Сломанная кукла

ПРОЛОГ - Алекс, собирай манатки, никчёмная ты омега! – Выплёвывает мой старший брат-альфа, при этом нагло улыбаясь. – Родители отдают тебя замуж сразу за двух альф! Страшно. Внутри как-то сразу похолодело, а сердце сдавило словно тисками. Я знал, что в этой жизни мне нет счастья, но не думал, что может быть ещё хуже. Все свои сознательные годы я пытался понять, почему роль «битой собаки» досталась именно мне. Может быть, я проклят? Или просто не достоин жить? Ответов я так и не смог найти, зато в полной мере ощутил на себе нелюбовь всех, кто меня окружает. Мои родители. Я их боюсь. Боюсь так, что от страха пальцы на ногах поджимаются, как только я чувствую их приближение. И старший брат такой же, как и они. Мне казалось, что все родители любят своих детей. Может, так оно и есть, но только я стал исключением из всех правил. Сколько я уже пережил за свои пятнадцать лет? Много. Хотя может кому-то ещё хуже? Надеюсь, что нет. Такой жизни не пожелаешь и самому страшному врагу. Спросите, какой такой жизни? Я вам отвечу… Побои. В какие только цвета не окрашивалось моё тело. В детстве папы были не настолько жестоки, как сейчас. Такое странное воспитание; били они всем, что попадалось под руку: ремнём, скакалкой, даже шнуром от утюга. Спина, руки и ноги всегда были в синяках. С возрастом к этому списку прибавилось и лицо. Что бы я ни сделал, что бы я ни сказал – я всегда был наказан. Мне никогда ничего не дарили, не баловали и не кормили чем-то вкусным. Просто били и унижали, давая понять, что это – такое воспитание. Что такого омегу, как я, по-другому не воспитать. И что на большее я не могу рассчитывать, и обязан это принять как должное. Сначала я пытался достучаться до родителей, но со временем стало только хуже. Все мои попытки заканчивались провалом. Как только я открывал рот, меня били по лицу, затыкая таким образом. А потом и вовсе запретили разговаривать в их присутствии. Брат только подливал масло в огонь, и каждый раз изощрённее меня подставлял перед родителями. Я старался быть хорошим сыном. Всегда выполнял всю домашнюю работу, что мне поручали, прилежно учился и был послушным. Но я так и не понял, почему мои папы так ко мне несправедливы. Неужели я так нелюбим? Так зачем я родился тогда? Но и на этот вопрос у меня нет ответа. Единственное, о чём я иногда мог себе позволить мечтать, так это о счастливом браке. Что я наконец-то обрету свободу и окажусь в любящих руках. Что альфа, который вызволит меня из этих оков страха, сможет подарить мне надежду на маленькое семейное счастье. А потом я рожу нам деток и окружу их любовью и заботой, которых не было у меня. Ну, или хотя бы, если не любили, то просто не трогали. Дали просто жить и не бояться очередного удара и жестокого слова. Господи, пожалуйста! Если ты есть, то подари мне маленькую кроху человеческого тепла. Я большего и не прошу… *** Я верил до последнего. Верил, когда меня познакомили с будущими мужьями. Верил, когда стоял и давал вечную клятву любви. Верил, когда они оба улыбались мне и держали за руки. Верил, что наконец-то начну жить и дышать полной грудью, а не существовать. Верил… А потом дверь моего нового дома закрылась. Скорее даже захлопнулась, как ловушка, но я ведь не знал об этом. Да и не было у меня другого выбора. Оставался лишь тот, что в очередной раз предоставили мне отцы. Новый Ад встретил меня в четыре руки. *** Полгода назад, я думал, что моя жизнь настолько ужасна, что проще наложить на себя руки. Но я упорно верил и лелеял глубоко внутри себя надежду на лучшее. Я тогда ошибался. То, что было в моей жизни до брака, теперь вспоминается мне, как приятные моменты. Теперь я горю в аду и каждый день молюсь, чтобы он стал последним. Вас когда-нибудь таскали за волосы по всей четырехкомнатной квартире? Или, быть может, вытирали об вас ноги в буквальном смысле? Или приковывали наручниками в гостиной за ножку обеденного стола на несколько часов? А может вы и вовсе не ели несколько дней? А знаете ли вы, что такое не выходить на улицу в течение шести месяцев? Я вот узнал. Все эти издевательства прибавились к извечным побоям. Они превратили меня в домашнее животное. Они даже ни разу не назвали меня по имени. За всё время моего заключения я не услышал ни одного чужого голоса, кроме моих мужей. Да и сам я почти не разговариваю, но чтобы не забыть, каково это разговаривать и общаться с другими, иногда шепчу что-нибудь. В основном произношу своё имя или вспоминаю героев тех книг, что я успел прочесть за свою короткую жизнь. И всегда делаю это, когда нахожусь один дома. А самое главное представление они устроили неделю назад. Ровно неделю назад у меня был день рождения. Я и не ждал ничего, просто надеялся, что, может быть, хотя бы в этот день от меня отстанут. Но я снова заблуждался. За два дня до этого, они просто пришли вместе домой, и привязали меня к батарее в одной из ванных комнат. Два дня я просидел в маленькой комнатушке голодный, с возможностью только дотянуться до раковины, чтобы попить, и до унитаза – справить нужду. А когда настал мой день рождения – пришли альфы и наконец-то отпустили меня, при этом, бросив мне на пол остатки своей еды, заставили съесть всё это. И я ел, потому что моя гордость давно была съедена голодом. Много всего было, но постепенно я начал мириться со своей участью. Нет у меня ни гордости, ни силы продолжать бороться. Я просто сломался. Вы скажете, что кому-то бывало и хуже, и они справились. Падали, но всё равно поднимались и жили дальше, гордо подняв голову. Возможно. Но мне всего шестнадцать, и много ли хорошего я видел за такой короткий отрезок времени? Насилие и унижение – мой вечный спутник. Я больше не верю, не надеюсь и ничего не жду. Остался только страх. Страх того, что всё может быть ещё хуже.