***
Мартина проснулась в больничной палате. Кажется, уже третий раз за сентябрь. Два раза до знакомства с Хорхе и сейчас, в аэропорту, когда она почувствовала себя важной. Она почувствовала, что её чувства возрождаются. Но всё мгновенно испортилось. Опять. Тина думала, что выглядела нелепо, когда упала, ведь помнит, почему от неё отвернулась подруга. Испугалась, потому что не знала, что делать, как спасти шатенку и убежала, оставив Мартину погибать одну. А Хорхе… Он спас её. — О, наконец-то, ты проснулась, Мартина, — громко, чтобы девчонка его услышала, произнёс доктор Беккет Уизли. — Здравствуйте, — тихо сказала младшая-Стоессель. — Как самочувствие? Ты очень сильно напугала свою маму. — продолжил доктор, пока Мартина смотрела в окно. В этом году осень наступила рано. Не было того тепла, которого так не хватало в сердце. Листья начали желтеть и уже падать. Их жизнь заканчивалась. — Не стоит. Знаете, такое ощущение, что меня не станет, когда упадёт последний листок с этого клёна. — Девушка показала рукой на могучее дерево, которое хорошо было видно. Из-за него в палате было темно, потому что оно не давало солнечным лучам хоть ненадолго прокрасться в холодное помещение. Мартина помнит это дерево. Помнит. Как сидела под ним с папой, когда тот поддерживал девочку, которая слишком рано познала жестокость реального мира. Когда начался первый приступ. Помнит, как бабушка читала ей Маленького принца. Здесь, под этим же деревом. Когда был второй приступ. Мэри, а именно так звали бабушку, пыталась объяснить внучке, что значит выражение: «Мы в ответе за тех, кого приручили» и малышка поняла. Поняла, что за все её поступки пока ещё отвечают родители. Они воспитали, приручили, вот только не смогли, к сожалению, до конца быть в ответе. Не исполнили своей родительской роли. Испугались. Не выдержали. — Это глупости, даже не смей думать об этом. — тихо сказал доктор, всё также находясь около двери. — Это не глупости. Как у ОʼГенри в произведении «Последний листок», читали его? Там главная героиня тоже заболела, концовка, конечно, была очень грустная, но это уже не связано с той девушкой… — Мартина, было, хотела сказать ещё что-то, но её перебили. — Ты же знаешь, я не люблю читать, Тина, — прикрыв глаза от усталости, произнёс мужчина. — Странно, жили в Америки и даже не удосужились прочитать такой короткий рассказ. Тот, кто написал это произведение, между прочим, не только прозаик, но и фармацевт по профессии, а это же связано с Вашей работой… Беккет, — выделив последнее слово, ответила Стоессель и, кажется, погрузилась в воспоминание, когда бабушка объясняла смысл Последнего листа.— Главное в жизни, внученька, не только чистая и взаимная любовь, но и искренняя доброта. Эти чувства обязательно спасут мир.
