Вечность и еще чуть-чуть

Знаете, бывают такие чувства, для которых очень сложно подобрать определение. А если не знаешь как назвать, то как выразить то, что чувствуешь? Бога не знал. Зато одно он знал совершенно точно - работать в присутствии первого помощника комиссара ему было невероятно сложно. Почему-то из головы тут же вылетали все умные мысли, оставляя вместо себя одно только смущение. Смущение, чтоб его. И он выдавал самые невероятные причины для отказа, когда Ортега приглашал всех в ресторан, посидеть после работы. Комиссар подсчитал, что у его второго помощника живут уже более трех кошек, собака, а еще есть огромная квартира, требующая ежедневной уборки и куча таинственных друзей, постоянно нуждающихся в его, Боги, помощи. Своими наблюдениями он с Ортегой не делился, справедливо полагая, что его помощник не дурак и способен сам сложить два и два. Ортега за собой таких способностей к математике не находил, и просто искренне расстраивался очередному отказу Боги. Но вот наступил тот день, когда отказаться стало невозможно. Лимит отмазок был исчерпан, и Бога вяло пробормотал: - Да, конечно, я приду. Во сколько, говоришь? - Я заеду за тобой около восьми, мне еще к шасам ехать, комиссар просил, - успокоил его Ортега, и, пока тот не передумал, умчался. Бога тяжело вздохнул и опустился на краешек стола. Жизнь была ужасна. Весь вечер, весь вечер смотреть, смущаться, но ничего не предпринимать просто потому, что как же можно? Они же друзья, разве можно опошлять дружбу своими нелепыми признаниями? Да и вообще. Что ты, несчастный гарка, о нём знаешь? Ну, кроме того, что он носит синие костюмы, пахнет апельсинами и щурит глаза, когда думает? - А надо ли вам знать что-то еще? - вкрадчиво поинтересовался незаметно подошедший Сантьяга. - Комиссар! - Бога поспешно слез со стола. - Простите, я вас не заметил. - Не страшно. Знаете, позвольте мне кое о чем вам рассказать, - нав отвернулся к окну. - Иногда... иногда в нашей жизни бывают такие ситуации, в которых логическое мышление только вредит. Извините за бестактность, но мне показалось... извините еще раз, но вы влюблены? Бога, не заметивший никакой бестактности в комиссарском вопросе, тяжело вздохнул и пожал плечами. Мол, что спрашиваете-то, если и так все видите. Сантьяга кивнул и продолжил: - Так вот... Вы, наверное, думаете, что пройдет еще немного времени - и вы смиритесь и забудете? Не рассчитывайте на это. Если любите - действуйте. Просто представьте, что в один прекрасный день ваша избранница... Бога еще тяжелее вздохнул, пряча глаза от начальства. - ...ваш избранник, - мгновенно сориентировался комиссар, - Исчезнет? Нет, я не пророчу, я просто хочу, чтобы вы представили. Вот вы проснулись, пришли в Цитадель. А его нет. Вообще. Совсем. Разве будет вам хорошо? Разве сможете вы смириться? Комиссар говорил, а Бога тихо стоял, пытаясь подавить то, что поднималось откуда-то из глубин сердца и расползалось по телу, сильно отдавая в коленки. Они подгибались. Стыдобища, нав с трясущимися коленками. Но сама ситуация, нарисованная Сантьягой... Как это - не будет? Совсем? Но, но Бога же ничего не сказал и не сделал, так же разве честно? - Вы, кажется, поняли меня, - удовлетворенно улыбнулся комиссар. Заметив слегка недоумевающий взгляд подчиненного, он одними глазами указал на дрожащие коленки. - Если вы намереваетесь ждать - ждите. Но помните, что вечность имеет обыкновение проходить очень быстро, - закончил разговор комиссар, выходя из комнаты. Бога постоял еще немного. Потом еще. А потом кинулся на стоянку. А и правда, ведь Ортега еще не уехал, а значит можно поехать с ним, вдруг на него шасы нападут? А комиссар, стоящий у окна своего кабинета, смотрел на первого помощника, тоскливо оглядывающегося на Цитадель. Он просил Ортегу заехать к шасам полчаса назад, а он даже не сел в машину. - Ортега. - Да, комиссар? - Что вы знаете о любви? - не подумав, спросил комиссар. На том конце телефона воцарилось недоуменное молчание. - Ну... это вечность вместе? - нерешительно ответил Ортега, стараясь не думать о мотивах начальства. Сантьяга вздохнул. - Тогда не упустите эту вечность. И положил трубку. Бога выбежал на парковку, выискивая взглядом машину друга. Отыскав, заспешил к ней. Открыл дверь, плюхнулся на переднее сидение. - Я подумал - да ну к Спящему дела эти, меня комиссар отпустил. Я с тобой поеду? - и замер. Ортегу-то он спросить забыл. - Поедь, что уж с тобой. Вот вечно все так... - и замер, пораженный. А и правда. Вечно? А почему бы и нет, думал Ортега, выруливая на Ленинградку. А почему бы и нет, думал он, косясь на спутника. - Слушай, Бога. А что ты знаешь о любви? Ответом ему послужил полный смущения взгляд Боги, подозревающего, что уж теперь-то он о любви знает многое. Разве может быть не правильным то, чему нет названия? А если не знаешь, как назвать - назови любовью, и будь счастлив вечность и еще чуть чуть.