — единственный предмет, который тебе никак не даётся.
Ну, это уже чересчур! Гермиона схватила сумку с учебниками и с гордым видом покинула Большой зал. Хватит с неё выслушивать бредни друзей насчёт Грима и прочего. Это же абсурд! Как могут волшебники верить в подобную чепуху? Ладно маглы… Но маги? Невероятно!
Следующий урок был уходом за магическими существами, и вести его должен был Хагрид. Зная, как он волнуется в свой первый день, друзья поспешили прийти первыми. Рон угрюмо молчал, у Гермионы уже не было желания пытаться с ним поговорить. Вместо этого она ободряюще улыбнулась Хагриду, погрузившись в раздумья насчёт того, каких животных сегодня им покажет лесник. И ещё очень интересно, как же управляться с этими кусачими учебниками?..
Впрочем, в начале урока вопрос с учебниками был решён благодаря Малфою — вернее, его ехидному вопросу. Как оказалось, книгу было необходимо просто погладить по корешку, что Хагрид и продемонстрировал на примере учебника Гермионы. Потом он провёл учеников ближе к загону, куда привёл донельзя странных существ. Больше всего они походили на лошадей, но верхняя часть их туловища, как у кентавров, принадлежала орлам. На передних лапах — огромные длинные когти, отливающие сталью, как и клюв. Зато оперение разных цветов так невероятно красиво переливается и играет красками в солнечном свете! Животные, названные гиппогрифами, были привязаны к колышкам, на шее каждого волшебного существа — крепкий ошейник с цепью.
Хагрид до того вдохновенно рассказывал об «этих красавцах», что Гермиона не могла сдержать улыбки: всё-таки лесничий очень привязан к животным, пусть некоторые из них и опасны — достаточно вспомнить Пушка, Норберта или Арагога.
А потом Гарри под руководством Хагрида наглядно показал, как следует обращаться с гиппогрифом, и даже совершил невероятный полёт на странном животном. Все ученики, кроме слизеринцев, восторженно хлопали и кричали, в то время как Гермиона испуганно следила за ровными взмахами крыльев гиппогрифа, отгоняя от себя мысль о возможном падении Гарри.
— Вот это класс! — восхищённо выдохнул Рон, когда гиппогриф по имени Клювокрыл приземлился в загоне. — Гермиона, пошли, я тоже так хочу!
Позабыв про недавнюю ссору, друзья с разрешения Хагрида, как и остальные ученики, устремились в загон, к одному из гиппогрифов красивой рыже-каштановой окраски. Гермиона держалась в сторонке, откровенно побаиваясь мощного животного, в то время как Рон начал осторожно приседать перед гиппогрифом. Всё шло очень хорошо, и Гермиона уже было обрадовалась тому, что урок у Хагрида удался, как вдруг раздался панический вопль Малфоя: его задел Клювокрыл.
— Хагрид не виноват! — сердито бурчал Гарри за ужином в Большом зале. — Я сам слышал, как Малфой оскорблял Клювокрыла, а Хагрид предупреждал, что этого нельзя делать.
— Не могу поверить, что он посмел провернуть такое, — покачала головой Гермиона.
— Вот выйдет он из Больничного крыла, я сам его туда отправлю снова! — выругался Рон.
— Рональд! — приструнила приятеля Гермиона.
После всего произошедшего ей кусок не лез в горло, и она отодвинула тарелку. Судя по лицам друзей, они тоже переживали.
— Надеюсь, Хагрида не уволят, — пробормотала девочка. — Нет, они не посмеют этого сделать!
— Хагрид не появлялся на ужине, — тихо отметил Гарри.
— Может, навестим его до отбоя? — спросил Рон. — Поддержим, ну и всё такое…
— Но Гарри… — Гермиона замолчала, но друзья поняли: она имела в виду Сириуса Блэка. Иногда девочке казалось, что Рон и Гарри понимают её с полуслова.
— Вряд ли Сириус Блэк сможет преодолеть заслон из дементоров, — хмыкнул Гарри. — Решено: идём к Хагриду.
Друзья покинули Большой зал и поспешили в избушку Хагрида, одиноко приютившуюся на окраине Запретного леса. При виде угрожающего вида тёмной чащи Гарри и Рона передёрнуло: им ведь не понаслышке известно, какие опасности таит в себе чёрная чащоба. Гермиона знала о подробностях их визита в лес, о пауках и Арагоге, и потому понимала их чувства. Как Хагрид может жить здесь? Хотя... Это же Хагрид.
Вид лесничего напугал ребят. В хижине отвратительно пахло алкоголем, Хагрид сидел за столом, опустив голову, перед ним стоял огромный, размером с ведро, кувшин, наполненный, вне всякого сомнения, каким-то очень крепким напитком. Было больно смотреть на то, как подкосило его случившееся в первый учебный день. Словно в подтверждение мыслям Гермионы, Хагрид поднял голову и, икнув, пробубнил глухим голосом:
— Поставил ре...рекорд... День учительствовал... и всё... завтра же у-уволюсь к мерлионовой бабушк-ке.
— Нет, Хагрид! — выпалила Гермиона и оглянулась на слегка оторопевших друзей, ища в них поддержку. — Тебя никто не уволит, даже если ты сам принесёшь заявление, потому что ты не виноват!
— Да! — поддержал девочку Гарри. — Мы ведь знаем, что Малфой сам виноват, мы сможем всё объяснить!
