* * *
Урок Защиты от Темных Искусств проходил в уже привычной обстановке. Профессор Трегер что-то громко и подробно разъяснял, время от времени придираясь к ученикам, которые или слишком явно его не слушали, или по каким-то необъяснимым причинам просто не нравились преподавателю. Его опрос школьники называли не иначе как «допрос с пристрастием». Драко за весь урок ничего не написал. Его конспект по Защите был девственно чист. Почти. Единственной его записью за целый месяц было: «2.09.1998». Другие конспекты могли похвастаться более подробными записями в несколько чисел и даже парой тем. Малфой не собирался тратить свое время на учебу, его задержка в школе была незапланированной, случайной. Волею случая что-то стало твориться вокруг Хогвартса. Волею случая во все это была вмешана Гермиона Грейнджер. Драко перевел взгляд на гриффиндорку. Она сидела впереди него, на соседнем ряду, за одной партой с Гарри Поттером. Грейнджер быстро записывала лекцию профессора Трегера, успевая за его стремительным темпом объяснения и ни разу не переспрашивая. Рядом сидел Поттер, устало протирая очки. Гермиона вела себя как обычно на всех уроках. Невозмутимо слушала учителя, молча записывала объяснения в конспект. «А ведь знает, что через полчаса начинается прием у той цыганки, — мелькнуло в голове Малфоя. — И ведет себя как и всегда. Ни волнения, ни переживания, ничего». В этот момент Драко заметил, как Гермиона вытащила из кармана какой-то небольшой предмет, а затем быстро сунула его обратно. Малфой мог поклясться, что доставала она именно кристалл. «Значит, помнит. И все еще хочет пойти со мной, несмотря на ту сцену на башне. Храбрая Грейнджер. А может, и глупая». Драко снова посмотрел на нее и покачал головой. Нет, не мог он ее убить. Похожее чувство, которое он испытал во вторник на башне, снова посетило его. Малфой перевел взгляд на Поттера. То же чувство. «А как же! — пронеслось в голове Грима. — Святой Поттер! Защитник маглов, грязнокровок, всех идиотов с высокими целями равенства, братства. Что-то там говорил Филипп Гецов про цвет его сознания? Молочный белый. Еще бы». Малфой отвернулся от гриффиндорцев. В поле его зрения попалась Пэнси Паркинсон, которая красила губы, ничуть не стесняясь профессора Трегера, разглагольствующего о преимуществе невербальных заклинаний. Назвать Пэнси Паркинсон доброй у Малфоя язык не поворачивался. Да, она была нетерпима, груба, любила поиздеваться над кем-то. Но и злом она никогда не была. «Даже, если припомнить, зверушек жалела», — вспомнил Драко. И тут он на долю секунду встретился взглядом с профессором Трегером. Волна беспричинной жестокости захлестнула Грима с головой. Ему живо представилось, как он вырывает сердце из груди преподавателя, кромсает его плоть, разрывает жилы, нервы, кровеносные сосуды... Малфой вцепился в парту, отчаянно пытаясь не дать Гриму тут же выполнить убийство преподавателя. Секунды шли как-то очень медленно. Драко тяжело дышал. — Драко, что с тобой? — удивленно спросила Пэнс. Малфой повернул к ней лицо. Девушка в страхе отшатнулась, помада прочертила алую черту на ее щеке. — Что с твоими глазами? Девушка испуганно протянула ему зеркальце. Глаза Малфоя уже не были человеческими. Они были похожи на звериные. Серый цвет глаз стал как будто светлее на пару тонов. Зрачок превратился в узкую вертикальную щелку, в которой поблескивал едва уловимый огонек. — Ничего. Все в порядке, Пэнс, — ответил Драко. — Вчера экспериментировал с зельями, вот побочные эффекты. Девушка неуверенно кивнула, продолжая пристально разглядывать Малфоя. Грим старался не смотреть на нее и отводил глаза. И также незаметно прикрыл учебником борозды от своих ногтей на парте.* * *
