Красные Ночи

Странно было чувствовать себя частью всего этого. Казалось, что тюрьма - это какой-то особый город, мир, люди здесь улыбались, смеялись, обменивались рукопожатиями. Они не были соперниками друг другу, им не нужно было конкурировать с кем-то за жизнь. Это мир, где люди вновь становились собой, иногда хмурились из-за плохого сна, или из-за пятна кетчупа на майке. Здесь люди закрывали глаза не боясь, что в глотку им вцепится ходячий. Рик сумел создать целую цивилизацию, которая могла бы стать наследием всего человечества. Но я ошибалась. Я не была частью цивилизации или истории. Я выбивалась из общей массы. И за это меня заперли в клетке. Те, кого я еще сутки назад считала друзьями, теперь смотрели на меня искоса, перешептывались. Нет, они не знали, что со мной. Но они понимали, что если я под замком, то во мне что-то не так. Не трудно составить логическую цепочку: они догадывались, что я заражена. Стены камеры давили, хотелось завыть волком. Дерил оставил меня рано утром, возможно, отправился на охоту. Я мерила шагами камеру, когда услышала два приближающихся голоса. - Мишонн, мне нужен твой совет. - Ты многое повидал. Неужели есть что-то, что может тебя удивить? Наконец, они подошли к моей камере. Молодая темнокожая женщина, за спиной которой висело что-то вроде катаны, и Рик Граймс. Бывший офицер полиции медленно открыл дверь камеры, осторожно поглядывая на меня, словно ожидая, что я наброшусь на них. Но я скрестила руки на груди и отступила вглубь камеры. - Здравствуй, – произнесла женщина. – Меня зовут Мишонн. Не бойся меня. - Похоже, боюсь здесь не я, – скептически ответила я, кивая на дверь камеры. - Просто мы такого раньше не встречали. Я боюсь за группу, – ответил Рик, опускаясь на койку. - Рик, что ты здесь делаешь? – спросил Хершель, вдруг появляясь на пороге камеры, держа в руках медикаменты. – Мишонн, Рик, освободите мне пространство. Мне нужно перевязать рану. - Зачем? Она все равно не заживет, – ответила я, послушно садясь рядом с Хершелем, протягивая ему руку. - Ты же не хочешь, чтобы туда попала инфекция, – ответил он, снимая повязку, и хорошо поливая живую рану спиртом. Я видела, как Рик и Мишонн скривились, видимо, ожидая, что я подпрыгну и взвою от боли. Но я ничего не чувствовала, кроме холодного покалывания. Я взглянула на укус: Хершель удалил все сгустки гноя и отмершие ткани. Края укуса были розовыми: либо шел воспалительный процесс, либо рана начинала затягиваться. Лично я склонялась к первому варианту. - Нет изменений в состоянии? Ничего не болит? – спросил Хершель, осторожно забинтовывая укус. - Все в порядке. - Я попрошу Мэгги принести тебе завтрак. - Нет, – быстро ответила я. – Только не она. Не хочу, чтобы она видела… Хершель понимающе кивнул: - Она все равно узнает. Было бы лучше, если бы она узнала от тебя. - Я обманула вас всех. - Бог тебе судья, – ответил он, тяжело поднимаясь с койки. – Но ты не хотела причинять нам вреда. И не причинила. Хершель вышел, чуть прихрамывая. Как только камера опустела, в нее буквально залетела Мишонн. - Это же был укус, – воскликнула она, садясь рядом. Рик как бы невзначай проверил, хорошо ли вынимается его пистолет из кобуры. - Спроси у Рика. Он тебе все расскажет, – устало ответила я, закрывая глаза. - Но это невозможно… - прошептала она. - Понятия не имею. Но я хочу, чтобы все это побыстрее закончилось. Я услышала удаляющиеся шаги Рика и Мишонн. Они о чем-то оживленно говорили, но вслушиваться не было никакого желания. Кажется, я задремала. Не знаю, долго ли я спала, но Дерилу, который пришел, чтобы передать мне то, о чем я просила вчера, пришлось позвать меня дважды. - Ты ушел так рано, – сказала я, подходя к решетке и щурясь на яркое солнце. - Я был на охоте, – ответил он, довольно улыбаясь. - Олень? Дерил Диксон цокнул языком и ответил: - Нет, пара зайцев и куропатка. Кстати, – Диксон что-то искал в кармане старых джинсов, – вот. – добавил он, протягивая что-то мохнатое, висящее на кожаном шнурке. Я протянула ему сквозь прутья раскрытую ладонь: на нее опустилось что-то мягкое, серое, с одной стороны окровавленное. - Кроличья лапка? – удивленно спросила я, держа за кожаный шнурок странный сувенир. - Говорят, они притягивают удачу. Вранье, конечно. Но я подумал… - Спасибо, – улыбнулась я, вешая сувенир на шею. – Надеюсь, она мне поможет. - Вот. Уголь и бумага. Я вновь протянула руку, принимая то, что принес Дерил. - Я твой должник, – ответила я, почти с детским восторгом разглядывая уголь. - Это было не сложно, – ответил он, собираясь уходить. Я непроизвольно ухватилась обеими руками за прутья решетки. - Ты еще вернешься? Дерил опустил глаза в пол и ответил: - Я сказал, что буду присматривать за тобой. Я улыбнулась и села на койку. На душе стало как-то спокойнее от того, что за мной присматривает человек с крыльями за спиной. 