Снежный перевал

ПОВ Эрхарда. *** Увидев меня впервые и узнав, как меня зовут, обо мне едва ли можно подумать что-то хорошее. Большинство думает: избалованный сынок богатых родителей, наверняка, разгильдяй и бездельник, проматывающий бабло на гулянки и распутных омег. Только половина из этого правда. Я действительно любимый сын богатых родителей, которые в карманных средствах меня не ограничивают. У меня много друзей, и я часто зависаю с ними по разным клубам, и у меня, в мои девятнадцать, было очень много омег. Но я далеко не распутник. Отец-альфа всю мою жизнь готовил из меня наследника, и рос я в строгости, что не дало мне окончательно распуститься. Школу я ненавидел и ходить туда не хотел, но отец не настаивал на хороших оценках, говорил, что придет время, и целый штат репетиторов будет работать на мое образование, мне лишь нужно переводиться из класса в класс. Однажды у меня не получилось, но это неинтересная история. У меня есть цель в жизни, ради которой я пойду на все. Она важнее бизнеса отца и всех его планов относительно меня. Больше всего на свете я хочу найти пару. Настоящую, такую, какую в книжках описывают, которыми я в детстве зачитывался. Прекрасные истории об альфах и омегах, способных прожить в любви всю жизнь до самой смерти. «И я так хочу!» - решил я в возрасте девяти лет. Удивительно, но я ни разу не отступился от своей мечты. Отец говорил, что найти истинную пару безумно сложно, ее нелегко узнать по запаху. Вот поэтому у меня было так много омег: я трахал любого, чей запах хоть немного мне нравился. Своего омегу я в то время так не нашел, но зато обзавелся опытом. Думаю, стоит начать с того, как я попал в эту судьбоносную глушь. А благодарить стоит моего несравненного, обожаемого и единственного в своей тупости младшего брата. Нет, я, конечно, люблю братишку, но это не мешает моим рукам время от времени тянуться к его шее, дабы избавить семью от того количества проблем, что он приносит. Когда отец за мирным семейным ужином сообщил о новых конкурентах, которые собираются занять его нишу, никто даже не удивился. Подобное случается часто, разница лишь в том, насколько наглыми и отчаянными окажутся свежие враги. В этот раз все было серьезно, ибо отец вознамерился приставить к нам с Лесли охрану. Мне было все равно, пару раз я уже терпел тупоголовых амбалов рядом с собой, а вот братишка, естественно, закатил истерику. Усилиями папы-омеги его удалось на время успокоить. Мой братишка веселый, общительный, смешливый и ужасно шумный парень, из-за чего у меня создается впечатление, что в доме не один подрастающий омега, а четверо. У него куча друзей, он любимец учителей и круглый отличник, в последний факт отец не перестает меня тыкать носом. При всем этом он еще и хитрое изворотливое существо, и водить своих нянек за нос ему не составляло труда. Однажды двое шкафообразных альф вернулись домой без Лесли, а брат не появился ни позже вечером, ни на следующий день. Отец сразу же поднял всех на уши, а когда конкуренты стали делать наводящие на мысли намеки, все всё поняли. Нет, они, конечно, не говорили, что, если мы не свернем нашу лавочку, то Лесли вернется домой по кусочкам, но все было достаточно очевидно. Только вот доказательств никаких не было. Полиция изображала активную деятельность, отец почти не появлялся дома, я со своими друзьями прочесывал заброшенные районы города, папа не переставал плакать… В общем, то время стало для нашей семьи адом, и я никогда его не забуду, потому что ту тишину, что образовалась из-за отсутствия братишки, забыть невозможно. Так прошла неделя, а потом дядя Арнольд, брат папы, привез Лесли домой, и все закончилось. Братишка был цел и невредим, не считая царапины на щеке и подозрительную молчаливость. Это было чудом. Арнольд так и не рассказал, как ему удалось вызволить мелкого, даже я не решался спрашивать, хотя с дядей мы всегда были близкими друзьями. Была ли это его деятельность или следствие его связей – не знаю, отцу он наверняка все рассказал, но тот дал мне понять, что это не моего ума дело. Через два дня полиции удалось доказать участие тех самых конкурентов в похищении моего брата, и главу их компании арестовали. Лесли было решено отправить в Румынию на время, чтобы отошел от стресса, ну и просто, на всякий случай. За день до отъезда он пробрался в мою комнату ночью и рассказал, что