Возвращаться в «Приют Оборотня» не хотелось. Гермиону охватило какое-то неприятное чувство, когда она снова очутилась возле входа в это заведение. С этим баром у нее были связаны не самые приятные впечатления. Грим открыл перед ней дверь. — Войдешь? — спросил он насмешливо. Гермиона кивнула. Кого-то этот тон ей напомнил, но мысли об этом тут же улетучились, стоило девушке снова оказаться в удушающей атмосфере «Приюта оборотня». Посетителей еще не было, только официантки, сменив «рабочую одежду», протирали столы. Гермиону и Драко тут же увидел бармен, который работал и в прошлый раз. На его лице мелькнуло озарение, а затем испуг. Про недавнюю драку здесь еще не забыли. — Здравствуйте! — залебезил он. — Вы к Анабель? — К кому? — переспросила Гермиона. — К цыганке, она сегодня принимает! — испуганно произнес бармен, предпочитая не глядеть на молчавшего Грима. — Она принимает на втором этаже, встаньте в очередь. Грим кивнул и отправился знакомой дорогой на второй этаж. Гермиона замешкалась. — Вы ведь нас помните? Что там с тем волшебником, Майклом? Бармен обернулся во все стороны, словно проверяя, не подслушивают ли их. — Ужас, просто кошмар! — визгливо произнес он, так что его голос эхом разнесся по первому этажу. — Еле откачали. Мы ведь его сразу в Мунго отправили. А там целители как увидели! Охали, ахали! Кошмар! Столько крови. Всю палату залила. Я вообще в обморок... То есть, плохо мне стало от вида крови. — Ну, так с ним все будет в порядке? — Ему там раны подлечили, но я скажу, красавцем он уже никогда не станет. С таким-то лицом! Да я как увидел его, попятился, а тут дверь целитель открыл, и я в эту дверь! Бабах! Гермиона едва сдерживала смех. Уж слишком комично выглядел бармен. — Вот смотри, какая шишка на лбу! Болит. Не надо было мне тогда тебе пиво давать бесплатно! Ой, не к добру, когда я добрый. — Надо, конечно же, подсыпать девушкам в стакан всякую гадость! — Эй, ты не думай! Я ж не со зла! Я вообще бедный, — оправдывался бармен. — На зарплату бармена, думаешь, легко прожить? Гермиона отвернулась от него и поспешила подняться на второй этаж, ей меньше всего хотелось слушать оправдания бармена. Наверху было не так уж много людей. Одна семейная пара с годовалым ребенком на руках, богато одетая женщина сорока лет и старичок в круглых очках, заставляющий вспомнить о Гарри. — Мы за Матильдой. Плату за гадание за нас двоих я уже заплатил. Так что ждем. — За Матильдой? — не поняла Грейнджер. — За вон той дамой в бриллиантах. — Ты ее знаешь? — Матильда Крауч. «Моя дальняя родственница. Вот уж не думал, что она пользуется подобными услугами». — Взрослая дама. А сколько тебе лет? — вдруг спросила Гермиона. — А ты как думаешь? Гермиона задумчиво посмотрела на него. Под ее придирчивым взглядом Драко охватило какое-то непонятное чувство. Его часто «осматривали» девушки, он к этому привык уже давно. Но не к тому, чтобы на него так пялилась Грейнджер! Гермиона Грейнджер, над которой он шесть лет издевался, которой вместе с остальными слизеринцами придумывал обидные прозвища. Девушку, которую травили Пожиратели, которую, прикажи Темный лорд, он бы пытал вместо тети Беллы. Даже вспомнить этот месяц. Стоило ему встретиться с ней в коридоре, стоило ей хоть одним словом или жестом зацепить его, тут же начиналась ругань, Малфой едва сдерживался, чтобы не достать палочку. Он считал ее законченной маглолюбкой, она его — законченным Пожирателем. Они просто не могли обойтись без взаимных оскорблений. При встречах Грима с гриффиндоркой ему стоило больших усилий не называть ее грязнокровкой, чтобы она наверняка не догадалась, кто он. А теперь Гермиона так сосредоточенно глядела на него, стояла так близко. Да никогда в жизни она бы так не приблизилась, знай, что за маской Грима скрывается Драко Малфой. — Ты молод, — произнесла она, наконец. — Это однозначно. Даже по той малой части лица, что я вижу, я могу это понять. «Наблюдательная, твою мать», — пронеслось в голове Драко. Он рисковал, он знал об этом. Каждый раз, когда он встречался с Грейнджер, существовала вероятность, что она догадается, что поймет по голосу, или Драко сам допустит ошибку, обличающую его. Если, как часто это делал, сорвет на ней зло, оскорбит, упомянет прошлое... — Не думаю, что ты намного меня старше, — уверенно добавила она. — Но, может, ты и хорошо сохранился. Я совершенно ничего о тебе не знаю. Все это твой врожденный дар? — Гермиона Грейнджер, вы слишком много хотите узнать, — произнес он. — И не лелей надежду, что я отвечу на эти вопросы. Гермиона пожала плечами и отвернулась. Любопытство. Малфой явственно чувствовал это. Ей было очень любопытно хоть немного приоткрыть завесу тайны, окружавшую