* * *
Голова раскалывалась. К горлу стремительно подступала тошнота. Гарри Поттер рывком поднялся, сдернув полог. Этот сон был слишком реальным. Ощущения были такими, будто он действительно бежал где-то сломя голову. — Гарри?! Все в порядке? — Невилл приподнялся с кровати, сонно разглядывая своего однокурсника. — Все в порядке, спи. Невилл удовлетворенно кивнул и уже через секунду снова храпел. Гарри нашарил на тумбочке очки. Реальность перестала быть расплывчатой. Голова все еще раскалывалась. Как тогда, когда он проникал в мысли Волдеморта. Гарри неосознанно потер шрам. Странно, но он совсем не болел. Шрам был его связью с Темным лордом, который уже никогда не вернется. Сейчас же паниковать не стоило. Прошло уже то время. В комнате было душно, темнота почти ощутимо давила на Гарри. Он встал с постели и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. В общей гостиной Гриффиндора было пусто. Никто из гриффиндорцев, похоже, не страдал бессонницей или кошмарами… Огонь в камине едва горел. Гарри подбросил туда пару дров. Пламя тут же лизнуло дерево и спустя мгновение уже весело потрескивало. Гарри сел на диван перед камином, глядя на горящее пламя. Когда-то в этом камине появилось лицо Сириуса. А теперь, спустя пару лет, его крестник учился заново жить. Он часто задавал себе один и тот же вопрос: «Неужели все кончилось?» Он убил Волдеморта, добился того, что Темный лорд больше никогда не сможет возродиться. А ведь чуть больше года назад задача, поставленная перед Гарри Поттером Дамблдором, казалась нереальной и невыполнимой. Но Гарри выполнил ее. Ценой огромных усилий. С помощью своих друзей, знакомых, Ордена Феникса, учеников Хогвартса, многих из которых он знал в лицо, и просто добрых людей. Теперь Гарри Поттера называли Избранным, Национальным Героем, Мальчиком-который-выжил два раза. Волшебники узнавали его на улицах, пожимали руку, приглашали вместе с ними выпить и отметить победу, просто благодарили… А Гарри Поттеру так хотелось просто жить, быть счастливым… И этому еще придется научиться. Слишком долго он жил в напряжении и ожидании. В ожидании возрождения Волдеморта, ожидании решающей схватки. В ожидании того, что его убьют, а он так и не уничтожит все крестражи. Его жизнь за последний год, по сути, и не была жизнью. Победа принесла с собой огромное облегчение и огромную тяжесть в его душу. Гарри почти физически ощущал тяжесть от смерти Фреда, Люпина, Тонкс, Добби… Почему жизнь так несправедлива? Почему именно они? Судьба странная и часто очень жестокая вещь… Мысли Гарри прервал какой-то посторонний звук. Гриффиндорец обернулся и встретился взглядом с карими глазами Джинни. Девушка была в ночной рубашке, поверх которой был натянут теплый зеленый свитер, связанный миссис Уизли. — И ты не спишь? Джинни покачала головой. — Да, что-то никак. Слишком много мыслей, которые не дают покоя. Знаешь, мне иногда очень хочется прибить чем-нибудь тяжелым Рональда. Гарри усмехнулся. — Но как можно быть таким… таким идиотом? — спросила Джинни и яростно встряхнула волосами. — Знаешь, я слышала, как Гермиона не то рыдала, не то смеялась в своей комнате. Я хотела постучаться к ней, но потом решила, что все-таки не надо. Ты ведь ее знаешь, что она не любит, когда ее успокаивают. Когда видят в слезах… Но, думаю, она справится сама. Она сильная. Нет, я точно все выскажу Рону про то, что он слишком загордился! — добавила, немного подумав, Джинни. — Мы скажем, — заверил ее Гарри, улыбаясь. — Иди ко мне! Джинни присела на диван, Гарри крепко прижал ее к себе, пытаясь согреть. — А я думал о Тонкс, о Люпине. Почему судьба такая несправедливая? Ведь у них только что родился сын. Знаешь, у нас с Тедди похожая судьба. И он, и я не помним своих родителей, которые погибли в борьбе с Волдемортом. Мы с детства одни. — Но ты забываешь, что у Тедди есть бабушка — Андромеда. Она уж точно позаботится о нем. У него есть ты — сумасшедший крестный, скупающий пол-магазина игрушек. В конце концов, мы, семья Уизли, далекие, но родственники. — А у меня из кровных родственников только Дурсли. Только вот настоящей семьей стали вы. Джинни тепло улыбнулась ему, глядя в его изумрудные глаза, в них она видела то, что было доступно только ей. То, что согревало ее лучше любого свитера. Гарри нежно целовал ее, ощущая, как его, словно сосуд, медленно наполняет счастье. Такое легкое, простое, незатейливое и, в то же время, красивое, нежное и исцеляющее, как песня феникса. Сильнее его не было ничего в этом мире.* * *
