Проблеск света

Белль сидела на диване и слушала, сложив руки на коленях. Она не задавала вопросов, не пыталась перебивать — просто молча впитывала в себя то, что говорил Румпельштильцхен. — Я создал проклятье, способное уничтожить сказочный мир и переселить его жителей сюда, и продал Злой Королеве, — тихо и взволнованно звучал его голос. — Я же предсказал Белоснежке и Прекрасному Принцу, что их дочь однажды разрушит проклятье, и посоветовал спрятать девочку. Они послушались меня, и, как видишь, Эмма Свон здесь. Она снимет колдовство, а я, — Голд перевёл дыхание, — помогу ей в этом. В обмен на совет я узнал от Белоснежки, как она назовет будущую дочку. И, как только та появилась в Сторибруке, и я услышал её имя, ко мне вернулась память. Белль вспомнила, как наткнулась на Румпельштильцхена у дверей гостиницы Лукасов. Он выглядел потрясённым при виде Китти Френч, и теперь было ясно как день, почему. А ещё он назвал истинное имя девушки. — А до того, как ты все вспомнил, — медленно заговорила она, поднеся руку ко рту и нервно покусывая костяшки пальцев, — что ты ко мне чувствовал? Нет, я сейчас не о нас хочу поговорить, а о Китти Френч и мистере Голде. Румпельштильцхен, сидевший рядом, встретился взглядом с голубыми глазами собеседницы и улыбнулся. Искренне и с оттенком восхищения. — Сначала я счёл тебя глупой упрямой девчонкой, за которой было интересно наблюдать. И думать, когда же подвернётся повод вышвырнуть тебя вон. Но твоя решимость оказалась достойной похвалы. Ещё никто так упорно не противостоял мне, и я начал уважать тебя. В сказочном мире ты спасла свой народ от гибели, а здесь — себя и отца от нищеты. Когда я предложил тебе остаться, а ты не согласилась и ушла… в моем доме стало пусто. Взгляд Белль наполнился болью, и она опустила голову. — Как и тогда, когда ты покинула мой замок, — чуть тише добавил он. — Я не хотела уходить, — девушка теребила в пальцах пояс простенького синего платья. — Я случайно сняла трубку, когда ты разговаривал с Региной… со Злой Королевой. И… я слышала всё. Наступила долгая тяжёлая пауза. — Так ты… — Я знаю, что отец Тома исчез не просто так, — перебила Белль, по-прежнему не глядя на Румпельштильцхена. — До этого… я думала, что ты можешь измениться. Я слышала твой разговор с Томом после того, как его усыновили. Я решила, что в твоей душе есть добро — как тогда, помнишь? — А теперь ты считаешь, что его нет? — голос Румпельштильцхена, несмотря на все его усилия говорить бесстрастно, слегка дрогнул. Белль наконец посмотрела ему в лицо, в тёмные глаза, когда-то сверкавшие золотистыми искорками сумасшествия, а теперь усталые и грустные: — Почему ты продал Королеве проклятье? Ты никогда ничего не делал просто так. Зачем тебе понадобилось переселяться в этот мир? На мгновение Румпельштильцхен помедлил. Девушка понимала, что он решает сложную дилемму — довериться кому-то в очередной раз, или нет. Сколько же раз его обманывали и предавали, чтобы так разочароваться в людях? — Помнишь, я говорил тебе о своём сыне? — Конечно, помню. Так он… — Белль уже начинала догадываться, в чём дело. — Именно, — кивнул владелец Сторибрука. — Он находится здесь, в этом мире. И теперь, после того, как проклятье разрушится, я найду его. А ждать осталось недолго, поверь мне. — Понимаю, — почти прошептала Белль. — Ради сына… — Разве ты на моём месте не поступила бы так же? Я виноват перед сыном, я упустил его в волшебный портал. Теперь я должен найти Белфайера и помириться с ним. Впервые за много лет Румпельштильцхен позволил себе откровенность, но страха, что это обернётся ему боком, не было. Он заранее знал, чувствовал, что Белль не из тех, кто способен на предательство. Вопрос в том, почему раньше он этого не понимал. А Белль вдруг подумала о том, что судьбы отца Тома и Румпельштильцхена похожи, оба поддались соблазну и пошли по кривой дорожке. Но пьянице второго шанса так никто и не дал. Стоит ли сейчас упрекать Румпельштильцхена? Говорить ему о том, что, как Том нашёл себе новую семью и не захотел знать отца, так и Белфайер может отвергнуть того, чьё сердце, как червь, источила тёмная магия? — Мы с тобой оба ошибались, — продолжал Румпельштильцхен, — ты послушалась Регину и попыталась поцелуем избавить меня от проклятья, не зная, к чему это может привести. А я прогнал тебя и сказал, что магия и власть мне дороже, чем ты, вместо того чтобы сказать правду и всё объяснить. Он протянул руку к сидевшей рядом девушке, и было заметно, что рука эта дрожит от волнения и боязни услышать отказ. — Красавица Белль, ты можешь снова попробовать поверить в свое чудовище? Мгновение растянулось на целую вечность, пока с едва слышным «Да!» Белль не сжала влажными от волнения пальцами протянутую руку. Они обнялись, и девушка склонила голову на грудь своему любимому. Какое-то время они провели в таком положении, после чего Белль, сморгнув слезы, пробормотала, слушая, как бьётся сердце Румпельштильцхена: — Стодолларовая банкнота не может так стучать. — Ты о чём? — удивленно поднял брови ростовщик. — Да так, — расслабленно отмахнулась девушка. — Ни о чём. Просто вспомнила одно высказывание… Знаешь, похоже на то, что мне снова придётся стать твоей домработницей. Здесь слишком грязно. Итак, мистер Голд, вы берёте меня обратно на работу? Она бросила лукавый взгляд на Румпельштильцхена и в ответ поймала столь же лукавую улыбку. — Беру, мисс Френч, ещё как беру!