— С таким-то папашей Малфоя меня точно не о-оставят в школе... — По щекам Хагрида покатились крупные слёзы, исчезающие в кустистой бороде.
— Да ни за что! — воскликнул Рон. — Дамблдор не позволит этому прощелыге так с тобой обойтись!
Видимо, слова друзей приободрили Хагрида, и он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.
— Только, Хагрид, не пей больше, пожалуйста, — тихо попросила Гермиона, неодобрительно покосившись на кувшин. — И, вообще, унесу-ка я его подальше.
Выйдя на улицу, девочка вылила отвратительно пахнувшее содержимое в огород, в тот же самый момент Хагрид скрылся за стеной дома, послышался плеск воды — видимо, лесничий окунал голову в бочку с водой, чтобы отрезвиться. Гермиона вернулась в хижину.
— Для Хагрида очень важна его должность, — серьёзно сказала девочка. — Мы не можем допустить, чтобы Малфой...
— Не допустим, — поспешно перебил Гарри. — Сделаем всё, что возможно.
— Да Дамблдор и сам не уволит Хагрида. Он ему доверяет, — значительно сообщил Рон.
Хагрид вернулся в хижину, уже полностью пришедший в себя. Он предложил ребятам чай, а потом лично проводил ребят до замка, спохватившись о времени. Сумерки укутали школьную территорию бархатно-прохладным и звёздным покрывалом. Трава шуршала под ногами в такт шагам. Гермиона машинально подняла голову, отыскивая окно кабинета Чарити, и улыбнулась, заметив, что там горит огонёк.
Хагрид выглядел опечаленным, но его явно тронула забота друзей. Он попрощался с ними у портрета Полной Дамы и направился обратно в избушку.
Общая гостиная содрогалась от шума и веселья: Фред и Джордж затеяли игру во взрыв-колоду и вовлекли в неё весь факультет. Они раздали каждому желающему сыграть по колоде заколдованных карт, и в комнате то и дело в разных уголках раздавались грохот и крики. Решив, что в такой обстановке посидеть и поговорить не удастся — да и нужно ли это? — друзья разошлись по комнатам.
Смерив гостиную напоследок неодобрительным взглядом, Гермиона поднялась в спальню. В голове слегка гудело от всех пережитых событий, к тому же её очень расстроило произошедшее с Хагридом. Уж кто, а Хагрид точно не заслуживал такого "подарка" в первый день его профессорской деятельности. Девочке было безумно жаль лесничего. Оставалось лишь надеяться, что Малфой ограничится только этой выходкой и больше не сможет причинить Хагриду какие бы то ни было неприятности.
Лаванда и Парвати обсуждали урок прорицаний, и Гермиона, рассеянно прислушиваясь к их болтовне, переоделась и легла в кровать, привычно отгородившись занавесками балдахина от внешнего мира. Веки слипались от усталости, которую девочка ощутила только теперь. Под убаюкивающий шепот соседок по комнате Гермиона заснула.
Первые школьные недели незаметно подошли к концу. За ворохом забот, уроков и новых знаний Гермиона едва не пропустила визит к Чарити. Вечером в субботу, оставив Гарри и Рона корпеть над сочинением для профессора Флитвика, девочка поспешила подняться в кабинет мадам Бэрбидж. Волшебница уже приготовила всё для посиделок: накрыла потрёпанной скатертью первую парту, поставила две щербатые кружки и сняла с огня в камине чайник горячей воды, вскипячённый магловским способом: Чарити безумно нравилось совершать простые операции без помощи магии.
— Ну, дорогая моя, — заявила Чарити, помешивая сладкий до невозможности чай — шутка ли: три ложки сахара! — рассказывай, как идёт учёба.
И Гермиона с воодушевлением поведала приятельнице и про успехи на трансфигурации, и про новые заклинания, и про случай на уроке ухода за магическими существами, и про уроки профессора Люпина.
— Люпин действительно хороший человек и отличный преподаватель, — кивнула Чарити. — Это тебе не Локонс или Квиррелл.
— Видела бы ты, как он учил нас расправляться с боггартом! — восхищенно выдохнула Гермиона, к чаю даже не притронувшаяся, так как её полностью захватил рассказ. — Даже у Невилла получилось, и это очень важно. А профессор Снейп ещё и шипел профессору Люпину насчёт неспособности Невилла сделать хоть что-нибудь нормально. — Возмущение девочки позабавило мадам Бэрбидж. — Зато Невилл очень ловко расправился со своим страхом.
— Да уж, я слышала, — хихикнула Чарити. — Вырядить старину Снейпа в наряд Августы Долгопупс! Это же надо! Люпин всегда был выдумщиком, как и Мародёры. Неважно, — прибавила волшебница, заметив интерес Гермионы.
— Интересно, какой бы вид принял мой боггарт? — задумчиво пробормотала Гермиона, помешивая чай ложечкой.
— Проваленной контрольной? — невинно осведомилась Чарити.
— И ты туда же! — притворно возмутилась девочка. — Совсем как Рон.
С минуту Чарити о чём-то размышляла, сведя глаза к переносице, а потом вдруг вскочила на ноги, так что её тёмная мантия всколыхнулась.
— Слушай, Гермиона! У меня есть потрясающая идея! — Она заговорщически понизила голос. — Я слышала, что в одном из кабинетов в подземелье завёлся очаровательный боггарт — Филч болтал об этом с Миссис Норрис во время обхода. Может, пока он ещё цел, нагрянем во владения Снейпа и попробуем расправиться с этим существом? Его всё равно прикончат, а это, судя по всему, дохлый экземплярчик, как раз для нас с тобой. Так что мы даже доброе дело сделаем. Что скажешь?