Хотелось закричать от неожиданности, издать громкий вопль или выругаться в самых доступных выражениях. Но этого не позволило отличное воспитание, да и жизнь в логове Пожирателей приучила ничему не удивляться и ничего не бояться. Одни вечера за столом с Волдемортом навсегда делают нервы железными, а разум — холодным. Малфой проснулся оттого, что почувствовал что-то влажное на своем лице. Он открыл глаза и тотчас уже видел перед собой два желтых огонька. Драко сфокусировал глаза и понял, что на его груди сидит большой рыжий кот, бесцеремонно обнюхивающий. — Чтоб тебя! — громко произнес Малфой, но вовремя осекся. От его внимания не ускользнули красно-желтые цвета интерьера комнаты. «Алый и золотой», — так говорят гриффиндорцы. «И где я?» Услужливая память тотчас же подсунула картину вчерашнего вечера. Вспомнив, как демон захватил его тело, Малфой дернулся. Рыжий кот недовольно зашипел. Драко неосознанно погладил его по голове, продолжая копаться в собственной памяти. Он помнил, что Грейнджер как-то помогла ему, а потом он, едва живой от усталости, перенес их в Хогвартс. Дальше память уже не была такой услужливой. «Демон настолько высосал у меня силы, что я не мог держаться на ногах. Скорее всего, я заснул. А Грейнджер, получается, уложила меня спать на диван». Кот радостно замурлыкал, будто знал, к какому заключению пришел человек. Драко удивленно посмотрел на это животное, припоминая, как же его зовут. «Живодер, полиглот?.. Нет, не то…» Кот как-то странно поглядывал на Малфоя, будто точно знал, кто скрывается за мантией Грима. В голову Драко пришла мысль, что все кошки без исключения имеют отношение к магии. И живут во всех мирах: для них нет никаких завес, преград, препятствий. — Киса, — в виде компромисса заявил Драко. — Мне пора вставать. Кот тут же спрыгнул с него. Малфой легко поднялся с дивана. От вчерашней усталости не осталось и следа. Похоже, сон сделал свое дело, вернув молодому человеку утраченные силы. На тумбочке он заметил обломки палочки, из которой торчала засушенная жила дракона. «И как она меня перенесла на диван? Своими силенками?» — мелькнула мысль в голове Драко. Молодой человек подошел к кровати, где мирно спала Гермиона. Она лежала на боку, положив обе руки под голову. На лбу залегала одинокая морщинка, девушка хмурилась во сне, будто ей снилось что-то далеко не приятное. «Грейнджер, Грейнджер… Что же ты вчера такого сделала, что изгнала демона из меня?» Драко приблизился к кровати. Чуткое обоняние Грима, даже находящегося в человеческом образе, уловило знакомый аромат. Какой-то странный, не сладкий и не горький, но приятный запах. По телу прокатилась волна возбуждения. «И где, где я его уже чувствовал?» — эта мысль не давала покоя. Драко присел на корточки рядом с кроватью, пытаясь уловить аромат. Его обонянию Грима он был приятен. Не запах духов, запах чего-то другого. В парфюмерии Драко разбирался хорошо. Он прекрасно разбирал запахи на составляющие и терпеть не мог, когда кто-то из его знакомых девушек смешивал несколько духов, да еще дезодорантов одновременно. Его обострившееся обоняние плохо переносило подобные эксперименты. Драко слишком близко склонился над Грейнджер. Его лицо было всего в паре сантиметров от лица спящей девушки. Малфой поймал себя на том, что похож на собаку, обнюхивающую большой кусок мяса. Грим резко поднялся. Надо было узнать, что сделала Грейнджер с тем демоном. Для этого пришлось бы будить девушку. Но вряд ли это была хорошая идея. Грейнджер может испугаться со сна, закричать… Зная гриффиндорку, Драко отлично понимал, что она не успокоится, пока не узнает всего. Для нее вчерашнее наверняка было загадкой. А Гермиона Грейнджер очень любит тайны. Не зря же она сумела разгадать логическую задачу Снейпа еще на первом курсе. Драко быстро написал на листке бумаги несколько строчек для старосты, положил пергамент возле обломков волшебной палочки. Так Гермиона Грейнджер точно заметит его послание.* * *
