Очень плохая девочка

      Всегда знала, что я единственная в своем роде. ONE OF A KIND, как любит говорить Чжи Ен. И мне это, в очередной раз, подтвердил весь больничный персонал, чуть ли не с боем заставляя меня ходить на капельницы, перевязки и всем отделением отбирая у меня сигареты. Не скажу, что им удалось последнее – я смогла законтачиться с одним из охранников, и он стал для меня пропуском в «большой мир», таская мне мою отраву, всякие гаджеты, чтобы не скучать, и выпроваживая неугодных посетителей, которые так и лезли ко мне в палату. А их было предостаточно…       После аварии, когда я потеряла сознание, мои престарелые джуниоры подняли такой кипиш, что меня определили в самую лучшую больницу и самую мажорную палату. Дали все самое лучшее, дабы девушка, из-за которой пол звездного небосвода Кореи сошло с ума, поскорее выздоравливала. Я, честно признаться, не догоняла, что во мне такого незаменимого, ибо все знают один из законов этого мерзкого мира, что заменить можно все, пока ко мне не приперся Чон Иль У.       Сначала, ко мне в палату вплыл огромный веник каких-то цветочков, но меня интересовал больше их даритель, чем сам предмет флоры. Правда, углядев рыжие волосы, явно не похожие на патлы Итука, я сразу же остыла от своего любопытства, потому что этот человек, сколько бы я ни трудилась с объяснениями, все равно будет стоять на своем, доставая меня из раза в раз. - Привет, Джессика! – радостно засияло это солнышко, входя ко мне в палату, но я только что-то невнятно пробухтела и отвернулась от него с самым недовольным выражением лица, на которое только была способна. – Ну что ты опять дуешься? Мне не стоило приходить?       Я только дернула спиной. Этот человек не понимает меня, не понимает того, что он мне стал в тягость, и я просто не хочу его ни видеть, ни слышать. Но и прогонять не стану – пусть уходит сам. Я… пользовалась личиной его персонального идеала… влюбила его в себя, чего не хотела… и просто хочу все закончить. Как можно безболезненней для него потому, что не к лицу айдолу сходить с ума по лжи. Пусть уж лучше злится, считает дрянью и грязью, это привычно для меня… чем считать себя каким-то не таким, не достойным меня, той, что не существует в реальном мире. Но он все еще ослеплен. Все еще не видит во мне ту, настоящую, кем я являюсь на самом деле. Он винит себя, а я не особо хочу объяснять все подробности – хоть немного, но это ранит меня. - Иль У, уходи. Правда, просто уходи. Забудь меня, то время, что мы были вместе, хватит тешить себя какими-то призрачными надеждами. То, чего ты хочешь, все равно не случится. Я уже триста раз говорила, что это все бесполезно. И твоя тревога, и твои чувства, – тихо сказала я, почувствовав его руку у себя на спине. И дрожь, которая по ней прошлась, после моих слов. - Почему?       Я закрыла глаза, я не хотела отвечать на эти бессмысленные вопросы. Могла, но до смерти не хотела. - Потому. Я уже давно все сказала тебе про то, что я не та девушка, в которую ты влюбился, – странно, почему мне так тяжело даются эти слова? Потому, что я еще не до конца отошла от того нервного срыва? Потому, что нашелся Сон Мин, единственный человек, полюбивший меня такой сволочью, какой я являюсь на самом деле? Потому, что я пошла наперекор всему своему существу и помогла этой придурочной парочке GD&Kira? Или потому, что у меня уже как несколько недель нет секса? Не знаю. Подходит все, даже самое невероятное, но я всерьез обеспокоена его чувствами. Сейчас. В этот самый момент. Будто что-то переключилось у меня внутри и сейчас мне до боли, до слез жалко актера, который ни в чем не виноват. - А кто? – его голос очень тихий, какой-то надломленный и… я не знаю, как описать. Но внутри что-то немного сжалось… - А кто ты тогда есть, Джесс? Кто та стилистка, которую я знаю? - Не могу ответить тебе на этот вопрос. Гадина, наверное, – я пожала одним плечом, потому что второе утопало в больничном матрасе. – Можно еще назвать сучкой, дрянью, стервой, лживой тварью и все такое… Что хочешь, то и выбирай, я привыкла. Только оставь все свои надежды по поводу меня и нашего совместного будущего, ладно?       Он ничего не сказал, просто встал с кушетки и ушел, несильно хлопнув дверью. Я перевернулась и с гримасой до смерти замученного человека, уставилась в потолок. В груди росло жуткое неудовлетворение собой, долбанным Иль У, который просто в упор не слышит того, что я ему говорю, ребятами, которые точно припрутся через несколько часов, несмотря на все мои увещевания, и на придурочного охранника, который по какой-то неизвестной мне причине пропустил актера в палату.       