нашел свою пару. Узнав, что его пара – один из похитителей, я едва не свалился с кровати. Но Лесли уверил меня, что только благодаря его альфе с ним не сделали ничего страшного, и дядя Арнольд нашел его тоже по наводке этого добродетеля. Братишка всю ночь стоял передо мной на коленях, умоляя устроить ему свидание с его парой, говорил, что отец никогда не пойдет на такое, а если узнает, то вообще прикончит избранника Лесли. Мне тоже хотелось сделать именно это, но, разглядев в когда-то жизнерадостных глазах тоску и отчаяние, я передумал. Пришлось долго обзванивать друзей, но, в итоге, все было устроено за внушительную сумму денег. Лесли наотрез отказался проводить долгожданную встречу в моем присутствии, но имя его альфы я, конечно, узнал. И пообещал себе, что, раз этот тип пара моего любимого братишки и фактически является его спасителем, я, так уж и быть, устрою ему побег. Но чуть попозже – пусть посидит, осознает всю глупость участия в похищении. Уезжал Лесли счастливый и улыбающийся. Хорошо, что запах малого не изменился, а то бы я упек его пару в тюрьму навсегда. Брату недавно исполнилось пятнадцать, и как по мне, мал он еще для альф, даже для своей пары. Вечером мне сообщили, что я, оказывается, тоже не останусь в столице при всем моем безупречном поведении. Отец вознамерился засунуть меня в какой-то богом забытый городок у гор, на самой границе страны. Я пробовал было сопротивляться, но, поняв, что это бесполезно, уныло опустил руки. Вот и толку, что мне девятнадцать – родители решают за меня все. Горевал я недолго, в глубине души понимал, что скрыться от пристального наблюдения столичного общества сейчас самое то. На следующий же день меня впихнули в самолет, даже с друзьями попрощаться не дали. Родители, провожая, дружно махали мне ручками, тесно обнявшись. Я им всегда удивлялся – они не были истинной парой, но жили дружно и, кажется, до сих пор любили друг друга. Не удивлюсь, если после моего отъезда отец заговорит о том, как папа давно не отдыхал, что ему надо бы на море съездить. Место моего будущего пребывания оказалось мрачное. Как я понял, этот город был очень старым, даже старше столицы. Почти все здания были выполнены в давно ушедшем готическом стиле, а кладбища представляли собой произведения искусства. Видимо, к мертвым здесь относились лучше, чем к живым. Мне предстояло окончание одиннадцатого класса в единственной местной школе. Не скажу, что волновался, в свои девятнадцать, благодаря воспитанию отца, я был сильным и уверенным в себе альфой. Но представляю, как на меня будут коситься, еще бы, какой придурок переводится в одиннадцатый класс в конце осени? Только я. Школа превзошла все мои ожидания. Это было самое красивое здание в городе. Двухэтажное, с высокими стрельчатыми окнами и старинной каменной кладкой, романтичное и загадочное. Здесь можно было бы поставить и снять какую-нибудь средневековую историю любви принцессы и рыцаря. Шагая по коридору, я принюхивался и понимал, что омежек тут явно больше, чем альф, что ж, скучно не будет. Но нужно быть осторожным, наверняка, нравы тут строже, чем в столице, а жениться из-за того что с кем-то перепихнулся я не собираюсь. Я посмотрел на идущего впереди директора, хорошо, что он в любом случае будет на моей стороне, родители постарались. Когда мы подошли к нужной двери, моего носа достиг запах. Запах, который взбудоражил все мое нутро и заставил сердце биться быстрее. Что ж, первая цель определена, интересно, он симпатичный? Хотя, какая разница при таком-то запахе. Я весь подобрался, будто готовился к прыжку и, когда директор позвал меня, вошел… И обомлел. Обладателем запаха оказался молодой и до неприличия красивый учитель-омега. Директор что-то там говорил, а я все стоял и пялился на него, глаз не мог оторвать, как придурок. А омега, напротив, смотрел в пол, и щеки его так очаровательно полыхали, что внизу живота все свело и мой внутренний альфа рванулся вперед, зарычав от желания обладать им. И, когда омега поднял взгляд, я едва не отпустил его. Глаза у учителя были темные, почти черные, в оперении выразительных пушистых ресниц. Темно-каштановые волосы по плечи оттеняли бледную кожу, а губы… ммм… эти розовые пухлые губы я готов был растерзать сию секунду. Это же просто преступление – иметь такие соблазнительные губы! Омега робко и неуверенно попросил меня