Игра

- Ну что ты творишь, Винсент? – Немного недовольно спрашивает женщина, наблюдая, как черноволосый со всей силы смахивает все бумаги со своего стола и ударяет по нему кулаками, оставляя вмятины. Это уже четвертый стол за последнее полутра суток. Мужчина тяжело дышит, взгляд уперся в поверхность стола, его слегка трясет, длинные волосы спутались и некрасиво поблескивают. - Заткнись, - шипит король, вновь ударяя по дереву кулаками. Ему просто тошно. Что он за правитель, если не может найти одного человека, учитывая, что он, блять, знает, куда тот пошел? Голубоглазый устало прикрывает глаза и опускается на еще целый стул. – Почему я не остановил его тогда? Если бы не позволил ему идти туда, сейчас он был бы здесь! - Потому что он должен был быть там, - спокойно отвечает девушка, расчесывая свои длинные рыжие волосы и заплетая их в косу, вплетая в нее попутно черные ленты, которые ей однажды подарил очень важный для нее человек. – Случайностей не бывает. Все является закономерным поворотом истории. - Всегда говоришь одно и тоже! – Выкрикнул мужчина, выбивая стекло большого окна. Прошло почти двое суток с тех пор как стало известно о пропаже, а он ничего не может сделать и места себе не находит. «Чертов Наруто, куда он мог подеваться?» - задает себе один и тот же вопрос черноволосый, едва сдерживая порывы ярости. Это блондинистое нечто, которое без колебаний и с холодом в прекрасных глазах уничтожает врагов короля, которое со счастливой улыбкой играет с детьми, которое то радужно смеется, то безразлично смотрит, стало очень дорого длинноволосому. Узумаки его лучший друг, которому можно верить и не бояться предательства с его стороны. Он всегда был на его стороне. Всегда его защищал. Многим, что имеет король, он обязан именно этому шиноби. А сейчас! Наруто возможно в беде, а Винсент даже не знает, что ему делать, где искать, как помочь. – Да я даже не знаю, жив ли он! - Он Узумаки и так просто не помрет, - холодно произносит рыжеволосая и покидает комнату, уже на ходу надевая металлический крест размером в половину ладони. Такой же был и у Винсента. Их подарил Наруто, такие же, как у него. «В знак дружбы» - смеясь, сказал он тогда. Девушка не раз порывалась выкинуть эту не нужную на ее взгляд железяку, но каждый раз останавливалась и снова и снова одевала его на шею. Он ей важен, хоть и не хочется этого признавать, сейчас этот крест единственное, что по-прежнему связывает этих троих. - Миледи! – Радостно закричали дети, стоило им увидеть девушку, идущую им на встречу. Та лишь приятно улыбнулась и слегка одернула юбку сегодняшнего платья, что едва доходило ей до колен. Полностью черное, с множеством золотых вставок или лент, которыми выполнен декоративный корсет, на ногах балетки. - Доброе утро, ребята, - подходя к детям, здоровается зеленоглазая. – Сегодня на улице опять плохая погода, но мы пойдем в комнату для совещаний, вместо библиотеки, - беря за руки близнецов, тихо произносит рыжеволосая, слегка встряхивая головой. - А тот зал разве не закрыт королем от посторонних? – тихо интересуется темноволосый, идя перед девушкой спиной вперед. - Не совсем, - усмехается она, вспоминая ярость мужчины, и как смогла незаметно вытянуть у него ключ. Быть может, это было подло, но там их точно не найдут, и король не будет срывать часть своей злобы на ней, как делал это утром. - К тому же там большое помещение как раз подходящее для нашей сегодняшней игры. Мы будем собирать огромный пазл. *** Наруто со всей дури пнул какой-то камень на дороге, тот подпрыгнул вверх и прокатился по земле несколько метров, после чего жалобно хрустнул и развалился на несколько частей, одну из которых раздавил блондин. Он злился. По-настоящему злился. А еще его сжигала обида, прямо как в детстве, когда высокомерный Саске со своей фирменной Учиховской ухмылкой портил все настроение. Обида столь же глупая и вроде бы беспричинная. Обида на самого себя. Когда он стал таким? Когда он лишился веры в людей? Когда перестал пытаться спасти чужие сердца? Когда потерял свое собственное? Когда понял, что изменился? Понимал ли? Нет, вряд ли. Его жизнь катилась в тартарары, куда-то в неизвестность и будто треснувшее стекло делилась на отрезки, на участки. На каждом новое отражение под новым углом, новая жизнь. Первая трещина появилась во время выпуска из академии. Тогда его привычная жизнь изгоя сломалась и развалилась