Стоило проснуться, как груз вчерашних событий снова навалился на плечи, грозя раздавить разум, а заодно и рассудок. Кажется, ничего хуже уже не случится, но оно вдруг случается и оказывается намного хуже. Гермиона проснулась, с сожалением осознав, что все произошедшее вчера не было дурным сном. А так хотелось, чтобы это было игрой воспалившегося воображения. Незнакомца на диване не оказалось. Он, скорее всего, трансгрессировал куда-то из места, где, как раньше думала Гермиона, нельзя трансгрессировать. Девушка хмуро разглядывала свое отражение в ванной комнате. Лицо было уставшее, глаза — красными от недосыпания (она заснула уже под утро), под ними также залегли синяки. «Просто отлично!» — в общем-то, равнодушно подумала Гермиона. Увидеть в зеркале веселую, счастливую и улыбающуюся девушку можно было вчера утром, сегодня же улыбаться совсем не тянуло. Гриффиндорка живо представила лица однокурсников. Все они будут улыбаться ей, а за спиной перешептываться о разрыве с Роном. И каждому захочется сказать ей, идиот Рон или не идиот. Кто-то будет жалеть ее, кто-то — сочувствовать, а кто-то скажет, что Рон правильно поступил. И никого из них, по сути, не будет интересовать, что чувствует и думает по этому поводу Гермиона. Разве что Гарри и Джинни. У остальных же просто будет желание высказать свое «веское» и «самое правильное» мнение. И никто не будет знать, что в жизни гриффиндорки произошло кое-что страшнее, чем ссора с парнем. На глаза Гермионе попались обломки ее волшебной палочки, переломленной надвое. На глаза навернулись слезы. Палочка верно служила ей около восьми лет, она была ее связью с магическим миром, доказательством того, что она другая, что она — волшебница. И что было теперь делать без палочки? Как заниматься на уроках, где надо было разучивать новые заклинания или использовать уже выученные? Единственный выход — купить новую палочку. Но для этого надо посетить Косой переулок. А чтобы хотя бы на час покинуть школу, надо сказать об этом декану или директору. И как же объяснить им причину поломки палочки, если тот незнакомец просил молчать? Гермиона взяла в руки обломки палочки, смахнув при этом лежащий рядом пергамент. Она быстро подняла его, машинально читая написанный там текст: «Сегодня в 23:00, на Астрономической башне». Подписи, как и следовало ожидать, не было.* * *
В Большой зал начали медленно стекаться ученики. Настроение почти у всех было сонное и какое-то подавленное. Может, во всем была виновата погода: потолок отражал унылую дождевую серость. От вчерашней солнечной и теплой погоды не осталось и следа. Октябрь неуловимо вступил в свои владения, прогоняя летнее тепло. Гарри сел на свободное место и начал с аппетитом поглощать яичницу с жареным беконом. На сидение рядом с ним плюхнулся Рон. — Только ничего не говори мне, — тихо произнес он. — Я и не собирался, — ответил Гарри. Между ним и Роном тут же вклинилось стихийное светловолосое чудо под названием Лаванда Браун. — Бон! Бон! — Лаванда, не кричи! — страдальчески произнес Рон. — У меня раскалывается голова! — Ну, Бон-Бон! Не будь таким! Я хотела… Чего именно хотела Лаванда, Гарри так и не узнал, да и не горел желанием. Он поспешно отсел от Лав-Лава и Бон-Бона к дальнему концу столика. Наблюдать, как Лаванда кокетничает с Роном на следующий же день после расставания, не доставляло Гарри Поттеру никакого удовольствия. Он заметил Гермиону, направляющуюся к нему и старательно не смотревшую на Рона. В этот момент раздался громкий визгливый голос Лаванды: — Рон! Ну, Рон! Ты же избавился от этой придурочной! Лицо Гермионы окаменело. Разговоры за гриффиндорским столом затихли, с соседних факультетских столов на старосту школы с неподдельным интересом поглядывали многие ученики. — Мисс Браун, — ледяным тоном произнесла Гермиона. Такой тон был у профессора МакГонагалл, когда кто-то не делал домашнего задания. — Попрошу вас объяснить, в адрес кого вы сейчас так повысили голос? — Я? — на лице Лаванды появился испуг. Ученики всех факультетов знали, что Гермиона — лучшая ученица школы. И очень сильная колдунья. Ее знаний по всевозможным заклинаниям, в том числе и боевым, справедливо опасались. Теперь уже все в зале смотрели на двух гриффиндорок, включая нескольких преподавателей. — Я… Я имела в виду… — взгляд Лаванды лихорадочно шарил по гриффиндорцам. — Парвати! Парвати Патил громко поперхнулась от такого заявления. Ее негодующий взгляд не произвел на Лаванду никакого впечатления. — Ясно, — Гермиона произнесла это с такой улыбочкой, что поперхнулось еще несколько человек. — В следующий раз, Лаванда, я попрошу тебя не так сильно напрягать свои голосовые связки. Иначе это угрожает тебе срывом голоса или потерей факультетом Гриффиндора нескольких очков. Это входит в мою компетенцию! Затем Гермиона, не глядя больше ни на Лаванду, ни на Рона, прошла и как ни в чем не бывало села рядом с Гарри. Некоторое время ученики молчали, но затем Большой зал снова наполнился разговорами, звяканьем стаканов, вилок о тарелки. — Я тобой восхищаюсь! — совершенно искренне произнес Гарри. Гермиона