его. Драко был уверен, что знай девушка, кто он... никогда бы в жизни Гермиона не пошла с ним, не доверилась ему. Грима же все это ужасно забавляло. Очередь двигалась медленно. Прошло около двух часов, пока Матильда Крауч вся в слезах не выбежала из-за дверей. Серебряный колокольчик зазвенел, приглашая следующего посетителя войти. — Ну что, мой черед, — произнес Грим. Он открыл деревянную дверь и зашел в комнату. Драко думал, что помещение будет напоминать кабинет прорицаний: магические шары, чайные чашки, внутренности животных и тому подобное. Но нет. Комната была абсолютно пуста, если не считать двух кресел, стоящих точно по центру. Обшарпанные стены не могли похвастаться ни одной картиной, ни даже лохмотьями обоев. В одном из кресел полусидела-полулежала цыганка. Та самая колдунья, которая около двух недель назад была в «Кабаньей голове» в одно время с Малфоем. Женщина сделала пригласительный жест, указывая на пустое кресло. Драко послушно сел. Некоторое время они с цыганкой пристально рассматривали друг друга. Анабель уже была не молодой, но еще не старой. Ей было лет пятьдесят, может, чуть больше. В длинных иссиня-черных волосах уже появились седые пряди, лицо было в морщинах, но они совсем не портили красоты этой женщины. Лишь напоминали о том, что ее красота увядающая. Самым притягательным во всем лице цыганки были глаза, большие ярко-зеленые и глубокие. Цыганка курила трубку, из которой вырывалось зеленоватое пламя, освещая лицо, заставляя глаза как-то по-особенному вспыхивать. — Ну, давай знакомиться, Грим, — хрипло произнесла цыганка. — Меня зовут Анабель. Драко пожал протянутую руку. — Ты знаешь, кто я, — немного удивленно произнес Драко. — Знаю, — согласилась Анабель. — Знаю даже, зачем ты пришел. — Тогда я могу начать получать ответы на свои вопросы? — Пока нет, — цыганка улыбнулась, хитро глядя на Малфоя. — Ты уже заплатил за то, чтобы я тебе погадала, и за ту девушку, что ждет за дверью. А я привыкла отрабатывать свои деньги. Так что терпите, молодой человек. Вы все узнаете чуть позже. Да и мне надо убедиться, что я могу доверить тебе знание. Драко усмехнулся, принимая правила. — Гадаю я по глазам, так что снимай капюшончик свой. Да не бойся, никому я не выдам твоего истинного лица. Да что же вы все такие недоверчивые? — театрально всплеснула руками цыганка. — Что ты, что Филипп Гецов! — Ты его знала? — удивленно спросил Драко. — Не многим выпадает случай видеть Грима. Разве перед смертью тем, кого вы уничтожаете. Я же видела уже двух Гримов. Видела настоящее лицо одного из них. Знаю про вашу заколдованную мантию. У Филиппа так вообще, если кто без его разрешения мантию хотел снять, руку отрывало. Представляешь? И никаким заклинанием нельзя было ни срастить, ни восстановить, ни новую наколдовать... Ну, так, может, уважишь старую женщину? — Вы не старая! — усмехнулся Драко, снимая мантию. — Эх ты, комплиментами тут расточаешь бедной красивой цыганке! — с улыбкой произнесла Анабель, наблюдая, как Малфой привычным движением снимает мантию. — Да ты красавчик! И известен к тому же. В газеты твое фото изредка попадает, Драко. Значит, все-таки ты. Долго Филипп искал достойную замену. Прекрасно понимал, что уходит в преддверии страшного времени. И ничего не мог поделать, он ведь знал день своей смерти. Вам всем известна эта дата. Малфой сухо кивнул. О том, что ему осталось жить около восьми месяцев, он предпочитал не вспоминать. — Такой молодой, а уже стал Гримом. Да еще и в такое время! — Да что за время такое-то? — Позже, — улыбаясь, небрежно произнесла цыганка. Ей явно нравилось разжигать любопытство Малфоя. — Я так думаю, лучше объяснить сразу тебе и той, что ждет за дверью. Экономнее по времени. Да и здесь о подобном не говорят. Лучше вы ко мне домой загляните. А пока давай посмотрим твою судьбу. Вдруг тебе это поможет? Или я подскажу что-то? — Попробуйте. Анабель приблизилась к нему, внимательно вглядываясь в лицо Малфоя. — Читать судьбу Грима тяжело. Я могу видеть лишь что-то глобальное, важное, а вот мелкие детали я не увижу, сколько ни буду стараться. У вас сакральная защита. Готов? Тогда смотри мне в глаза. Это длилось около минуты. Анабель не моргая смотрела