Я хотела остановить время на отметке "сейчас" и разобраться. Со всем, что происходит в моей гребанной жизни, почему я так резко изменилась, хотя находилась в одном положении почти 27 лет. Почему я делаю вещи и говорю то, что мне вообще не свойственно? "Я начала доверять людям?" - подумала я и чуть не плюнула в стоящую рядом вазу с какими-то очередными цветами. Нет, ничуть. Для меня это в принципе не возможно, у меня просто нет таких атомов ДНК, это противоестественно для моего организма – признай я, что мир не такое дерьмо и в людях есть что-то хорошее, я просто с катушек съеду. Окончательно и бесповоротно. "Я хочу помочь?" – только в одном случае. Если это единственный способ, чтобы меня оставили в покое. В остальном же я отправлю всех немощных туда, куда Макар телят не гонял. "Мне жаль их? Тех, кто полюбил одну из множества моих личин и все еще мучается?" – не знаю. Сложно сказать. Их слишком много, чтобы помнить все связанное с ними, но самих этих людей я так и не смогла выкинуть из памяти.       У меня было много парней. Без числа тех, кто мне был нужен на одну ночь, и десятки тех, с кем я была близка. С самого начала отношений, когда я говорила «да» на их предложение встречаться и до того момента, как я выгоняла их из своего дома и своей жизни. Если брать только Корею – я усмехнулась в никуда, все еще буравя глазами больничный потолок, – парней наберется уже штук 20-30, никуда не денешься от этой устрашающей цифры. Первым был Чон Су. Итук, тогда еще лидер молодой, но быстро набирающей популярность группы. Он купился на мою очередную личину мгновенно, и до какого-то определенного момента верил, что любовь с первого взгляда существует. Пока в один прекрасный день я популярно не объяснила, что этого чувства просто нет на этой грешной планетке. Нет и все.       Вторым, да не изменит мне память, был трейни из Куба, Ким Кен Дже, сейчас же он известен как мембер U-Kiss, Илай. Вот здесь я даже чуть сама не влюбилась, потому что ему было просто чхать на все мои уловки – этого человека интересовал в основном секс. А, учитывая мою одержимость в постели, мы идеально подходили друг другу. Но и эти отношения продолжаться долго не могли, потому что его лучший друг начал на меня очень откровенно поглядывать, и я решила перестать рисковать.       Следующий парень тоже был из сферы шоу-бизнеса, воспитанник одного не особо известного агентства, актер Ким Джун, бывший мембер T-MAX, завоевавший себе место на Олимпе с помощью дорамы «Цветочки после ягодок», где он сыграл роль Сон Ву Бина. Гордился ей безумно, а я после просмотра поняла, что именно этот типаж я бы и хотела иметь в своей коллекции, так что мы встречались, играя в героев фильма, словно снимая продолжение, где сынок мафиози был в главных ролях. Мне понравилось, но стоило нам дойти до последней сцены, мы поняли, что исчерпали друг к другу весь интерес.       Дальше было много других, я даже и не помню всех… В основном, у меня завязывались отношения с теми, с кем я работаю. Но оно и понятно – в каждом агентстве, в каждом контракте незримо прописано несколько строжайших правил: спать можешь с кем угодно, главное, не высовываясь под камеры, а в любовь не лезь. Стоит кому-нибудь из мемберов втюрится, начинается такая кошмарная камнедробилка, что ни о каких чувствах и речи быть не может. Так что не удивительно, что мальчики, завидев новое, а, что важнее, странно-цепляющее их лицо, тут же начинали распушать в мою сторону хвосты. Выбора у них нет, вот что… Хочется теплоты, хочется иметь рядом с собой дорогого человека, хочется-то хочется, только вот злые президенты и председатели сами хотят удержать своих «молодых и горячих» в узде, а если появится на горизонте женщина – пиши пропало. Так и жили – я была в фаворе у всех верхушек потому, что не отбирала у них власть за айдолов, априори пользуясь всеми благами, что могут мне подарить деньги и мужчины, парни брали свое, «папочки-президенты» свое, а я ни о чем не задумывалась.       