Кровавый лес

Сегодня особенный день. Я медленно иду среди буйствующей красками листвы. Кроны шумят, вокруг всё трещит, скрипит, стрекочет, мурчит, бегает, дышит - живность снова стала наполнять эти места сравнительно недавно, и я с восторгом ребёнка примечаю каждую птицу, прилетевшую после зимовки, каждого бурундука и каждую лисицу. Биологические ритмы возрождаются из пепла. Я оживаю всё больше с каждым днём. Сегодня особенный день, и лес тоже это знает. Он празднует вместе со мной. Он сходит с ума радостным контрастом оранжевого и голубого, сияет солнцем и пряно пахнет. Конечно, у меня нет календаря, но из года в год одним осенним утром я чувствую, что это сегодня. И иду в место, где всё произошло. Чаща расступается и я вижу серые развалины - всё, что осталось от бетонного двухэтажного барака. Цепким глазом подмечаю изменения - несколько деревьев проросло сквозь железные прутья костяка здания. Видно, как летом здесь цвела зелень. Я облегчённо вздыхаю. Несколько первых лет ничего не вырастало на этом месте - только подвал затапливало дождевой и грунтовой водой, размывало фундамент. Теперь же ненавистная постройка больше походила на груду камней, поросших мхом и грибами. Я думала отгородить это место, чтобы прибывающие звери не вздумали ночевать здесь или заводить потомство, но природа - она умнее меня, в этом я убеждаюсь с каждой минутой. Живые существа обходили этот участок, только насекомые, да черви, питающиеся грибами и любящие сырость, обитали тут. Подхожу ближе к заброшке. Стоит перестать называть это заброшкой - от здания и правда оставалось всё меньше и меньше, зданием, хоть и заброшенным, это было невероятно давно. Ступаю босыми ногами по сухим листьям, присыпавшим осколки стекла. И то, и другое хрустит под пятками. Сложно представить, как эта куча бесполезного стройматериала была зданием - год спустя того дня, когда я нашла восьмую записку. За этим я прихожу сюда на протяжении нескольких лет как на монумент памяти - чтобы воскресить воспоминания. Присаживаюсь аккуратно на бетонный обломок и замираю, охватываемая мрачными картинами прошлого. Оставленное людьми здание в чаще леса и во времена обитания слыло неблагополучным. Во время строительства были сплошные проблемы, производственные травмы и проблемы с финансированием. Когда наконец корпус достроили, здесь был летний лагерь для сложных детей. После суицида вожатой двухэтажную постройку отдали для центра помощи наркозависимым - здесь их лечили. По всей видимости, система лечения была не так уж надёжна, и больница стала притоном. Началась череда смертей, галлюцинации наркоманов и сумасшедших наводнили этот дом, словно тараканы. И под конец жуткая новость потрясла ближайшие деревни - в лесу появился маньяк, заманивающий людей в чащу и мучающий их там. Охотники рассказывали о жутких криках, эхом раздающихся среди лесных массивов. Так продолжалось достаточно долго, и слухи не были неправдой - сумасшедший мужчина средних лет и правда без разбору тащил людей в подвал заброшенного наркопритона и пытал там. Полиция наконец среагировала, но псих оборонялся, и потому заключить под стражу его не удалось - погиб в перестрелке. В подвале обнаружилось так много неопознанных трупов, что организацией похорон местные власти решили не заморачиваться - огородили здание забором с сеткой и заколотили входы. Халатность, покрывающая безумие и смерть - так был рождён монстр. Неупокоившаяся душа маньяка, истерзанная духами мертвых людей, обрела физическую форму и продолжила сеять боль и ужас. Светлый и живой лес превратился в потустороннюю аномальную зону, в могилу для несчастных, ни в чём неповинных людей. Здание же стало для монстра очагом его силы, здесь - в крови и гное Слендер регенерировал и подпитывался, поддерживая своё потустороннее существование. Чтобы не сгинуть, он должен был убивать людей - но не просто так, а чтобы души их умирали в панике, загнанности и ужасе, сломленные и злые. Только такими мог подпитываться мёртвый маньяк. Он начал охоту, и не сказать, чтобы делал это без удовольствия. Лес, точимый