Меня не остановят твои слова!

- Никто не может быть сильнее всех. Сила – явление временное, рано или поздно кто-нибудь станет сильнее, - улыбнулась Анна, медленно шагая по вечерней улице Питера. От холодного осеннего ветра кожа на её руках покраснела, но девушка и не думала надевать перчатки или что-то в этом роде. - Европейцы часто говорят о силе, - задумчиво кивнул Япония. Он слегка прокашлялся. Подобная погода была ему в новинку. Хотя что там погода, всё вокруг было в новинку. Архитектура Питера, необычный запах Севера, местные люди, а так же чёрный мундир, который сейчас был на нём. Хоть в его землях знать и приобщается ко всему подобному, но он всё ещё чувствовал себя очень неуютно. Эти годы приобщения к европейской культуре не сравнимы с его долгой жизнью. Это лишь маленькая капля чернил в огромной бочке воды. - В Европе было много войн. Когда-то даже была война, которая длилась больше века. Только представь себе, за это время родилось и умерло целое поколение, которое жило в войне, - Анна прикрыла глаза, продолжая сохранять лёгкую улыбку на губах. Шаги пары были медленными и неспешными. Они словно так пытались замедлить время, растянуть диалог, поэтому двигались медленно и плавно. И ведь работало, лично для них. Им казалось, что мир стал медленнее, всё вокруг теперь движется не так скоротечно: дыхание, ветер, лёгкая рябь на море, даже этот бурый опавший лист, ускользающий в небо. - Прожив столько лет, я поражаюсь, как люди успевают сделать столько всего лишь за семьдесят, а то и меньше, лет. Они лучше нас. - Они лучше нас уже потому, что не должны жить политикой. Как бы однообразна ни была их жизнь, они живут. - Аня, - Япония остановился на месте, схватив Россию за холодную руку. Девушка по инерции сделала ещё один шаг вперёд и замерла на месте. Ветер на секунду спутал её волосы, скрыв ими лицо Анны. - Не делай такое серьёзное лицо, я просто говорю факты, - хихикнула Россия, пожав плечами, и убрала свои густые волосы от лица, открыв мягкую улыбку и нежный взгляд. Япония тяжело вздохнул и покачал головой. Всё-таки ему порой очень сложно понять, то ли она грустит, то ли иронизирует, а может и что-нибудь ещё. - Скажи мне, что означает эта улыбка? – опустил взгляд Япония, не отпуская её руки. Улыбка медленно исчезла с лица Анны. Она несколько раз моргнула, вопросительно посмотрев на Кику. Однако в то же время, она будто сама себя спрашивала о том же. Что же означает эта улыбка? Или же… она фальшивая? - Я… не знаю, - выдохнула Анна, пожав плечами, вымученно усмехнувшись над самой собой. - Я сам достаточно скуп на эмоции и всегда был таким, но в то же время уважаю искренность. Тебе нет смысла прятать свои эмоции. Мы говорили о силе. В последнее время у меня появилась мысль, что сохранение самого себя, своих эмоций, своей личности – это и есть настоящая сила. Вот почему нет ни одной страны, которая была бы сильнее всех. Анна склонила голову на бок, прикрыв глаза. Уходящее солнце придавало её волосам бронзовый оттенок. Белый мундир не сиял той чистотой и белизной, как днём. Вечер. Как же всё-таки прекрасен вечер, который дарит всему свою расцветку, дарит всему покой, который даже лучше ночной тишины. - Я когда-то слышала похожие слова. Очень-очень давно, - хрипло прошептала Анна, сглотнув горечь во рту. В её голосе слышалась отчётливая грусть, но потом на её лице снова появилась улыбка, но более настоящая. - Спасибо, Кику, - она обхватила его ладонь, которая до этого держала его руку. – Правда, спасибо.