представиться и рассказать что-нибудь о себе и опять покраснел. Боги, помогите мне! Тут я и не сдержался. На весь класс заявил, что трахну его, хотя это была просто констатация факта, учитывая мои целеустремленность и упрямство, ну и внешние данные. Не пройдет и двух дней, как этот омега будет моим, целиком и полностью. Интереснее стало, когда я узнал полное имя омеги – Ханс Колман. Помню, как несколько секунд потрясенно молчал. Как такое может быть? Несостоявшийся муж моего дяди – мой новый учитель! Это было два года назад. Папа сообщил нам, что наш Арнольд, наконец, надумал жениться. Я был очень рад, дядя так долго не мог найти подходящую омегу, но вот нашел, значит, и у меня есть шанс. Арнольд для меня был воплощением альфы – сильный, умный, красивый, преуспевающий хирург и добрый, к тому же. Да за него любая омега с удовольствием пойдет! Папа все уши прожужжал нам про эту свадьбу, мы очень долго выбирали сначала костюмы, потом подарки. И вот за день до мероприятия Арнольд сообщает нам, что его жених таинственным образом исчез. Как я тогда презирал этого Ханса Колмана! Сбежать прямо перед свадьбой! Ну почему нельзя было раньше сказать, что передумал? Арнольд на это молчал, но я видел, что он переживает. Пресса целую неделю полоскала имена дяди и его несостоявшегося мужа. Теперь это было делом принципа – затащить Ханса Колмана в постель и бросить, припомнив позорное бегство. Тем более, я чувствую, что омега – девственник, месть будет вдвойне сладка. Неожиданно цель оказалась крепким орешком. Он продержался неделю, а когда я перешел в активное наступление, появившись после физкультуры в мокрой рубашке, сразу же потащил меня к директору. Какое удовольствие было видеть его обескураженное лицо, когда Мориц ничего не сделал. А потом в учительской я получил подтверждение своего предположения, что еще больше распалило меня. Боги, как же он пах! Я хотел его во много раз сильнее, чем всех прочих, но тогда я не придал этому значения. В тот раз я ничего не получил, кроме вкуса его кожи, острого запаха, когда он возбужден, и будоражащего голоса, почти превратившегося в стон. Хотелось большего, намного большего. Пошла следующая неделя, и я был приятно удивлен продолжением сопротивления жертвы. Но это было к лучшему, я получал незабываемое удовольствие от нашей игры. За это время я немного изучил поведение Ханса. Например, его абсолютно не привлекают альфы, все, кроме меня; когда он возбужден мною же, его руки дрожат, и он стискивает их в кулаки до побелевших костяшек; он краснеет практически из-за любого моего действия, даже самого безобидного. Наблюдая за ним, я и не заметил, как он занял все мои мысли, как я автоматически стал искать его в толпе глазами, как стал называть про себя СВОИМ омегой. Все это пролетело мимо моего разума, а когда я очнулся, было уже поздно. В тот день я понял – нужно действовать немедленно, иначе мой внутренний альфа просто сведет меня с ума. Когда все ушли, я стащил ключ от нашего кабинета из учительской и поднялся к нему. Я знал, что он еще в школе, из-под нужной мне двери лился свет. Он даже не обернулся на щелчок запираемого замка, лишь вздрогнул, когда я подошел слишком близко. Мы говорили о какой-то ерунде, но я видел, он во мне сомневается. Это понятно, ведь ему 22, а мне только 19 и у меня не совсем чистые помыслы. Я так хотел обладать им, что готов был снести любую, возведенную им преграду, пусть и не совсем деликатно. Столь долгое сопротивление вызывало во мне уважение, обычно омеги не выдерживали и трех дней рядом со мной. Но всему есть предел, и моему терпению в том числе, я же вижу, он тоже хочет меня. Что-то во мне отчаянно нуждалось в этом омеге, и я не привык отказывать себе в желаемом. Я взял его прямо на столе, был в нем, был у него первым. Дело даже не в самолюбии, и так здорово разжиревшем, а в том, что Ханс Колман принадлежит только мне, и теперь это видно по запаху. Он будет носить мой аромат еще очень долго, все будут знать, что он мой, а метки, что я оставил на его теле, не скрыть даже самым высоким воротом. Для меня это было самым важным – привязать его к себе, чтобы не убежал, если вдруг ему захочется. И в тот момент мой тормозивший мозг наконец сложил верную картинку – Ханс Колман мой омега. Моя долгожданная истинная пара, хотя я бы понял это сразу, если бы не был так увлечен флиртом на