вдребезги, обратившись в брызги и оставив после себя лишь высыхающие дорожки когда-то пролитых слез. Вечная пустота в сердце сменилась теплыми улыбками и задорным смехом, искреннем в кой-то веке. Тогда он смеялся по-настоящему, неподдельно, ярко. До дрожи в руках, до подгибающихся коленок, до боли в животе. Ему впервые на самом деле захотелось стать сильнее. Получить силу, чтобы защищать этот свет в своей душе. Именно после первой трещины он понял, что значит настоящий друг, настоящая помощь, настоящая поддержка… Но потом привычный ход событий треснул, разломившись аккурат посередине. Смех оборвался, превратившись в слезы. Вера обернулась предательством. Желание бороться - в желание встать, хотя бы подняться. Да, время лечило, медленно подлечивало кровоточащие раны, залечивало саднящие колени, на которые он упал. Время замазывало образовавшуюся трещину, вернуло смех. Но раскол не исчез… А потом полуразбитое стекло получило множество мелких и глубоких ран, которые резали каждый уголок измученной души. Началась война, глупая до невозможного. И если бы это не было настолько жутко, если бы он не чувствовал весь этот страх и отчаянье людей, если бы сам не окунулся в этот омут с головой, то Наруто обязательно посмеялся бы над этим. Настолько смешно это было. Один обезумевший человек. Толпа верящих в свою правоту. И кучка получающих удовольствие. В ней не было больше ничего. Ни высоких мотивов, как хотел думать безумный. Ни битвы за правое дело, как считали верящие. Ни удовольствия, как уверяли себя последние. Это было просто тупая до невозможного, смешная до слез бойня, где нет ни победителя ни проигравшего. Только понял это Узумаки, когда его надломленное стекло разлетелось на тысячу осколков и осыпалось в пустоту, оставив едкое, но почти не заметное желание мести. Ведомый этим оставшимся осколком, уже бывший шиноби покинул родные места, родной континент. И разбитая стекляшка, назвавшаяся его жизнью, его душой начала медленно подниматься из ничего, склеиваться, позволяя хозяину зализывать раны. Узумаки потребовалось два года, чтобы начать улыбаться. Два долгих года, чтобы понять себя, научиться доверять людям вновь, научиться открывать свое сердце, научиться впускать в него хоть какого-то. Еще столько же, чтобы научиться смеяться и проводить время так, как это было после первой трещины. Он учился жить заново, преодолевая еще одну войну, что совсем не трогала его, война, в которой он одержал победу за неделю. Наруто казалось, что он собирает себя по кусочкам целую вечность. Зеркальная поверхность, в которой видно только себя, за которой нет ничего. Восстановленная по частям и бережно склеенная его королем и взбалмошной Мили. Стекло вновь ставшее целым без видимых повреждений, которые остались где-то глубоко внутри, затертые множеством улыбок и безграничной верой в него, в Наруто. В его силу, которая росла непомерно быстро, даже против собственной воли. Узумаки часто лицезрел это стекло или зеркало в своих снах, он часами сидел перед ним и смотрел в его бесконечность. Иногда он видел там себя. Сильно повзрослевшего, с прилично отросшими волосами, что рассыпались по импровизированной земле солнечными лучами, со слегка потухшими голубыми глазами, что смотрели на мир с осторожностью загнанного зверя. Он выглядел гордым, немного высокомерным, познавшим отчаянье и величие. Порой он походил на дикого волка, которого загнали в угол охотники, но который отказывался поджимать хвост и продолжал грозно рычать на обидчиков, готовый в любой момент броситься на них и перегрызть им горло, выпустив море крови из их прогнивших душ. А иногда Наруто видел там маленького ребенка, задушенного реальностью и подавленного бытием. Он был похож на кролика, что позорно дрожал перед маленьким человечком, желающим ему помочь. И от вида этих тусклых мертвых глаз бросало в дрожь, хотелось тут же зажмуриться, заткнуть себе уши, завыть не своим голосом и прогнать это ужасное видение. Но Узумаки продолжал неотрывно смотреть в это зеркало и ждать. Ждать смерти. Своей? Его? Обоих? Он не знал, просто ждал. Долго, нудно, до жгучей боли в мышцах, до ломки в костях, а потом спокойно вставал и, повернувшись к трусу спиной, уходил. Это повторялось почти два года, а потом стекло вновь зашлось трещинами, и в нем больше ничего нельзя было увидеть. Наруто попал в другую реальность. Резко. Неожиданно. Противоестественно. Глупо. Смешно. Страшно. Все