изнутри этим червём, медленно начал заболевать и так же сходить с ума. Сюда и привёл меня Слендер для того, чтобы уподобить себе. Он мечтал об увеличении своей мощи и увидел во мне отражение своего безумия, которое и подарило ему его шаткое бессмертие. Я поняла, что уже была здесь - когда он единожды ловил меня, и когда чуть не оборвалась в грязном сыром подвале моя жизнь. Странно было вернуться сюда спустя год. Больше всего мне хотелось увидеть свой домик, стоявший где-то на опушке, но Слендер мне не позволил. Сказал, что я приду туда позже. Забавно, что он врал мне, но неосознанно пообещал правду - мне предстояло снова увидеть мою скромную деревянную обитель. Мы зашли в заброшенное строение, оба растворившись во мраке подвала. И я умерла. Не могу описать, на что похожа смерть, ибо не похожа она ни на что из всего, что человек испытывает за свою короткую жизнь - потому и является полной её противоположностью. Причина, по которой именно тот обезумевший маньяк, а не кто-нибудь другой стал сверхъестественным существом - он умирал в удовольствии. Тот мужчина наслаждался каждой минутой своего безумия и умирал с улыбкой на лице. Я должна была погибнуть так же. Долго, мучительно-тянуще, томно, долго, тяжело, захватывающе-пугающе, жарко, долго, долго. Это тоже я не могу описать. Секс с людьми отличен от того, что происходило между нами настолько же, насколько отлична жизнь от гибели. Я прекрасно понимала, чем закончится для меня эта страсть. Моё тело нетерпеливо подрагивало и не знаю, от приближения чего - оргазма или смерти. Сложно даже сказать, в какой миг это произошло и когда сенсоры моих ощущений отключились от человеческих и стали нечеловеческими, но вот так я и умерла. Мой любовник убил меня, внимательно и с глубоким удовольствием, потакая всему, что он придумал за это длительное ожидание. В моей кончине не было печали или скорби - кто вспомнит обо мне теперь? Я добровольно переродилась, в чём, кстати, не было никакой гарантии - думаю, только та неделя в страхе и преследовании сделали из меня человека, способного на этот переход. Слендер был в восторге. Он получил всё, чего хотел - моя гибель, моё осквернённое тело, моя душа, подчиненная и служащая. Казалось бы, это конец. Но стало началом. Слендер совершил худшую ошибку, на которую только был способен. Источником его силы был маленький бетонный домик кошмара и страданий с болотцем из крови в подвале. Моим же источником стал целый лес. Лес, ждавший моего возвращения, и теперь с упоением короновавший свою хозяйку - я обрела такую мощь, о которой Слендер не мог и мечтать. Я сама стала лесом - его ответвлением, частью, воплощением, жестоким и справедливым защитником. Монстр ничего не мог противопоставить моей злости и моей правоте. Это было сродни взрыву, весь праведный гнев целой экосистемы обрушился на существо, паразитировавшее в центре её. Я разнесла здание в мгновение ока, стены обрушились, как картонные, и мы со Слендером начали сражаться. Но у него не было шанса. Его обитель уже была разрушена, лежала в пыли и сочилась гноем, а моя ликовала и рычала, чувствуя приближающуюся свободу. Разрываемый тысячами моих конечностей Слендер не успевал регенерировать, рвался, метался и визжал, шипел, вырывался и наносил беспорядочные удары, долго сопротивлялся, но всё же не смог устоять. Добивала я его уже без всякого удовольствия - будто отмахивалась от надоедливой букашки. Слендер исчез, испустив последний истерический вой, и всё вокруг меня вздохнуло с облегчением. И ночи стали другими. Не вязкими и душными, полными неуловимых теней и не распознаваемых звуков, а прозрачными и спокойными. Даже весенние и летние грозы, бушевавшие и ломавшие столетние деревья не вызывали ужаса - только восторг и радость от вышедшей из-под контроля стихии. В такие ночи я и сама ношусь, как полоумная, среди деревьев, снося гнилые и трухлявые стволы, ловлю молнии и купаюсь в поднимающейся от воды реке. Летом, в пышущей жизнью и стрекотом зелени я играю в прятки с совами, ищу на ощупь уже созревшие ягоды и залезаю