* * *
Тишину темной комнаты огласил громкий звон будильника. «Какой противный звук!» — подумал Драко. Не открывая глаза, он мысленно произнес заклинание. Послышался новый звук: удар чего-то тяжелого о стену. Звон будильника прекратился. Минуты через три в голову слизеринца пришло осознание того, что будильник он поставил не случайно. Еще через минуту он вспомнил, что перед завтраком должен зайти к директору. «И чего ей так не терпелось со мной пообщаться? Не могла назначить встречу попозже?» Малфой должен был зайти в кабинет директора в полвосьмого, за полчаса до завтрака. Сейчас часы показывали 7:05. Драко поспешно принял холодный душ, чтобы хоть как-то проснуться. Он вернулся в Хогвартс в полпятого утра, всю ночь летая в небе над Англией. Два с половиной часа сна Малфою явно не хватило, и теперь он угрюмо рассматривал в зеркале свое лицо с покрасневшими от недосыпания глазами. Хотелось грызть свое отражение в зеркале зубами. «А вот этому милому желанию Грима не следует давать волю!» — подумал Драко. На секунду ему показалось, что стены ванной, отражавшиеся в зеркале, исчезли, уступая место чему-то черному. Малфой моргнул — видение исчезло. Поспешно списав все это на недосыпание, он пошел одеваться. До встречи с директором оставалось еще пять минут. Профессор МакГонагалл не любила опозданий. Чтобы не опоздать, Драко трансгрессировал ко входу в кабинет, охранявшемуся двумя горгульями. Кроме них и миссис Норрис перемещение старосты школы никто не заметил. И теперь Драко стоял перед двумя горгульями, размышляя о том, что директор не дала ему пароля от своего кабинета. Но долго ждать ему не пришлось. В тот же момент по винтовой лестнице спустилась профессор МакГонагалл. — Доброе утро, мистер Малфой. Надеюсь, я не заставила ожидать вас слишком долго. — Доброе утро, директор. Я прибыл только что. Окончив обмен любезностями, директор сделала жест рукой, приглашая Драко следовать за ней. Любой человек всегда оказывает определенное влияние на площадь, будь то дом, комната, кабинет. Драко был в кабинете директора всего один раз, тогда, на шестом курсе, его вызывал к себе Дамблдор. Тогда его, как и многих других, поразила обстановка этой просторной комнаты, полной необычных серебряных предметов, которые непрерывно вращались, жужжали, выпускали небольшие клубы дыма. Теперь же эти волшебные приборы исчезли, занимая почетное (и пыльное) место в шкафах. Посередине кабинета стоял громадный деревянный стол из бывшего кабинета профессора МакГонагалл. На столе горой возвышалась стопка пергаментов, в шкафу виднелись папки с документами, датированные разными годами — директор любила порядок во всем, особенно в документации. — Мистер Малфой, устраивайтесь поудобнее, — предложила профессор МакГонагалл, указывая на стул. — Благодарю, — учтиво произнес Драко. Некоторое время директор молчала, разглядывая из-под очков Малфоя. — Мистер Малфой, я бы хотела обсудить с вами ваше назначение старостой школы. Многие ученики, да и преподаватели, были удивлены моим решением. Но для этого были определенные причины. Драко молчал, внимательно слушая каждое слово директора. — Я думаю, многие слизеринцы заметили некое отчуждение в лице представителей других факультетов и некоторых преподавателей. Это все касается событий, произошедших за последний год. Во время директорства Снейпа факультет Слизерин был на привилегированном положении, в отличие от других факультетов. Что не могло не посеять раздор между учениками. И во время прямой опасности от Того-Кого-Нельзя-Называть факультет Слизерин показал себя не с лучшей стороны. В голову Малфоя тут же пришли воспоминания. Пэнси Паркинсон предлагала выдать Темному лорду Гарри Поттера в обмен на то, чтобы он не нападал на школу. Помнится, тогда Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй встал на защиту