к чему он успел привыкнуть. Все, что склеивало его восемь лет. Все, что латало в нем дыры. Все, что стало дорого. Все исчезло, оставшись по ту сторону зеркала, за которое он попал. И все стало на свои места. Задавленный ребенок. Отравленная реальность. Печальное прошлое. Так до смешного глупо и безумно, что хотелось смеяться в голос или завыть на весь свет. Показать, что больше никто не раздавит, а если попытается, то он волк с той стороны преграды перегрызет им глотки... Узумаки сам того не заметил, как пришел к старому памятнику с множеством имен. Они аккуратно высечены на светлом камне, мелким четким почерком. Бесчисленное множество букв, складывающихся в слова, а затем в словосочетания. Дотай Тайо – яркое имя, светлое и чистое. Интересно, как погиб этот человек? От чего умер? Предал кто-то и всадил нож в спину? Может он пытался кого-то спасти, но лишился собственной жизни? А вдруг его убили в решающем бою? Или не смог справиться с ранением уже после войны, просто не хватило духу бороться? Намикадзе проводит рукой по шероховатой поверхности и внимательно вчитывается в ровный ряд имен. Шаг вправо и руку чуть повыше – здесь в его родном мире было выведено резкое: «Учиха Обито», а тут какое-то совсем иное. Чуть выше было еще два важных – родителей Ируки-сенсея, но и их здесь нет. - Сколь же сильно отличаются наши отражения? – вслух произносит блондин, убирая руку и отступая на пару шагов назад. От этой разницы ему почему-то становится невыразимо грустно и еще обиднее… - Ты даже представить себе не можешь насколько, - раздается за спиной блондина знакомый голос, и он оборачивается, тепло улыбаясь прибывшему, будто просит прощение. Черноволосый на это лишь фыркает и дает другу легкий подзатыльник. Странное чувство. У них почти не было времени на крепкую дружбу. Сначала Учиха был одержим местью и не замечал вокруг ничего, только цель маячащую где-то далеко впереди, практически недосягаемую. Потом он предал доверие, пытался оборвать все связи, уничтожить свет. Но не смог. Раз, два, три. Просто не мог. И в конечном счете, хоть и не хотел этого признавать, хоть делал вид, что это не так… Гордый Учиха приполз к Наруто, как побитая собака, а тот лишь тепло улыбнулся и извинялся за все на свете, виня себя в чем угодно. И вроде бы все наладилось, но прошло всего ничего, и он умирает, просыпаясь в другой реальности. Так по-глупому. Так смешно. - Даже представить страшно, - фыркает парень, слегка потягиваясь и начиная, наконец, анализировать сегодняшний день. Похоже, он уже допустил много ошибок. Даже стыдно становится. Поддался детской обиде и усложнил себе жизнь. – Чувствую себя идиотом. - Ты таким и являешься, - вздыхает черноволосый, хватая друга за шкирку и таща его в направлении тренировочного полигона. Что-то подсказывает Учихе, что неплохо было хорошо встряхнуть этого балбеса, который того гляди в себе замкнется. – Как был добе, так им и остался. - Ууу, - тянет Узумаки, обиженно сопя, подобно разозленному мышонку. Но на лицо так и рвется счастливая улыбка, а большая трещина на стекле, что давно замазана, наконец, окончательно затягивается, оставляя после себя приятное покалывание и легкое жжение в области сердца… *** - Что это было? – немного растерянно спрашивает Учиха, смотря на только что закрывшуюся за братом деревянную дверь. В сознании путаются четыре разных образа с двумя внешностями. От чего становится откровенно не по себе, будто ешь кислый лимон, который хочется поскорее выплюнуть. Раньше Саске всегда счастливо улыбался, когда видел Итачи. Смеялся, просил о тренировках. Всегда забавно обижался на брюнета за его отказ. Конечно, за последний год младший Учиха подрос и вел себя не так активно, но таким как сейчас длинноволосый брата не видел никогда. Саске выглядел гордым, спокойным, уставшим, немного раздраженным и чуточку веселым, будто до этого все же неплохо повеселился. Но было то, что никак не свойственно его характеру. Безразличный почти мертвый взгляд, которым он одарил всех присутствующих, лишь на Наруто он смотрел иначе. По-другому. И это неприятно резануло по сердцу. Еще больше удивил и выбил из колеи юный Намикадзе. Обычно тихий, почти не показывающий из дома носа, боящийся всего и всех вокруг, раздавленный реальностью, задушенный окружающими. Сегодня он был полной своей противоположностью: громкий, открытый, показывающий миру всего