на самые верхушки сосен - чтобы окинуть взглядом тёмной тушью растекающееся полотно густых крон. А в медлительные зимние ночи я лежу на поляне, укутанная в серебристый снег, такой же, как звёзды на небе. В такие умиротворяющие моменты бывает ощущение сна, хотя в новой форме ни спать, ни есть мне не нужно. Человеческих потребностей у меня не стало, но я всё равно живу в старом лесничьем доме. Чиню его, чищу. Собираю мёд и травы. Иногда разжигаю костёр, чтобы приготовить себе отвар из них. На лице у меня остался лишь рот, хотя лучше было бы сказать, пасть, полная зубов. Он пригождается мне, чтобы вспомнить терпкий вкус целебного чая, которым я себя балую, или чтобы отгрызать руки браконьерам, по несчастью забредающим в мой край. Их присутствия я не терплю. Просто заблудившимся же путникам я обычно указываю дорогу. Аномальная путаница местности даёт о себе знать - исчезают тропы или один кусок пространства зацикливается, но такое год от года происходит всё реже. Глаз, в человеческом представлении о зрении, у меня теперь тоже нет. Они мне ни к чему - я вижу шире, полнее, абсолютно не так, как это было раньше. Я как будто могу видеть каждым глазом каждого живого существа в лесу. Я думаю, что и у Слендера лица не было на самом деле - либо он подстроился под моё подсознание, прочитав мои желания и преобразовав физическую оболочку, либо это вовсе была иллюзия. Теперь я этого не узнаю, и не хочу знать. Отмираю, приходя в себя. Я сидела здесь долго - меня уже слегка припорошило листочками, упавшими с ближайших деревьев. Поднимаюсь и вдыхаю - бетон зарастёт травой, а вот запах крови здесь, наверное, останется навсегда. Кладу на груду камней цветы, принесённые с собой - в этой братской могиле лежит много людей, и мне хочется верить, что они наконец упокоились с миром. И моё тело где-то там, его я не видела и очень рада этому. Я бы не хотела. Да и сейчас, здесь, стоя на этом захоронении, о своём теле я не думаю - здесь похоронено даже не оно, а прошлая моя жизнь. О ней я почти никогда не размышляю, только в этот день, и воспоминания медленно стираются из моего сознания. Это не сильно печалит меня - мне не по чему грустить. Всё, что было тогда - лишь предисловие к настоящему существованию, тому, которое я веду теперь. И снова иду, обволакиваемая лесом, оставляя на год это место и эти воспоминания. Я люблю, как мать, каждое время года в моём лесу, но осень всё-же занимает особое место в удовлетворении этой гармонией. Это золото торжества нашей общей победы, самый длинный и самый грандиозный праздник на этой земле. Солнце сияет у меня под кожей, и я подрагиваю от тепла и радости. Нет ничего лучше - дышать лесом, расти с ним, оберегать и защищать, самим его нутром чувствовать цикличные изменения, год за годом обновляющие нас. Быть лесом. Наконец действительно жить, приняв на себя честь и ответственность отвоевать, а теперь управлять этим королевством, и самой быть управляемой. Я - монстр, лесное чудовище, легенды о котором теперь перешёптывают из уст в уста близлежащие деревни. Шепчут, одновременно с благоговейным ужасом и уважением. В этом лесу больше не будет крови невинных - будет только тех, кто покусится на спокойствие моего мира. Я благодарна за тот недельный кошмар, который мне пришлось пережить. Без него я бы не стала той, кем являюсь сейчас - настоящей собой. Меня зовут - Лес, и прямо сейчас я самое счастливое, самое цельное и настоящее, каким могла когда-либо быть. Безусловно, Слендер не ошибся - во мне и правда есть нечто, что роднило меня с ним. Безумие или отчаяние, максимализм в том, чтобы жить, следуя своим внутренним инстинктам. Но он пошёл против самого уклада природы и так растворился в хаосе, что сам пал жертвой. Он - беспричинное и спонтанное насилие, не мог противостоять мне - любви, готовой биться за то, чтобы любить. Теперь я живу, живу в гармонии. Иду, с трепетом и нежностью прикасаясь тысячей пальцев ко всему, что окружает меня. Наполняя лёгкие родными запахами увядающей природы. Впитывая кожей последние лучи теплого света. И я улыбаюсь.