***

14 Февраля 2014 года - Привет, Кику! – Россия слегка подпрыгнула на месте, махнув японцу рукой. Они первыми приехали на утреннее соревнование, до которого оставалось ещё полчаса. Но Хонде не позволила его привычная пунктуальность приехать позже, да и пробок практически не было этим утром. Все остались со своими вторыми половинками. Анна приехала раньше из-за работы. Надо ведь всё проверить по сто раз. С Олимпиадой постоянно появляется куча дополнительной работы. И, несмотря на праздник, надо не позволять себе расслабляться. - Доброе утро, Россия-сан, - кивнул головой Япония, спрятав за спину руку с подарочным шоколадом. У него совершенно исчезли из головы все слова и советы, которые ему давали Турция и Греция прошлым вечером. Что-то про мужество, про открытость, немного сумасшествия. Ох, всё просто скрутилось в невероятную кашицу. - Сегодня будет сумасшедший день. Готова поспорить, Франция опять ударит всех девушек в радиусе пяти метров, - добродушно усмехнулась Россия, подойдя ближе. – Ох, с каждым годом этот день становится всё страннее. Хе-хе. Боюсь представить, что будет через десять лет. - Девушки будут дарить мужчинам туфли на каблуках? – неумело пошутил Япония, не зная, как лучше начать поздравление. - Даже и не знаю,- хихикнула Анна. – Хотя всё возможно. Анна сцепила руки за спиной и взглянула на рассвет. Вот и начинается всё. Мысленно она всё ещё надеялась, что всё пройдёт хорошо. Может быть действительно никаких сюрпризов не будет. В противном случае, придётся побегать. Поэтому на всякий случай Анна сегодня специально одела самую удобную обувь. - Анна, - выдохнул Япония, чувствуя, как заплетается язык от непривычного произношения слов. Всё-таки японский и русский языки очень различаются по произношению. Кику выпрямился, как в старые добрые военные времена, и посмотрел на девушку. Спокойной, спокойно. Ему ведь когда-то давно удавалось с ней говорить раскованно. В те времена всё было легче… Нужно постараться. - Сегодня действительно странный день. Я не хочу показаться назойливым или что-то вроде того, но… - Он закрыл глаза и протянул свой подарок в белой обёртке с красной ленточкой. – Не будете ли вы против, если я преподнесу вам этот подарок в честь праздника? Анна вздрогнула и слегка склонила голову на бок, перестав улыбаться. А вот и начался денёк, но… Россия внимательно посмотрела на него. Волосы Японии были слегка растрёпаны, что было совершенно нетипично для него, всегда такого опрятного. Его руки так крепко сжимали протянутый подарок, будто он скорее собирался его сломать. Он действительно очень нервничает. Она никогда раньше не видела в нём столько яркого напряжения. Да, периодически он бывал сбит с толку, удивлён, смущён, но не так напряжён. Он словно натянутая струна, которая готова порваться в любой момент, стоит только задеть. - Кику, открой глаза, - улыбнулась Анна. Судорожно сглотнув, Хонда открыл глаза. Девушка заметила некоторое их покраснение. Неужели он плохо спал? Россия тяжело вздохнула, не прекращая улыбаться. Ну зачем? Зачем мучить себя, дурачок? Поздравлять людей можно и в другие дни, не обязательно именно сегодня, устраивая дополнительные трудности себе и своему телу. Почему-то сейчас он напоминал себя из прошлого, когда только приобщался к западной культуре. Такой неловкий, но более стеснительный. Возраст? Хе-хе. Тогда это какое-то странное влияние. - Спасибо, Япония. Я приму подарок, - девушка обхватила маленький подарок за второй конец. На секунду, пока японец не отпустил его, эта коробочка с шоколадом стала небольшой ниточкой между ними, но лишь ненадолго, настолько быстрое и неуловимое мгновение, которое они не смогли замедлить, как когда-то давно замедляли свои прогулки и беседы. Поднеся подарок ближе, Анна обхватила его уже двумя руками. - Не стоит так нервничать. Это ведь всего лишь я, - вздохнула Анна, покачав головой, и посмотрела на него своими блестящими глазами. - Не бывает «всего лишь» вас, - не согласился Япония. – Это именно вы. - Конечно, сегодня принято говорить комплименты, но давай без них. Я не сильна в ответных комплементах, - Анна поднесла подарок к губам. - Да, согласен. Я тоже не очень хорош в этом, - облегчённо выдохнул Япония. – Может спустимся на первый