себя, уверенно смотрящий на все вокруг, наглый, слегка высокомерный. Он приобрел сходство с диким зверем, свободным и неудержимым. Такой не сдается даже будучи загнанным в угол, даже придавливаемый реальностью – он все равно поднимется. Гордо поднимет голову. Расправит сдавленные плечи. Зарычит. Громко, надрывно, пугая всех, кто пытается ему навредить… - Вот, - начал Хокаге, слегка потягиваясь и откидываясь на спинку кресла. – Ты задаешь очень хороший вопрос, - от всего произошедшего и обилия все различных предположений начала болеть голова, да и в сон клонит не хило. Чем дальше, тем все запутаннее. Сначала Наруто начал вести себя не пойми как, строит из себя зверя на охоте. Теперь спелся с мелким Учихой, от которого раньше шарахался похлеще, чем от огня. - И давно так, Хокаге-сама? – вновь становясь перед столом главы деревни, тихо спрашивает шиноби, прикидывая что-то в голове и думая, что случилось с его милым младшим братиком. - Да поди разбери, - вздыхает мужчина, чувствуя себе откровенно паршиво. Его словно дитя малое водят вокруг пальца, во всяком случае, возникает такое неприятное ощущение, а он с этим ничего не может сделать. Нет, ну не отправишь же родного сына на допрос или чего еще хуже пытки? С мелким Учихой такое тоже лучше не проделывать. Идея сесть и спокойно поговорить со своим сыном в блондинистую голову не приходила. Голубоглазый резко осознал, что он не знает о своем среднем ребенке ровным счетом ничего. Ни того, что у него на сердце, ни его желаний, ни его чувств, ни что тот любит или напротив не любит. - Не знал, что Наруто-кун и Саске дружат, - продолжает черноволосый, на секунду закрывая глаза и пытаясь понять, что ему вообще делать. - Знаешь, - усмехается Четвертый. – Для меня это тоже стало большим открытием, вчера. - Вчера? - Именно, - кивает Хокаге в подтверждение своим словам и еще раз вспоминает все детали встречи двух детей. – Так странно, - тянет блондин, хрустя затекшей шеей и доставая из верхнего ящика стола новую ручку. – Они выглядят так, будто дружат много лет, хотя вроде еще недавно Наруто упорно избегал Саске. - Да, - соглашается брюнет, внимательно наблюдая за своим начальником. Тот выглядит уставшим и немного разбитым. Светлые волосы слегка спутались, кожа лица стала чуть бледнее, чем обычно, под глазами можно заметить едва различимые темные круги. «От недосыпа» - думает Учиха, делая шаг вперед. - Так вот, - будто вспомнив что-то, очнулся мужчина. – По поводу твоего задания. Я хочу, чтобы ты следил за этими двумя. - Вы считаете это необходимой мерой? – немного удивленно интересуется парень, не понимая такой просьбы. Да, ребята, несомненно, ведут себя очень странно и даже подозрительно, с этим Итачи, к сожалению, полностью согласен. Но приставлять к ним слежку? Не слишком ли? – Вы считаете, что их могли подменить или нечто подобное? - Нет, - качает головой блондин, растрепывая светлые волосы и слегка улыбаясь. Его позабавила реакция его юного подчиненного. – Они точно настоящие, но то, что с ними что-то не так – факт. Поэтому я хочу, чтобы ты последил за ними какое-то время, особенно внимательно слушай разговоры. Они легко могут проговориться… - Есть, - тихо, но четко произносит брюнет, а после, слегка поклонившись, исчезает из поля зрения мужчины. Учиха по-прежнему не считает, что увиденное является веской причиной для слежки, скорее продемонстрированное поведение ребят – подростковое. Все-таки переходный возраст и все такое. Во всяком случае, Итачи упорно пытался себя в этом убедить. Мысль следить за родным младшим братом вызывает небольшое отвращение, словно предаешь его доверие, но приказ есть приказ, к тому же это пока безобидная мера… *** Мальчишки нашлись на полузаброшенном полигоне. Дерущимися. У обоих был довольно потрепанный вид. Хотя Саске выглядел на порядок лучше, что не могло не радовать его старшего брата, который, притаившись на одном из самых высоких деревьев у кромки огромной поляны, внимательно наблюдал за друзьями, поставившими на уши уже много народа. Удар. Еще удар. Небольшой перекат. Подсечка. И Наруто недовольно сопит, отплевываясь от песка, попавшего в рот. Затем тут же встает и уходит в сторону, стремясь уклониться от кулака, метившего прямо в лицо. Блок. Отражение. Контратака. Снова блок. Они кружат по площадке, нанося друг другу хаотичные удары, будто просто дерутся на улице, а не практикуются в искусстве