на него, словно гипнотизируя Драко взглядом. Затем она резко закрыла глаза и как-то обмякла в кресле. Слегка дрожащими руками снова зажгла свою трубку, с наслаждением и явным облегчением выдувая колечки дыма. — Ох, и сложно тебе будет! Несмотря на то, что ты Грим, несмотря на все твои силы. Ты ведь даже еще не все их освоил. А надо осваивать, скорее осваивать. Времени у тебя не так много. Семь-восемь месяцев, не больше. Успеешь ли ты? Не знаю. — Успею что? — Выполнить все. Не сломаться, не бросить все это ко всем чертям собачьим. Достичь конца, — медленно сказала Анабель. — Что, говорю загадками, да? Но это будущее, не имею право тебе рассказывать. Иначе могу изменить все к худшему, к лучшему уж точно не получится... Да и девушку свою береги, ей не меньшая опасность грозит. — Какую девушку? — Если и не большая, — продолжала, не слушая, Анабель. — Она в это все крупно завязана. И потому что с тобой, и потому что знает она многое из того, что уже свершилось давным-давно. Из-за этого на нее будут охотиться. Знаешь поговорку: меньше знаешь — дольше живешь? Вот, самая жизненная поговорка. Но не в моем случае, к большому сожалению. Дай, как еще раз взгляну в твои очи светлые! Малфой послушно приблизил лицо к гадалке. — А глазки ведь уже меняются. Смотри, и блеск исчез, как у оборотней прямо перед полнолунием. Ну, что, исчезает в тебе человек... — В каком смысле исчезает? Я что, в зверя превращаюсь? — недоуменно спросил Драко. Гадалка, не отвечая, еще раз заглянула в его глаза, видя там то, что другие не могли увидеть. Лицо цыганки побледнело, губы затряслись, она поскорее отвернулась от Малфоя. Анабель несколько раз провела у себя перед глазами рукой, словно убирая липкую паутину. Свою погасшую трубку ей долго не удавалось зажечь снова. — Что вы увидели? — спокойно спросил Драко, ощущая, как от цыганки исходят волны страха, ужаса и жалости. Анабель повернулась к нему, в глазах цыганки стояли слезы. — Ты спрашивал меня, почему в тебе исчезает человечность. Обязанность Грима — уничтожать зло. Но это очень изящная формулировка. У тебя есть такое право — убивать. Тебе дана своеобразная индульгенция. Но ты ведь еще человек. Убивать для тебя тяжело. Скольких ты уже прикончил? — Одного. Оборотня Фенрира. — Читала об этом в газетах. Спасал людей, оборонялся, — Анабель не спрашивала, а утверждала. — Убивать же просто так, без боя, невзирая на личные привязанности, на просьбы, убивать по-своему желанию. Убивать тех, у кого есть любящие семьи, дети, пожилые родители — хорошие добрые люди. Убивать — тоже сложно. Ведь надо находить в себе силы обрывать чьи-то судьбы. — И к чему все это? Вы описываете мое будущее? — резко спросил Грим. — Я перестану быть человеком, стану чудовищем, вершащим правосудие? — Нет, ты будешь оставаться человеком наполовину. У тебя будет прежний характер, привычки, внешность (разве глаза будут иногда меняться). В тебе еще сейчас слишком много от человека. А настоящим Гримом ты станешь, когда переступишь черту. Тогда и осознаешь свою подлинную мощь. — И где эта черта? — Каждый определяет сам. Ты переступишь ее уже скоро. И это будет ужасно. И отвратить это не получится никому, уже слишком поздно. Мне жаль, правда, мне очень жаль, — Анабель вздохнула. — А теперь уходи. И позови следующего. Драко снова надел мантию, поспешно вышел из комнаты. Он никогда особо не верил предсказаниям. Но тут что-то подсказывало ему, что все сказанное сбудется. К сожалению.* * *
Гермионе не особо хотелось идти к гадалке. Она не верила ни в какие предсказания. Такое недоверие ко всем туманным гаданиям у нее появилось после посещения Прорицаний еще на третьем курсе. У Грейнджер в голове твердо утвердилось, что все эти гадалки такие же шарлатанки, как и профессор Трелони. Поэтому идти к Анабель и выяснять свою судьбу она вообще не собиралась. Но цыганка не собиралась ничего объяснять до того момента, пока не отработает все деньги. По мнению гриффиндорки, это был дурацкий и необоснованный каприз. Вопреки ее ожиданиям, комната, в которую вошла Грейнджер, меньше всего напоминала кабинет Прорицаний. Никаких благовоний, пуфиков, волшебных шаров и кристаллов, книг по гаданиям и других атрибутов всех