— Фармацевт и врач — разные профессии, Мартина, — мужчина подошёл к окну и закрыл шторы. — Тебе надо отдохнуть. — Ошибаетесь, дядя Уизли, фармацевт тоже может спасти жизнь человеку. Я останусь при своём мнении, этого же Вы мне не запретите? Или скажете, что я даже не могу высказывать свою точку зрения? Можете сесть рядом со мной, Беккет, я не кусаюсь, тем более, если меня надо осмотреть. — девушка взглянула на рядом стоящий стул, вспоминая, почему убежала из дома. — Я так и думал, что ты обиделась на нас с мамой, она, кстати, очень хочет тебя видеть. Твои приступы начинают повторяться, она переживает. Это уже третий раз за сентябрь. — Обижаться не в моей компетенции, я просто всё проанализировала, но, прошу заметить, Вас всё ещё ненавижу. И, кстати, было время, когда я падала намного чаще, например, когда появились Вы, — девушка всем своим выражением хотела показать, что терпеть его не может. Пытается язвить. Грубить. Отвечать на все обидные изречения. Хочет казать вредной и ничего не понимающей, но не может, потому что внутренняя доброта не позволяет. Злость ещё не окутала её сердце. Совесть. Это будет мучить её, потому что девушка любит маму. Она благодарна ей за всё, но не говорит, потому что не хочет. — Давай не будем об этом. Твоя мама стоит за дверью, я могу её позвать? — Нет, я не хочу её видеть. Только не сейчас. Только не сегодня. — А что насчёт молодого человека? Парень, который тебя почти спас, кто он? — Он здесь? Я думала, что он тоже сбежал, как все. Как все … — Нет, Ти, он не ушёл. Он просидел здесь несколько дней, чтобы знать всё о твоём самочувствии. И, если не ошибаюсь, парень — местная знаменитость? — Да? Так вот он о чём пытался говорить. Значит, оно так, вот только это абсолютно ничего не меняет. Популярные люди могут быть до ужаса циничными. — Не надо делить людей, Мартина. Все бывают разные. Кто-то циничный, а кто-то, возможно, добрый. Во всём есть закономерность. Так мне его позвать, ты знаешь его? Кто он тебе? Как Вы познакомились? — Вот только не надо играть роль моего папочки. Вам не подходит. Позови этого неуклюжего, пожалуйста. Доктору так и не удалось наладить контакт с этой сумасшедшей девчонкой. Ему так и не удалось полностью осмотреть её. Ему так и не удалось получить от неё доверие. — Хорошо, но потом я всё-таки зайду. В больнице я — доктор, поэтому просто обязан узнать, как ты себя чувствуешь. И тебе придётся оставить личную неприязнь, дорогая, на потом, — крепко сжав руку девушки, доктор Уизли покинул палату.С последним упавшим листочком закончится её жизнь.
***
В коридоре больницы было ужасно холодно. Отопление ещё не включили, хотя главный врач пытался договориться, чтобы это сделали быстрее. У него много пациентов, все они разного возраста. И какой толк держать их в холоде, если такими темпами они могут находиться на лечение у себя дома? Рядом с регистратурой, на скамейке, сидит молодой парень. Все, кто проходит мимо него, узнают в нём популярного певца, но никто не решается к нему подойти. Что он забыл здесь? Почему у него такое выражение, будто он потерял родного человека? А можно ли Мартину назвать родной? Он всё время сильно удивлялся, как это, полюбить с первого раза? Не шутки ли это обыкновенного сценариста, который придумывает сюжет для сопливых мелодрам? Он бы никогда не подумал, что сам когда-нибудь станет актёром такого фильма. Вот только… его жизнь нельзя назвать романтичной, потому что это не так. Разве в таких фильмах главные героини рассуждают так, как будто прожили два раза? Разве они закрываются в себе, когда им хотят помочь? Разве они бьются в таких истериках, когда рассказывают о себе? Вы когда-нибудь видели мёртвые глаза? Нет, это не глупая попытка что-то сравнить. Это на самом деле так. Мёртвые глаза, которые когда-то видели яркие моменты жизни, которые когда-то были счастливыми и тёплыми, а потом настал переломный этап, и тёплые глаза вмиг накрылись густой и чёрной пеленой. Так вот у Мартины они мёртвые. Когда Хорхе впервые посмотрел ей в глаза, он не утонул в них, как это бывает в любовных романах, наоборот, он посчитал, что не хочет их видеть, несмотря на то, какие искренние и глубокие они.Тёмные, познавшие страх, боль и обиду. Глубокие, заставляющие думать о жизни. Грустные, потерявшие что-то ценное.
Парень резко подскочил, когда услышал шаги из палаты, где лежит его… А кто она ему? Родственница? Почему-то он чувствует теплоту, находясь с ней, как это только бывает с близкими людьми. Или же девушка? Он чувствует спокойствие, когда рядом находится она. Спокойствие, благодаря которому в сердце наступает весна. Или, может, подруга, которую хочется защищать? Он не знает, ведь, по факту, она ему никто. Мартина вообще никто.Хорхе ты ошибаешься. Просто это тот человек, который смог совместить в себе разных людей. Тот, кого-то полюбил.