Гермиона скептически нахмурилась, размышляя над предложением Чарити, но потом кивнула, сдаваясь. Тотчас же волшебница схватила её за руку и потащила за собой вниз по лестнице.
— Конечно, до отбоя ещё далеко, но всё-таки нам бы лучше не попадаться, — опасливо пробормотала Гермиона. Чарити рассмеялась.
— Ой, да пустяки, детка. Я уже давно так не веселилась. Как-то не случалось находить боггартов. Наверное, я уже и забыла, как это делается, покажешь хоть? — хихикнула волшебница.
— Тоже мне учитель, — насмешливо фыркнула Гермиона, не тая улыбки.
— Боггарты — не мой профиль, так что мне простительно моё невежество, — буркнула Чарити, увлекая девочку за собой в тёмные подвалы школы.
Пройдя по пустынным коридорам, Чарити и Гермиона вошли в пустой класс, заваленный всяким барахлом. Тут были и сломанные парты со стульями, и разбитые остатки ваз, и треснувшие зеркала, и разломанные шкафы. Вот в одном из них, изредка дёргавшемся и очень похожем на тот, где жил боггарт с урока профессора Люпина, судя по всему, затаилось злобное существо. Волшебницы расчистили площадку перед шкафом, достали волшебные палочки и застыли.
— Ты дерзай, Гермиона, а я подстрахую, если что, — подмигнула Чарити, чуть отступив влево. — Если боггартом всё же окажется проваленная контрольная, представь, как пересдаёшь её на «пять». Ну, или выдираешь волосы преподавателю, поставившему такую оценку, — прибавила волшебница с самым серьёзным видом.
Гермиона замерла, судорожно размышляя над тем, чего же она боится больше всего. Пауки? Пожалуй, но не до такой степени, как, например, Рон. Василиск? О, нет, только вот змеи, убивающей взглядом, здесь не хватало. Интересно, а боггарт может воспроизводить «дар» существа, в которое превращается?
— Ну, чего ты так долго? — нетерпеливо спросила Чарити. — Я сейчас не выдержу и сама расправлюсь с ним, — предупредила она.
И тут Гермиона, наконец, вспомнила, чего она боялась больше всего. О, Мерлин, до чего же абсурдный страх! Зажмурившись, Гермиона прошептала:
— Я готова.
— Алохомора! — произнесла Чарити, и дверца шкафа распахнулась.
Тут же вперёд вырвался неясный вихрь, принявшийся то и дело принимать самые причудливые формы: и палач с огромным топором, и тролль, и призрак с запавшими глазницами, и разлагающийся труп… Гермиона в ужасе следила за трансформациями боггарта, который, наконец, принял облик дантиста.
— Дантист?! — изумлённо выдохнула Чарити. — Гермиона, ты издеваешься? Как такое возможно? У тебя же родители…
Но тут боггарт, словно услышав слова Чарити, круто развернулся к ней. Волшебница испуганно попятилась, выставив перед собой волшебную палочку.
— Эй, а ну, убирайся прочь! — прикрикнула дама.
Но боггарт и не думал исчезать. Вместо этого он вдруг превратился в труп. В труп Гермионы Грейнджер. Чарити взвизгнула и закрыла глаза, испуганно всхлипнув. Палочка дрожала в её руках.
— Риддикулус! — заорала волшебница, но боггарт не исчез и не превратился в нечто смешное. Вместо этого он обернулся трупом какого-то ребёнка, незнакомого Гермионе. Чарити снова выкрикнула заклинание, и на этот раз боггарт опять принял облик мёртвого ребёнка. — Риддикулус!
Вместо очередного трупа боггарт принял облик самой Чарити, непривычно холодной, равнодушно смотрящей куда-то вдаль. Настоящая Чарити испуганно смотрела на своего двойника, пока Гермиона не выкрикнула заклинание. Произнесённое срывающимся голосом и истерическим тоном, оно неожиданно заставило боггарта разорваться на части с громким хлопком. В тот же миг Чарити осела на пыльный пол, отбросив палочку. Её губы что-то шептали, немигающий взгляд уставился в одну точку.
— Чарити… — осторожно позвала Гермиона. — Чарити! — Вскрикнув, девочка упала на колени перед приятельницей, принялась тормошить её, но та безучастно разглядывала стену, что-то бормоча. — Чарити, ну, пожалуйста, посмотри на меня!
Волшебница никак не реагировала на Гермиону. Всхлипнув, девочка обняла приятельницу, дрожа от страха. Что же делать? Что же делать?..
Наконец, решив, что сидеть здесь — самое глупое, что можно себе представить, Гермиона поднялась с пола и кое-как помогла подняться Чарити. Осторожно перекинув её руку на своё плечо, она поплелась в коридор. Происходящее до жути напугало Гермиону. Почему Чарити так боится мёртвых детей? И её, Гермиону, тоже мёртвую? От такого жизнерадостного человека, как Чарити, можно было ожидать в качестве страха нечто банальное вроде тех же самых пауков. Ну а чего ещё боятся все? Чего могут бояться взрослые? Почему смерть детей? Почему её одинокая фигура?
«Ох, и дёрнул же нас Мерлин идти сражаться с боггартом!».