шиноби. По крайней мере, именно так это выглядит. И чему их, спрашивается, учат в Академии? - Тьфу, - слышится недовольный вскрик с середины поля. Наруто рухнул на землю и, тяжело дыша, уставился на хмурое небо. Серое, можно сказать почти черное с низко висящими облаками прямо-таки давило, создавая немного не приятное чувство пустоты и легкого одиночества. Зато это было очень красиво. Многоуровневая система из туч разных оттенков, каждый новый уровень двигался в своем темпе, в своем направлении, ритме. Ни один не повторял другой. - Чувак, да у тебя никакой выносливости, - присвистывает брюнет, подходя к распластавшемуся на траве товарищу. Тот недовольно хмурится и хватает выскочку за ногу. Через мгновение Учиха лежит рядом с блондином и зло потирает ушибленную пятую точку. – Прибью нафиг, - шипит подросток, пиная друга в бок и с наслаждением слушая обиженное сопение. И ведь не скажешь, что парню за двадцать. Ну, никак! Скорее он и, правда, одиннадцатилетний ребенок, который обижается на весь свет из-за не купленной игрушки. - Ой, заткнись, а? – фыркает блондин, чувствуя, как прохладный ветер приятно ласкает влажную от пота кожу. Ему некстати вспоминается, что на континенте очень редко идет дождь, а вот снег является частым гостем. Почему-то перед закрытыми глазами сразу всплывают картинки из прошлого. Огромные заснеженные горы, поражающие своим величием и красотой, которые несравнимы даже с пейзажами в нейтральной стране Железа. Там они все блеклые, не высокие и неприветливые. Другое дело в королевстве. Громадные, уходящие к самим небесам, возвышающиеся над бытием. Роскошные, притягивающие глаз своей необъятностью. Да, они поражают воображение. - Опять в уныние впал? – хорошенько пиная товарища в ногу, интересуется довольный донельзя брюнет, тут же отпрыгивая на безопасное расстояние. И правильно, через секунду разозленный блондин кидается на обидчика. - Зачем сразу бить то? – рычит Узумаки, пытаясь догнать резво убегающего брюнета, который уже скрылся в кустах, благо в направлении деревни. И прежде чем сбежать с площадки, парень замечает внимательный взгляд Итачи, которому, как и ожидал Намикадзе, было приказано следить за горе-друзьями. *** Дело шло к закату, а ребята продолжали носиться по всей деревне и ее окрестностям. Иногда они останавливались у групп ребятишек, играющих в мяч или классики, и играли вместе с ними. Это выглядело так по детски, что вызывало непроизвольную улыбку. А друзья просто чередовали тренировки на выносливость с легким и невинным развлечением. Пробежав несколько километров, попрыгав по крышам, они стремились к ребятне, играющей в мяч, и веселились с ними. Это было забавно, почувствовать себя ребенком. Они живут жизнь заново! Так почему бы им не прожить нормально детство? Сейчас им должно быть по одиннадцать, самое то для развлечений. Никто не осудит. Не покосится, как на ненормального, не скажет, что это не правильно. Окружающие лишь проводят улыбающимися взглядами и подумают, что друзья просто получают от жизни все! Даже холодный и в меру сдержанный Саске находил в этом свои плюсы и от лучшего друга не отставал. Он, конечно, не так активно рвался играть во все эти детские игры, но стоять в стороне, пока товарищ получает истинное наслаждение от этого безумия, брюнет не собирался. К тому же в какой-то момент он признал, прожить детство, которого никогда не было – это стоящая затея, да и Узумаки выглядел уж очень счастливым. Разошлись ребята только после захода солнца. Наруто отправился домой, до которого было пару зданий по прямой улице, а Саске решил возвращаться в родную обитель по крышам… Чтобы не вызвать подозрений, Итачи вернулся в поместье чуть раньше младшего брата и был не мало удивлен, застав там своего отца, мирно беседующего с Четвертым. Мужчины лишь кивнули в знак приветствия и продолжили свой разговор о каких-то реформах и возможной измене в балансе мира. Через пару минут пришел младший Учиха, который данное собрание просто проигнорировал и собрался уже идти в свою комнату, но его окликнул голос отца: - Я слышал, ты сдружился с Наруто-куном, - начал мужчина, отпивая почти остывший чай из болотного цвета глиняной чашки, которые уже редко встретишь в нынешние времена. Глава семейства выглядел равнодушным и спокойным, будто происходящее вокруг его мало заботило. А вопрос он задал вообще чисто из жалкой никому не нужной вежливости. - А