Избранного. — Да, я помню. Также я помню и то, что некоторые хотели использовать слизеринцев как заложников. Ведь на моем факультете много детей Пожирателей. Профессор МакГонагалл нахмурилась. Она знала об этом и о том, что подобное желание возникало у многих, у очень многих... — А теперь непосредственно к тому, почему я назначила вас старостой. Сейчас, когда прошло всего несколько месяцев после окончания войны, я опасаюсь, что между факультетами могут произойти стычки, выяснения, кто прав, а кто виноват. В этом году школьные правила ужесточены. За нападение, драку, приведшую к телесным повреждениям, мы исключаем из школы. Я бы не хотела, чтобы это произошло... — Вы думаете, раз среди слизеринцев есть дети Пожирателей, то они начнут мстить за своих родителей? Еще скажите, за Темного лорда! — яростно перебил Малфой. — В Хогвартсе всего один Пожиратель Смерти — и это я! Драко быстро расстегнул рукав рубашки, показываю черную метку, которая становилась все бледнее с каждым месяцем. — Мистер Малфой, успокойтесь! Вы неправильно меня поняли. Я не хочу, чтобы ученики играли во взрослые игры, не решили чинить самосуд. — Скажите это вашим дорогим гриффиндорцам! — посоветовал Драко. — Следите за тем, что говорите, мистер Малфой! — непререкаемым голосом произнесла директор. — Вы один из лучших учеников Хогвартса, и этого достаточно для назначения вас старостой школы. Но ваше прошлое красноречиво говорит не в вашу пользу. Я бы никогда не назначила вас старостой, если бы не ваши организаторские и лидерские способности. Вы — лидер, вас слушают, и вам подчиняются слизеринцы, в определенной степени даже больше, чем декану факультета. Вам даже не надо заставлять кого-то слушать вас, у вас врожденный дар привлекать к себе внимание и убеждать в чем-либо. Драко ошеломленно смотрел на директора. — Мистер Малфой, я была вашим учителем на протяжении шести лет. И поверьте моему многолетнему опыту, я всегда вижу внутреннюю подоплеку своих учеников. Мне жаль, что вы изначально пошли не по той дороге... А сейчас я прошу вас лишь о том, чтобы вражда между факультетами не углублялась. Я знаю, что в ваших способностях воспрепятствовать этому. Все факультеты равны в правах. Так было всегда и должно быть. Вы свободны, мистер Малфой. Драко кивнул на прощание и вышел из кабинета директора, не проронив ни слова. Из всего этого разговора он уяснил, что профессор МакГонагалл опасается, что вражда между факультетами разгорится еще больше. Гриффиндор теперь на правах победителей еще больше будет задирать нос и считать, что им все будут спускать с рук. И профессор МакГонагалл хочет, чтобы Драко сдерживал слизеринцев. Он и не позволит им напасть, напасть первыми. Никто не сделает из них виноватых. Но если на кого-нибудь из слизеринцев нападут, никого сдерживать он не собирается. Если. «Победители вершат правосудие. А я на проигравшей стороне, пока», — подумал Малфой, заходя в Большой зал, полный завтракающих учеников. Несколько учеников обернулось, недружелюбно глядя на Драко. О том, что он сам Пожиратель, знали немногие, а вот то, что он сын Пожирателя, знали все. Один из когтевранцев презрительно сказал что-то другому, показывая пальцем на Малфоя. Драко заметил это, внимательно посмотрел на того когтевранца и улыбнулся ему. Когтевранец побледнел, по его телу прошла судорога, и он упал носом в тарелку. Его в мгновение ока окружила толпа обеспокоенных однокурсников. Драко отвернулся, довольный собой. В последнее время он заметил, что людям трудновато смотреть ему в глаза, особенно если этот взгляд далек от доброжелательного. Тогда такие вот как этот когтевранец испытывают далеко не приятные чувства... — Драко, у тебя не улыбка, а оскал зверя, — заметил Блез. — И тебе доброе утро! — хмуро поздоровался Малфой, глядя на когтевранца, которого тошнило в собственную тарелку. Аппетит это определенно портило. — Что у нас первым уроком? — Защита от Темных Искусств, — пробасил Гойл. — С гриффиндорцами.* * *