С трудом преодолев ступеньки, Гермиона вместе со своей ношей направилась по главному коридору в сторону Больничного крыла. Где-то вдалеке слышались разговоры учеников — до отбоя оставалось ещё больше получаса. Хоть бы кто-нибудь встретился знакомый, хоть бы кто-нибудь помог!
Но Гарри и Рон сейчас были в Общей гостиной, как и все остальные гриффиндорцы. Тут разве что на слизеринцев нарвёшься.
Однако помощь пришла с самой неожиданной стороны. По коридору навстречу Гермионе двигалась парочка, при виде девочки, тащившей на себе преподавателя, тут же прекратившая разговор.
— Гермиона? Это ты? Профессор Бэрбидж? Что случилось?
Взволнованный голос принадлежал Перси Уизли. Он тут же перехватил преподавателя и взвалил её отнюдь не лёгкое тело на свои плечи. Рядом тут же оказалась его спутница — староста Когтеврана Пенелопа Кристалл. Они поддержали Чарити между собой, закинув её руки друг другу на плечи, и каракатицей двинулись вперёд.
— Перси! Я… Я так испугалась! — бормотала Гермиона, идя впереди. — Мы с Чарити просто хотели расправиться с боггартом, но вдруг…
— Ничего, мадам Помфри разберётся, — буркнул Перси.
Оставив Чарити в Больничном крыле, ученики вышли в коридор. Перси попрощался с Пенелопой, направившейся в гостиную факультета, а сам повёл Гермиону в башню Гриффиндора, попутно расспрашивая о случившемся. Девочка рассказала ему всё без утайки, вздрагивая от страха.
— Какое счастье, что я тебя встретила! — благодарно выдохнула Гермиона под конец.
Ребята остановились у портрета Полной Дамы, и Перси внимательно посмотрел на Гермиону.
— Я же староста, и сегодня совершал обход. Хорошо, что мы не разминулись, — кивнул он. — Мне не верится, что профессор Бэрбидж могла себя так безрассудно вести. Не знаю насчёт боггарта, но мне не хочется думать, что ты солгала.
— Я не лгала! — возмутилась Гермиона. — Это правда, правда!
— Молодые люди, — устало заявила Полная Дама. — Вы ещё долго ругаться будете, или, может, всё-таки назовёте пароль?
Получив пароль, портрет распахнулся, и Перси с Гермионой вошли в Общую гостиную. Места у камина пустовали: значит, Гарри и Рон уже закончили с уроками и разошлись по спальням. Гермиона попрощалась с Перси и поднялась в свою комнату. Её всё ещё трясло от страха за Чарити. Парвати и Лаванды в комнате не было, они сидели внизу, и сейчас Гермиона была этому несказанно рада. Она спряталась за пологом кровати и укрылась одеялом с головой. Заснуть не удалось вплоть до самого утра.
Сонная, усталая и взволнованная, Гермиона наспех причесалась, кое-как оделась и поспешила на завтрак, не дожидаясь пробуждения Гарри и Рона, любивших понежиться подольше в выходной воскресный день. В Большом зале было мало народу: большинство отсыпалось после долгой учебной недели. Пара-тройка когтевранцев задумчиво ковырялась вилками в тарелках, пуффендуйцы, насчитывавшие собой около дюжины, задорно распевали гимн — вернее, пытались его задорно распевать, то и дело прерываясь зевками. Слизеринский стол пустовал. За столом же Гриффидора сидели старшекурсники, Невилл, Джинни и Колин Криви со своим младшим братцем. При виде девочки Джинни дружелюбно помахала ей рукой и предложила подсесть.
— Как твои дела? — осведомилась Джинни, пристально разглядывая подругу. — Что-то ты неважно выглядишь. Не спала ночью?
Гермиона устало кивнула, вяло накладывая порцию овсянки. Есть не хотелось, но без завтрака нельзя было обойтись. Пришлось запихивать в себя противную кашу, запивая её тыквенным соком. Джинни трещала насчёт Чемпионата мира по квиддичу, Колин и Деннис расспрашивали её, живо интересуясь рассказом о волшебном спорте.
— Да ты, Джинни, у нас просто спец в квиддиче, — поддразнил сестру Джордж, подсев рядом с ней.
— Метишь на место Гвеног Джонс в «Холихедские Гарпии»? — присоединился Фред, усаживаясь возле брата.
Они принялись подшучивать над Джинни, ловко пикирующей любую их подколку. Гермиона же намеревалась под шумок скрыться и направиться в Больничное крыло справиться о состоянии Чарити, когда её поползновения в сторону выхода оказались замечены близнецами.
— Доброе утро, Гермиона, — благожелательно объявил Джордж.
— Ты с нами не разговариваешь? Устроила бойкот? Или принципиально не здороваешься со всеми, в том числе и с нами? — полюбопытствовал Фред. — Ты что-то бледная какая-то… Прям как Вуд, когда ему бладжером рёбра перебило…
От сказанного Фредом у Гермионы буквально помутнело в глазах, и она пошатнулась. Джинни встревожено поднялась с места.
— Гермиона, с тобой всё в порядке? — спросила девочка.
— Да, кажется… Ладно, мне пора…
Потирая виски, Гермиона быстро покинула Большой зал, не заметив, как Джинни отвесила близнецам по подзатыльнику, прошипев:
— Идиоты!
— А мы-то что? — недоуменно воскликнули братья.