слухи ползут со скоростью звука, да? – фыркает подросток, поворачиваясь к отцу и внимательно вглядываясь в его холодные глаза, в которых почти ничего не выражалось. – Есть такое, - выдыхает черноволосый, понимая, что пока не будет ответа, от него не отстанут. – А ты имеешь что-то против? - Нет, - ставя чашку на стол, ровно произносит мужчина, медленно переводя взгляд с младшего сына на старшего, а от него на старого друга, который явно видал лучшие времена. Хотя о людях так не говорят. – Мне просто интересно. Раз ты так хорошо с ним дружишь, не просто так же ты с ним весь день провел, то, будь добр, расскажи какой Наруто-кун. Как бы ты его охарактеризовал? - А я сейчас все время с ним проводить буду, - фыркает младший Учиха, плюхаясь рядом с затихшим братом. Эта посиделка обещала принять интересные обороты. Главное не сболтнуть лишнего и не нарушить грандиозные планы, зародившиеся в блондинистой голове. В том, что такие были, подросток был уверен на все возможные проценты. – С ним весело. В отличие от подавляющего большинства наших одноклассников он умеет веселиться на полную и получать от жизни все. - С каких пор? – вырывается у Хокаге, прежде чем он успел это осознать. Такое заявление ребенка его немало удивило! Что-то он не припомнит у своего сына стремления к веселью и развлечениям. Более того блондин вообще предпочитает не высовываться из дома, а тут такое. - Ну, - протянул черноглазый, поднимая взгляд к потолку. – Ему надо просто врезать пару раз и хорошенько растормошить, сразу живым станет, правда, после лучше делать ноги. А что по поводу характеристики, - задумался брюнет, слегка почесывая щеку указательным пальцем и думая, как лучше описать своего лучшего друга или с чем его можно сравнить. Взгляд случайно упирается в слегка треснувшее стекло, которое пострадало после вчерашних игр соседского ребенка. – Вот! – указывая на прозрачную поверхность, улыбнувшись, сообщил Саске. – Наруто как это стекло. Сверхпрочное такое. - Стекло? – немного удивленно переспрашивает длинноволосый. Он ожидал какого угодно сравнения, со зверем, с погодой, да с чем угодно. Но такого никак не предполагал. - Ага, - лукаво улыбнувшись, соглашается мальчишка и легко встает, подходя к окну. Он быстро поднимает одну створку, делая так, чтобы можно было беспрепятственно дотрагиваться до поврежденной поверхности и садится на подоконник. – Наруто именно такой. Стекло способное выдержать любую непогоду. Неважно кто пытается ранить его извне, кто стремится сломать его, навредить, убить. Пока ты находишься по ту сторону поверхности, любые твои действия для него ничего не значат. Лучшее чего такой человек добьется – легкой дрожи, которая почти незаметна глазу, – в доказательство брюнет слегка ударяет пальцем по стеклу, из-за чего оно начинает немного дрожать. – Но если ты находишься по эту сторону, если ты глубоко в его сердце, если он верит тебе, то у тебя развязаны руки. Достаточно надавить на эту поверхность, и она зайдется трещинами. Трещинами, которые никогда не ранят никого снаружи, а будут калечить лишь его собственную душу. – Парень грустно улыбается и спокойно проводит средним пальцем по наружной стороне стекла, затем показывает его остальным без каких либо повреждений. Указательным пальцем он ведет прямо по разлому внутри. Кожу рассекает красная линия, из которой на деревянный пол тут же капает несколько капель алой жидкости. – Он сильный, - слизывая кровь, тихо произносит черноволосый. – Невероятно сильный. Он способен простить абсолютно все. Стань предателем, он заклеит трещины в своем сердце и ринется спасать твою же душу. Направь на него клинок, он подставится под лезвие, зная, что ты не надавишь сильнее. Попытайся убить, он улыбнется искренне, чисто. Ярко. Попытайся сломить его волю и узнаешь, что это невозможно. Попытайся уничтожить то, что ему дорого, и увидишь, как он защитит это. Попытайся сбежать от него и поймешь, что это не реально. - Говоришь с таким знанием дела, - усмехается черноволосый мужчина, думая, что создаваемый образ уж слишком похож на не существующий идеал. Таких людей не бывает! Так считает его загнанное в рамки сознание. – Ты не можешь этого утверждать. Его никто не предавал… - Разве? – ядовито усмехается ребенок, переводя усталый взгляд с высокомерного отца на светловолосого. – По-моему наш драгоценный Хокаге-сама не хило так его предал. - Саске! – резко выдыхает