В Большой зал шумно влетели совы, спеша доставить почту. На стол перед Гермионой упала сова-сипуха с очередным номером «Ежедневного пророка». — Ты все еще выписываешь эту макулатуру? — спросил Рон. — Да, выписываю, — гордо ответила Гермиона. — Я хочу быть в курсе всех событий. На некоторое время она скрылась за газетой. Рон пожал плечами и обернулся на кошмарные звуки, доносящиеся со стола Когтеврана. Похоже, одному из представителей этого факультета стало плохо прямо на завтраке. — Бедный, — произнесла Гермиона. — Да уж. Перед всеми так опозориться! — произнес Рон. — А слизеринцы вон ржут! Смешно им. — Да ладно тебе, Рон, — сказал Гарри, продолжая уплетать свой завтрак. — Ты же сам ржал. — Это я. А это слизеринцы. Кто их вообще в школу пустил? — осклабился Рон. — Отпрыски Пожирателей. У них же на лицах написано, что они нас ненавидят. И спеси у них нисколько не поубавилось, можно подумать, это они победили! — Рон, утихомирься, — произнесла Гермиона. — Я понимаю, что ты их терпеть не можешь так же, как я и Гарри. Но надо смотреть фактам в глаза. Далеко не у всех слизеринцев родители были Пожирателями. — Все равно. Они что-то явно затевают! — никак не хотел утихомириться Рон. — Чистокровки проклятые! — Рон, тебе напомнить, что ты тоже чистокровка? — усмехнувшись, спросил Гарри. Первым уроком у гриффиндорцев была Защита от Темных Искусств, которую вел новый преподаватель. За последние семь лет сменилось семь преподавателей. И всех их постигла не самая счастливая судьба. Четверо из них уже умерло, один сошел с ума, двоих заключили в Азкабан после окончания войны. Теперь многих интересовал вопрос: задержится ли новый преподаватель по Защите больше чем на год? Седьмой курс Гриффиндора и Слизерина ждал возле дверей кабинета Защиты от Темных Искусств. Как только прозвенел звонок, появился преподаватель. У него была странная дерганая походка, слегка прихрамывающая. Профессор прошел мимо учеников и пригласил их в класс. Семикурсники тут же расселись за парты, вытащив учебники, перья, свитки. Почти каждый из них украдкой посматривал на преподавателя, пытаясь лучше разглядеть его внешность. В ней не было чего-то такого необычного (как, например, в лице профессора Грюма), кроме, пожалуй, ярко-синих глаз. Кто-то сказал, что у Дамблдора были такие же глаза. «Может, глаза у него были и такого оттенка. Но у Дамблдора они всегда лучились добротой, смехом, каким-то внутренним светом. А от взгляда профессора можно разве что замерзнуть!» — определил Гарри. Ведь он больше всех учеников здесь сидящих общался с Дамблдором. Тем временем, профессор Трегер обвёл взглядом всех присутствующих, от чего многим стало не по себе. — Так как меня представили на банкете, то представляться ещё раз не имеет смысла. Но если среди вас были глухие или люди недалекие, что, увы, случается, то придется повторить. Меня зовут Эммануил Трегер. Я профессор по Защите от Темных Искусств, если кто забыл, на каком уроке он находится. В аудитории раздался смешок, но тут же стих. Преподаватель подошел к парте, за ней сидели Гойл и Малфой, который, похоже, дремал. — Ученик, встать! Ваше имя. Малфой посмотрел на преподавателя, не спеша встал и лениво произнес: — Драко Малфой. — Мистер Малфой, позвольте узнать, что должны ученики делать на уроке? — Слушать преподавателя? — насмешливо спросил Малфой, встречаясь глазами с ледяным взглядом профессора. — Верно, но никак не спать на уроке! — рявкнул профессор, но на Драко это никакого впечатления не произвело, в отличие от класса. — Повторите то, что я сказал в начале урока. — Так как меня представили на банкете, то нужды представляться мне не имеет смысла. Но если среди вас были глухие