Мадам Помфри тепло улыбнулась Гермионе, пропуская её в больничное помещение. Лазарет пустовал — первого пациента-Малфоя выписали ещё в прошлый четверг. На одной из кроватей расположилась Чарити, судя по всему, дремавшая. Гермиона присела рядом с ней и сжала холодную руку приятельницы.
— Она ещё не приходила себя? — с лёгкой дрожью в голосе спросила девочка.
— Мисс Бэрбидж! — негодующе воскликнула медсестра. — Хватит притворяться! Жива она, живее всех живых. Только что в красках расписывала мне, почему я должна была вместо того, чтобы вылечить мистера Малфоя, дать ему цианистый калий.
— Мышьяк! — фыркнула Чарити, приоткрыв один глаз. — Поппи, не путай девочку.
— Велика разница, — буркнула мадам Помфри.
— Мышьяк гуманнее, — ухмыльнулась Чарити и посмотрела на Гермиону, всё ещё щуря один глаз. — Ну, разве я не права, детка? Чего ты так на меня уставилась?
От облегчения, захлестнувшего её, Гермиона была готова рассмеяться в голос, но вместо этого она лишь порывисто обняла приятельницу, чувствуя, как глаза жгут слёзы. Если Чарити может шутить, значит, с ней действительно всё в полном порядке, и её жизни ничто не угрожает.
— Ой, Гермиона, отпусти! Задушишь! И, вообще, к чему все эти нежности? — нарочито строго спросила волшебница, отстраняясь от Гермионы. — Я пока что умирать не собираюсь. Чтобы какой-то там боггарт подкосил меня? Да если меня виски Хагрида не пронял… — Тут Чарити прикусила язык. — Так, детка, ты ничего не слышала.
Гермиона с улыбкой смотрела на приятельницу, но при её последних словах недовольно вздохнула и нахмурилась.
— Ну, в чём дело? — спросила Чарити.
— Ты мне не доверяешь? — тихо произнесла Гермиона.
Повисла тишина. Наконец, Чарити, избегавшая смотреть на Гермиону, сказала:
— Как я могу не доверять тебе, детка?
— Но ты ничего мне не рассказываешь. При каждом упоминании какого-либо случая из твоей жизни ты тут же замолкаешь. Я ведь не знаю о тебе ничего! Ни твоего любимого цвета, ни интересов, ни мечты в жизни, что уж говорить о детстве. Мы ведь друзья, Чарити? — Гермиона умоляюще посмотрела на приятельницу, сжав её ладонь. — А друзья делятся друг с другом всем. Вот я тебе рассказываю всё, без утайки. А ты молчишь. Неужели я недостойна твоего доверия? Или ты не считаешь меня другом?
Девочка настороженно смотрела на молчавшую мадам Бэрбидж. Наконец, не дождавшись ответа, Гермиона поднялась с места и покинула Больничное крыло, прошептав напоследок:
— Желаю тебе скорейшего выздоровления.
С того дня в отношениях Чарити и Гермионы появился разлад. Мадам Бэрбидж упорно игнорировала присутствие Гермионы, не замечала её поднятую руку на уроках и не встречалась с ней взглядами. Называли они друга преувеличенно вежливо и официально: «профессор», «мисс Грейнджер». Гермиона невыносимо страдала от этого, что сказывалось на Гарри и Роне. Иногда девочка могла без причины накричать на них и позже извиниться за своё поведение. Чтобы избежать подобных вспышек раздражительности, Гермиона начала больше времени проводить в уединении библиотеки, где сорваться могла разве что на книги, да и то шёпотом: под бдительным контролем мадам Пинс особо не покричишь.
День рождения Гермионы выдался мрачным. Накануне она и Рон снова повздорили насчёт кота девочки, Живоглота: тот всё время норовил поймать крысу Рона.
— Это инстинкт, Рон! — в который раз оправдывала питомца девочка. — Глотик не понимает, что это плохо.
Друзья сидели в Общей гостиной и занимались уроками, когда кот Гермионы ни с того ни с сего набросился на сумку Рона, где притаилась Короста.
— Твой Глотик точно ненормальный. — Рон подозрительно поглядывал на свернувшегося на коленках Гермионы кота. — Он как будто слышал, что я сказал, что Короста у меня в сумке. Сразу на неё набросился. Посмотри, как он изодрал мою сумку!
— Что за шум, а драки нет? — полюбопытствовали близнецы Уизли, как раз проходившие мимо ребят на тренировку. Гарри должен был отправляться с ними.
— Это Живоглот! — злобно пробубнил Рон, показывая братьям рваную сумку.
— Мне придётся разочаровать тебя, Рон, но это — всего лишь твоя старая сумка, — покачал головой Фред.
— А вот это кресло — вовсе не Гарри Поттер, — с ухмылкой поддакнул Джордж.
— И торшер — не метла для квиддича…
— Уймитесь, — буркнул Рон, плюхнувшись в кресло и швырнув сумку на пол. — И идите куда шли.
— С превеликим удовольствием, — хором ответили близнецы. — Гарри, ты идёшь?
— Да, конечно. — Приятель поднялся с места и последовал за близнецами.
После их ухода Рон, демонстративно спрятав дрожащую от страха крысу в нагрудный карман, отправился в спальню, а Гермиона стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Сначала Чарити, теперь вот Рон… Живоглот успокаивающе мурлыкал у неё на коленках, словно не понимая того, что явился невольной причиной ссоры своей хозяйки и её друга. И пусть Гермиона знала, что завтра они помирятся ещё до обеда, сейчас было очень неприятно даже думать о возможном перемирии.