грани войны и наполеоновскими планами. Все указывало на этот факт: его крышесносный запах, моя непреодолимая тяга к нему и фатальная неспособность себя контролировать в его присутствии, но какая-то выборочная, ведь во время секса я держал себя в железных тисках, опасаясь причинить ему боль в первый раз. Почему-то эта мысль вызывала во мне липкий, выворачивающий наизнанку страх. Пусть лучше мой внутренний альфа удавится на стальной цепи, чем заставит меня сделать Хансу больно своей несдержанностью. Но зверюга довольно ворчала, издавая утробные звуки, вырывающиеся из меня тихим рычанием. Этот бес требовал, чтобы я немедленно пометил Ханса, заявив на него свои права, но, если я сделаю это прямо сейчас, у омеги наверняка начнется истерика, и я решил повременить… до завтра. Также в голове и во всем теле рвала и металась потребность в сцепке, я еле успел вовремя остановиться. Это заняло бы не менее часа, а уже полшестого. Полшестого?! Черт! Какой же я идиот, как я мог забыть?! Хотя, вспоминая, кто рядом со мной, неудивительно, что я забыл. Дело в том, что каждый день я должен появляться дома до шести часов, в противном случае домработница и два охранника поднимут тревогу. Они сразу позвонят, куда только можно, и, даже заявись я на пять минут позже установленного срока, отец воспользуется моей оплошностью и полностью перекроет мне кислород. Я это время вырвал в смертном бою и сейчас не могу его потерять, ведь планирую проводить каждую свободную секунду с Хансом. Слегка скомкано попрощавшись, я вылетел из класса и на всей скорости помчался домой. Надеюсь, Ханс не обидится и не поймет меня неправильно, завтра я ему все-все расскажу. Ну ладно, может, не все-все, кое-что ему вообще никогда не следует знать… _____________________________ Утро началось с нервотрепки. В этом жалком городишке не нашлось тридцати трех темно-красных голландских роз. Розовые смотрелись пошло, желтые и того хуже, пришлось брать белые и только двадцать семь. Ни одно кольцо не казалось мне подходящим для Ханса. Все были какие-то нелепые и скудные. Но выбрать все-таки пришлось – предложение не делают без кольца. Да-да, предложение! Я не собираюсь упускать свою пару, тем более, все всё поймут, стоит только Хансу появиться в школе, и подумают, что он шлюха. Я не могу этого допустить и намерен окольцевать Колмана сегодня же. Никогда еще не шел на уроки с таким радостным, окрыленным настроением, отец бы умилился, право слово. На первый урок я все же опоздал, но это ничего, с Хансом мы встретимся только на втором. Все так пялились на меня с огромным букетом роз, омеги улыбались и стреляли глазками, надеясь, что этот подарок предназначается кому-то из них, альфы помалкивали, догадываясь об адресате. Прозвенел звонок на второй урок, и я замер у двери, готовясь встречать своего омегу, когда в класс вошел мистер Мортон и удивленно уставился на меня. - Вернер, по вашему лицу вижу, что букет не мне, - улыбнулся седовласый альфа, - можете отправляться на свое место, мистера Колмана сегодня не будет. - Как это, не будет? – опешил я. - Ох, уж эти снегопады… - вздохнув, объяснил мистер Мортон и начал урок. Мда… все понятно. Я молча собрал вещи и вышел из класса, удивительно, но учитель мне и слова не сказал. Нужно узнать, почему Ханс не пришел сегодня, и где он живет. Можно направиться прямиком к директору, но он сразу доложит обо всем родителям, а у меня другие планы. Кажется, у Ханса есть друг среди учителей, мистер Виланд. У нас он ничего не ведет, но я видел их вместе пару раз. Сверившись с расписанием, я нашел нужный мне кабинет и тихо поскребся в дверь. Если этот Виланд заупрямится, придется его пытать. Через минуту молодой симпатичный бета стоял передо мной и глядел грозным взглядом. - Что, явился? А вот шиш тебе, а не Ханс! – ух, какой грозный, еще бы ножкой топнул. А что я вообще сделал? Адлер полоскал меня следующие десять минут, нещадно перетряхивая весь свой словарный запас. - Вы тупоголовые альфы, вечно с вами так, – ни черта не понимаете! Как можно было бросить омегу после его первого раза?! Он же доверился тебе, отдал самое ценное, открылся, а ты смылся так быстро, будто за тобой медведь дикий гнался! Я бы на его месте никогда с тобой больше не заговорил… - какой он шумный, у меня уже голова раскалывается от его болтовни. - Я вообще-то пришел к Вам за помощью, мне