* * *
Фельдграу вытащил Северскую прямо на середине званого ужина: вести были такие, что не терпели отлагательств. Он даже слегка подтолкнул её, когда она забиралась в машину в распахнутой шинели поверх чёрного декольте. И машину повёл сам лично, не доверив никому из подчинённых, - видимо, случилось что-то ну совсем уж скверное. - В чём дело, Бруно? Война, революция, Андерс застрелил арабского посла, родители мои приехали? Шутить с Бруно и вообще-то не особенно получалось, а сейчас ей самой было не до смеха, и шутка осталась без реакции. Северская попыталась поймать его взгляд в зеркале заднего вида. - Отвечай, пожалуйста. Когда глава тайной полиции засовывает тебя в машину и везёт в неизвестном направлении, ничего не объясняя, это напрягает. - Я везу вас в Кремль, миледи, и вам это известно. Вы были недалеки от истины в своих догадках насчёт войны; десять минут назад, в двенадцать сорок по местному времени, в Вашингтоне, на улице Висконсин, дом... - Да чёрт побери тебя. - Превосходно; Ратшин стрелял по неграм из снайперской винтовки из окна посольства Российской Федерации и задержан на месте преступления. Назревает международный скандал, знаете ли. Пауза. Три отрывистых "Ха! Ха! Ха!" - президент, кажется, сама не заметила, как вполне отчётливо их произнесла. Ратшин, Алексей Иванович, был российским послом в США уже три года, и до сих пор зарекомендовал себя как положительный, компетентный и преданный стране дипломат, образцовый член национал-империалистической партии - да и могло ли быть иначе, раз он был отправлен с миссией к потенциальному политическому противнику. Северская была лично с ним знакома, ездила, кажется, с ним на охоту, он и правда неплохо стрелял - но чтобы из окна по неграм... - Это не скандал, это катастрофа. Были свидетели? - Целая улица, включая представителей прессы. - О чёрт, вот что на него нашло?!.. Он здоров, адекватен? - Полагаю, психологическая экспертиза это покажет. - Нет, ты мне сейчас скажи - он адекватен? - Вполне. Северская со стоном откинулась на сидении. Они мчались по Садовому кольцу почти со скоростью звука: Бруно не нуждался для этого в мигалках и выделенных полосах. - Что нам сделать, чтобы они признали его психом? Публично извиниться, что ещё? Отменить закон о геях, выдать им всех их шпионов, подарить кусок Арктики поплоше?.. - Не поможет, миледи. После сорванной Арабской весны и Сирии, после нашей операции в ЮАР, после найденного в прошлом году Чукотского нефтяного месторождения на самой их границе, после... - Можешь не продолжать. Бруно, из-за этого идиота они объявят нам войну. - О чём я вам и говорю, миледи. Он вывернул руль, почти на той же скорости съезжая с Манежной улицы к Боровицкой башне Кремля. У самых ворот он резко дал по тормозам: кованые створки расходились слишком медленно. Северская рассеянно шарила по карманам в поисках сигарет. Обледенелый Александровский сад за окнами автомобиля мертвенно светился редкими фонарями. - Бруно. Ну какая война. Какая, к чёрту, война. Мне. Осталось. Меньше месяца.* * *
Алексей Иванович не пил. Не то чтобы он заботился о здоровье - он соблюдал высокоморальный, примерный облик представителя сильнейшей державы: спортсмен, христианин, тёмный галстук с красной искрой, точёный арийский профиль. Здоровый образ жизни подразумевался сам собой. Примерный облик был, конечно, не без изъяна: кто-то из сенаторов, кажется, высказывался насчёт его увлечения охотой, да и профиль уже не тот, что в былые годы... Но в целом, в глазах общественности он был сама сталь, сам лёд и кремень. Так что сегодня утром он определённо не пил. А ещё у него никогда не было снайперской винтовки. Охотничье ружьё - было, разумеется, висело дома на стене, а винтовки не было. И как она попала в посольство, а именно - в его рабочий кабинет, он объяснить не мог. И чего он совсем уж не мог понять - это на кой чёрт сегодня днём он эту винтовку взял, открыл окно и начал стрелять по