Неудивительно, что на следующий день Гермиона не хотела покидать пределы спальни. Но утро началось вполне хорошо: Лаванда и Парвати разбудили её, громко распевая поздравительный гимн, и подарили томик «Гадания для новичков, или как уверить неверующего и найти Третий глаз там, где его нет».
— Мы подумали, что тебе пригодится для подготовки к урокам прорицаний, — пояснили девочки. — Профессор Трелони любезно подарила нам эту книгу, а мы презентовали её тебе.
— Это очень… мило, — пробормотала Гермиона.
— Надеюсь, теперь ты изменишь своё мнение насчёт прорицаний, — сообщила Лаванда.
«Это вряд ли», — подумала Гермиона, но вслух ничего не сказала и сунула книгу под подушку.
Внизу, в Общей гостиной, девочку уже поджидали Гарри и Рон. Широко улыбаясь, Гарри вручил ей "Теорию средневековой нумерологии" — большую энциклопедию, повязанную бантом.
— Гарри, ну, что ты! Не стоило! — смутилась Гермиона, благоговейно осматривая книгу.
— Это самое меньшее, чем я мог отблагодарить тебя за твой подарок, — неловко улыбнулся приятель. — Боюсь даже представить, во сколько тебе обошёлся набор по уходу за метлой...
— О, пустяки! — отмахнулась Гермиона и посмотрела на Рона, чьё лицо было мрачнее тучи. — В чём дело, Рон?
— Да так, ни в чём, — буркнул мальчишка, вытаскивая из кармана маленькую коробочку. — Мой подарок, конечно же, не чета подарку Гарри, так что можешь преспокойно выкинуть его в ближайшую мусорку. — Рон небрежно бросил коробочку на кресло и ушёл, не дожидаясь друзей.
— Что это с ним? — удивилась Гермиона, глядя вслед приятелю.
Наклонившись, она достала коробочку и открыла её. Там оказался маленький карманный вредноскоп, как объяснил Гарри.
— С чего ты так расстроился? По-моему, очень полезный подарок, предупреждает об опасности... И вообще, я его буду носить с собой каждый день! — гордо и серьёзно объявила девочка на завтраке в Большом зале, подсев к Рону и демонстративно опустив вредноскоп в карман школьной мантии.
Рон неуверенно улыбнулся и склонился над тарелкой. Гермиона от души надеялась, что смогла его хоть немного приободрить. Его поведение крайне настораживало.
Вечером в Общей гостиной Фред и Джордж торжественно преподнесли Гермионе коробочку с подарком, оказавшимся роскошным писчим пером.
— Спасибо! — пылко поблагодарила Гермиона, поглаживая пальцами перо. — Но откуда оно у вас?
— Скажем так, — Фред подмигнул ей, — мы устраивали несанкционированную вылазку в Хогсмид.
— Что?! — потрясённо воскликнула девочка. — Но это же опасно! Сириуса Блэка видели там совсем недавно! И потом, это же нарушение школьных правил!
— Да брось, Гермиона, — отмахнулся Джордж. — Так, просто увеселительная прогулка.
— Но как вы обошли дементоров? — осведомился Рон.
— Много будешь знать, братец… — загадочно протянул Джордж.
— Станешь второй Грейнджер, — прибавил Фред, ловко увернувшись от Гермионы, намеревавшейся треснуть его учебником.
Рон принялся выспрашивать у братьев насчёт тайных ходов из Хогвартса, а Гермиону отвлекла Джинни, подошедшая к ней с загадочным видом и всеми силами старавшаяся не смотреть в сторону Гарри, дописывавшего работу по трансфигурации.
— Это тебе, — пояснила девочка, протянув ей свиток. — Сказали передать.
Как оказалось, это было поздравление от Чарити Бэрбидж. Благожелательное, но сухое и официальное. Гермиона скомкала его и швырнула в камин.
— Эй, Гермиона, ты чего? — спросил Рон, но девочка не ответила, схватила сумку с учебниками и скрылась в спальне.
Записка Чарити всё только испортила. Смаргивая слёзы, Гермиона закрылась пологом кровати и уткнулась лицом в подушку.
На уроке магловедения на следующий день Чарити всем своим видом показывала, что непричастна к письму. Гермиона придерживалась той же тактики. И потому для девочки было большим удивлением получить спустя ещё пару дней письмо от Чарити. Там была всего лишь одна строчка:
«Жду тебя сегодня в моём кабинете в шесть вечера, детка».
Сначала девочка хотела заупрямиться и не пойти на встречу, но потом, поразмыслив, решила, что, возможно, Чарити решила сделать первый шаг к налаживанию разорванных отношений. А ведь если человек пытается сделать первый шаг, разве это не значит, что ты должен пойти ему навстречу?
Ровно в шесть Гермиона нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у двери кабинета профессора Бэрбидж, не решаясь постучать. В тот самый миг, как она подняла руку, чтобы постучать, дверь распахнулась, на пороге появилась Чарити.
— Проходи, — сухо пригласила дама, и Гермиона, невольно потускнев, вошла в когда-то столь любимый ею класс.
Заходящее солнце расцветило комнату чередой пёстрых закатных лучей, отражавшихся от стен, немногочисленных блестящих поверхностей и рамок фотографий. Чарити уселась за преподавательский стол, пригласив Гермиону сесть прямо напротив. Её лицо не выражало никаких эмоций.