или люди недалекие, что случается, то придется повторить. Меня зовут Эммануил Трегер. Мне продолжать? Профессор Трегер остался доволен ответом. — Мистер Малфой, у вас отличная память. Но если вы еще раз будете спать у меня на уроке, то вам придется запоминать весь учебник по Защите наизусть и рассказывать мне. — Как скажете, профессор, — произнес Малфой. — Садитесь. Эммануил Трегер вернулся к преподавательскому столу, взял в руки журнал и начал читать фамилии, удостаивая их обладателей быстрым пронзительным взглядом. На одних он вообще не смотрел, на других наоборот задерживал свой взгляд. — Мисс Грейнджер, подъем! — тяжело глядя на девушку, произнес Эммануил Трегер. Гермиона встала. Профессор молниеносно пустил в ученицу заклинанием. Гермиона ожидала вопросов, но никак не такого, поэтому даже не вытащила палочку. Ноги девушки тут же пустились в пляс. — Финита! — произнесла Гермиона, направляя палочку на свои ноги. — Скверно, мисс Грейнджер! Очень скверно! — констатировал профессор. — Надо быть всегда готовым к нападению, особенно на уроке Защиты. А теперь записываем тему! Гермиона зло посмотрела на него и села обратно за парту. Повинуясь палочке профессора, на доске начала появляться тема урока. — Нет, ты видел! Малфою, который дрых, ничего, а в меня сразу заклинанием! — произнесла Гермиона, обращаясь к Гарри. — Я не пойму, за что он меня так невзлюбил-то? — У слизеринцев выискался новый защитник, — буркнул Гарри. Он посмотрел на слизеринцев, те дружно загоготали, показывая на Грейнджер пальцами. — Пять баллов со Слизерина! — произнес профессор Трегер, даже не поворачиваясь. — За что? — просипел Гойл. — Десять баллов со Слизерина! — сказал преподаватель, уже поворачиваясь. — За идиотские вопросы!* * *
По всему Хогвартсу пошли разговоры о новом преподавателе Защиты. Все обсуждали Эммануила Трегера, его способ преподавания и то, как он снимает очки с факультетов за малейший проступок. Правда, все признавали, что снимал очки с факультетов он одинаково, никого не выделяя. После его уроков в песочных часах факультетов драгоценных камней становилось обычно меньше, чем было до его урока. Теперь ученики с опасением ждали Трансфигурации и ее нового преподавателя. — Если и профессор Морисон окажется таким же сумасшедшим, то это все — конечная станция! — произнес Рон в пятницу за обедом. Следующей парой у Гриффиндора должна была быть Трансфигурация. Гермиона улыбнулась Рону и продолжила поглощать обед. Ее взгляд мельком прошел мимо стола слизеринцев и остановился на Малфое. Она совсем забыла про тот странный случай с плаксой Миртл. Времени спросить у призрака или зайти в библиотеку не было. Преподаватели задавали огромные домашние задания, ссылаясь на то, что седьмому курсу придется сдавать ЖАБА, да еще и обязанности старосты школы. Декана львиному факультету еще не назначили. И часть его обязанностей легла на плечи Гермионы. Профессор МакГонагалл все еще колебалась между двумя новыми преподавателями, не зная, кого назначить на эту должность. Все же директор долгое время была главой этого факультета и не могла кому попало отдать своих учеников. Теперь же Гермиона вспомнила о том загадочном столкновении Малфоя с привидением. Рон предложил Гермионе отправиться к кабинету Трансфигурации, чтобы не опоздать. Но староста школы сослалась на какие-то неотложные дела и попросила Рона не ждать ее. Как только он ушел, девушка позвала Почти Безголового Ника, призрака дома Гриффиндора. — Сэр Николас! Вы не могли бы мне помочь? Призрак медленно и величаво подплыл к ней, выражая полную готовность к оказанию помощи. Гермиона невзначай прикоснулась к манжету его призрачного рукава. Ощущение было, словно она опустила руку в ковш с ледяной водой. Ее рука свободно прошла сквозь руку привидения. — Сэр Николас, а может ли человек столкнуться с