нужно узнать, где живет Ханс. Я собираюсь ему предложение делать. - Предложение? – гневная мордочка моментально перешла в режим восхищения, бликуя горящими лупами. – Что же ты сразу не сказал? Сейчас я тебе все подробно расскажу. После рассказа Адлера, Ханс показался мне принцессой в башне, которую охраняет огнедышащий дракон. Для победы дракона мне нужен меч. Я отправился к лучшему кузнецу… кхм, то есть домой, натянул самые теплые вещи, отрыл непромокаемые лыжные сапоги и поставил домашних перед фактом, что не появлюсь дома в ближайшую неделю. После чего мне пришлось срочно сматываться, ибо отпускать меня никто не собирался. На улице была настоящая пурга, дворники не справлялись со снегом, и я почти ничего не видел. Зимние шины все чаще буксовали, когда я выехал за город, а стоило подобраться к тому самому перевалу, как машина встала, намертво увязнув в сугробах. Я вышел, обошел свою заглохшую ласточку, практически не видную из-за гор снега, пару раз долбанул, куда придется, захватил рюкзак с заднего сидения и отправился сквозь вьюгу, пробираясь через снежный перевал. Метель била в глаза, забивалась в уши, я ничего не видел, только белую пелену. Не знаю, сколько я прошел, но, наверное, немного – ветер был очень сильный, идти было тяжело – когда впереди среди белого вихря замаячил какой-то темный силуэт. Мне показалось, что это человек, и я с удвоенной силой рванул вперед, пытаясь догнать призрак. - Ээээй!!! – заорал я во всю глотку, и, о, чудо, этот некто остановился. Я дополз до него и увидел, что это альфа, целиком закутанный в меха, у него на глазах были лыжные очки. - Извините,… тут за перевалом деревня,… Вы не туда… случайно? – рвано выдохнул я. - Туда, - добродушно хмыкнул мужик, - че, проводить? Я активно закивал, как китайский болванчик, и незнакомец, махнув рукой, побрел дальше. Теперь у меня хотя бы был проводник, и я не заблужусь. Мы долго шли по заметенной дороге, потом спустились в лес и дальше шли в чаще по склону горы. Среди деревьев ветер был немного слабее, что абсолютно не мешало ему продувать насквозь мою куртку и добираться до самых костей. Непромокаемые сапоги давно промокли, и ноги воспринимались как отдельная часть тела, ибо я их совсем не чувствовал. - А тебе зачем в такую даль? Ты вроде не из местных, - обернулся ко мне альфа. - Да я… в гости, - неохотно ответил я. Что мне говорить, если он спросит, кто я Хансу? - А к кому? Я там всех знаю. - К Хансу Колману. - А, ну ясно. Тебе самый дальний дом нужен, что на окраине. Там частокол еще. - А мы, что, уже пришли? – опешил я. - Ну да, - хохотнул мой провожатый, и мы вышли из чащи, оказавшись в маленькой долине, окруженной высокими горами. Я завертел головой, любуясь острыми пиками, и только сейчас заметил, что ураган стих, и в долине царит тишина, разбавленная тихим шорохом густого снегопада. - Ну, удачи, - крикнул мне мужик и скрылся в одном из близлежащих домов. Я поспешил в конец деревушки, высматривая упомянутый частокол. После того что сказал Адлер, я уже не надеялся на теплый прием, если Ханс прогонит меня, я усядусь у порога и не сдвинусь с места. Пускай потом вывозит с крыльца мой хладный труп. Вот он, частокол, калитка замотана намертво, но мне удалось протиснуться в щель между воротами. Старенький Хансов джип был занесен по самую верхушку, как и все вокруг, и даже не было вытоптанной дорожки к двери, видимо, хозяева не выходили из дома. В окнах горел свет, я поднялся по ступенькам и постучал в двери. Ответа долго не было, я тарабанил все сильнее, но, наконец, мне открыли. Ханс стоял на пороге, похожий на плюшевого медвежонка из-за обилия пушистых и вязаных вещей. Каштановые волосы были растрепаны, глаза красные, а сам - бледнее обычного. - Что ты тут делаешь? – охрипшим голосом спросил омега. А мне захотелось прижать его к себе как можно сильнее, целовать теплые соленые щеки и никогда не отпускать. - Ты н-неверно меня п-понял, - с ходу начал я, стуча зубами, - я в-вовсе не собирался т-тебя б-бросать! - Что? – опешил Ханс, и я не сдержался, сгреб его в охапку, уткнулся в теплую шею. Омега посопротивлялся для приличия и затих, позволяя мне покрывать легкими поцелуями все его лицо. Следующий месяц мы не выберемся из этого уютного дома. Мы будем валяться у камина и заниматься любовью, а может, и то, и другое одновременно. Или у Ханса нет камина?... Конец.