Но ведь невозможно полюбить с первого взгляда…
— Эй, парень, с тобой всё хорошо? — спросил только что подошедший мужчина в белом халате. Лечащий врач Мартины Стоессель. Врач, который пытается спасти её. Врач, познакомившийся с ней в пять лет. — Да, всё в порядке. Скажите, как Тина? — Бланко закрыл глаза, пытаясь забыть то, как кусала себе руки девушка. Это не выглядело дико, на это было страшно смотреть. — Беккет, ты меня вообще слышишь? Что с моей дочерью? Почему ты игнорируешь меня, да ещё и не впускаешь к Маргаритке, — Уизли не успел поговорить с Хорхе, потому что к ним подбежала разъярённая женщина. Статная, высокая и очень красивая. Мартина похожа на маму… — Не называй её так, Марианна, ты уже опоздала. Сама виновата. Дочка не хочет тебя видеть, дай ей время. Она поймёт, она простит. — Я, наверное, пойду, Вы тогда позже ко мне подойдёте, — Шатен хотел уйти, ведь чувствовал себя в данном диалоге лишним, только ошибался.Ты, Хорхе, уже связан с семьёй Стоессель.
— Постой, парень. Мартина хочет видеть тебя! — Беккет положил свою руку на плечо шатена и указал головой в сторону палаты. — Она просила позвать неуклюжего. Хорхе Бланко улыбнулся. Он устал, да, но одно слово заставило появиться улыбке на лице. Доктор заметил это, но промолчал. — Уизли! Что значит, Мартина не хочет видеть меня? Позвала какого-то левого человека вместо родной матери?Ты ошибаешься, Марианна. Хорхе стал Мартине родным, просто она пока этого сама не понимает. Придёт время, она осознает. Нужно только время.
— Мари, она в обиде на нас. Пойми её. — Я понимаю. Просто сильно люблю её и переживаю. — Так докажи, что ты её любишь.***
Хорхе не пришлось долго уговаривать. Как только он услышал, что Мартина хочет его видеть, то тут же побежал к ней. От так сильно тянулся к ней, а она даже внимание не обращала, а тут сама… Неужели всё может получиться? Парень, как маленький ребёнок, с радостным криком «Мартина» вбегает в палату, чуть не споткнувшись о порог. Неуклюжий. — Господи, ты осторожнее можешь? Убиться не хватало, — с сарказмом произносит девушка, но всё равно про себя отмечает, что чертовски рада видеть этого надоедливого парня, который не хочет отходить от неё. В голове всплывает один момент, когда она только хотела рассказать ему о себе. — Хочешь узнать обо мне? Хм, тогда тебе придётся покататься со мной на велосипеде до аэропорта. — Что? Надеюсь, ты так шутишь? Я на этом транспорте не катался с самого детства, и то, только потому что так и не научился. — прищурившись, Хорхе с опаской посмотрел на девушку, которая совсем недавно даже говорить не хотела. — Я никогда не шучу. Побежали, — Мартина взяла парня за руку, не обратив внимание на его мурашки, и побежала с ним к мужчине, который давал велосипеды на прокат. — Тина-а-а, да не поддастся мне велосипед, — снова пытается убежать от предстоящего позора. Но Стоессель довольно-таки упорная девочка да и сильная, кстати. — Не реви. Мужчины не плачут, что, как тряпка, — укоризненно, как мама, произносит зачинщица велогонок и уже обо всём договаривается сама. Кажется, даже та скромная и тихая Мартина уже давно пропала. Жаль вот только, что Хорхе не знает, что это ненадолго. Если бы знал, не стеснялся, а проводил свой первый прекрасный момент с девушкой, который надолго ему запомнится.***
