Моё, но чужое

- По прошествии событий серии 5 сезона «Пандорика открывается» (первая часть) и «Большой взрыв» (вторая часть) - Рори, насвистывая одну мелодию, что запомнилась ему с танцев на свадьбе, проходил по коридору, направляясь в гостиную, где хотел пропустить одну-другую чашечку чая, почитать книжку или посмотреть допотопный телевизор. На нём уже не красовался так восхитительно сидящей смокинг: его место заменили потрёпанные домашние шорты и футболка. Поставив чайник, парень плюхнулся в кресло и усталым взглядом пробежался по небольшому столику, который одиноко стоял в углу напротив, заваленный тонной разноцветных бумажек. Усмехнувшись очередной странности Доктора, он лениво и вальяжно налил себя чай. С минуту Рори сидел, полностью погруженный в свои мысли и периодически морщась от лёгкой боли во всём теле: сказывается безумная свадьба. Пару мгновений спустя, уступив любопытству, он отставил кружку и, встав, подошел к тому самому одинокому столику. Парень начал перебирать листки, полностью исписанные корявым почерком – таким, что, не напрягаясь, его невозможно было прочесть. Хотя, собственно говоря, сначала он и не стремился понять написанное, пока его взгляд произвольно не остановился на имени, его имени. Рори стремительно стал опять перебирать листы и, да, на каждом его имя встречалось по сотни раз… и постоянно с маленькой буквы. Собрав все листы в кучу, он вернулся в кресло и начал читать. «Доброе утро, рори. Как ты там? Знаю-знаю, прекрасно. А разве может быть иначе? Совсем скоро (ох, каких-то 500 лет) ты проснёшься в день своей свадьбы. А вообще может быть и не через 500 лет. Знаешь, я уже давно не верю своим расчётам. В любом случае мне надо ещё подождать. Надо ждать, это так утомительно. Ха-ха, ох уж этот привычный темп времени. Хотя… хотя ты же охранял Эми 2000 лет. Целых 2000 лет! Раньше я бы просто фыркнул – подумаешь, это всего лишь цифры для меня! Но это было раньше. Теперь же, проведя вечность в пустоте, даже каких-то 12 часов для меня намного длиннее тысячи дней. Конечно же, когда Эми вспомнит меня на свадьбе, всё вернётся на круги своя, меня же не изменить. Кстати, насчёт 2000-х тысяч лет, что ты провёл рядом с Ящиком Пандоры, охраняя Эми… О да, я часто вспоминаю те моменты, когда ты с таким уверенным взглядом просил меня разрешить тебе остаться с Эми на 2000 лет, просил меня сказать всего лишь «Да»; когда ты ударил меня, ударил, будто забыв про все наши сближения… ты был тогда волком, отчаянно защищающим свою волчицу. А я был лишним, я всегда был лишним для вас. А ты ведь даже не представляешь, какие чувства я испытал, вновь увидев тебя, вновь посмотрев в твои прекрасные глаза, и ты даже не представляешь, какими трудами мне стоило сказать всего лишь «Да», обычное «Да», которое в сотый раз докажет, что мы не существуем вместе. Нас быть не может, есть только Я и Вы с Эми… О да, я вспоминаю все те мгновения на каждом листе, каждый день… и вроде везде всё одинаковое, но когда я бегло перечитываю, создаётся ощущение, что на каждом листе писал разный человек. Все листы цветные, весело, да? Вообще, всё очень удивительно, рори. Ты не узнаешь меня во всех этих словах, в тысячи листах, что были до и будут после, ведь… Ох, чёрт! Будто ты прочитаешь это! Я не позволю, я сожгу все листы! Да уж, я кричу об этом на каждом из них… но ни одного не сжег, рори… Ни одного! Глупо, не правда ли? Точно сожгу этот! По моим наблюдениям и наблюдениям ТАРДИС, уже наступил поздний вечер. Я так и не сжег этот лист… я решил продолжить. Почему? Наверное, потому что это моё единственное занятие. Ты представляешь, как может осточертеть телевизор, книги, стены, вообще всё за вечность?! Не представляешь, рори, этого ты точно не понимаешь. И я рад… рад, что выношу эти страдания именно я, я, а ты скоро проснёшься. Теперь твоя очередь забывать про меня… Абзацы становятся всё короче. У меня теперь такое часто, слов не хватает. Когда проводишь очень много времени наедине со своим внутренним миром, можно запросто сойти с ума. Но все знают, что я и так не дружу с головой. Тут, собственно говоря, они ошибаются. Я-то как раз дружу с ней, просто многим пренебрегаю. Глупцы. Мне так скучно, рори, мне невыносимо скучно! Я в бездне отчаяния, я постоянно думаю о тебе, о твоих губах. Это тяжело, так тяжело ждать вечность только ряди того, чтобы посмотреть в твои глаза. Это маленькая цена за мои страдания. Я хочу большего, настолько большего, что даже