* * *
После четырех часов допроса Драко ощущал себя измотанным и морально, и физически. От долгого сидения на одном месте ныли шея и плечи, тупая боль в затылке мешала сосредоточиться на вопросах, а от дурманящего сигаретного дыма Малфой становился несколько неадекватным. Будучи Пожирателем, он успел познакомиться с большинством рядовых сотрудников Мракоборческого отдела, сначала в стычках и битвах, а потом и на бесконечных допросах. Но мракоборец, дымящий сигаретой напротив него, был Малфою незнаком. На вид ему было едва за сорок, короткая стрижка не скрывала посеребренных сединой висков, правильные черты лица портила горбинка на носу, делавшая своего обладателя похожим на хищную птицу. Он не был красивым, но Драко был уверен, что этого заядлого курильщика в черной куртке из драконьей кожи и странных шнурованных сапогах обожают женщины. Четыре часа мракоборец вытравливал из Драко остатки самообладания, задавал одни и те же вопросы в разных интерпретациях, пытаясь уличить в ложных показаниях, много курил и едко комментировал ответы. Малфой чувствовал: он ему не верит. Не верит в создание еще в прошлом году незаконного портала для перемещения из школы в Малфой-менор, в амнезию о событиях новогодней ночи, ошибке врачей, последующем похищении из больницы Святого Мунго и в нечаянное благородство. — И вы решили спасти его, — задумчиво повторил мракоборец. — Ненавидели, всячески задирали, публично оскорбляли членов его семьи и вдруг решили спасти от опрометчивого поступка, раскрыв свою способность к левитации и полетному маневрированию. — Порыв с расчетом на дальнейшую награду. Мне же дадут орден за спасения народного любимца? — глумливо поинтересовался Драко. — Нет? — У кого вы учились искусству левитации? — У покойного директора Хогвартса — Северуса Снейпа. — Удобно, покойника не вызвать на допрос. — Я бы сказал, трагично. В серо-зеленых глазах мракоборца Драко уловил красноватый отблеск и лениво подумал, было ли это игрой света или влиянием сладковатого сигаретного дыма на его сознание. — В связи с покушением Министерство готово предоставить вам убежище на время расследования. — Убежище? Бывшему Пожирателю? — Драко расхохотался. — Почему бы не использовать меня в качестве наживки? — Министерство заинтересовано в сохранности жизни своих граждан, — отчеканил мракоборец. — И это не рекомендация, а руководство к действию. Иначе мы будем вынуждены упрятать вас в Азкабан. Дементоры — надежная защита. А юридический повод отправить вас к ним мы найдем. — Убедительный довод. И как мне попасть в ваше убежище? Мракоборец выдвинул ящик из стола и, покопавшись, выудил стеклянный шар с костяными иглами внутри и поспешил положить его на стол перед Малфоем. — Активация через три минуты, — сверившись с часами, заявил мракоборец. В руках Драко шар будто вздрогнул и начал окрашиваться в багровый цвет. Алые капли образовывались в сердцевине шара и медленно наполняли шар. — Как много крови на ваших руках, мистер Малфой, — успел услышать Драко спокойный голос мракоборца, прежде чем допросная комната завертелась перед его глазами. Перемещение не заняло больше двух секунд. Драко оказался в начале длинного коридора. По левую сторону коридора располагались широкие окна, из которых открывался вид на заснеженные шапки гор и ледяную гладь озера, по правую — ряд одинаковых дверей. Одна из них открылась, и Драко увидел молодую девушку в старомодном пышном платье, в ее ушах, на пальцах и на шее сверкали бриллианты. Девушка пронеслась мимо Малфоя, задев его краем необъятного платья и удостоив презрительным взглядом зеленых глаз. Следом показалась пожилая женщина в похожем наряде, она быстро причитала что-то вслед девушке и потрясала длинным зонтиком. Драко узнал испанскую речь, но в быстром потоке слов сумел разобрать всего одно: «Sangre sucia». Грязнокровка. С дурным предчувствием Драко закрыл глаза и мысленно коснулся нитей эмоций, пронзавших окружающее пространство. Несмотря на защитный барьер в комнате, которую в такой спешке покинули две испанские синьоры, он почувствовала знакомую эмоциональную нить, пылавшую гневом и обидой. Эмоции с каждой секундой становились ярче, и Драко ощущал мельчайшие вкрапления в их спектре: радость, замешательство и капля вины. А потом обоняние Грима уловило знакомый запах. Драко открыл глаза. — Я знала, что встречу тебя здесь. — Почему ты здесь, Гермиона? — Это дом Магистра. — У него есть влияние даже на Министерство, — удивился Драко. — А кто те синьоры? — Наследница силы Анабель, Марсела Меццоджорно, и ее тетя. Мерзкие женщины, — не сдержавшись, добавила Гермиона. Ее гнев вспыхнул вновь. — Марсела закатила истерику, что ей придется прикасаться к грязнокровке! — Сочувствую. — Ничего, — отмахнулась Гермиона. — У меня большой опыт общения с тобой. — Нечестный удар. — А я не играю, — Гермиона вздохнула. — Мне надо идти, чтобы успеть подготовиться к обряду. Магистр ждет тебя. — И как твое впечатление о нем? — Неоднозначное. И, Драко, ты его знаешь, — добавила Гермиона и, обогнув Драко, исчезла в боковом коридоре. В голове Драко появился