— Парень, ты что, серьёзно не умеешь кататься на велосипеде? — Мартина уже не могла сдерживать свой смех, когда Бланко схватился за руку девушки, чтобы только сесть на этого коня. — Хватит смеяться, это, между прочим, единственное, что я не умею, — наблюдая за девушкой, он понял, что влюблён в её улыбку. Детскую, задорную и чистую. — В этом я не сомневаюсь. — произносит шатенка, помогая другу оседлать обычный транспорт, на котором умеют кататься даже дети. — Давай лучше мороженое покушаем и пешком сходим до того места, куда ты меня ведёшь, пожалуйста? — умоляюще взглянув на девчушку, парень пытается достучаться до сознания подруги. — На велике кататься — это тебе не плюшки со стола воровать, — снова засмеявшись, произносит Стоессель. — Я не люблю мороженое. Вообще никакое. Никогда его не ела и не буду. — уже успокоившись, добавляет она. — Я не воровал плюшки со стола. Странная ты, — тихо шепчет шатен, смотря на того мужчину, что отдал им этих коней. Недалеко они отъехали, и это раздражало Мартину. А парень хотел попробовать сладость, от которой бы точно не отказался. — Прекрати, неуклюжий, смешить меня. Сдаюсь я, пойдём отнесём этот транспорт, пока ты не убился или еще чего хуже, не сломал окончательно сам велосипед. — Дело в том, что Хорхе упал, как только начал крутить педали и ведь не успел за что-нибудь схватиться. — Держи руку, — Мартина вытерла слёзы и предложила помощь, но парень не захотел подниматься с дороги. — Ладно, так и быть, купи себе мороженое, — девушка вновь взяла шатена за руку, снова не обратив внимание на реакцию Хорхе. Она давно так не смеялась. Она давно так весело не проводила время. Она назвала его неуклюжим. А он счастлив, потому что девушка согласилась на его просьбу. Просьбу купить сладость и пройтись пешком до аэропорта. — Ты меня здорово напугала, — не дожидаясь разрешения присесть, Хорхе подошёл к Мартине и сел на край кровати. — Извини, это не входило в мои планы. Ты хоть запомнил, что я тебе говорила? А представил всё то, что я до тебя хотела донести? Она никогда не умела молчать. Если с ней начать говорить, то это надолго. Она найдёт любую тему для поддержания разговора. — Ты бы лучше переживала о себе. Я очень испугался, даже сначала растерялся, не зная, что делать. — парень крепко сжал ладонь шатенки, но не почувствовал никакой реакции. Она не дрожит, когда до неё дотрагиваются. — Мог бы просто сбежать. Так все делали. — отвернувшись, Тина начала вспоминать тех, кто когда-то бросил её. — Я никогда не забочусь о себе, поэтому мне не привыкать. Так ты смог прочувствовать то, что я тебе рассказывала? — А мне не нравится, что ты не заботишься о себе, и я не хочу, чтобы ты к этому привыкала. Знай, я всё равно узнаю, из-за чего был приступ и твой уговор с доктором ничего не сделает. — Ах ты, подслушивал, значит?— Беккет, никто не должен знать о моих приступах, — первое, что произнесла девушка, как только доктор зашёл в палату. Она не знала, что Хорхе в больнице. Она не думала, что он немного подслушает. Хорхе стоял с её мамой, но услышав что-то про приступы и увидев злой взгляд женщины, развернулся и ушёл, направившись в сторону регистрационной, что находилась в самом начале коридора, около главного входа, а палата было в конце, поэтому он точно больше ничего не смог услышать, да и не хотел. Воспитание бы не позволило. Парень только смотрел на фигуру, которая постоянно ходила туда-сюда, ни на минуту не останавливаясь. Он ещё не знает о проблемах в семье Мартины.
— Нет, что ты, — взглянув на свою мартышку, он снова почувствовал проникновенный мёртвый взгляд. — И… я не смог ничего почувствовать, когда ты мне рассказывала что-то об аэропорте. Извини, если обидел. — Бланко на секунду улыбнулся, но след от улыбки простыл, когда Мартина резко выдернула свою ладонь из его руки. Перед ней ещё никто и никогда не извинялся. — Бесчувственный, — прошептала Ти, и достав подушку, которую до этого выбросила на пол, рядом с кроватью, ударила ею по голове парня, громко смеясь. — Я рассказывала, что люблю звук пролетающего самолёта. И он снова улыбнулся, потому что улыбнулась она…Они ещё не знают, что их судьбы давно переплелись, но, к сожалению, уже никогда не соединятся.