Take Away My Pain

Тошимаса маялся и не находил себе места. Приближались новогодние праздники, а вместе с ними и его увольнение. И, как назло, Ниикура стал более терпимым к нему – даже перестал назначать ему дежурства в будние дни, оставляя работать в ночь только по выходным. Остальные пять дней в неделю Хара с шести часов вечера был свободен, как птица. Одинокая птица. Нет, Каору не оттаял, оставаясь всё таким же требовательным и дотошным, но Тошимаса чувствовал, как надломилась та ледяная корка, которой Ниикура был покрыт вот уже который год. Наверное, стоило потерпеть ещё немного, чтобы однажды увидеть в заведующем неврологией обаятельного парня, с которым Тошия познакомился когда-то, но времени уже не оставалось. Кто-то другой увидит эту метаморфозу, а не он. Кому-то другому посчастливится работать с Ниикурой, не ему. Кого-то другого будет ценить Каору, а не его. Его с ним уже не будет. - Сынок, к тебе можно? – голос матери со стороны двери отвлёк Тошию от грустных мыслей. Он улыбнулся, кивая. Хара-сан прошла в комнату и присела на краешек постели. – Я поговорить с тобой хотела. Ты так изменился в последнее время… Почти не ешь, плохо спишь, уезжаешь чуть свет… Что случилось? Проблемы на работе? - Нет, мама, на работе всё в порядке, - солгал Тошимаса, старательно пряча глаза. – Там ничего не изменилось. - А где изменилось? – продолжала допытываться мать. – В личной жизни? - Мама… - У тебя кто-то есть? – женщина воодушевилась. – Давно? Тошимаса опустил голову. Ему никогда не удавалось обмануть мать – она слишком хорошо чувствовала даже самую незначительную ложь с его стороны. И сейчас проще было вести разговор в этом русле, чем признаваться в том, что совсем скоро он уйдёт из больницы, в которой проработал больше десяти лет. - Давно, - ответил Тошимаса на заданный матерью вопрос. – Ещё с университета. Только… это безответно. - И ты столько лет надеешься? – ахнула Хара-сан. – Бедный мой мальчик, как же ты так? А поговорить пробовал? Признаться в своих чувствах? - Пробовал, - вздохнул Тошия, вспоминая их с Ниикурой разговор. – Мне дали понять, что рассчитывать не на что. - Но ты у меня такой замечательный! Разве нельзя найти себе кого-то другого? - Я пытался, - признался Тошимаса, нервно крутя в пальцах зажигалку. – Да вот незадача: чувств я таких ни к кому больше не испытываю. Человек мне может нравиться, но желания строить с ним отношения у меня так и не возникает. Знаешь, просто встретились-переспали-разбежались – и ничего больше. А потом мне это надоело, и я решил, что лучше уж быть одному. А заодно не придётся чувствовать себя виноватым, что любовь свою предаю. Помолчали. Хара-сан подбирала слова, чтобы объяснить сыну, что не может на одном человеке свет клином сойтись, как сын первым нарушил тишину: - А теперь, когда я узнал, что мне действительно ничего не светит, потому что они объявили о помолвке, подал заявление на увольнение. С первого января. - Сынок… - ахнула мать, глядя расширившимися глазами на него. Тошимаса свёл брови к переносице и упрямо продолжил: - Только я дураком оказался, потому что там не всё так радужно, и у меня вполне мог бы появиться шанс, но я поторопился со своим заявлением. А теперь ничего не вернёшь. И я не представляю, как буду жить без него. - Погоди… - Хара-сан нахмурилась, пытаясь переварить услышанное. – Без кого? Я ничего не понимаю… - Без Каору, - выдохнул Тошимаса и закрыл лицо руками. Легче не стало. На душе было погано и муторно, а в виски настойчиво стучала мысль о том, что зря он рассказал об этом матери. - Каору? Но я знаю только Ниикуру Каору… - растерянно проговорила Хара-сан. – А девушка твоя? - Да не было у меня никогда никакой девушки! – закричал Тошимаса, вскакивая с постели и отходя к балкону, чтобы закурить. – Это всегда был Ниикура, и только он! Мне не надо никого другого! Я его люблю, понимаешь? Его! - Ками-сама… - Хара-сан схватилась за голову. Это заявление сына стало для неё совершенной неожиданностью. Она никак не могла предположить, что он, её маленький Тошия, сможет убить её всего лишь парой фраз. – Скажи, что это не так… Скажи, что ты просто не так выразился… Тошимаса нервно затянулся. Наверное, можно было выкрутиться перед матерью, но он устал. Устал лгать, притворяться, прятаться, держать в себе всё, что разъедало изнутри так долго… - Я работаю в этой больнице только из-за Каору. Я хочу быть рядом с ним, даже если просто в качестве коллеги и подчинённого. Я согласен, только