* * *
Стоять босиком в коридоре было холодно и неприятно, поэтому Ильза стояла на одной ноге. Выступление танцовщиц только закончилось, и девушки проходили мимо неё в гримёрную, надменно поглядывая на её пушистый белый парик с высоты полуметровых каблуков. "Не бери в голову, - твердила про себя Ильза, вперив взгляд в пол. Её лицо приходилось как раз на уровень загорелой груди самой невысокой из танцовщиц. - Не бери в голову. Зритель любит чужие трагедии, так пойди и изобрази им свою. Покажи им такой танец одиночества, чтоб они зарыдали!" Решив так, она несколько раз глубоко вдохнула, скомандовала себе "Allez!" и на цыпочках выбежала из-за кулис на сцену. Над сценой уже был натянут канат, и всё, что под ним, медленно заволакивало подсвеченным дымом. Ильза в привычные десять движений взобралась наверх; тоска, сомнения и сама память остались на первой ступеньке. Девушка скорее не услышала, а почувствовала всей кожей, как заиграла музыка. Звуковые волны из динамиков прошли навылет сквозь её тело, ставшее вдруг невесомым. Ничто больше не важно в этом мире. Сам мир не важен больше, и не для чего жить, и не за что бороться. Я - свеча, зажжённая в вакууме. Я мёртвое дерево посреди степи. Я марсоход на поверхности необитаемой планеты. Канат прогнулся под ней изломанной линией, но идти по нему было не сложнее, чем через ручей по толстому бревну. Музыка так и пульсировала внутри неё сбивающим сердечный ритм инфразвуком, хотя была на самом деле приятной фортепианной мелодией. Ильза любила это состояние полу-транса во время танца. Не хочется смотреть вниз. Не надо задумываться о таких бессмысленных вещах, как, к примеру, время или равновесие... Мой дом пуст, я изгой, больше никто не говорит на моём языке и не верит в моих богов. И если я выйду в окно - никто не выйдет следом за мной, потеряв смысл жизни. И никто не придёт меня хоронить. Ветер будет меня хоронить. Для публики в зале это выглядело примерно так: маленькая, худенькая девушка, в шопеновской пачке и смешном парике, босиком танцует на канате, не балансируя руками. Этот танец был бы похож на балетное па-де-де, если бы не исполнялся в одиночку. Точнее, в нём, определённо, подразумевался партнёр - тот, кто бы ловил и поддерживал, - но его не было: Ильза каким-то чудом умудрялась танцевать свою партию одна. На высоте в три её роста. Глубоко в океане, под толщей зелёной воды - кит, которого никто не слышит. Я слышу его. Я слышу.* * *
Она сидела без парика на полу, в окружении почти всей труппы, и кто-то прикладывал ей ко лбу мокрый компресс. Ильза не удивлялась и не пугалась: такие вот вдохновенные выступления частенько заканчивались именно так. Потом ей никак не удавалось вспомнить момент, когда затихала музыка, и она спускалась по лесенке вниз, на сцену. Может, она на какое-то время теряла сознание. Ну, или сходила с ума... - Ещё раз так сделаешь - я тебе... я тебя!.. Это Дима-Шляпник возмущается. Ну надо же, даже этот сбежал из-за своей стойки. - Заткнись, пожалуйста, - улыбнулась ему Ильза. - Не видишь, я тут плохо себя чувствую. - Дура! Ты с каната спрыгнула! Ах вон оно что... - Ну что ж, бывает. Наверное, я всё-таки немного... перестаралась... Пойду, что ли, покажусь зрителям, чтобы не волновались. - Не надо. Ты потом встала и пошла, - буркнул Шляпник. Он был без шляпы, и рыжий парик тоже стащил: под ним оказались едва ли не ещё более рыжие волосы. - Хоть бы ты так ноги себе когда-нибудь сломала. - И я тебя люблю, Димочка, - Ильза, на всякий случай, проверила, целы ли ноги и всё остальное. Вроде бы ничего страшнее пары синяков. - Слушай, если твоё предложение угостить текилой ещё в силе, я бы... Но тут из двери в гримёрную хлынул гомон, и девушка тут же захлопнула рот. Ибо на середину комнаты две официантки с крылышками выволокли Чудо, и вид у них был такой, будто оно бриллиантовое, и вообще прикасаться к нему руками - кощунство. Чудо с трудом пролезло в дверь, и заполнило всю гримёрную тяжёлым ароматом и колыханием лепестков, и было оно огромной корзиной пунцовых лилий. - Кому это?! - тут же всполошились танцовщицы. Одна из официанток прочла по бумажке, не меняя ошарашенного выражения лица: - Госпоже Эльжбете Огинской. - Кто это?! - всколыхнулась вся гримёрная. - Ну, вообще-то, это я, - сказала Ильза с пола, и все воззрились на неё. - Как-как, говоришь, тебя зовут, Марго? - озадаченно переспросил Шляпник. - Кикимора болотная, - отмахнулась она, медленно, по стеночке, поднимаясь на ноги. Она не могла оторвать взгляд от Чуда. Каждый цветок был как маленькое, дышащее красное чудовище, или как крохотный взрыв. Это ей за то, что она прекрасна. За то, что она красиво танцует, и её танец кому-то показался талантливым и исполненным вдохновенного смысла. Это ей, а не кому-то из всех этих длинноногих див... Вся гримёрная была уже занята следующим вопросом: "От кого это?!", а Ильза упала на чей-то стул возле зеркала и отчаянно зарыдала.~ * * * ~
- Погоди-погоди, может, я чего не понимаю: танцовщица в кабаре? Северская сидела за столом в своём кабинете и с затаённым весельем вглядывалась в лицо Фельдграу, прищурив светлые глаза. - Эквилибристка в кабаре, - поправил он многозначительно. - Танцовщицы вредят репутации, как и светские львицы, которых вы мне, миледи, с таким упорством прочите в спутницы. Женщины творческих профессий наиболее безопасны в случае огласки, а эта... - он лениво смахнул пылинку с манжеты. - ...нашлась в трёх минутах ходьбы от моего дома. Президент восхищённо хлопнула ладонями по столу. - Андерс, ты слышал? - воззвала она к адмиралу, стоявшему у окна. - Ты понял, как надо выбирать себе женщину? А ты кого выбрал? Президента, национал-империалиста! Русскую!.. - Да, это особенно страшно, - усмехнулся адмирал. Она захихикала, спрятав лицо в ладонь. Отсмеявшись, Северская вновь повернулась к Бруно: - И ты прислал ей цветы? Ну неужели ты не мог придумать что-то пооригинальней? - Миледи, вы не велели мне "оригинально" очаровать женщину, вы велели мне её очаровать. Я выполняю приказ. И осмелюсь просить вас впредь не приказывать мне всякой ерунды: я всё же офицер, к тому же мне некогда. Она взглянула на него с досадой. - Ладно, без шуток. Мы доверяем твоему вкусу, Бруно. Она красивая? Хорошо... ходит по канату, или что она там делает? Бруно почти улыбнулся, показав кончики бритвенно-острых зубов. - Понятия не имею, миледи.