ясновидящих. Это разрушало многолетнюю ассоциацию Гермионы, связанную со всеми гадалками, прорицательницами, цыганками. — Ох, ну что же мне сегодня все такие красивые попадаются, — всплеснула руками Анабель. — Прямо как-то непривычно. А то у меня вечно куча посетителей-инвалидов, калек, проклятых. Они думают, я смогу исправить им внешность, характер или судьбу. Я лишь могу предречь будущее, все остальное за вами! Каждый сам кует свою судьбу! — немного негодующе воскликнула цыганка. — А Грим тоже был красивым? — спросила Гермиона, усаживаясь в кресло. — А ты что, его лица не видела? Скрывает, значит. А я думала, что, раз ты с ним, так и знаешь про него все. Хотя что это я? Знаешь ли, у тех, кто зрит будущее, есть одна дурацкая черта. — Какая же? — немного насмешливо спросила девушка. — Мы путаем будущее с настоящим. Теряемся во времени. Я вот, например, не знаю, какой сейчас год. Да мне это и неважно. Зачем вспоминать, что ты уже немолода, и такие милые мальчики, как Грим тот же, тобой не заинтересуются? — Э... ну, может быть. — А ты ведь не веришь, да. Считаешь все это бредом. А во что же ты веришь? — В науку, в факты, в то, что видела своими глазами. Цыганка рассмеялась. — И как после этого в тебе волшебство-то проснулось? Нет, мне действительно интересно. Я ведь знаю, кто ты, твое происхождение. Так вот, я читала одну такую книженцию, в которой объяснялось, как маглы становятся магами. Имелось в виду те, у кого в родственниках ни единого волшебника не было. — И что же там говорилось? — заинтересовалась Гермиона хотя бы потому, что сама она эту книгу не читала и про нее ничего не слышала. — Что волшебство просыпается у тех, кто действительно верит. Верит в чудеса. Искренне верит. А в тебе нет такой веры. Ты веришь лишь в факты, на самом деле, это печально. «У меня до вас никогда не было ученика, в котором до такой степени отсутствует духовность!» — вспомнились давно забытые слова профессора Трелони. — Так может, вы мне погадаете, чтобы я поверила? И, наконец, вы нам не рассказали про демона. — А ты обиделась, — заметила Анабель. — Ну, прости меня, пожилую женщину. Ты ведь поверишь, в конце концов. Все верят. И ладонь свою не надо мне показывать, это гадание для дилетантов, я гадаю по глазам. «Надо же. Помнится, Трелони целый семестр нам вдалбливала, что хиромантия — это высшая степень способности видеть будущее». Анабель хватило всего одного взгляда, чтобы уже начинать рассказывать. — А что ты, собственно, хочешь узнать-то? Ближайшие события или в общем? — деловито осведомилась цыганка. — Да как хотите. Мне без разницы. — Тогда слушай. Этот год будет для тебя сложнее, чем предыдущий. То, что началось — продолжается. Опасность грозит не только тебе, но и твоим друзьям. Слишком непросто хранить такие тайны. — Какие еще тайны? «Общие туманные фразы, непонятные загадки — это и есть видеть будущее», — фыркнула Гермиона». — А это мне не дано знать, — резко произнесла Анабель. — Вижу, нанес тебе кто-то обиду. Но ты не переживай, быстро рана зарастет. Скоро и совсем забудешь обидчика своего. — Вряд ли я его забуду! — возразила Гермиона. — Забудешь, забудешь. Если бы сильно любила, с другим бы сейчас не встречалась! — назидательно произнесла цыганка. — Вижу, скоро в беду ты попадешь, лишь случаем уцелеешь. Бойся воды, девочка. Там тебя опасность ждет. И напоследок тебе скажу. Не отворачивайся от своего счастья, от своего сердца. Не давай рассудку, доводам и фактам тобой руководить, иначе жизнь свою молодую сгубишь. Гермиона молча выслушала все, что ей сказала цыганка. Она не особо верила, что хоть одно предсказание сбудется. Возможно, что-то и произойдет, что можно будет списать на слова Анабель. Линии вероятности идут во все стороны. — Там, кстати, еще один человек подошел, — произнесла Гермиона, уже выходя из комнаты. — Хорошо, тогда погадаю ему, а потом и расскажу, что вы с Гримом так желаете знать. Пришло время раскрывать тайны. И еще, мисс Грейнджер! Берегись чучел. Гермиона недоуменно кивнула и вышла из комнаты. Последние слова цыганки ей не понравились. От них отдавало чем-то зловещим. И это уже были не туманные, а конкретные факты. «И где я могу встретить чучело? Гулять ночью по заброшенным полям?»* * *