— Ты хотела откровенный разговор? — без обиняков спросила профессор Бэрбидж и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ладно. Я расскажу тебе всё, что ты захочешь услышать. Валяй. Задавай вопросы.
Создавалось ощущение, что Чарити своим непроницаемым видом, мрачным лицом и холодным голосом пытается отгородиться от Гермионы и заодно от всего того, что ей нехотя придётся рассказать. Теперь, когда была возможность просить о чём угодно, Гермиона растерялась. Ей не очень-то хотелось теперь расспрашивать Чарити. Наверное, лучшим выходом было бы уйти, но… Но Гермиона не смогла удержаться. Избегая, как и Чарити, зрительного контакта, девочка прокашлялась и спросила:
— Почему твой боггарт принимал такой вид? Что-то случилось? Почему именно мёртвые дети?
Чарити глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Косые закатные лучи высветили каждую чёрточку её лица, и только теперь Гермиона заметила первые отметины возраста дамы. Морщинки на лбу, вокруг глаз и возле рта, бледные, почти невидимые пятна веснушек, шрам на виске, который прежде девочка не замечала, так как он был вечно прикрыт волосами, теперь собранными в строгий узел на затылке. Ещё один кривой бледный шрам спускается от подбородка по шее, совсем незаметный, но чётко выделенный ярким солнечным светом. Руки профессора Бэрбидж, лежавшие на столешнице и сцепленные в замок, едва заметно дрожали. Запутавшееся в слегка растрёпанных волосах Чарити солнце высветило их рыжевато-золотистым нимбом.
В кабинете стояла неестественная тишина, даже часы замолкли, и их тиканья не было слышно. Гермиона думала, что Чарити уже не ответит, но она неожиданно открыла глаза и заговорила твёрдым холодным голосом, лишённым всяческих чувств — таким, каким обычно излагают сухие факты:
— Это, сама по себе, короткая история, но без рассказа о предшествующих ей событиях не получится цельной картинки. Я попытаюсь рассказать достаточно коротко и полно, если ты готова слушать…
— Можешь не говорить ничего, если не хочешь, — тут же сказала Гермиона, но Чарити покачала головой.
— Давно уже пора рассказать тебе. Я действительно слишком долго скрывала от тебя всё. От тебя и от себя самой. Что ж, начнём…
Как я уже рассказывала тебе в августе, мы с отцом жили довольно уединённо. Нашими ближайшими соседями была семейка Прюэттов. Маглы жили на порядочном от нас расстоянии, и потому неудивительно, что нам приходилось общаться с соседями-волшебниками. Мистер и миссис Прюэтт всегда были добры ко мне и частенько привечали, когда отец снова напивался, и я боялась оставаться одна. Я сдружилась с их детьми — Молли Прюэтт и её старшими братьями Фабианом и Гидеоном. Они были погодки, старше нас с Молли года на три.
Признаться, я больше общалась именно с ними. Участвовала во всех их безумных забавах и придумках, всюду следовала за ними, не боялась штурмовать самые высокие деревья и крыши заброшенных домов в округе. Молли с нами не гуляла — боялась, как мы, рисковать своей жизнью. Она по натуре была больше домоседка. Да и сейчас таковой является.
Наша четвёрка была очень дружной — да и как иначе, если мы проводили всё время вместе, без перерывов? Семья Прюэттов стала неотъемлемой частью моей жизни, Молли — лучшей подругой, а Фабиан и Гидеон — друзьями и практически братьями.
Вскоре мы закончили школу — братья Молли выпустились раньше, мы — чуть позже. Молли тут же выскочила замуж за Артура Уизли, и я была искренне за неё рада: они и сейчас прекрасная пара и встречались ещё со школы. Но тут явно проявляется характер Молли: она привыкла командовать. Всеми, без исключения: мной, братьями, Артуром. Впрочем, он не особенно-то сопротивлялся её влиянию. Тем более если учесть, что, если что-то идёт не по правилам Молли, она автоматически превращается в настоящую фурию. Со временем и я, и Артур, и наши общие знакомые научились не перечить ей, ибо это всегда было чревато неприятностями, в первую очередь для нас же самих. Вроде бы маловажная деталь её характера, не так ли? Но с этого-то всё и началось.
В те годы шла борьба с Тем-кого-нельзя-называть. К тому времени я уже заканчивала академию, намереваясь в будущем связать свою жизнь с квиддичем, а Молли и Артур растили двух детей — Билла и Чарли. Молли была беременна третьим отпрыском, когда я узнала о существовании Ордена Феникса — организации, основанной Дамблдором для борьбы с Тем-кого-нельзя-называть. Туда вступили многие гриффиндорцы, в том числе и Римус Люпин вместе с новоявленными молодожёнами мистером и миссис Поттер, и Сириус Блэк, и Питер Петтигрю, и Долгопупсы, и ещё многие из тех, кто оканчивал Хогвартс раньше и позже нас с Молли. Я без раздумий согласилась вступить в Орден, за мной туда вступили Фабиан и Гидеон. Молли было не до этого, и мы по возможности избегали рассказывать ей о деятельности Ордена, о схватках с Пожирателями и прочем. В её состоянии было вредно волноваться. Не так давно она сорвалась, узнав, что Артур собирался вступить в Орден — он же, кстати, и рассказал мне об этой организации. Молли кричала, что это слишком опасно, что мы не имеем права рисковать своими жизнями, и Артур уступил. Мне понятна эта ситуация: Молли всегда пыталась игнорировать опасные события, прятаться в скорлупу, к тому же она опасалась за детей, за семью, ведь не так давно её родители погибли как "предатели крови". На неё навалилось столько несчастий, что сама мысль о вступлении её мужа в Орден казалась ей преступной, что уж говорить о братьях или же обо мне. Поэтому мы молчали.