рой мыслей и предположений. И ни одно не оказалось верным. На мгновение Малфою показалось, что это все ему снится. Перед ним, сцепив за спиной руки, в одном из своих любимых модных костюмов-троек стоял Рэй Добсон. От Рэя же исходили волны вины. Печальные голубые глаза внимательно следили за реакцией Малфоя. Первым, что Драко почувствовал, было недоверие, растерянность, удивление. А потом бешеный гнев. Привычный, такой понятный мир, где каждый был на своём месте, рушился на глазах. Драко чувствовал себя одураченным. Судьба и так не щадила его, а теперь еще и доказывала, что человек, которому он действительно доверял, все время их знакомства обманывал его. Не только обманывал, Рэй манипулировал им через других людей, хотя мог бы просто попросить о помощи. Драко бы не задумываясь помог ему в самом темном, опасном деле, и даже не из-за того, что был обязан ему за бесчисленные вызовы, когда Рэй выхаживал его после Круциатусов, зашивал раны его и отца после сражений. Он считал его своим другом. Ему единственному Драко мог выговориться, когда становилось совсем плохо. Но, видно, для Рэя он не был тем же. — Здравствуй, мой друг. — Друг? Я сильно сомневаюсь в данном утверждении, — голос дрожал от ярости, а еще от обиды. — Почему ты не рассказал мне? — Это великая тайна мироздания... — Да знаю я! Даже члены вашего чертова Ордена имен друг друга не знают. Но ты ведь знал, что я ввязался во все это, даже присылал письмо, в котором приказал отправиться нам в прошлое. И я бы помогал вам с большей охотой, если бы знал, что чертов Магистр, заправляющий всем этим балаганом, — ты! Рэй поморщился в ответ на его крик и мягко продолжил: — Перемещения во времени — тонкая материя. Чтобы не изменилось настоящее, ты не должен был знать о том, кто я. Вина. Сожаление. — Раньше ты вины по отношению ко мне не чувствовал. — Так бы ты мог догадаться, — ответил Рэй. — Мне приходилось сосредотачивать внимание на других эмоциях и чувствах. В его присутствии Рэй контролировал эмоции. А что же он чувствовал, когда Драко не было рядом? Самодовольство, удовольствие от того, что Грим не может почувствовать в друге даже тень предательства? Драко почувствовал, как глаза застилает багровая пелена настоящего бешенства — Рэй знал о его способностях эмпата. Из глубин души Драко начала подниматься темнота. — Ты знал о Гриме. Откуда? Отвечай мне! — Мне рассказала Анабель. — Хватит лгать. Анабель не могла рассказать. В тот же день, когда мы встретились, она погибла. — Она рассказала мне о тебе в восемьдесят четвертом году. — Что? Его словно ударили больнее, чем в предыдущий раз. Даже ярость утихла. Драко стало просто физически больно. — Ты знал и не предупредил меня? — Сядь, Драко, — мягко попросил Рэй и указал на стул. — Я не хочу, — Драко боролся с желанием трансгрессировать или сломать Рэю челюсть. — Ты бы мне не поверил. — Когда мне предлагали сделку, я уверен, что вспомнил бы твои слова! — Тогда бы ты умер! — Да лучше б я умер, чем жил так! Мелкие предметы на столе мелко задрожали. Драко отчаянно хотелось кого-то убить. Лишь бы не чувствовать той боли и обиды, калечащих его изнутри. — Я прошу тебя сесть и постараться выслушать меня. Не понять, сейчас ты не сможешь, возможно, потом... Рэй наколдовал два бокала и бутылку огневиски, щедро плеснул янтарной жидкости себе и Драко и залпом осушил свой бокал. С мстительным удовольствием Малфой отметил, что у Рэя дрожали руки. — Я начну рассказ с того, как я стал Магистром чертова, как ты выразился, Ордена. Мой отец был оборотнем, о чем я долгое время не подозревал. Я родился относительно нормальным, исключая любовь к непрожаренным бифштексам и повышенную волосатость. Когда отца отравили волчьим аконитом, мне было двадцать пять. Я только начал работать целителем, был полон энтузиазма и любви к окружающему миру. Отец умирал и в свой последний час позвал меня, чтобы рассказать об Ордене. Он рассказал, что «сосуд», который передавался в его семье из поколения в поколение, позволял превращаться в оборотня по собственному желанию, а не только в полнолуние. Но обязательно единожды в месяц. Я был оглушен видом умирающего отца, его признанием о своей настоящей сущности, об Ордене и демонах. А потом мой родной отец укусил меня. Я пролежал в горячке семь дней, за которые сила моего рода перешла ко мне вместе с памятью поколений об Ордене. В мое сознание насильно впихнули сознания давно умерших предков. Я едва не сошел с ума. Но моя мать выходила меня. А потом я превратился первый раз и разрушил половину дома. Свыкнувшись с мыслью о своем «мохнатом недостатке», я вернулся к прежней жизни. Но сила предков жила во мне, не позволяя забыться. Я больше не принадлежал самому себе. Позже меня нашла Анабель, у которой было видение обо мне. Она помогла мне увидеть мой путь. Великая женщина, — Рэй молча осушил новый бокал. — Она рассказала мне о тебе и твоей роли в будущих событиях. Грим — это огромная сила. Ничья сила. Ни добрая, ни злая. Для нашей стороны было бы огромным преимуществом иметь тебя в союзниках. А пока я жил обычной жизнью, держа нос