благодарно улыбнулась. — Я прекрасно поняла, кого она на самом деле имела в виду. Но я не позволю так отзываться о себе, да еще так громко, чтобы все слышали. Мне хватило вчерашней сцены на всеобщем обозрении. Лицо девушки стало грустным. — Все будет хорошо, — просто сказал Гарри. — Ну, Гермиона, ты даешь! — произнесла Джинни, подсаживаясь к друзьям. — Я уж думала, что ты вытащишь волшебную палочку и метнешь в эту раскрашенную блондинку заклинанием! В общем, я была бы совсем не против! Мне самой, глядя, как она бегает за моим братом, хочется метнуть в нее летучемышиный сглаз. И в Рональда тоже! — Джинн! — укоризненно произнес Гарри. — Я не думал, что моя девушка столь кровожадная. Джинни в ответ на это чмокнула его в щеку и убежала куда-то к зовущим ее однокурсникам. — Знаешь, Гарри, у меня самой руки чесались наслать на нее какие-нибудь чары! Но я бы все равно до такого не пала. Да и не смогла. Гермиона вытащила из кармана мантии обломки своей волшебной палочки. Гарри удивленно присвистнул. — Что случилось? — резко спросил он. — Не спрашивай. Прости, но я не могу тебе сказать. Гарри внимательно посмотрел на Гермиону. Они уже больше семи лет были друзьями и всегда доверяли друг другу. И если Гермиона не может сказать, значит, на это имеются веские причины. — И я хочу попросить у тебя совета. Что мне делать? Я ведь не смогу без палочки на уроках… — Ну, это понятно. — Да и так волшебнице необходима палочка, не только для уроков. — Тебе надо срочно посетить лавку Олливандера. Помнишь, Рон на втором курсе ходил со сломанной палочкой, — при этих словах глаза Гермионы опасливо сверкнули. — И потом блевал слизняками от своего же заклятия. Но у тебя палочка разломлена надвое, ее уже не восстановишь. С моей тоже такое было. — И ты восстановил ее Бузинной палочкой. Но сейчас она лежит в гробнице Дамблдора. И нет никакой надежды на восстановление моей старой палочки. — Так что единственный выход — как можно скорее сказать о палочке МакГонагалл. Я думаю, она тебе разрешит покинуть школу и купить палочку. — Знаю, что разрешит, — удрученно произнесла Гермиона. — Только вот как я объясню это? Большой зал быстро пустел. Через несколько минут начинались занятия. — Ладно, идем на Историю. Напишу контрольную, а потом сразу к директору. Единственным случаем, когда на Истории магии ученики не дремали на партах, была контрольная работа. Тогда школьники что-то быстро записывали на пергаментах, отмечали правильные ответы, некоторые даже грызли перо, обдумывая, что бы такое ответить на тот или иной вопрос. Профессор Бинс же в это время продолжал висеть на своем обычном месте, тараща глаза куда-то вдаль, будто на стене было что-то очень интересное. Когда же звенел звонок, ученики, уставшие от мозговой деятельности, непривычной на Истории магии, с диким ревом сдавали работы и выскакивали из аудитории. В этот момент они не особо отличались от магловских школьников. Гермиона, первая написав и сдав работу, быстро поднималась по лестнице к кабинету директора. При этом ее чуть не сбила группа пуффендуйцев-второкурсников, которые удирали от Пивза, кидавшегося в них водными бомбами. — Прекратить, Пивз! — громко произнес кто-то. Наконец достигнув последней ступеньки, Гермиона увидела Малфоя. Похоже, бомбометание задело и его. Полтергейст лишь рассмеялся. А потом его с криком втянуло в воронку, и он исчез. При этом Малфой даже не вытащил палочки. — Что ты с ним сделал? — строго спросила Гермиона, подходя к слизеринцу. С волос Малфоя стекала вода, челка прилипла ко лбу. Но даже мокрый он был симпатичнее многих парней Хогвартса. «И почему всех девушек тянет вот к таким мерзавцам? — грустно подумала Гермиона. — Потому что почти всем мерзавцам дана такая внешность. А вот хорошие простые парни в большинстве своем обладают какой-то безликой внешностью. И замечают только таких, как Малфой!» — А тебе-то что? Через час, максимум два, твой ненаглядный Пивз будет снова доводить до белого каления Филча. — Он мне не ненаглядный, — произнесла Гермиона. — Я просто не видела, как ты использовал палочку. — Значит, тебе пора носить очки, Грейнджер! — резко ответил Драко. «Черт! Я снова по привычке не пользуюсь палочкой!» Намного удобней было колдовать без палочки, не приходилось доставать ее из карманов, что занимало какое-то время. — Убавь тон, Малфой! — Нет, это ты убавь, заучка! Я не эта тупая блондинка, чтоб ты орала на меня. И не надо даже пытаться вымещать на мне свою обиду и злобу на своего рыжего придурка! Гермиона