бы иметь возможность видеть его, слышать и знать, что я для него что-то значу – пусть и как врач. Как мужчина, я его не привлекаю. К сожалению. А я уже ни о ком другом даже думать не могу. - Замолчи сейчас же! – выкрикнула Хара-сан и тут же застонала от пронзившей голову резкой боли. - Мама? – встревожился Тошимаса, вскакивая и подлетая к ней. - Больно… как… - Ложись немедленно и не двигайся, - Тошия уложил мать на постель и достал из тумбочки тонометр. Измерив давление, Тошимаса всерьёз забеспокоился – такие острые головные боли раньше не наблюдались, что наталкивало на некоторые подозрения. - Сынок, меня… тошнит сильно… Дальнейшие свои действия Тошимаса производил «на автомате» - дрессировка Ниикуры не прошла даром, и тактику ведения пациентов с подозрением на инсульт он знал наизусть. Вот только назначить лечение в домашних условиях было нереально. Максимум, что можно было сделать – немного облегчить головную боль. Тошия медленно ввёл иглу в вену, настороженно следя за реакцией матери на лекарство. - Что случилось? – на пороге комнаты возник Хара-старший. – Что за крики тут у вас? - Папа, тут, похоже, нарушение мозгового кровообращения… - Тошимаса готов был умереть прямо здесь и сейчас. – Вот только не нравится мне это всё… - Он отложил пустой шприц на тумбочку, схватил лежащий там телефон и судорожно нажал кнопку вызова. – Ниикура-сенсей, простите, что беспокою, но маме внезапно стало плохо. Сильнейшая головная боль, рвота. Есть подозрения на инсульт… Да… Мышцы затылка? Да, ригидны… Что?.. А… Тошия отнял телефон от уха и удивлённо посмотрел на отца. Тот понимающе хмыкнул: - Что, трубку бросил, хамло психованное? - Он сказал, что сейчас пришлёт реанимобиль для немедленной госпитализации… - Поедем вместе. Потерпи, дорогая, потерпи. Скоро тебе полегчает, - Хара-старший осторожно поглаживал жену по напряженным плечам. – Я здесь побуду, а ты иди вниз – с твоего Ниикуры станется вертолёт прислать сюда, а не машину «неотложки». Тошимаса послушно кивнул и вышел из комнаты. Он ведь не собирался просить у Ниикуры помощи – всего лишь совета. Почему же Каору так бурно отреагировал? Неужели он беспокоится? Ведь можно же было госпитализировать и в ближайшую больницу, а не в университетскую клинику, но идти против воли Ниикуры Тошимасе даже в голову не пришло. И если так выглядит безграничное доверие, то он, Хара Тошимаса, доверяет Ниикуре – целиком и полностью, причём не только себя, но и жизнь самых близких людей. Потому что знает – Каору сделает всё возможное и невозможное, чтобы минимизировать потери. Когда Хару-сан погрузили в подъехавший реанимобиль, выяснилось, что сопровождать её может только один человек. - Ты поезжай, потому что от тебя толку больше, - кивнул Хара-старший. – Только держи меня в курсе всего. - Хорошо, - Тошимаса залез в машину, и реанимобиль, утробно воя сиреной и мигая огнями, отъехал от дома. Всю дорогу Тошия держал мать за руку и отгонял от себя мысль о том, что это он во всём виноват. Если бы он молчал, то ничего бы этого не случилось. Вот кто тянул его за язык, спрашивается? Какого чёрта ему обязательно надо было испортить всё? Хара-сан никак не реагировала на его прикосновения, хотя и находилась в сознании, из чего Тошимаса сделал неутешительный для себя вывод: вряд ли его будут теперь рады видеть в родительском доме. Ниикура встретил их на крыльце больницы и сразу же увёз Хару-сан на обследование. Тошимаса поднялся в отделение и бесцельно слонялся по коридору, переходя от окна к окну. Стрелки часов ползли непозволительно медленно, и ему казалось, что это – плохой знак. Сейчас он был не врачом-неврологом, старшим ординатором неврологического отделения, а простым смертным, у которого самый близкий человек находится в тяжёлом состоянии. Он не был уверен, что от него будет хоть какая-то польза – слишком уж нервничал и переживал. Едва завидев в конце длинного больничного коридора широко шагающего Ниикуру, Тошия рванул навстречу. - Сейчас Вы подпишете согласие на оперативное вмешательство, Хара-сенсей, - на ходу бросил Каору. – Пока готовят операционную, я хотел вкратце обрисовать Вам ситуацию. У Вашей матушки субарахноидальное кровоизлияние. Её состояние стабильно тяжёлое, но откладывать операцию я не намерен. Да, я понимаю весь риск, но другого выхода не вижу, потому что не могу дать гарантию, что кровоизлияние не повторится в ближайшие несколько часов. Никаких объективных противопоказаний к операции нет. Поэтому – прошу к столу, подпишете бумагу, а остальное я возьму на себя. Тошимаса, едва различая столбики иероглифов за пеленой слёз, поставил кривую закорючку вместо обычной размашистой подписи и неожиданно всхлипнул: - Это всё из-за меня... Это я виноват... Грёбаный пидорас... Зачем я ей всё рассказал? В следующий момент он оказался уже сидящим на диване, а Ниикура, злобно сверкая глазами, нависал над ним, упираясь руками в спинку дивана по обе стороны от его головы. - Ещё раз такое от тебя услышу – выебу. Понял? Хара испуганно кивнул и сглотнул. Ниикура выпрямился и, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета. Тошимаса какое-то время продолжал сидеть, тупо пялясь перед собой, а потом спохватился и помчался догонять Каору. Догнал он его у самых дверей операционной и, задыхаясь, выпалил: - Я хочу ассистировать! Ниикура усмехнулся: - Мы с Исоно сами справимся. А Вы, Хара-сенсей, сейчас вряд ли способны трезво мыслить, поэтому я вынужден отказаться от Ваших услуг. После операции Ваша матушка будет в палате у Хироши, и вот тогда Вы станете незаменимым. Двери закрылись. Хара сполз по стене на пол и обхватил голову руками. Ему досталось худшее – ожидание. - Привет, - раздался знакомый голос. Тошимаса убрал руки от лица и чуть повернул голову. Рядом с ним, прямо на полу, сидел Широяма и внимательно на него смотрел. - Привет, - вяло отозвался Тошия. - Я слышал, твою маму в операционную увезли? - Да, - Хара всхлипнул и отвернулся, опуская голову. Он не хотел показывать своих слёз. А ещё он боялся, что приход Широямы сюда – это не просто любопытство, а что-то более важное… или страшное. - А я решил тебя поддержать, - бодро продолжил патологоанатом. – Вдвоём же ждать веселее, правда? А кто оперирует? - Ниикура, - еле слышно ответил Тошимаса. Как же, поддержать он пришёл… Широяма больше ничего не спрашивал, просто сидел рядом и молчал, и Тошия, к своему удивлению, понял, что ему стало даже спокойнее от того, что он не один в такой момент. Когда открылись двери операционной, Тошия только устало поднял голову. Сил встать с пола просто не было. Каталку, на которой лежала Хара-сан, вывез Исоно. Он ободряюще улыбнулся Тошимасе, и тот понял, что всё обошлось. - Широяма, свободен, - в дверях возник Ниикура и окинул внимательным взглядом смирно сидящих на полу коллег. – Хара-сенсей, аневризму я клипировал, так что риск повторного кровоизлияния сведён к минимуму. Вы можете подниматься к Хироши, а я сейчас покурю и тоже приду. - Я с Вами, - Тошимаса неуклюже поднялся и поковылял к выходу. Ниикура пожал плечами и вышел следом. - Я понаблюдаю Вашу матушку с недельку, а там и выписывать можно будет, - заговорил Каору, когда они стояли на крыльце служебного входа. – Вы правильно сделали, что сразу же позвонили мне – это существенно повысило вероятность благоприятного исхода. Конечно, теперь нужно будет регулярно проходить обследования и принимать адекватное лечение, но это, согласитесь, такие мелочи по сравнению с тем, что могло бы быть... Ниикура прервался, ошарашено глядя на опустившегося перед ним на колени Тошимасу. Тошия и сам не понимал, что на него нашло в этот момент, только обхватил пальцы Ниикуры своими и прижался к ним губами. - Ты что делаешь? – голос Каору был хриплым, отчего Тошимасу просто накрыло. - Люблю. Тошия почувствовал, как вздрогнул Каору и подумал, что тот сейчас его просто оттолкнёт, но этого не произошло. Ниикура осторожно высвободил свои руки и вплёл пальцы в волосы Тошии, а потом опустился рядом – так, что их лица разделяло всего несколько сантиметров, - и прошептал: - Никогда больше не говори о себе так, как сегодня в кабинете. Ты мне нужен именно таким. Другого мне не надо. Каору целомудренно поцеловал Тошимасу в лоб, улыбнулся и поднялся с колен. - Хара-сан будет спать до утра под присмотром Кё-самы, а нам не мешало бы выпить кофе, - он протянул руку, помогая Тошии встать. - Ниикура-сенсей, - Тошимаса во все глаза смотрел на совершенно другого Ниикуру и не находил слов. – Что это с Вами? - Любопытство сгубило кошку, - наставительно заметил Каору. – Но я Вам обещаю, Хара-сенсей, что однажды расскажу, что это со мной и, надеюсь, Вы сможете меня понять. Тошимасе показалось, что у него выросли крылья – так стало легко и хорошо. Ниикура уже скрылся за дверью, а он всё стоял, вдыхая полной грудью прохладу ночного Токио, и снова чувствовал, как счастье переполняет его, даря надежду на то, что всё обязательно будет хорошо.