по ветру. И однажды учуял опасность. Разные вехи указывали, что следующее масштабная акция по разрыву завесы готовится в Британии. Близилось возрождение Волдеморта и новая война. Мне пришлось переселиться в Англию, как и остальным членам Ордена. И я вспомнил о тебе. Мы познакомились... — После Чемпионата по квиддичу, — произнес за него Драко. — Верно. Я вылечил твою руку, потом рану твоего отца, стал персональным доктором аристократов. Я лечил тебя и твоих друзей после неудачных заклинаний и падений с метлы в нетрезвом виде, давал советы с девушками и отговаривал быть Пожирателем. Я действительно был твоим другом, несмотря на разницу в возрасте и социальном статусе. После начала войны я стал работать в Мунго, где мои руки были нужнее, но продолжал оказывать помощь тебе и твоей семье, хотя вы принадлежали к вражескому лагерю. Кончилась война, и я с ужасом ждал последствий. А они не замедлили проявиться. Демоны стали прорывать завесу, начались убийства магических существ, похищения волшебников. Я был занят по горло, разыскивая членов Ордена, предотвращая новые прорывы и убийства. Мне пришлось уйти из Мунго. — Когда ты лечил Гермиону от ран, ты жаловался на обилие работы и отсутствие выходных. — По сути, так и оно было, но я не говорил о работе целителем, — заметил Рэй с лукавой улыбочкой.— Со всеми событиями я забыл о Гриме, а потом появился ты с раненой девушкой на руках и одетый, словно дементор. И напомнил мне. Я приглядывался к тебе, подмечая изменения в твоем облике. Ты разом повзрослел на десяток лет, появились отстраненность и пугающая тьма в глазах. На новогодней вечеринке... Кстати, звание лучшего целителя я действительно получил! На новогодней вечеринке я подсознательно ждал беды. Я оперировал тебя в Мунго, куда все еще имел доступ, когда неизвестные напали на остальных гостей. Я пропустил выступление своих врагов и ошибочно предположил, что главной их целью был Кингсли Бруствер. После сегодняшних событий мы с Бенедиктом окончательно убедились, что охотились за Гарри Поттером, но о нем я намерен спрашивать у мисс Грейнджер. А пока я считал, что не успел спасти тебя, ты ожил. Тогда я еще не знал о способности Грима к воскрешению. Моя радость была настоящей. Ты был не сильнее котенка, использовать тебя в своих планах казалось кощунством, но время отправить тебя в прошлое приближалось. Там ты должен был познакомиться с молодой Анабель, пережить похищение и встретиться с прежним Гримом. Драко вспомнил свое удивление, когда в его больничную палату зашел Филипп Гецов. Неужели он уже и тогда знал имя своего преемника, который еще даже не родился? Нет. Их встреча была подстроена для какой-то высшей цели по спасению мира. Для целей помельче Драко не использовали. — Но если бы ты не оказался в тот день и год в Вэст-Ориндже без своих сил, они похитили бы Филиппа, убили Анабель. И завеса бы рухнула еще в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Поэтому я написал то письмо, в котором просил тебя и Гермиону отправиться в прошлое. На следующий день после того, как Кристиан должен был отдать мое письмо Гермионе, меня попросили на неделю заменить одного целителя. Я согласился, и Гермиона застала меня в Мунго, не узнав, что я уволился оттуда еще летом. Паззл сложился, и вы отправились в прошлое. Тем временем в Мунго я проводил расследование, разбирался в поддельных свидетельствах смерти, подписанных небезызвестным тебе Янусом Маккинси. Я начал подозревать его еще в сентябре, но не был уверен. А после того, как ты убил его, я остался без ответов. — Янус Маккинси был связан с демонами? — И Гавейн Робардс, и Сэмюель Стамп. На передовых постах в Министерстве, с огромными связями и возможностями они представляли реальную силу. Но своими действиями ты пошатнул их могущество. И нам удалось внедрить своих людей в Министерство. — У меня остался дневник Маккинси. В нем упоминались вырезанные сердца... Драко прервал шум открывающейся двери. В комнате появился мракоборец, часом ранее вытрясавший душу из Малфоя. — Пора. Обряд скоро начнется. — Спасибо, Бенедикт, — сказал Рэй и засуетился. Заклинанием он призвал потертую кожаную сумку, используемую в качестве походного набора практикующего целителя. — Обряд опасен? — спросил Драко, мрачно наблюдая, как Рэй проверяет хирургические инструменты. — Непредсказуем. Проведение обряда требует чудовищного количества сил. Их должны были аккумулировать все живые представители рода Меццоджорно, но после нападения данный вариант событий стал невозможным. Цыганская магия существенно отличается от волшебства в традиционном понимании. Они черпают силы из природных источников: воды, огня, воздуха, земли. И чаще используют зелья и травы, нежели волшебные палочки. Анхеле легче взаимодействовать с водной стихией, поэтому обряд было решено провести на берегу озера. Его необходимо провести до заката солнца, поэтому отправимся через портал. Поспешим же! Малфой ощутил под ногами твердую землю и сразу же вынужден был пригнуться под порывом ледяного ветра. Они с Рэем оказались рядом с Гермионой, Марселой и Бенедиктом на