почувствовала, что краснеет. Рука непроизвольно потянулась к карману, где нащупала лишь сломанную волшебную палочку. Драко насмешливо глядел на нее. Он ведь знал, что она не сможет наслать на него даже самое слабое и захудалое заклятие. И теперь наслаждался растерянностью, написанной на лице этой гриффиндорки. Конечно же, он не должен показывать, что знает о палочке, но ему очень хотелось знать, что сделает Грейнджер. — Придурок! — Слабо, Грейнджер, — с издевкой произнес Драко, наблюдая, как Грейнджер пытается обогнуть его. Он не давал ей сделать этого. — Ты, наверное, также называла Уизли? Или нет, что это я? Ты всю ночь проплакала в подушку, вспоминая о ваших сладких мгновениях и утраченной любви! Гермиона почувствовала, что будь у нее нормальная волшебная палочка, Малфой бы схлопотал аваду. Драко же покачнулся. Волна столь сильной ненависти толкнула его в грудь, что на секунду прорвала его блок в сознании. — Мерзавец! — В твоих словах это звучит как несомненное признание моих достоинств! Гермиона замахнулась на него, не помня ничего от ненависти. Единственным ее желанием было разодрать в кровь лицо слизеринцу. Но у него была отличная реакция. Он тут же перехватил обе ее руки и приблизил свое лицо к ее лицу. — Я же говорил, что очень слабо, Грейнджер! — он откровенно смеялся над нею. Ему доставляло огромное удовольствие доводить гриффиндорку. Гермиона с открытой неприязнью смотрела на Малфоя. Ей очень хотелось плюнуть ему в лицо. Она знала, что после этого он точно сломает ей все кости. Другой причиной, и, пожалуй, более правдивой, было то, что горло у Гермионы от страха пересохло. На удачу слизеринца и на беду гриффиндорки в коридоре больше никого не было. И Малфою представился случай сколько угодно измываться над девушкой. Нет, он не собирался применять к ней какую-либо физическую силу. После измываний тети Беллы Грейнджер было ничего не страшно. Но вот слова порой больше растравливают душу, растаптывают уверенность, ранят больнее, чем Круциатус. — Ох, и никто не спасет гриффиндорку от мерзкого Пожирателя смерти! Поттер, Уизли, Лонгботтом! Где вы? Ау? Рон! Рон, спаси меня! Что, он не придет? Конечно, зачем ему такая девушка? Новый толчок ярости и ненависти. «Ненавижу! Ненавижу! Чтоб тебя!» Прозвенел звонок. Гермиона дернулась, пытаясь освободиться, но силу Малфоя и ее невозможно было соизмерить. Она посмотрела ему прямо в глаза, чувствуя какой-то смутный страх. В его глазах не было блеска, в абсолютно черных зрачках ничего не отражалось. Драко почувствовал слабую нить ее страха среди других ее эмоций. Но он не понимал, что испугало девушку. До этого ничего кроме злости она не испытывала, что же теперь? Малфой наклонился к ней ближе, совсем как сегодня утром. Вчера она все-таки спасла его. Что-то внутри Драко зашевелилось. Наверное, это была совесть. Совесть, которая не тревожила его уже очень и очень долго. Он справедливо считал, что его совесть была слепой и глухонемой, так как не беспокоила его довольно давно. Оказалось, нет. Малфой резко отпустил руки девушки. Грейнджер рухнула перед ним на колени. Драко быстро обогнул ее и отправился на урок. Гермиона беззвучно слала проклятия ему вслед. Гриффиндорка зло стукнула по полу, вымещая на нем всю свою злость. Никто лучше Малфоя не умеет так растаптывать нервы. Да и что Гермиона могла сделать ему без палочки? Ничего. Она могла заткнуть словами любого, но со слизеринцем этого у нее не получалось. Теперь не получалось. За прошедший год, когда гриффиндорка не видела его, он сильно изменился. И внешне, и внутренне. Хотя и остался все такой же циничной сволочью, которая с удовольствием задирала гриффиндорцев. Но внутренне он изменился больше. Видно, жизнь с Пожирателями и Волдемортом под одной крышей его многому научила. Теперь он был как в броне. И ни одно грубое, обидное слово или издевка не могли ее пробить. Гермиона чувствовала, что Малфой стал злее и равнодушнее ко всему. Его не так часто, как прежде, можно было увидеть в компании однокурсников-слизеринцев. Он часто пропадал где-то, пропускал некоторые уроки. Правда, Гермиона видела его с книгами в Запретной секции. Раньше же слизеринец был нечастым гостем в библиотеке. — Мисс Грейнджер! — послышался чей-то строгий голос. — Почему вы не на уроке? — Профессор МакГонагалл, я как раз вас искала! Гриффиндорка изложила директору свою проблему с волшебной палочкой, сочинив не очень правдоподобную историю про то, как она сломалась. Профессор МакГонагалл при этом смотрела на старосту недоверчивым взглядом, но разбираться ни в чем не стала. Директор позволила Гермионе пропустить следующие пары и отправила девушку скорее в Косой переулок. И посоветовала при этом использовать камин в учительской.* * *