призраком? — Что значит — столкнуться? — удивился Почти Безголовый Ник, его голова удивленно дернулась. — Ну, — Гермиона замялась. — Не пройти сквозь него, а столкнуться как будто с твердой материальной поверхностью... — Нет, не может, — задумчиво произнес Ник, удивленный ее вопросом. — Привидения бестелесные существа, неплотные. Мы можем проникать через любые стены, через любую твердую, жидкую поверхность. Но столкнуться с человеком мы просто не можем, так как могут столкнуться живые люди, в вашем понимании... Гермиона кивнула, на секунду посмотрев на часы. Через две минуты начинался урок, а еще надо было добежать до кабинета Трансфигурации, который находился довольно далеко. Девушка поблагодарила сэра Николаса и поспешно убежала, не услышав последних слов призрака: — Хотя знаешь, был такой случай с одним моим знакомым из дуэльного клуба... Но мисс Грейнджер была уже далеко.* * *
Внешность Роберта Морисона кардинально отличалась от внешности Эммануила Трегера. И дело было даже не в цвете и длине волос, а в выражении. Профессор Трансфигурации одной своей внешностью располагал к себе людей, легко находил с ними общий язык, много смеялся и обладал прекрасным чувством юмора. Профессор Морисон быстро провел перекличку класса, удостоив широчайшей искренней улыбкой Гарри Поттера. Как, впрочем, и многие учителя. — Здравствуйте! — произнес он. Ученики произнесли угрюмое «Здрасьте!». Но это ничуть не смутило преподавателя. — В этом году вы сдаете ЖАБА. И моя задача на должном уровне подготовить вас к этому, — произнес профессор. — Я понимаю, что я новый преподаватель, я не учил вас предыдущие шесть лет, вы не знакомы с моим методом преподавания и так далее до бесконечности. Профессор МакГонагалл описала мне ваш класс как очень способный и трудолюбивый... — Да ладно! — недоверчиво сказал Рон. — Это ты, наверно, про себя! Еще бы ты был способный, — послышался тихий ехидный голос Блеза Забини. — Это МакГонагалл явно обобщила, Уозлик, тебя в списке способных точно нет, — поддержал друга Малфой. — Тихо! — громко произнес профессор, в классе наступила тишина. Рон незаметно для преподавателя показал слизеринцам неприличный жест. — В этом году вы приступаете к изучению самых сложных превращений с человеком. Первый семестр мы будем изучать трансфигурацию человека в объекты неживой природы, второй семестр посвятим трансфигурации в животных, птиц и тому подобное. Кто скажет мне, почему трансфигурация человека в живых существ более сложная? Гермиона отработанным жестом подняла руку. Привычка отвечать на все вопросы осталась, никуда не исчезнув за прошлый год. — Трансфигурация человека в животных и птиц сложнее, так как требует трансформации всех живых тканей, костей, позвоночника и нервной системы человека в животного. Живые клетки человека всегда сложнее поддаются трансфигурации. — Отлично, мисс... Грейнджер. Пять балов за ваш ответ! И продолжим. Профессор Морисон преподавал хорошо. Он доступно объяснял материал, а если кто-то не понимал, то разжевывал материал до того времени, пока ученик не поймет. «Тут бы и Гойл понял!» — говорил Гарри в таких случаях. Грегори Гойл Трансфигурацию не посещал, так как набрал по СОВ самый низкий балл из всего класса. Первые две недели учебы в Хогвартсе пролетели незаметно. Ученики снова привыкали к укладу жизни в школе, к обязательному выполнению домашних заданий, к призракам, просачивающимся сквозь стены, Пивзу и окрикам завхоза Филча. Деканом Гриффиндора все-таки назначали профессора Морисона, чему гриффиндорцы были очень рады. С плеч Гермионы Грейнджер свалилась часть обязанностей, что также не могло ее не радовать. Гарри все больше времени проводил с Джинни, гуляя по окрестностям Хогвартса, вдали от своих фанаток. А вот Рону Уизли слава была по душе. Его часто можно было увидеть окруженного толпой девчонок