склоне восточного берега озера. — Смотри, — прокричал Рэй. Внизу до самой кромки воды растянулся гигантский равносторонний треугольник, выжженный на земле. Внутри него был вписан круг и в нем еще один поменьше, в котором на коленях стояла Анхела и что-то чертила палочкой на земле. Над горизонтом висело необычно яркое для зимы солнце, бросая красноватые блики на берег и замерзшее озеро. Приглядевшись, Драко разглядел, что каждый дюйм треугольника, кроме центрального круга, был покрыт рунами, представляющими собой своеобразную узорную вязь. Несколько он даже смог узнать и интерпретировать, как готенбургские руны силы. — Где мы находимся, Рэй? — В моем родовом поместье. «Так мы в Ирландии», — изумился Драко. В последний раз он находился в этой стране, когда убивал Фенрира Сивого. Его первое убийство. Своеобразное посвящение в Грима. А сколько их было потом? Драко внутренне поежился и обернулся к Гермионе, стоящей позади него босиком в одном платье. Ветер немилосердно трепал легкую белую ткань. Гермиона робко заглянула ему в глаза и, увидев в них что-то, ободряюще коснулась его руки. Сочувствие. Она переживала за него, вместо того чтобы беспокоиться о себе. — Почему ты раздета? — Одежда затрудняет передачу силы, — дрожащим голосом объяснила Гермиона. — Лучше бы нам обеим быть нагими, но на это я не согласилась. На короткое мгновение Драко ободряюще сжал ее ладонь, а потом с щемящим чувством в сердце наблюдал, как Бенедикт ведет Гермиону и Марселу занимать свои позиции в «треугольнике силы». — У нас тоже есть свои места, — заметил Рэй, становясь справа от Малфоя. — Я не сказал тебе раньше, но для твоего присутствия здесь имеется еще одна весомая причина, связанная с обрядом. Я говорил, что силы должны были аккумулировать около десятка волшебников из клана Меццоджорно. Анхеле необходимо аккумулировать силы природы через особые «проводники», преобразующие энергию в чистое волшебство. В обрядах древности для этого использовали рабов-волшебников, в нынешних, более цивилизованных условиях — самых сильных магов в роду. Наших с Бенедиктом врожденных способностей, даже увеличенных силой сосудов, недостаточно. Поэтому я прошу тебя стать третьим «проводником». Вместе наших сил должно хватить. Да, и теоретически это не должно нанести вред нашему здоровью, но, опять же, я прежде никогда не принимал участие и не наблюдал обряд в действии. — Замечательное предложение, — с сарказмом произнес Драко. — Хотя это даже не предложение, а констатация факта. Ты ведь не рассматривал вариант, что я могу отказаться? — На самом деле, нет, — честно ответил Рэй. — Здесь, насколько я знаю из нашего последнего разговора, твоя возлюбленная. Каждая сторона треугольника, по словам Бенедикта, имела длину восемьдесят восемь футов. Драко занял один из его углов, два других — Бенедикт и Рэй. В центральном круге спиной друг к другу стояли Гермиона и Марселла, связанные тонкой серебристой нитью, созданной руками женщин Меццоджорно специально для сегодняшнего обряда. Анхела находилась во внешнем круге, спиной к углу треугольника, в котором стоял Рэй. А потом губы Анхелы зашевелились и полились слова, не слышанные ранее на этой земле. Ветер дрогнул и затих. Несколько минут Драко ничего не чувствовал, но потом услышал, как тонко звенит воздух, наполняемый энергией. Звон становился громче с каждой секундой. Краем глаза Малфой видел, как за спиной Рэя, который медленно склонялся к земле, формировалось светло-молочное облако, будто сотканное из облаков и солнечного света. В какой-то момент Магистр не выдержал и упал на колени. Из каждой клеточки его тела полилась энергия, которая формировалась в широкий белоснежный луч света и направлялась в центральный круг. В тот же момент Драко перестал видеть Гермиону. Сквозь пелену света он лишь различил силуэты фигур, корчащихся будто в конвульсиях. Он ощутил вспышку страха Гермионы, болезненное чувство от Рэя. Бездумно Малфой попытался вырваться вперед, но не смог сделать и шага. Неведомая тяжесть давила на спину, безжалостно склоняла к земле, в десятках метров слева от него Бенедикт застыл в той же напряженной позе. А потом его тело также начало генерировать энергию в виде грязно-серого луча, который сливался со светлой энергией Рэя в центральном круге. Превозмогая собственный страх перед неизвестностью и болью, Драко перестал сопротивляться. И мгновенно был потерян в кровавой тьме. Сила была вокруг, в нем, бурлила в каждой клетке тела, закручивалась спиралями кровавых образов в сознании. Ее было слишком много. Она разрывала его, и единственный выход был отдать ее. Сквозь кровавую пелену перед глазами Драко видел, как темно-багровые потоки силы отходят от него, как перед ним зажигаются темно-красным цветом руны одна за одной и достигают центрально круга. Взрыв эмоций. Боль — Рэя, Бенедикта, его собственная. Ужас — Анхела. Вспышка эйфории, безумной ослепительной радости, и — пустота. Пустота в мире и в нем самом. Когда Малфой очнулся, он долго смотрел в темно-фиолетовое небо, ощущая, как затихает пульсирующая боль в теле и сознании. На смену ей пришел нещадный холод. Драко с удивлением осознал, что вымок до нитки. Пошатываясь, он поднялся на ноги. Пространство вокруг треугольника было усыпано осколками льда. А в самом треугольнике без сознания лежало пять человеческих тел. И одно из них находилось на грани жизни и смерти. Ткань мироздания рвалась, открывая проход в потусторонний мир новой душе.* * *