Где-то внутри магазина зазвенел колокольчик. Дверь захлопнулась, и вмиг все звуки улицы исчезли. В лавке Олливандера стояла абсолютная тишина. — Добрый день, мисс Грейнджер! — раздался тихий голос. Перед Гермионой словно из воздуха возник мистер Олливандер. Он был все так же худ и бледен, как и в момент их последней встречи в коттедже «Ракушка». Только вот лунное свечение его глаз стало много ярче. — Здравствуйте, — робко произнесла Гермиона. Она почему-то робела перед этим человеком. — Я хочу приобрести у вас палочку. — Что же случилось с вашей волшебной палочкой? — голос Олливандера стал печальным. — Виноградная лоза и жила дракона. Гермиона молча вытащила из кармана обломки палочки. Лицо Олливандера стало еще печальнее, казалось, из его глаз сейчас польются слезы. — Мне очень, очень жаль! — искренне произнесла Гермиона, чувствуя, как под пронзительным взглядом Олливандера в горле собирается ком. — Я вижу, что вы действительно сожалеете, мисс Грейнджер, — строго произнес старик. — Но я должен вас огорчить. Сейчас у меня нет палочки для вас. — Но как? — ошеломленно спросила Гермиона. — Эти изверги, варвары, эти проклятые Пожиратели, они уничтожили почти все мои запасы! — взвыл Олливандер. — Столько великолепных волшебных палочек, столько труда, столько замечательных и редких материалов было на них потрачено! Вы же помните, что творилось. У волшебников отбирали палочки… Перед глазами Гермионы тотчас же возникла картина Косого переулка: десятки нищих оборванцев, клянчивших деньги и уверяющих, что они волшебники. У всех них егеря отбирали волшебные палочки. И еще Гермиона помнила человека с окровавленной повязкой, который кричал ей, принявшей образ Беллатрисы Лестрейндж, что-то про своих детей. — Я помню, — глухо произнесла гриффиндорка. — У меня сотни заказов по Великобритании, Ирландии, другим странам. Некоторые волшебники ждут палочек месяцами. — Месяцами? Но как же я должна учиться без палочки! Мерлин! — Мисс Грейнджер, я отлично помню, что вы и ваши друзья спасли меня из плена в Малфой-меноре, — при этих словах старик содрогнулся. — И так сказать, поэтому я постараюсь сделать вам палочку в кратчайшие сроки. Мне не далее как вчера привезли очень редкий материал. Олливандер щелкнул пальцами, и линейка начала измерять правую руку Гермионы. — Приходите через неделю. — Через неделю? — столько уроков впустую, но, заметив взгляд старика, девушка выдавила улыбку. — Большое вам спасибо! — Можете прийти с друзьями. Я буду рад видеть мистера Поттера и… мистера Уизли. — Обязательно, — соврала Гермиона.* * *
Она опасалась и ждала встречи с тем незнакомцем. Гермиона не знала, кто он, ни чем он занимается, она даже не знала, как он на самом деле выглядит. Вчера ночью она из любопытства попыталась снять с него капюшон. Но словно наткнулась на невидимую стену. На мантию явно было наложено заклинание, умело скрывающее внешность ее обладателя. Время встречи стремительно приближалось. Стрелки слишком быстро описывали круги по циферблату, и вот уже до одиннадцати часов оставалось пятнадцать минут. Наконец, собравшись с духом, Гермиона направилась к Гарри за мантией-невидимкой. В это время ученикам бродить по коридорам Хогвартса было нельзя. Гарри ее просьбе удивился, но промолчал и спрашивать ничего не стал. Между ними всегда было доверие, и никто из них не собирался его нарушать ненужными вопросами. — Гермиона, только скажи, тебе ничто не угрожает? — Нет, — ответила Гермиона. Это было полуправдой. На самом деле, она не знала. Тогда тот незнакомец попытался спасти ее, но кто знал его истинные намерения? Теперь гриффиндорка шла на встречу с ним, даже не имея волшебной палочки. В дверном проеме Гермиона столкнулась с Джинни. — Я тебя как раз искала, хотела поговорить. — Джинн, не сейчас, я спешу. — Гермиона, но я же вижу, что тебе плохо. Я сама не одобряю Рона. Очень хочется обозвать его, — тут рыжеволосая девушка запнулась. — Мужем козы, например! Обе девушки рассмеялись. — Джинни, мне действительно плохо. Но я это переживу, отвлекусь на что-то. — На уроки? — Не думаю. Джинни, раз так случилось, значит, так суждено. Ничто в мире не происходит просто так. Даже если от обиды хочется выть. И не надо смотреть на меня с таким страдальческим выражением, как будто я инвалид и у меня не все в порядке с