Как только последний посетитель, худощавый молодой человек, смутно напоминающий Стэна Шанпайка, скрылся на лестничной площадке, Драко и Гермиона молча вошли в комнату. Анабель уже ждала их, сжимая в руках волшебную палочку. — Дождались? Вы уж извините, я обычно не так долго принимаю посетителей. — Ничего, — мирно произнесла Гермиона. — Портус! — произнесла цыганка. В ее руке тут же появилась старая выцветшая перчатка. Вокруг перчатки распространялось синее свечение. Гермиона и Малфой скорее взялись за неё. Мгновение — и комната на втором этаже «Приюта оборотня» исчезла. Гермиона открыла глаза, осматривая помещение, в которое она попала. Анабель произнесла заклинание. В глубине комнаты тут же зажегся камин, распространяя во все стороны приятное тепло и неяркий свет. Рядом с камином стояли два больших зеленоватых кресла, кресло-качалка, накрытая шалью, журнальный столик, заваленный книгами, газетами и заставленный чашками с недопитым чаем. На каминной полке стояло несколько движущихся фотографий в рамках, песочные часы и маленькая модель солнечной системы с движущимися планетами. — Проходите, гости дорогие! — произнесла Анабель, указывая на кресла. — Насколько я поняла, вы хотите узнать про ту ночь в Хогсмиде, когда я по доброте душевной решила помочь вам. — Да! — хором произнесли Драко и Гермиона. Цыганка усмехнулась, усаживаясь в кресло-качалку и закутываясь в шаль. Она вдруг как-то сгорбилась и разом постарела на несколько лет. Словно сбросила маску моложавой женщины, какой казалась в «Приюте оборотня». Острее проступили скулы, стали больше видны морщины, в глазах появилась безмерная усталость. — Акцио фотоальбом! — произнесла она. — Пришло время мне рассказать об этом кому-то не из наших. Начать придется с самого начала, так что приготовьтесь слушать внимательно. Повторять я не буду! — грозно произнесла Анабель, осторожно переворачивая страницы фотоальбома. — Мы будем слушать внимательно, — заверил ее Драко. Цыганка кивнула. — С чего же начать? Вы ведь уже знаете о демонах — потусторонних существах. В наш мир они не приносят ничего, кроме бед, мора, зла и крови. Каждое их вторжение в живой мир приводит к ужасным войнам, катаклизмам, массовым истериям и смертям. Они могут прорваться в наш мир только в одном случае: когда их вызывает кто-то из волшебников. Я не знаю, что собой представляет ритуал вызова. Он не записан в учебниках, в научных книгах, даже в книгах по черной магии вы его не найдете. Единственное, что мне рассказала моя мать, когда еще была жива, — ритуал построен на жертвоприношениях и требует большого количества сил: физических, моральных, волшебных. Жертвы должны быть особые, и должно их быть строгое количество. На этом мои скудные знания по вызову заканчиваются. Да и никогда я не горела желанием знать его, — брезгливо произнесла Анабель. — Это ведь и чревато для тех, кто вызывает. Управлять демоном, отдавать ему приказания тоже требует немало сил. Демоны имеют собственное сознание, они не подчиняются — они выполняют договор. И существовать в нашем мире они могут, только отнимая волшебную силу у магов. Были случаи, когда демоны отбирали силы у того, кто их вызывал. — А как вы узнали, что демон будет в Хогсмиде? — Мои карты поведали мне, где материализуется демон. Тот, кто вызвал его, еще не умеет управляться с ним, поэтому у меня оказался шанс отправить это существо обратно. Дальше вы знаете: единственный способ борьбы с ним, какой я знаю от матери — зеркала. — Но разбить зеркало мне сказали не вы. Это был кто-то другой! — заметила гриффиндорка. — Вы знаете, кто это был? — Нет. Скорее всего, человек, который знает о демонах, может, кто-то, как и я, состоящий в Ордене. — В Ордене? — переспросила Гермиона. — Да, в Ордене. Ты ведь тоже состоишь в Ордене Феникса, в отличие от Грима, состоящего... — В другой организации, — твердым голосом произнес Драко. — Так что это за Орден? — Просто Орден. Без добавления названия магических птиц, животных, существ и тому подобных вещей. Орден, учрежденный несколько тысяч лет назад для защиты от демонов. Нас немного, знающих правду. За всю историю в Ордене состояло не больше семи человек, включая