Учиха-старший, ударяя кулаком по столу и грозно смотря на своего явно позволяющего себе лишнее сына. Он совершенно пропустил тот момент, когда его младший ребенок стал таким наглым и по Учиховски высокомерным. - Не стоит на меня кричать, - слегка махая рукой, хмуро отзывается подросток и потягивается, разминая уставшие плечи. – А вы, Хокаге-сама, когда придете домой попробуйте направить на него клинок и он, не задумываясь, встанет под него, а когда вы отступите, усмехнется и уйдет. В этом весь он. Наруто читает людей как открытую книгу. Точнее… он не скажет, замышляете ли вы что-то плохое или хорошее, он просто хорошо разбирается в людях. Как бы сказать, - задумался парень, хрустя уставшей шеей. – Несколько дней или один взгляд и он уже знает, несете ли вы на своих плечах какой-то груз, грустите ли вы, скрываете что-то печальное. У него невероятная способность исцелять израненные сердца, он способен изменить даже самую прогнившую душу. Его вера в людей поражает. А еще его лучше не злить, по-настоящему. Потому что просто так он выходит из себя моментально, стоит слово не то сказать. Вот и все, что я могу сказать о Наруто. Я пошел. - Мне тоже пора, - усмехается блондин, провожая взглядом подростка, который описал его сына как кого-то супергероя. «Наруто совсем не такой» - уверен мужчина. Он это докажет. Легко и просто: поступит так, как и сказал этот маленький выскочка. И не важно, что есть слишком острое чувство, будто идешь на поводу у ребенка. Хокаге просто раздражает тот факт, что какой-то пацан, что общается с его сыном без году неделю, считает, что знает юного Намикадзе лучше, чем он – глава семейства и его отец… *** - Я дома, - устало произносит мужчина, быстро разуваясь и направляясь в сторону кухни. Он предположил, что встретит там хотя бы жену и может кого-то из детей, поэтому совсем не удивился, когда ему навстречу выбежала Миеми и что-то радостно залепетала. Девочка была явно рада возвращению отца. – Прости, милая, я устал, расскажешь завтра, хорошо? – положив руку на светлую макушку, попросил мужчина. Младшая что-то обиженно просипела и, пожелав спокойной ночи, убежала наверх. Зайдя, наконец, на кухню, блондин увидел женщину, моющую посуду и среднего ребенка, который собирал оставшиеся тарелки со стола и нес их к раковине. - С возращением, - улыбнулась рыжеволосая, не отрываясь от своего занятия, только голову слегка повернула. Голубоглазый кивнул и, подойдя к жене, легко поцеловал ее в щеку, после развернулся и, сделав пару шагов, открыл холодильник, ища там что-нибудь съестное. То, что он пропустил ужин – очевидно. - Твоя порция на подоконнике, - раздается спокойный голос за спиной, и мужчина оборачивается, видя сына с большой тарелкой в руках. В ней осталось еще много салата. - Ага, - немного отстранено соглашается Четвертый, делая несколько шагов в сторону и позволяя ребенку убрать остатки еды в холодильник. Юный Намикадзе одаривает отца странным взглядом и собирается уходить. – Постой, Наруто. Я хочу с тобой поговорить. - Что? – оборачиваясь, вздыхает подросток, но послушно подходит к мужчине, которой уже стоял рядом со столом. Сил спорить с Хокаге нет никаких, слушать нравоучения по поводу утреннего поведения тоже. Ему уже и так все высказали в два дружных голоса. Порой Намикадзе замечал, что характеры его пушистого ковра и лучшего друга слишком похожи. – Что ты хотел? Мужчина недовольно смотрит на ребенка, пытаясь решить для себя, стоит ли поступать так, как посоветовал мелкий Учиха. С одной стороны, он мог подтвердить некоторые свои догадки или опровергнуть их, поставить на место мелкого гаденыша и успокоиться. С другой, он мог окончательно разрушить отношения с младшим сыном и, более того, уничтожить его. А ведь он только начал приходить в себя… И все же вверх взяла первая сторона. Загадки, а особенно в собственной семье, мужчина терпеть не хотел. Шиноби ловко достает из подсумка острый кунай и, крутанув его в руке, останавливает не далеко от шеи подростка. Достаточно далеко, чтобы не ранить, и достаточно близко, чтобы до него можно было сделать один шаг. - Минато, что ты?! – испугано восклицает женщина, роняя тарелку на пол, та жалобно звенит и рассыпается на множество осколков. Но мужчина не обращает на это внимания, он внимательно следит за сыном и его реакцией. Наруто удивлен. Он с легким неверием смотрит то на острое лезвие, которое вроде не у самого