прохожим, выбирая исключительно афроамериканцев. Посол поднялся на ноги и в отчаянии зашаркал из одного угла камеры в другой. Он был в том же, в чём его задержали пять часов назад: в брюках и рубашке, пиджак остался, видимо, в кабинете. А ремень и галстук, тот самый, с него сняли при поступлении в изолятор. Самое ужасное было не то, что он, уважаемый дипломат, сидит в вашингтонском следственном изоляторе, и вообще теперь пропал и не выкарабкается. Даже не то, что он, по-видимому, убил людей. Он понимал слишком хорошо, чем обернётся для России вся эта ситуация. А кого, кроме себя, он мог в этом обвинить?.. Алексей Иванович снова сел, спрятав лицо в ладони. Всего, что он мог теперь сделать, было недостаточно, чтобы предотвратить катастрофу. Его ждёт психологическая экспертиза, и он заставит их поверить, что он псих. Что у него провалы в памяти и он не знает, откуда взялась винтовка (тем более, что так оно и есть), что вся эта галиматья - не следствие политики российского правительства, а его личное помешательство, и ему никто не приказывал убивать негров. Вообще лучше бы как-нибудь обойти этих негров, найти политкорректную причину, чтобы расовая нетерпимость в суде даже не прозвучала... - Добрый вечер, господин посол, - сказал вдруг кто-то на чисто русском. Алексей Иванович поднял голову так резко, что чуть не хрустнула шея. По ту сторону решётки стоял командир Чернокрылого легиона, собственной персоной. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет так рад видеть именно его!.. - Слава богу, - посол метнулся к решётке, забыв даже поздороваться. Не всё потеряно. С этого станется тайно ликвидировать всю улицу свидетелей, чтобы спасти положение. - Господин Фельдграу, оружие мне подбросили, я не знаю, как это произошло... "Я вручил его тебе лично. Как же легко тобой манипулировать, порядочный ты человек, если постараться, то и нужды нет чистить твоё сознание. Даже как-то... неприятно". - У нас мало времени, мы должны... что... Фельдграу без лишних слов протягивал ему сквозь прутья автоматический браунинг - рукоятью вперёд. Посол машинально взял пистолет и посмотрел на Бруно. - Я под стражей, нас могут подслушать... - Боюсь, что ваши стражи больше уже ничего не услышат. - Здесь камеры... - Не извольте беспокоиться. Слушайте внимательно и запоминайте: сейчас сюда войдёт дежурный помощник начальника изолятора. Вы дождётесь, пока он обратит на вас внимание. И тогда вы застрелите себя. Алексей Иванович смотрел в багровые глаза, не отводя взгляда. - Я застрелю себя. - Именно. Вы сделаете это, господин посол? - Да. Руки не поднимались, язык еле ворочался, и в затылок будто вколотили раскалённый гвоздь. Смутное беспокойство кольцами оплетало сердце, как питон, но разум туманила уверенность: пулю в висок - и больше ни о чём не придётся думать. Почему это раньше не приходило ему в голову? Кажется, он только что о чём-то переживал. О чём же?.. Он не заметил, когда исчез Фельдграу, и куда он исчез. Дверь в отсек открылась, вошёл седой человек в тёмно-синей форме, и Алексей Иванович понял, что, кажется, оглох: человек явно закричал ему что-то, увидев у него в руке пистолет, но он не услышал ни звука. Медленно, очень медленно, потому что руки словно налились свинцом, он взвёл курок и приставил дуло к виску.~* * *~
Фельдграу звонил из телефонной будки на какой-то заправке. На улице уже стемнело, к тому же поднялся сильный ветер и снегопад. - Миледи, всё пропало. Ратшин покончил с собой, при свидетелях. Это происшествие уже попало во все газеты. Войну объявят завтра утром. Его собеседник на том конце провода был немногословен. Бруно ответил коротко: "Слушаюсь", и повесил трубку. Подняв от ветра воротник плаща, он вышел на улицу, где в лицо тут же посыпался сухой и колючий снег. Хладнокровный убийца обошёл будку и поправил белёсые волосы, глядясь в стеклянную стенку, как в зеркало. А потом преспокойно шагнул прямо в стекло. И исчез в нём.