магистра. Тайна об Ордене, о существовании демонов, способах борьбы с ними передаётся от родителей к старшим детям. Члены Ордена не знают друг друга ни в лицо, ни по именам. Они могут собираться лишь в одном случае — необходимость изгнания демонов, предотвращении войны. — И как же вы встречаетесь тогда, если вам необходимо? — спросила Гермиона. — Не знаю, — просто ответила Анабель. — За всю мою жизнь Орден не собирался. Моя мать передала мне необходимые знания перед самой своей смертью, рассказала об Ордене, о правилах. Последний совет собирался около шестидесяти лет назад. В 1939 году. Тогда завеса между мирами едва не исчезла. Они искали ключ. — Ключ? — непонимающе спросил Драко. — Да. Не знаю, как он выглядит — не спрашивайте. Знаю, что с его помощью можно убрать завесу, разделяющую живой и потусторонний миры. Если завеса (как ее принято называть у нас) исчезнет, нашему миру не выжить. Никому не выжить. Орден не мог защитить ключ. Всего их могущества не хватало, чтобы хранить его в нашем мире. Тогда магистр принял единственное верное решение: отправить ключ в небытие сроком на шестьдесят лет. Самый долгий срок, на который у Ордена хватило сил. Тогда сражаться, истреблять демонов стало много легче. Все они в течение какого-то времени были отправлены обратно в ад. В этих операциях участвовала моя мать. Некоторое время Анабель молчала. — Их пребывание затронуло и магический, и магловский мир. 1939 год — начало Второй Мировой войны — самой кровопролитной войны в истории маглов. У нас же приход к власти Геллерта Гриндевальда с его лозунгом «Ради общего блага», разгром всей магической Европы. Миллионы погибших магов и маглов, разрушенные города и семьи, война затронула весь мир. Таковыми всегда были приходы демонов. — И что же теперь? — спросила Гермиона. — Новая война? Ведь кто-то снова выполнит ритуал. — У нас, по крайней мере, есть время. Ритуал требует концентрации большой силы, времени и, конечно же, жертв. Демонов не вызывают «пачками». Минимальный интервал между их приходами — полгода, максимум — год. Так что время у нас есть. — У меня есть информация о том, что все это так или иначе связано с Хогвартсом. Гермиона удивленно посмотрела на Грима. Об этом он ей не говорил. — Со школой? Не знаю. Здесь два варианта: в Хогвартсе тот, кто вызывает и проводит ритуал, или там находится что-то, интересующее демонов. — Ключ? — быстро спросила Гермиона. — Слишком просто, — подумав, ответила Анабель. — Насколько я знаю, ключ был очень хитроумно спрятан. Магистр тогдашнего Ордена был весьма эксцентричным человеком и большим выдумщиком. Вот, посмотрите, обрывок фотографии, сделанной в 1939 году. По магистру как раз и рвется фото. Цыганка протянула Гермионе и Драко фотоальбом, открыв страницу с черно-белой фотографией. На ней была изображена цыганка с трубкой в зубах, очень напоминающая Анабель; рядом эльф домовик с огромными слоновьими ушами и вязаной шапкой-носком на голове; и высокий мужчина в потертой мантии, по нему как раз и приходилась линия разрыва фотографии. — Фотография магловская? Фигурки не движутся, — заметил Драко. — Нет. Фотографии, разорванные заклинанием, перестают двигаться, они «застывают». Я знаю, что из того состава, что был в 1939 году, осталось в живых только двое. Остальные члены — уже их дети. — Вы ведь говорили, что не знаете остальных членов Ордена, — удивленно произнесла Гермиона. — Тогда откуда у вас такая информация? — Мы узнаем, когда умирает кто-то из наших, — произнесла Анабель. Цыганка встала, прислушиваясь к чему-то. Где-то недалеко раздался странный звук, будто что-то медленно трескалось. — А теперь уходите. Здесь небезопасно. Кто-то пробивает защиту. На верхнем этаже послышался шум. Из окон посыпалось стекло. — Портус! — произнесла Анабель. Фотоальбом превратился в портал. — Давайте скорее. — Нет! — воскликнул Грим, вскакивая. — Вы что? Я останусь и помогу вам. — Я тоже, — Гермиона вытащила палочку Анабель раздраженно посмотрела на Гермиону и Драко. — Нет! Вы с таким не справитесь. И ты, Грим, тоже, пока всеми силами и мощью своими не овладеешь. А я... Я давно знала, что сегодня мой последний час. Поэтому и рассказала вам все. Вы же не должны