Гермиона проснулась в теплой постели, укрытая с головой одеялом. Она позволила себе понежиться пару минут в кровати, не думая ни о чем конкретном. Сквозь щелку между постелью и одеялом она разглядывала обозримый уголок комнаты: камин, сложенный из грубого серого камня, часть бордового ковра в мелкий рисунок, деревянная ножка стола. Мысли в голове были ленивыми, нечеткими и вскоре сменились воспоминаниями прошедшего дня. Гермиона застонала от разочарования и откинула одеяло. «Добро пожаловать в реальность». Она нахмурилась и поспешно ощупала себя. — Рэй вылечил ушибы, — Гермиона вздрогнула и обернулась на голос. В глубине комнаты вспыхнул неяркий желтый свет. Грим сидел в кресле, а в его раскрытой ладони трепетал лепесток огня. — Давно ты здесь? — С тех пор, как ты проснулась, — без единой эмоции в голосе ответил Грим. — Как себя чувствуешь? — Отдохнувшей и, как ни удивительно, свободной. Мне дышать легче, — произнесла Гермиона, задумавшись на мгновение. — Я и не подозревала, как тяжело на меня давила чужая сила. Расставание с ней было весьма впечатляющим. В один миг мне показалось, что мое сознание растворится в этом потоке энергии. — Я рад, что для тебя испытания позади. — Спасибо, — Гермиона закуталась в одеяло. — Я пострадала? — Значительный упадок сил. Рэй дал тебе восстанавливающее зелье, и ты проспала шесть часов. Но тебе повезло больше, чем Марселе — она сломала ногу, когда поток воды отшвырнул ее в сторону. — Поток воды? — удивилась Гермиона. — Я помню только веревки, впившиеся в мое тело, передачу сил — и потом провал. — Оно и к лучшему, — флегматично заявил Драко. — Анхела не пострадала? — У нее случился сердечный приступ. В заклинание она вложила слишком много собственных сил. Рэй едва спас ее. — Рэй — целитель от бога, — признала Гермиона. — Я глазам своим не поверила, когда увидела его. Я представляла Магистра умудренным стариком. — Скажи сразу — Дамблдором, — с сарказмом произнес Драко. — Но никак не добродушным молодым доктором, — закончила Гермиона, проигнорировав замечание Малфоя. — Я знала, что ты расстроишься. — Я не расстроен, а чертовски зол, — ответил Драко, и впервые за разговор их глаза встретились. Гермиона с трудом подавила желание отшатнуться. — Рэй сказал, что тебя необходимо накормить, как только ты проснешься. — И ты не намерен игнорировать его приказ? — вздохнув, произнесла Гермиона. — Приказ в отношении тебя — нет, — Драко покачал головой. — Я прикажу домовику принести ужин. — Бенедикт не передавал тебе сведений о моих друзьях? — с надеждой спросила Гермиона. — Нет, — односложно ответил Малфой и встал с кресла, намереваясь покинуть комнату. — Поужинаешь со мной? — неожиданно для самой себя спросила Гермиона. — Я ужинал. — Тогда выпьешь чашечку чая и расскажешь мне о других приказах Рэя? После всего, что сегодня произошло, мне не хочется оставаться в одиночестве. Драко склонил голову к плечу, пристально вглядываясь в лицо Гермионы, затем кивнул своим мыслям и произнес: — Я прикажу накрыть в малой столовой. Прямо по коридору и вторая дверь налево, — уточнил Драко и трансгрессировал. Гермиона еще несколько мгновений смотрела на пустое место, где только что был Малфой, прислушиваясь к собственным ощущениям. За время короткого разговора с Малфоем она впервые явственно увидела в нем Грима. Не отдельные черты, а ту личность, что узнавала в течение предыдущих шести месяцев. Его она просила составить ей компанию, его остаться. А видя лицо Малфоя, чувствовала себя обманутой. Освежившись в ванной комнате и отметив у себя новую порцию синяков на ребрах и ногах, Гермиона накинула сверху пижамы белый махровый халат, найденный в ванной комнате, решив, что для полуночного ужина сойдет и такой вариант одежды. Малая столовая была почти таких же размеров, что и комната, которую Рэй отвел для Гермионы. В центре был накрыт стол, за которым свободно могло уместиться шесть человек. Комнату освещало пламя из камина и одинокая свеча на столе. При появлении Гермионы Малфой вскочил со своего места, выдвинул стул из-за стола и помог ей присесть. — Спасибо, — поблагодарила Гермиона. Она осмотрела десяток блюд, выставленных на столе, а затем посмотрела на единственный бокал в руках Драко. — Я же не должна одна съесть всю эту гору еды? — Нет, — улыбнулся Драко. — Эльфы были не уверены в твоих предпочтениях и предоставили тебе блюда на выбор в соответствии с рекомендациями своего хозяина. — Тебе тоже не мешало бы поесть, — посетовала Гермиона и пододвинула к себе фруктовый салат. — С нашей последней встречи две недели назад ты выглядишь даже более изможденным. — Не нравится мой внешний вид? — в голосе Малфоя чувствовались нотки вызова. — Я просто беспокоюсь за тебя. — Да