руками и ногами! — Нет, что ты! — замахала руками Джинни. Гермиона поспешно попрощалась с ней и, объяснив, что патрулирует коридоры, вышла сквозь дверной проем. На часах было без пяти одиннадцать. А до Астрономической башни еще следовало добраться. В коридорах Гермионе, скрытой под мантией, никто не попался. Она без проблем добралась до лестницы, ведущей на самый верх башни. Это место не пользовалось особой популярностью учеников, особенно после того трагического случая на шестом курсе. Здесь был убит величайший волшебник Альбус Дамблдор. Перед мысленным взором Гермионы появилась картина десятков учеников и преподавателей с поднятыми волшебными палочками, исковерканное тело профессора Дамблдора на земле… «Что же со мной сегодня такое? Все вспоминаю прошлое», — грустно подумала девушка, достигая последней ступени и снимая мантию-невидимку. На Астрономической башне было тихо, только бушевал ветер. Гермиона прошла к дальней бойнице, постоянно оглядываясь. Часы показывали 23:07. Она добралась до места встречи в рекордные сроки. Но кроме нее здесь никого не было. «Или он опаздывает, или он меня не дождался». — Ты опоздала. Гермиона судорожно обернулась. В темноте она никого не видела. — Извини, меня задержали. Я хочу узнать… — Сначала добрый вечер, Грейнджер. Если помнишь, того требуют приличия. — Добрый. Откуда ты знаешь мое имя? — произнесла Гермиона, наконец, увидев его смутный силуэт. Он сидел, прислонившись к дальней бойнице, все также в своей мантии. Лицо полностью скрывал капюшон, вместо него словно была зияющая черная дыра. — Ты довольно известная личность. В последнее время часто фигурируешь в газетах. — А кто ты такой? Незнакомец рассмеялся. — Ты думаешь, я просто так скажу тебе, кто я? — То существо назвало тебя гримом? Это правда? — А что ты знаешь про Грима? Гермиона подошла к нему ближе. Мужчина сидел все так же неподвижно. Лишь ветер трепетал полы его мантии. — Это существо, похожее на огромную черную собаку, существо, предвещающее смертельную опасность, предвещающее смерть. — Я похож на собаку? — в его голосе прозвучала насмешка. Что-то это напомнило Гермионе. — Я видела, как ты превратился из собаки в человека. «Плохо. Я и забыл, что она могла видеть это вчера!» — подумал Малфой. — И еще ты трансгрессировал в мою комнату, а в Хогвартсе нельзя трансгрессировать. — Значит, я Грим, — уверенно произнес Драко. — По крайней мере, можешь меня так называть, раз тебе так это важно. Но я пришел на встречу с тобой не разбираться в том, кто я. Я хочу узнать, что произошло вчера, пока… хм… у меня отбирали магическую силу. — Скажи, кто это был? — сглотнув, спросила девушка. — Демон, — равнодушно ответил Грим. Гермиона быстро и подробно описала ему то, что случилось в Хогсмиде. Рассказала о зеркале, о голосе, который помог ей. — И ты, конечно же, не помнишь, кто это был? — жестко спросил Грим. — Нет, все произошло так быстро, что я не сумела разглядеть. — Я почему-то так и подумал! — девушка ощутила исходящую от него злость. И она поняла, что определенно не нравится Гриму. — Ты сказал, что это был демон? Но каким образом? Они существуют? — А тебе вот, пожалуй, не следует ничего об этом знать. — Не смей накладывать на меня заклинания памяти! — резко произнесла Гермиона. Она не хотела забывать это. То, что случилось, было слишком загадочно и необычно. И это происшествие заставляло ее отвлекаться от того, о чем она не хотела думать. — А что ты сделаешь? Заколдуешь без палочки? — насмешливо произнес Драко. — И зачем тебе надо ввязываться в эту историю? — Если я ввязалась, значит, так было суждено. Значит, судьба! «Совсем как Джинни пытаюсь уверить. Только вот Грима искренне, а ее нет». Малфой внимательно смотрел на Грейнджер. Она хмурилась, руки сжала в кулаках. Смешная. Не понимает, во что хочет ввязаться. Но кто он, чтобы ее отговаривать? Ему самому ее помощь и ее мозги не помешают. Пусть пороется в библиотеке, может, она что-то и найдет. — Грим, а я точно не знаю, кто ты? Твой голос, мне кажется, я уже где-то слышала. — Не думаю, — уверенно соврал Драко. Он сказал это легко, непринужденно, даже паузы между словами не стали ни длиннее, ни короче. Грейнджер поверила, он чувствовал это. Видно, в ее голове ни один знакомый не укладывался под описание Грима, никто из ныне живущих не превращался в собаку и не трансгрессировал там, где нельзя трансгрессировать. Правда, желание произнести заклинание памяти снова появилось. Но Малфой сдержал себя. Он всегда успеет. — А теперь уходи. Аудиенция