и рассказывающего про ограбление им Гринготса или вторжение в Министерство Магии. Эти истории, заметно приукрашенные в пользу Рона, уже мало походили на правду. Первым «посетителем» больничного крыла стала Пэнси Паркинсон, которая обожглась ядовитым плющом на Травологии. Теперь она с возмущением рассказывала всем навещавшим ее слизеринцам, что растение чуть не убило ее и что профессор Стебль свихнулась, давая им работать с такими опасными растениями. Чаще всего ее навещали ее подруги, пару раз приходил Блез Забини. Драко не пришел ни разу, что не могло не расстраивать Пэнс. Малфой же едва ли знал, что творилось в Хогвартсе. В свободное от занятий и худо-бедного выполнения домашних заданий время его не бывало в Хогвартсе. Он прибывал в школу поздно ночью после долгих полетов в небе или нечастых посещений ночных клубов. Его отсутствие замечали только его друзья-слизеринцы, которые думали, что Малфой делает домашние задания, запершись в своей комнате. Они еще удивлялись такому рвению к учебе. То, что у старост школы была своя комната, очень способствовало отлучкам Драко. Никто не видел, что он уходил или приходил, как было в общих комнатах. Драко Малфой стоял в своей комнате, намереваясь покинуть ее уже навсегда и больше уже никогда не возвращаться в Хогвартс. Особого сожаления он не испытывал, может, легкую грусть, и то она была почти незаметная. Все же здесь прошли шесть лет его жизни. «Но больше Грима здесь ничего не удерживает!» — пронеслось в голове Драко. — Ошибаешься, Грим, — произнес чей-то негромкий голос. Малфой тут же оглянулся в поисках источника голоса, но в комнате кроме него самого никого не было. — Гоменум Ревелио! — тихо произнес Драко. Подчиняясь его голосу, комнату на миг накрыла тень. И ничего не произошло. Кроме Малфоя людей здесь не было. «Галлюцинациями я вроде бы не страдаю», — не очень уверенно подумал Малфой. В комнате раздался смех, он исходил со стороны зеркала в ванной комнате. Драко осторожно приблизился к нему и заглянул. Вместо отражения светловолосого молодого человека зеркало показывало лицо Филиппа Гецова. Позади лица предыдущего Грима был мрак, иногда озарявшийся красноватыми вспышками, но никак не кафель ванной комнаты. — Но как? — пораженно спросил Малфой. Лицо Филиппа приняло удовлетворенное выражение. — Ты не особо удивляешься, когда видишь отлетающую душу, а когда видишь меня, то думаешь, что страдаешь галлюцинациями. С тех пор как ты умер и стал Гримом, прошло около трех месяцев. И пора бы тебе, наконец, посетить потусторонний мир, которого ты пока избежал. А также узнать о твоем новом задании. — Задании? Я думал, моя задача — убивать... — Не здесь, — голос Филиппа из насмешливого мгновенно стал серьезным. — У стен этого замка есть уши. А теперь иди за мной. Малфой с иронией посмотрел на него. — И как? — Через зеркало, конечно же, — произнес Филипп, словно это была очевидная истина. — А я думал, ты умнее. Зеркало — связующий элемент между миром живых и миром мертвых. Пока ты сможешь проникать в потусторонний мир только через зеркальный проход, иначе тебя засосет трясина. Ты еще не готов к мгновенным перемещениям сквозь миры. Но позже научишься. Филипп Гецов повернулся к слизеринцу спиной и исчез где-то в зеркальной дали того мира. Драко несколько секунд ждал, что он появится, а потом, ощущая себя полным идиотом, дотронулся до зеркальной поверхности ладонью. Ладонь легко прошла сквозь зеркало, словно через воду. Глубоко вздохнув, Малфой просунул голову в зеркало и тут же начал падать куда-то. Когда он открыл глаза, то понял, что находится уже не в своей комнате, не в Хогвартсе и даже не в Британии. Руки ощутили сухую поверхность земли, лицо обжег горячий воздух, глаза постепенно привыкали к темноте. Драко втянул отвратительный запах гари и встал. Он находился по ту грань мира.