горла, но которое достаточно близко, чтобы одним движением убить. Потом переводит растерянный взгляд на отца, тот смотрит напряженно, выжидающе. «Эй-эй, - раздался в голове слегка обеспокоенный голос. – Что это он делает? Нас раскрыли? Или он решил, что ты шпион?» «Нет», - мысленно отвечает блондин, слегка фыркая. Хокаге не мог узнать что-то и заподозрить в одиннадцатилетнем дите врага тоже. Нет, мужчина несомненно умен, но он опирается на логику, а представить что-то вроде перемещения между мирами довольно сложно. Это даже в голову нормальному человеку не придет. А логических вариантов изменения поведения очень мало и не один из них не может содержать третью сторону. Проникнуть в деревню и остаться незамеченным почти не возможно. Из-за этого Узумаки не знает, что задумал Четвертый, но думать над этим у него нет никакого желания, лучше уж поступить так, как поступил бы с остальными. Блондин фыркает и делает смелый шаг вперед, позволяя холодному лезвию коснуться чувствительной кожи шеи, на ней проступает легкая царапина, которая сразу наливается кровью. Глаза в глаза. Наруто смотрит уверенно, без единой тени страха во взгляде. Спокойно. Пронизывающе. Он будто видит тебя насквозь. Дети так не смотрят. Но этот взгляд точно принадлежит маленькому блондину. Только сейчас мужчина понимает, что осколок этого взгляда всегда был в глазах сына. Минато поспешно отводит лезвие от ребенка и делает пару шагов назад. - Хм, - усмехается юный Намикадзе, вытирая тыльной стороной ладони каплю крови на шее. Его это позабавило. Но кто мог надоумить его отца на такое? В том, что сам Четвертый так не поступит, голубоглазый был абсолютно уверен. – А! – понимая, что к чему вдруг восклицает подросток. – Это Саске такое предложил, да? Он знает меня лучше всех и пользуется этим как хочет, вот наглая рожа, - фыркает мальчик и уходит с глаз шокированных родителей. Намикадзе смотрит на удаляющегося сына с неверием. Мелкий Учиха был прав? Почему ребенок так отреагировал? Почему Наруто не испугался? Почему не отшатнулся, когда понял, что родной отец наставляет на него лезвие? Знал, что тот ничего не сделает? Но как? Намикадзе уверен, что выглядел убедительно! «Наруто, кем ты стал?» - устало думает мужчина, роняя кунай и закрывая глаза рукой. Опустошение… *** - Ну, где же? – в сердцах восклицает рыжеволосый парнишка, ища по всему огромному столу одну деталь, которая отчаянно отказывается находиться. Повсюду множество разных осколков, некоторые перевернуты зеркальной стороной вверх, некоторые вниз. Какие-то не подходят совсем, какие-то, кажется, должны подойти, но только пытаешься их вставить, как понимаешь, что не фига они не лезут. - Это ищешь? – раздается за спиной мягкий голос, мальчик оборачивается и видит, как черноволосый мужчина вставляет искомый осколок на нужное место. - В-ваше Величество! – немного испуганно вскрикнул рыжик, отпрыгивая от неожиданности подальше. - Можно я присоединюсь? – тепло улыбаясь, интересуется длинноволосый, подходя к девушке. Та тихо смеется и легко соглашается, требую дать обещание, что тот не будет возмущаться, а спокойно себе собирать. Мужчина, усмехнувшись, кивает и продолжает помогать детям в сборке пазла. - Последняя! – гордо говорит девочка, ставя на место часть мозайки и отходя от творения на несколько шагов. - Молодец, - опуская теплые руки на плечи русоволосой, улыбается девушка, а затем поворачивается к мужчине и просит о помощи. – Давай вместе. - Хорошо, - быстро понимая, что от него хочет Мили, соглашается король. Через секунду они оба, используя свою силу, аккуратно поднимают в воздух собранный пазл и переворачивают его так, чтобы он висел в полуметре над землей. Мозаика находится зеркальной стороной к смотрящим. Леди быстро выключает свет в комнате, а затем дует на пазл огненным дыханием. Мгновение. Огонь расходится по собранной мозаике и медленно затухает, оставаясь гореть лишь по некоторым линиям. Через пару секунд перед наблюдателями возникает картинка из огня. На ней счастливо смеются ребятишки. С ними смеющаяся Миладрос. Немного в стороне король со своим советником, причем понять, кто есть кто практически не возможно. Так они похожи. - Наши души и сердца это зеркала, в которых ласковым огнем выжжено все, что дорого нам. Но за частую, прежде чем увидеть это отражение, нужно собрать себя по кусочкам – осколкам. А потом улыбнуться, получившейся картине.