ну? Беспокойство за меня, приглашение отужинать, хотя две недели назад я четко слышал твое пожелание больше не видеть моего неприятного лица. — Не передергивай... — А сейчас, после спасения твоих друзей, игнорировать меня стало неудобно. Я так понимаю, это маленький шажок мне навстречу? Гермиона с остервенением вонзила вилку в кусочек персика и буквально выплюнула в лицо Малфою: — Две недели назад я четко слышала, что ты лично хотел избавить меня от общества убийцы. Гермиона произнесла последние слова и мгновенно пожалела о них. Она ожидала от Малфоя вспышку гнева и злобы, но вместо нее увидела, что на его лица появилась широкая ухмылка. — Меткий удар, Грейнджер. За школьные годы я успел поднатаскать тебя в словесной эквилибристике. Браво мне! — Драко захлопал в ладоши, самодовольно улыбаясь. — Рэй будет доволен. — Уточни. — Он хотел, чтобы мы продолжали работать в паре на благо Ордена. Но мы и двух минут не можем провести, не поссорившись. Нет партнерства — нет работы. — Сволочь, — Гермиона больше не видела за своим столом Грима. Перед ней сидел полноценный Малфой, которого она знала и ненавидела. — Ты специально меня провоцируешь! Мир на грани катастрофы, а тебе все равно. Я не могу закрыть глаза на произошедшие события и жить, будто ничего не случилось. Особенно сейчас, когда я узнала, что нападение на моих друзей было осуществлено теми же людьми, что убили Анабель, похитили Кристиана! С тобой или без я буду продолжать сотрудничать с Орденом! — О, великое гриффиндорское самопожертвование! — О, великий слизеринский эгоизм! Желваки на скулах Малфоя дернулись, и его голос задрожал от сдерживаемой ярости. — Ты забыла, сколько раз за последние полгода тебя едва не убили? Пять? Шесть? — Семь, — нехотя признала Гермиона. — Но они не оставят меня в покое. Я слишком много знаю. А они знают мое имя. Я больше не могу жить в страхе за мою жизнь и жизнь близких мне людей. Ей не удалось сдержать эмоций, и под конец фразы голос дрогнул. Последнее признание стало последней каплей, разрушившей ее душевную оборону, которая за сегодняшний день и так подверглась небывалой атаке. Гермиона прижала ладони к лицу в жалкой попытке удержать слезы. Ей не удалось. Они обжигающими каплями текли по щекам. А потом Гермиона почувствовала осторожное прикосновение прохладных ладоней. — Не отталкивай меня, Гермиона, — попросил Драко, в его голосе слышалась вина. — Я был не прав. Ты многое перенесла сегодня, а я, поддавшись собственным эмоциям, пытался заставить тебя отступиться прямо здесь и сейчас. Драко усадил Гермиону себе на колени и обнял, заставляя уткнуться ему лицом куда-то в шею. — Я забыл о знаменитом упрямстве гриффиндорцев. Семь лет изучал врага, и такая непростительная ошибка! — попытался пошутить Драко. — Я не хочу, чтобы ты жертвовала собой ради высоких целей. У тебя впереди вся жизнь, живи и наслаждайся ею, а о том, чтобы твой мир не рухнул, позабочусь я. — Это и твой мир, — судорожно произнесла Гермиона. — Мой мир лежит в другой плоскости, — возразил Драко. — Посмотри на меня. Продолжая всхлипывать, Гермиона отняла ладони от лица и взглянула в глаза Драко. — Извини меня. Гермиона вздохнула и упрямо помотала головой из стороны в стороны, но позволила себе улыбнуться одним уголком губ. Малфой улыбнулся в ответ. Его лицо было так близко, что Гермиона видела, как его губы растягиваются в улыбке, а выражение темных глаз смягчается. Драко медленно наклонился, заставляя их лбы соприкоснуться, и закрыл глаза. Его левая рука осталась покоиться на ее спине, а правая нашла ладонь и крепко сжала. От Драко исходили успокоительные волны. Гермиона ощущала, как они проникают в нее, замедляя сердцебиение и дыхание, унимая слезы. Они просидели так довольно долго. Свеча успела догореть наполовину, а часы в столовой — пробить полночь. — Хвала Мерлину, этот ужасный день закончился, — произнесла Гермиона, не открывая глаз. Она давно успокоилась, но не делала попыток освободиться из объятий Малфоя. — Даже самым темным дням наступает конец, — согласился Драко. — Я, наверное, отсидела тебе колени. — Возможно. Гермиона неловко перелезла с его колен на соседний стул. — У твоей силы есть границы? — Не уверен. Я стал сильнее за последние месяцы. Раньше я не смог бы поделиться своими эмоциями. — Расскажи мне, как ты стал Гримом, — попросила Гермиона. — Ты уверена, что хочешь начать новый день с этого? — Филипп советовал мне поговорить с тобой прежде, чем сделать окончательные выводы, но я не хотела. Тогда не хотела, — уточнила Гермиона. — Но после вчерашних событий я взглянула на твои силы под другим углом. Если бы не твои силы, якобы предназначенные лишь для искоренения зла, то Рон бы погиб. Я сама была мертва еще в сентябре, по крайней мере, моя душа. Телом бы завладел демон. Остались бы умирать в Тарбете Кристиан, Моника, Хосе, Майкл и Френсис. И тот раненый мальчик, которого ты принес в Больничное крыло, когда в Хогвартсе был открыт ящик Пандоры. Эти люди живы благодаря тебе. Мое резко однобокое отношение к предназначению Грима долго не позволяло увидеть картину целиком. В