2. - Что у тебя с ней? – спросила Мишонн, вонзая гвоздодер очередному ходячему. Дерил вытер пот с лица и нанес смертельный удар мертвяку железным прутом. - О чем ты? - Я слышала конец вашего разговора, – ответила она, смахивая черную кровь ходуна с лица. - Ты подслушивала? - Нет, просто хотела дождаться тебя. - В чем проблема, Мишонн? – вдруг спросил Диксон, бросая прут, и разворачиваясь всем корпусом к молодой женщине. Мишонн тоже бросила гвоздодер и скрестила руки на груди. - Я понимаю, это из-за ухода Кэрол… - начала она, но Дерил остановил ее взмахом руки. - Кэрол тут не причем. И не говори мне о ней, ясно? - Из-за ее ухода ты жмешься к ней! Диксон вплотную подошел к Мишонн, их разделяли какие-то пару сантиметров: - Кэрол убила двоих моих друзей. После этого она для меня умерла, как и маленькая София. Сэм никого не убивала. Она не такая как мы, и за это она сидит в камере уже вторые сутки. Да, мне говорили, что мир стал несправедливым. Но я не думал, что и здесь, в тюрьме, все будет так же. - Саманта станет ходячим. И убьет любого из нас, это вопрос времени. Дерил Диксон смотрел на Мишонн, не отрываясь, около минуты. Потом он вновь взял в руки прут и продолжил выполнять свою грязную работу. 3. - Саманта… Сэм… - звал меня знакомый голос. Мэгги. Она нашла меня. - Я здесь, – отозвалась я. Быстрый бег, вот она уже стоит напротив меня. Нас разделяет мощная решетчатая дверь. - Почему ты заперта? – изумилась она. В руках у нее была тарелка с овощами и жаренной на костре заячьей ногой. - Меня укусили, – просто ответила я, указывая на свежий бинт, который уже успел пропитаться кровью. - Когда? – изумленно шептала она. - Четыре месяца назад. - Но я не понимаю… - Ходячий укусил меня четыре месяца назад, в заброшенном баре. Я тогда болела красной чумой. Тебе она знакома: кровяной кашель, температура. И он укусил меня. - Но ведь ты до сих пор человек… Или?... - Я человек. Хершель говорит, два вируса как-то столкнулись и мутировали. - Но почему ты в камере? – воскликнула она, дергая на себя решетку. - Рик считает, что я опасна. - Но ведь ты до сих пор с нами! - Я ничего не знаю, Мэгг. Ничего, – ответила я, устало закрывая глаза. Я почувствовала, что кто-то взял меня за руку. - Я помогу тебе, – сказала она, крепко сжимая мою руку. – Я поговорю с Риком. - Не надо. Пусть все идет, как идет. Я правда не знаю, чего от себя ожидать. Так будет лучше для всех. Мэгги отпустила мою руку и улыбнулась на прощание. - Я еще вернусь к тебе. 4. Эта ночь была очень тихой. Или, возможно, мне так казалось потому, что Рик перевел меня в камеру для смертников. Она находилась гораздо ниже, чем моя предыдущая камера: в ней было сыро, темно и промозгло. Рик был со мной вежлив при моем переезде, но на вопросы не отвечал. Мне показалось, что его взгляд был затуманен: что-то не давало ему покоя. Эта ночь была очень тихой. И если бы не шепот Рика, она такой бы и осталась. - Лори. Что мне делать? – шептал он. – Она просто человек. Я хочу отпустить ее. Да, я не смог уберечь тебя, прости. Лори, мне тяжело без тебя. Но не было слышно женского голоса. Рик Граймс говорил сам с собой. - Я хочу уберечь детей. Я не переживу, если… Но она же человек, Лори. Я не могу просто взять, и… Я закрыла рукой рот, чтобы не закричать. Именно в этот момент, Рик решал вопрос моей жизни и смерти со своей умершей женой. - Я смогу сделать это ради детей, – шепот приближался. Бежать было некуда. Укрыться было негде. Камера была слишком тесной для подобных занятий. Я обернулась в поисках укрытия и вдруг почувствовала, как в лопатки мне уперлось холодное дуло пистолета. - Прости, – шептал Рик. – Мне очень жаль. - Тебе не обязательно это делать, Рик, – как можно спокойнее, пыталась произнести я, несмотря на то, что по обеим щекам стекали слезы. - Я должен защитить семью. И группу. Это мой долг, – говорил он дрожащим голосом. Я услышала, как он взвел курок. - Можешь ли ты выполнить мою последнюю просьбу? – спросила я, уже даже не пытаясь скрыть слезы. - Да, – через мгновение ответил он. - Не стреляй. Мне нужно кое-что тебе отдать. Прошу, не стреляй. Я на онемевших ногах подошла к единственному стулу, стоявшему в камере. На нем лежали рисунки. - Вот, – сказала я, протягивая их сквозь прутья Рику. Тот дрожащей рукой принял их, лишь мельком взглянув. - Повернись спиной. Я покачала головой. - Нет. Тебе придется смотреть мне в глаза. - Ты должна понимать, ничего личного… Я усмехнулась, слизывая с губ слезы. - Давай. Не тяни. Убей ходячую. Я сжала на удачу кроличью лапку. Указательный палец Рика лег на курок.