закончена. — Ты меня прогоняешь? — произнесла Гермиона. — Я что, обязана тебе подчиниться? — Если не хочешь считать носом ступени, то подчинишься. И если все еще не хочешь, чтобы я заставил тебя забыть вчерашний вечер в Хогсмиде. Гермиона снова почувствовала, что она почему-то не нравится этому человеку. — Если я вспомню что-то, как мне с тобой связаться? Грим пошарил в кармане и кинул ей прямоугольный кристалл. — Если что-то вспомнишь, то сожми кристалл в руке и пожелай меня увидеть. Гермиона усмехнулась. Что-то ее не особо тянуло видеть этого типа. Судя по всему, его желание было сходно. — Мой кристалл зажжется. Аналогично и с твоим кристаллом. Если мне надо будет с тобой встретиться, он засветится. — И снова на Астрономической башне? — Здесь практически никого не бывает. Грим замолчал. Гермиона поняла, что пора уходить. С собой она уносила не самое приятное впечатление о загадочном человеке — Гриме.* * *
Следующая неделя, слава Мерлину, пролетела быстро. Гермиона считала каждый день до изготовления ее волшебной палочки. Профессор МакГонагалл оповестила учителей о временных трудностях ученицы Грейнджер. На уроках отличницу почти не спрашивали. Только профессор Трегер довольно хмыкал, проходя мимо нее. И как специально задавал домашнее задание — практиковать и практиковать новые чары. В остальном же неделя для девушки прошла спокойно. Гарри и Джинни почти не оставляли Гермиону одну наедине со своими мыслями и переживаниями. Только вот в библиотеке они с ней сидели очень недолго, что давало возможность Гермионе поискать некоторые книги о демонах и о Гриме. Но она так и не нашла ничего мало-мальски достоверного. Вокруг Рона теперь крутилось еще больше девушек, отпугиваемых громким визгом Лаванды. Мисс Браун цепко взялась за возвращение своего бывшего парня. Гарри, наблюдая это, хмурился и пару раз высказал Рону, что он об этом думает. Но Рон упрямо стоял на своем, что и он, и Гермиона виноваты в ссоре оба. — Она сказала, что вот, видишь ли, я был в тени, а теперь слава ударила мне в голову! — Я тебе тоже давно хотел это сказать! — произнес Гарри. — Но ты же не сказал это при всех! — А ты при всех сказал, что она всеми понукает и тебе надоело ей подчиняться! И сказал, что она, видишь ли, неживая! Рон, это мерзко! — Гарри, ей тоже не следовало заигрывать с этим фотографом! И давай прекратим этот разговор, я не хочу с тобой ссориться. Поттер так ничего и не добился. Как и раньше, никто из них не хотел идти на уступки. И у Гарри снова как на третьем и шестом курсе появилось ощущение, что они уже не помирятся. На субботу опять была разрешена прогулка в Хогсмид. Гермиона, увидев объявление, лишь нервно улыбнулась. Они с Гарри не шли в Хогсмид. Гермиона выпросила у директора разрешения и Гарри Поттеру посетить вместе с ней Косой переулок. Олливандер был очень рад встрече с Гарри Поттером и все расспрашивал его о Битве за Хогвартс. Гарри привычно отвечал на подобные вопросы. — Ну, мисс Грейнджер. Для вашей палочки я подобрал довольно необычное дерево. Мой старинный друг привез его из Японии. Олливандер, светящийся от радости, вытащил откуда-то волшебную палочку. — Сакура и перо феникса, одиннадцать дюймов. Произнесите любое заклинание. Я хочу увидеть эффект! — Люмос! — произнесла девушка, трепетно взяв в руки новую палочку. Дерево было теплым. На конце волшебной палочки появилось ослепительно яркое свечение. — Такая палочка прекрасно подходит для заклинаний внушения, связанных с духовным миром, памятью! — восхищенно и одновременно туманно возвестил Олливандер. — Гермиона, поздравляю! — улыбаясь, произнес Гарри, наблюдая за ошеломленной девушкой. Гермиона же поспешно поблагодарила Олливандера, заплатила за палочку и пулей выскочила из магазина. — Гарри, нам надо скорее в Хогвартс. — Но, Гермиона, мы же еще хотели приобрести кучу вещей, мне надо купить подарок Джинни. Ух, как я ненавижу все эти даты… — Хорошо, только давай недолго. Мне срочно надо вернуться. Но все равно быстро у них не получилось. Гарри затащил ее в магазин, где выбирал себе новую метлу (тренировки по квиддичу вот-вот должны были начаться), потом еще гриффиндорцы поужинали в кафе. Когда они, наконец, вернулись в Хогвартс, начинало темнеть. Гермиона буквально влетела в свою комнату, кидая покупки на кровать. Она искала одну очень важную вещь. Гермиона достала маленький кристалл, сжала в руках, представила, что очень хочет увидеть обладателя второго кристалла. Через минут десять ее кристалл загорелся. Адресат получил ее послание.