Вэст-Ориндже я страшно злилась на тебя из-за обмана. Но понимала, что моя ненависть к Драко Малфою, моему однокурснику, неумолимо тает под влиянием того человека, которым ты стал и которого я узнала. Когда ты исчез, я сходила с ума от беспокойства, и сила моей реакции злила меня. А позже Филипп рассказал мне правду о Гриме. Помнишь, однажды мы говорили о разновидностях «правды»? Это была «правда, убивающая в человеке всякое желание жить». Я решила порвать все связи с тобой. Но не получилось. Гермиона замолчала на несколько секунд и с трудом закончила: — Меня слишком тянет к тебе. Драко долго молчал, а потом протянул Гермионе свои ладони. — Я не буду оправдываться за содеянное, его не изменить. И, видит Мерлин, за все, что я сделал и сделаю, в свое время я буду расплачиваться. Но я не хочу, чтобы ты считала, будто я стал Гримом из-за могущества и чудесных сил. Я покажу тебе свои воспоминания и постараюсь передать свои эмоции в те или иные моменты. Ты когда-нибудь использовала легилименцию? — Я знаю теоретические основы. — Лучшей ученице Хогвартса будет нетрудно ими воспользоваться. Я полностью откроюсь перед тобой. Внутри Гермионы разгорался и трепет, и страх перед тем, что она сможет увидеть в голове Малфоя. Она колебалась всего секунду, прежде чем произнести: — Легилименс! Зрачки Драко расширились, они разрастались и разрастались, пока их чернота не поглотила Гермиону. Окружающая обстановка показалась Гермионе знакомой. За барной стойкой старый Том с широкой беззубой улыбкой принимал заказы, не забывая следить за многочисленными посетителями в зале, многие из которых были изрядно навеселе. За столиком в углу сидел Малфой. В знакомом жесте раздражения он тарабанил по столешнице пальцами, выбивая одному ему известный ритм. Наконец, когда он готов был покинуть «Дырявый котел», то услышал незнакомый голос: — Можно присесть? Перед ним стоял высокий человек, закутанный в черный плащ. Лицо скрыто капюшоном, руки — в черных кожаных перчатках. Гермиона с двояким чувством смотрела на то, как Грим разговаривает с Малфоем. Она ощущала сомнения Драко, затем недоверие и, наконец, угрюмое раздражение. — Я достаточно видел, что с людьми делает власть, — медленно произнес Малфой. — Не каждому дано справиться с ней, не став ее заложником. Я не хочу того, что вы предлагаете мне. Драко встал, бросив на стол несколько галлеонов за выпивку, и направился к выходу. Без сожаления. — Это твой единственный шанс. Остановись. Ты умрешь сегодня. Малфой не остановился, несмотря на липкий страх, сжавший сердце когтистой лапой. Смутное предчувствие не покидало его, пока он шел по Косому переулку, игнорируя косые взгляды редких прохожих. Дождь стал его успокоением. Мерный стук капель о каменную плитку успокаивал расшатанные нервы. — Стойте! Вы арестованы! Гермиона обернулась одновременно с Малфоем из воспоминания, чтобы увидеть трех мужчин, лица которых весь ноябрь печатали на передовых страницах «Ежедневного пророка». Короткий бой, яростный и злой, и Малфой лежал на земле. Гнев и безысходность сменились страхом, почти ужасом, а затем обидой. Он столько не успел увидеть, сделать, сказать, почувствовать. Они долго избивали Малфоя. Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как безвольно трепыхается тело Драко под ударами. — Может, он уже того, помер? Вообще ж не орет. Гермиона открыла глаза. Мир вокруг распался на две части: она видела троих убийц и призрачный силуэт Грима, которого здесь не могло быть. «Я предупреждал! Но ты еще можешь передумать», — услышала она голос Грима. Малфой захохотал страшно, надломлено. «Я не хочу умирать!» — Дьявольское отродье, — в ужасе произнес Стамп. — Тварь! — с ненавистью сказал Гавейн Робардс и сплюнул. — Авада... «Ты согласен на сделку?» — произнес голос Грима. — Кедавра. «Да!» Малфой из настоящего попытался вытолкнуть Гермиону из собственных воспоминаний, но она усилила мысленный напор, словно клещами вцепляясь в его воспоминания. С трудом, но ей удалось преодолеть его сопротивление, и она очутилась в новом воспоминании. Гермиона смутилась, увидев обнаженного Малфоя в ванной комнате. Его тело почти полностью покрывали багровые заплывшие синяки, засохшие кровоподтеки и царапины. Одна сплошная рана. Драко вцепился руками в голову, и Гермиона услышала голос Грима. Но ей не удалось разобрать слова, Малфой усилил сопротивление. Воспоминания калейдоскопом лиц, пейзажей, обрывками эмоций закружали перед ее глазами: эльф-домовик, платформа 9 и 3/4, Астрономическая башня Хогвартса, тишина и покой зеленого леса, чужие эмоции в голове, оборотень и его жертва, боль первой в жизни трансформации. И зло — адская скручивающая боль, сравнимая с Круциатусом. Бой с оборотнем из сна Гермионы. Глубокое удовлетворение видом поверженного врага. Крики мракоборцев, затем Малфой-менор, поздравления матери с днем рождения и отчаянное желание, чтобы она не заметила кровь на его руках. Калейдоскоп замедлился. Зайдя в свою комнату и наложив полог тишины, Драко с отвращением сбросил промокшую от крови мантию, обнял себя руками, размазывая по