Всё шло относительно спокойно, если вообще можно так выразиться, а потом началась череда смертей. Убили всю семью МакКиннонов, Эммелина Вэнс была вынуждена скрываться от преследования, Доркас Медоуз пала от рук самого Темного Лорда… По всей стране шли жуткие погромы, Пожиратели вламывались в дома и убивали без разбору, нападали на магловские кварталы и истребляли людей с предельной жестокостью. Это был настоящий ад.
В тот день Грозный Глаз Грюм назначил меня и Фабиана с Гидеоном дежурить в одном из магловских приютов. Пожиратели в последнее время часто совершали налёты на приюты и убивали детей в угоду политике чистокровных, пропагандируемой Темным Лордом. Этот приют с идиотским названием «Радуга» находился далеко от разгромленных Пожирателями, и, по сути, ему ничто не могло угрожать. Я не считала своё дежурство чем-то опасным, и потому спокойно проводила время с детьми. Вообще-то у меня общение с ними не ладится, но эти ребята были твоего возраста или чуть помладше. Несчастные дети, которым я рассказывала сказки на ночь, давая им надежду на чудо хотя бы этими рассказами о «выдуманном» мной квиддиче и «Хогвартсе».
Уже было поздно, за окнами стемнело. Все дети спали, и я со спокойной совестью закрылась в кабинете, раздумывала над тактиками в квиддиче и уже представляла себе своё назначение в команду «Холихедские Гарпии», когда до меня донёсся грохот с нижнего этажа. Такой погром не могли устроить дети. Не сговариваясь, мы с Фабианом вылетели в коридор и обнаружили Пожирателей, вломившихся в холл и метавших заклятия направо и налево. Фабиан ринулся на поиски Гидеона, я же бросилась к детям. Мне страшно вспоминать, что было дальше. Они поймали всех, они пытали детей, они убили практически всех из них. Я даже лиц их не помню. Только тела на полу.
К счастью, члены Ордена поспешили к нам на выручку, но было слишком поздно. Фабиан и Гидеон пали в бою.
Молли винила меня в их смерти. Говорила, что из-за меня они вступили в Орден, из-за меня отправились на это чёртово дежурство и из-за меня погибли. Слушать её обвинения было невыносимо и больно. Моя лучшая — единственная — подруга, человек, которого я знала с детства, швыряла в меня ножами горькие слова о том, что я фактически убила Фабиана и Гидеона, я лишила их жизни, я затащила в Орден и я же разрушила её семью. Кричала, что родители всегда любили меня больше, что Фабиан и Гидеон никогда не были с ней так откровенны, как со мной, что я только и делала, что разрушала всё, что было ей дорого. А я даже не могла сказать ей ничего против. Да и как я могла отреагировать на это предательство? Моих слов о том, что Фабиан и Гидеон сами приняли решение вступить в Орден, она не слушала, не желала слушать. В сердцах я крикнула ей, что её мания вечно всех контролировать и подчинять себе заставила их выйти из повиновения, её собственническая манера привязывать к себе людей обернулась против неё самой. Мы орали друг на друга до сумасшествия, пока обе не охрипли и не устали от слёз.
Несмотря на то, что Артур старался нас помирить, мы разругались в пух и прах. Да и не мирятся после подобных обвинений. Я тоже много чего наговорила ей, много вещей, за которые сейчас мне очень стыдно. С тех пор мы больше не общались. Мой отец уже давно умер, и я попросту сбежала на родину матери, во Францию, струсив перед собой и перед своими страхами.
Всю свою жизнь я пыталась избежать привязанностей, особенно видя пример Молли перед глазами. Люди уходят, все они однажды оставляют тебя, рано или поздно. Эту истину я усвоила с детства. Погибшая мать. Отец в периодических запоях. Фабиан и Гидеон. Молли. Все, к кому я испытывала сильные чувства, рано или поздно покидали меня, причиняя боль. В какой-то момент я решила, что куда безопаснее будет отгородиться от людей, от контактов с ними, от привязанностей. Если никого не любишь, тебе никогда не причинят боль.
И снова я ошиблась.
Знакомство с тобой, детка, было самым неожиданным и лучшим, что я могла себе представить. Ты понравилась мне с первого взгляда, и, пусть я сначала пыталась держаться от тебя подальше, долго мне это делать не удалось. Как видишь, я и сейчас не могу от тебя отказаться. И мне страшно, что однажды я неизбежно потеряю ещё и тебя. Именно поэтому я не делилась с тобой своими тайнами, не пыталась сблизиться ещё теснее — хотя куда уж дальше, да? Не удалось.
Прости меня, милая, прости. Я заблуждалась всю свою жизнь. Ты помогла мне взглянуть на это иначе. И я безумно тебе благодарна за это. Больше я никогда не стану избегать тебя. Прости меня, если сможешь. Я попытаюсь научиться доверять тебе.
За окнами уже давно сгустились сумерки, слова Чарити растаяли в воцарившейся тишине, кабинет погрузился во мрак.