До сегодняшнего момента. Когда мне все надоело, когда у меня один нервный срыв за другим, когда я не знаю, что происходит с моей головой, и почему я до сих пор слышу в ней жуткий ор моей горячо «любимой» мамули, о которой, по своим причинам, я не желаю слышать вообще ничего… ***       Представляете себе католическую школу? Девушки в длинных юбках и платках, каждый день по главе переписывать Евангелие и поститься, чтобы стяжать свою грешную плоть очищением молитвы. А теперь представьте меня, 14-летнюю, без платка, растрепанную, в кабинете директора, угрюмо стоящую рядом с истеричной высокой девицей, у которой из носа льется кровь. Честное слово – я не виновата в том, что она - ошибка генной инженерии, и что в кроватке, в которую её положили в роддоме, не оказалось дна. Иначе это чмо просто даже не додумалось бы лезть ко мне, доматываться, а потом получить от меня с кулака прямо в кривой нос, чтобы потом заверещать и, останавливая кровушку, побежать на меня жаловаться. На справедливый вопрос директора на кой ляд мне сдалось калечить эту гадину, я дала такой же честный ответ, что она меня достала. Но происшествие имело место быть именно там, где люди учатся жить безгрешно. Странно… Что туда попала такая, как я…       Я не знаю, почему вспомнила сейчас именно этот момент, не знаю, почему вдруг вернулось то давно забытое чувство самосожаления, когда знаешь, что права, но все вокруг тебя считают иначе, и нет ни единого способа убедить их, хоть плачь, хоть головой бейся… Не знаю, почему я сейчас лежу на кровати и сглатываю неоткуда взявшийся комок в горле, хотя ничего страшного, в общем-то, и не случилось… Одно я знала наверняка: больница мне осточертела. Как и моя квартира, в которую просто нет сил возвращаться, как и мой любимый автобус, при виде которого у меня сейчас отпадает всякое желание садиться за руль. И ведь грех жаловаться: у меня есть все. Есть люди, которые, как оказалось, меня любят; есть хорошая работа, где за меня переживают, есть те, кому без меня просто не обойтись. Есть деньги, и много, так что я могу себе вообще ни в чем не отказывать. Есть любимое дело. И есть я, которой все уже осточертело и, лежа на кровати, я сейчас просто завою.       Мне хотелось перемен. Снова найти что-то новое в своей тупой жизни, что-то, чего я еще не испытала, того, с кем я могла бы это испытать… Не отворачиваясь от потолка, на который я пялилась уже без малого больше часа, я нашарила телефон и полезла в записную книжку. Есть один человек, которому в здравом уме я никогда не позвоню. Но. Только он сейчас торчит у меня в голове, когда я думаю о переменах.       Гудки были длинными, протяжными, и, как мне казалось, какими-то издевательски самодовольными, как и человек, не желающий брать трубку. Словно подчеркивал, что не ждет от меня вестей, раз я ушла в тот раз. Но ничего, я упорная… - Слушаю, – раздалось на том конце провода, когда я замучила бедный сотик уже в 6-ой раз. - Привет, Сын Хен, – я скорчила жуткую гримасу и заерзала по кровати спиной вниз.- Занят? - Мммм… Тебе соврать или как? - Как хочешь, – я понизила голос до заговорщицкого шепота. – Сын Хенчик, у меня проблема…       Кажется, вопрос с моим обманом разом отпал сам собой, потому что голос ТОРа изменился на все 180 градусов. - Что случилось? Где ты? - В больнице. Я планирую побег, ибо уже просто не могу здесь больше находиться, но мне нужен сообщник… - я подозрительно скосила глаза на дверь. - ПОЧЕМУ ТЫ В БОЛЬНИЦЕ?! – внезапно рявкнул Чхве так, что я подпрыгнула и, неожиданно для себя, начала оправдываться. - Ну… просто… потеряла сознание в дороге и врезалась в столб… машина не очень пострадала… - Да срать мне на машину!! С тобой что?! - Ну… ссадин много… легкое сотрясение... – я нахмурилась… - Еще… колено выбила… и... - Ясно. Не умираешь. Собирайся, я сейчас приеду. - Ты ж не знаешь, в какой я конкретно больнице лежу! – я так удивилась, что даже проигнорировала его злой тон. - Если ты сейчас работаешь с этими хреновыми Джуниорами, то я знаю, где ты! – ТОР сбросил вызов, а я воззарилась на свой сотик с таким изумлением, словно он только что, по ошибке, соединил меня с некой инопланетной расой и мы договорились вместе попить чайку. - И че это было? – проворчала я, вставая с матраса, основательно поднадоевшего мне за все это время и начиная собирать шмотки.       Руки работали сами собой, а голова была забита совершенно глупыми мыслями. Почему Сын Хен так отреагировал на эту новость? Почему так резко всколыхнулся меня забрать, стоило мне только об этом заикнуться? Почему? Почему, черт возьми? К концу сборов я была уверена, что у одного из нас основательно поехала крыша…