белоснежной рубашке кровь оборотня, и грузно осел на пол. Его первое убийство. Отвращение к самому себе. И Драко закричал... Тоннели темных зрачков Малфоя снова проявились, и Гермиону выдернуло из воспоминания. Она обнаружила себя распластавшейся на полу в темной комнате — свеча погасла, огонь в камине догорал. Из темноты выплыла высокая фигура Малфоя, темные глаза на перекошенном от ярости лице горели опасным огнем. Это был не Малфой из воспоминания, это был Малфой, каким его изуродовала сущность Грима. — Ты не имела права! — кричал Драко. — Не должна была заставлять меня показывать тебе это воспоминание. Зачем? — Мне надо было знать, что ты чувствуешь, убивая. Драко отвернулся от нее. Гермиона с трудом поднялась, выпутываясь из халата, который при падении спал с плеч, задевая руками осколки разбитой посуды и остатки еды — не осталось ни одного целого столового прибора. — Ты показал мне, почему стал Гримом. И я понимаю тебя. Но я хотела знать, что ты чувствуешь, убивая. Что-то кроме удовлетворения, насыщающее твоего внутреннего зверя. Насыщающее Грима. Я хотела знать, что чувствует Драко Малфой. С затаенной тревогой Гермиона наблюдала, как Малфой оборачивается и смотрит на нее своим тяжелым взглядом, на дне которого плескалось темное, первобытное, пугавшее своей интенсивностью желание. Драко сделал шаг вперед, заставляя Гермиону пятиться, пока она не уперлась спиной в край стола. От Малфоя исходила сила. Гермиона физически ощущала ее тягучее прикосновение к своей коже. Драко молниеносным движением протянул руку и грубо схватил ее за подбородок. Гермиона удивленно вскрикнула, ее руки автоматически взлетели, и она ударила его в грудь кулаком. — Отпусти меня, — дрогнувшим голосом потребовала Гермиона, чувствуя его горячее дыхание на своей коже, запах его парфюма и мускусный запах его тела. — Даже сейчас, — тихо произнес Драко, — в определенные моменты я ненавижу тебя, Гермиона. — Это взаимно, Грим. Его хватка на ее подбородке ослабла. Он схватил ее за бедра, приподнял, вынуждая сесть на стол и раздвинуть ноги, и сразу же занял позицию между ее бедер, зарываясь лицом в ее волосы. Гермиона сдавленно ахнула, ощущая его тело так мучительно близко. — Меня зовут Драко. Не Грим, — зло прошептал он, на миг болезненно сжимая волосы на её затылке. — Нет, — с вызовом произнесла Гермиона и вонзила ногти в его плечи, почти надеясь увидеть выступающие кровавые пятна на шелковой ткани его рубашки. Из горла Малфоя послышался приглушенный рык. Драко смотрел на нее несколько томительных мгновений, будто принюхивался к чему-то. Крылья его носа трепетали. В голове Гермионы промелькнула мысль о его животном обонянии и о ее собственном возбуждении, которое он не мог не почувствовать. Беспокойство. Предвкушение. Похоть. Драко провел большим пальцем по ее нижней губе. — Ты скажешь моё имя. — Нет! К её негодованию, он снова ее не поцеловал. Вместо этого Гермиона услышала, как рвется ткань ее пижамных штанов и нижнего белья. Громкий вздох. Их ненависть и любовь столкнулись. Между ними не было нежности, ласковых и трепетных прикосновений. Драко прикусил ей шею и содрал с неё остатки одежды. Запах её возбуждения всё усиливался, Гермиона ёрзала на столе, прижимаясь к его члену. Даже сквозь штаны он чувствовал её влажность. Твою мать, Грейнджер! Проведя рукой от затылка к груди, он больно сжал её сосок и спустился вниз. Большим пальцем лаская её клитор, он медленно ввёл в неё палец. Тугая. Влажная. Податливая. Стон. Откинулась назад. Ускорив темп, добавил второй палец. Когда её дыхание участилось, а мышцы начали сокращаться, он быстро сдёрнул с себя штаны свободной рукой и резко в неё вошёл. Боль. Вскрик. Наслаждение. — Ещё! — полувскрик-полустон Гермионы сорвал ему голову, и он начал яростно в неё вколачиваться. Боль внутри неё перемешивалась с ярким и животным наслаждением, и это подхлёстывало его всё больше. Она опёрлась на руки и пятки, периодически соскальзывающие со стола, и двигалась ему навстречу. Драко подхватил её под бёдра и за затылок, насаживая её всё глубже и резче. В один момент она выгнулась и замерла. Рот приоткрылся в беззвучном крике. Я... Сейчас... Он вышел из неё. Сквозь мутную пелену сознания до неё донёсся голос Драко: — Назови моё имя. — Я... ммм... Малфой, пожалуйста!.. — Имя! Она попыталась придвинуться, но он отошёл. Негодование. Невысказанная мольба. Не смотри на меня так, Грейнджер! Он перевернул её животом вниз, пригнул к самому столу, раздвинул ей ягодицы и уткнулся в неё членом. — Ну же, Грейнджер, это всего лишь моё имя! Ввёл головку и снова вынул, когда она подалась назад. Шлёпнул её по заднице. — Имя, Грейнджер! Драко, пожалуйста!.. — Нет, скажи это вслух. Он снова вошёл и начал двигаться так мучительно медленно, что она не выдержала. — Драко, ну пожалуйста, ДРАКО! Он заполнил её так резко и до конца, что у неё перехватило дыхание. Знакомые и такие желанные волны возбуждения снова начали накатывать, сжимая его член всё сильнее, вводя их обоих в сладкое безумие. Драко так и не поцеловал ее. Зато Гермиона произнесла его имя. Ещё дважды.