вообразить нельзя. Но это всё останется только на этих листах. Я превратился в жалкое существо? Всё возможно! Вообще странно, что я ещё не покончил с собой. Так, ради интереса, хочу разбавить скуку. Надо было хоть раньше собачку или кошечку завести. М-м-м, как ты думаешь, рори, какой способ свести счёты с жизнью мне выбрать? Так много всего… Я ещё через часок сяду и попишу, а сейчас, пока я могу, я опять, в сотый раз, скажу тебе, рори, что… » Слово было замазано, зачиркано до дырки. Что было дальше, уже не имело значения. Рори раздражённо перебирал бумаги, и везде была эта фраза, фраза с каким-то тайным словом. Мелькали даты. «С добрым утром, рори. Сегодня опять плохо спал», «Мне одиноко», «Надо было запастись коктейлями на такие вот случаи», «Да уж, жаль, что не могу впасть в спячку», и прочее, прочее, прочее… На одном листе даже была пометка, что он юбилейный, ровно 1 000 000 листов в его кладовке! 1 000 000! Рори полностью забыл про недопитый чай. В куче, что лежала на столе, нашелся последний лист, только с несколькими предложениями и по дате, он был написан утром, в день их свадьбы, свадьбы Рори и Эми. «С добрым утром, рори. Сегодня тот самый день. День, когда я увижу тебя вновь, спустя вечность. Я не хочу. Не хочу. Но надо. Я уже привык мечтать о тебе, всего лишь мечтать. А сегодня я увижу тебя на твоей свадьбе рядом с твоей женой. Завтра я сожгу все листы, абсолютно все. И это будет правдой. Устал писать. Устал ждать. Устал ничего не получать взамен. Я люблю тебя, рори. Жаль, что после тысячи листов, на которых я писал это… Эти четыре слова… эти слова так и остались словами. Пустыми и никому не нужными.» Сжав единственный белый листок в руке, не смея выдохнуть, боясь, что легкие разорвутся, Рори сидел в кресле. Сидел, пока не начало клонить в сон, в вечный сон. Парень выдохнул и стал хватать ртом воздух. Отдышавшись, он аккуратно собрал все листы, что были на столике, в пачку и неуверенным шагом направился к комнате Доктора. Голова резко заболела, привязался кашель. Негромко постучался, вошел. Доктор в штанах от костюма и голым торсом лежал на кровати, положив руки за голову, и напряженно смотрел в потолок. Приход Рори его нисколько не заинтересовал. - Доктор, мне нужно с тобой поговорить, - ровно начал Рори, и Доктор тут же встал. Его взгляд равнодушно прошелся по лицу Рори, после чего остановился на пачке. - Откуда это у тебя? – резко спросил Доктор. - Что? Это? – Рори поднял пачку и резко убрал её за спину, заметив, как хищная рука Доктора уже намеревается сцапать разноцветные листы и спрятать их подальше от любопытных глаз. - Да, это, - процедил сквозь зубы парень. – Тебе не говорили, что рыться в чужих вещах неприлично? - Почему они все цветные? - Забавно, да? Сам знаю, забавно. А теперь отдай мне их. - Сначала скажи мне, кто такой рори? С маленькой буквы. - В первый раз слышу. - А если подумать? - Мудак какой-то. - Да, я тоже так думаю, - злобно прошептал Рори и, отведя глаза в сторону, протянул пачку автору. Доктор выхватил её и бросил через плечо. Разноцветные листы красиво разлетелись по комнате. Лицо его приняло умиротворённое выражение. - Давно мечтал так сделать, - он сел на кровать и с интересом уставился на Рори, ожидая дальнейших действий. Рори стоял в растерянности. Его беглый взгляд то и дело натыкался на чистые, внимательные к каждой мелочи, завораживающие, манящие, глаза. Они будто приглашали Рори присесть на кровать, но, припоминая прошлый результат такого действия, в данной ситуации этого нельзя было допустить. Рори судорожно выдохнул. В памяти резко всплыли моменты, когда аккуратные пальцы Доктора бегали по его телу, слегка щекоча и сильно возбуждая; когда нежные губы касались его пересохших губ; когда тело Доктора обжигало своим жаром. Его плеча коснулись, и Рори резко повернул голову в надежде увидеть приятную усмешку, что так неожиданно, но так надолго, впилась в сознание и без конца будоражила его. За спиной стояла Эми, уже в ночнушке. Она нахмурилась, увидев, как слегка опали веки в жесте потерянной надежды. - Ты только что женился, но предпочитаешь провести всю нашу брачную ночь с Доктором? - она усмехнулась. – Пойдём, мистер Понд! Доброй ночи, Доктор. Эми кивнула Доктору и увела Рори, тихо закрыв дверь за собой. Доктор поднял первый попавшийся листок и, узнав в нём свою последнюю запись, сделал самолётик. Пустив его в мусорное ведро, Доктор лёг и, хлопнув в ладоши, остался в кромешной тьме.