допустить, чтобы демоны нашли ключ! Вам ясно, что все это очень и очень серьезно? Вы должны как можно скорее спрятать фотоальбом в самое безопасное место. Шум стал громче. Защита дома трещала по швам. Заклинания рушились одно за другим. Кто-то, обладавший большой волшебной силой, рвался в жилище цыганки. — Уходите с нами! — произнесла побледневшая Гермиона. — Спасайтесь! Оставаться — безумие. — Нельзя перечить судьбе. Смерть все равно придет за мной, так пусть это случится в моем родном доме. Свечение фотоальбома становилось все тусклее, портал вот-вот был готов исчезнуть. — И еще. Последняя просьба. Вы должны будете вернуться и забрать мою трубку! Любой ценой! Слышите?! Давайте, чего вы ждете? Особого приглашения? Защита лопнула, не выдерживая бешеного натиска. По дому прокатилась упругая волна какого-то заклинания, стремительно захватывающая в свою власть все предметы в доме. Драко и Гермиона успели вовремя, одновременно прикоснувшись к фотоальбому. — Грим, найди моих убийц! — крикнула Анабель. Последним, что увидели Драко и Гермиона, была череда ослепительно ярких зеленых вспышек.* * *
Их словно рвануло крюком за живот, ноги оторвались от земли. Мир вокруг превратился в размытые краски. Руки прилипли к фотоальбому. Еще несколько секунд — и ноги снова ощутили твердую землю. — Мы должны вернуться, вызвать помощь, мракоборцев! — воскликнула Гермиона. — Она сама хотела, чтобы мы ушли, унесли альбом... — Но там ведь... кто-то пришел ее убить, похитить! Так же нельзя! — Гермиона почувствовала, что у нее начинается истерика. Давно уже этого с ней не случалось. — Гермиона, успокойся! — крикнул Малфой, прекращая начинающиеся рыдания. — Ее дом не наносим, поэтому Анабель и создала портал. Я не могу туда трансгрессировать, не могу вызвать в голове образ ее дома. Я не могу вернуться! Гермиона сжала кулаки и с размаху села на землю. Она не ожидала, никак не ожидала, что у сегодняшнего дня будет такой конец. Девушку трусило. Она не понимала, каким образом согласилась бросить Анабель одну; не понимала, кто разрушил защиту дома цыганки. — Она сказала, что мы бы не справились, даже втроем. Анабель прикрывала нас, пока мы перемещались. Драко сел рядом с Гермионой на землю. Осмотрелся по сторонам. Они находились в Хогвартсе, в самом центре поля для квиддича. — Ты же видел эти зеленые вспышки. Кто-то использовал аваду. Они пришли не грабить, не похищать, а сразу убивать. А я думала, что уже больше никогда не увижу вспышек смертоносного заклинания. Думала, это время уже давно прошло вместе с гибелью Волдеморта. Наивная... — Я тоже думал, что не увижу, — тихо произнес Грим. — А вместо этого аваду применили и ко мне. Гермиона и Драко молчали некоторое время. — Анабель сказала вернуться за ее трубкой, — произнесла, наконец, Гермиона. — Но как же мы найдем ее дом? — Не знаю. Будет какое-нибудь предзнаменование, пророчество, прочая чепуха... Не знаю, — честно признался Малфой. — Ладно, вставай, Грейнджер. Хватит на земле валяться, пошли хоть на трибуну сядем. Девушка кивнула, посмотрела по сторонам, с удивлением осознавая, куда ее забросил портал. Цыганка все предусмотрела. Гермиона посмотрела на часы. Было начало девятого. — Прошло не так много времени, а ощущение, будто полдня, не меньше. — Да уж. Пойдешь сейчас к себе? — поинтересовался Драко. Гриффиндорка покачала головой. — Не хочу. Я сейчас не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы, где я пропадала. Хочу просто посидеть здесь. И ни о чем не думать. — Жаль, что это не всегда получается, — заметил Малфой. — Жаль, — согласилась Гермиона. — Составишь мне компанию? Драко, сощурившись, посмотрел на гриффиндорку. Ее просьба удивила его. — Только не доставай меня вопросами. — Хорошо, — легко согласилась Гермиона. — Знаешь, а я ведь сижу здесь в первый раз. — То есть? Ты не ходила на все эти матчи? — Нет. Впервые сижу на трибуне Слизерина. Драко оглянулся и понял, что по привычке занял именно эту трибуну. Сила привычки — великая вещь... Какое-то время они молчали. Просто сидели рядом, каждый думая о своем. А потом Гермиона произнесла: — Все это, все, что случилось сегодня, тогда, в Хогсмиде. Это.. — Это только начало, — закончил за нее Грим.