этаж и выпьем чаю? - С этого стоило начинать, - подмигнула Анна, так как она была совершенно не против немного согреться горячим напитком. Им ещё много времени предстоит провести на морозе. Здание рядом с местом проведения утреннего соревнования было небольшим, в основном состояло из небольших кафе и магазинчиков с безделушками. Поэтому тут находится было даже в какой-то степени уютно. Тем более тем утром, когда все ещё спят и не торопятся выходить из дома в такую рань, предпочитая потратить время на вторую половинку. Спускаясь на первый этаж, Япония и Россия разговаривали о разном. Они развернули дискуссию на тему того, что сейчас совершенно нечего смотреть в современном мире. Раньше были театры и прекрасные концерты, но сейчас на них времени нет, а телевидение ничего не может предоставить, кроме странных и глупых фильмов, от которых плавится мозг. Массовая культура – это зло, у которого огромный запас печенья, если посмотреть на его популярность. - Вот скажи мне, какой последний фильм ты смотрел? – Анна пододвинула свою кружку с чаем поближе к себе. - Эм. Я не могу вспомнить название, извините, но это была какая-то комедия, - Япония помассировал правый висок рукой. - Наверное, она тебе не очень понравилась, раз уж ты забыл, - улыбнулась девушка. - Я не очень люблю комедии, где юмор строится на гротескной глупости героев или же на… кхм!.. на половых органах. Я, наверное, слишком стар для этого, -покачал головой мужчина. - Мы все слишком стары для этого, Япония. Хе-хе, да и на каждом заседании у нас своя комедия, - Анна хихикнула и откинулась на спинку стула. В воспоминаниях Анны мелькнула картина одного из собраний, когда многих пришлось закрывать головы папками с плотными отчётами, чтобы защитить себя от различных летающих объектов во время новой драки Англии и Франции. Это было просто что-то с чем-то. Что уж говорить про случай, когда Америка настолько ушёл в самовосхваление и монолог о построении «американского героизма», что забыл про кружку с кофе у себя в руках. В итоге, он в один прекрасный момент расплескал горячее содержимое на всех, кто был рядом. Это, должно быть, было самое неприятное пробуждение для итальянца. - Среди нас есть и молодые. Возможно, Америка-сан действительно наслаждается этим, - прикрыл глаза Япония. - Но ты ведь нет. Хотя бы в этом ты можешь иметь собственное мнение? – Россия отвела взгляд и посмотрела в окно, которое было на другой стороне помещения. Она не хотела смотреть в его глаза. Нет ничего ужаснее глаз того, кто лишён своего мнения, кто автоматически соглашается со всем, что говорит его «господин». Глаза таких стран и людей пусты, холодны, безразличны, мертвы, а в крайней степени даже безумны. - Это так вы обо мне думаете? – Япония посмотрел в ту же сторону, куда смотрела Россия. Анна медленно закрыла глаза, сосредоточиваясь на своих мыслях, сохраняя спокойной лицо. Прошло несколько секунд мучительного молчания, когда они не смотрели друг на друга. Часы на стене тикали медленно. Между секундой была целая жизнь, пустая жизнь. Россия слегка улыбнулась, приоткрыв глаза: - «Я согласен с Америкой-саном». «Америка-сан прав». «То, что предлагает Америка-сан правильно». «Конечно, Америка-сан», - повторила его регулярные фразы, которые она часто могла слышать от него на собраниях. – Скорее Франция остепенится, чем ты скажешь «нет» со своим собственным мнением. Скорее мёртвые восстанут, чем ты перестанешь следовать по пятам за тем, кто скинул на тебя ядерную бомбу. - Аня… - Меня зовут Анна, - строго сказала Россия, повернув голову в его сторону, но потом смягчила тон. – Прости. Но… мне этого не понять. То ли ты боишься снова стать тем, кто проводил ужасные эксперименты над людьми, кто был чуть ли не худшим олицетворением гордыни, то ли у тебя действительно нет никакой воли? - Должен ли я вам всё рассказать? – вздохнул Япония, покачав головой. Анна переплела руки вместе на столе, опустив взгляд. Раньше он был другим. Многие говорят, что русские бросаются из красности в крайность, но они не одни такие. Либо японцы слишком активны и пытаются стать величайшими диктаторами, либо начинают напоминать мягкий пластилин, который сильные руки способны превратить только в то, что им хочется, и не всегда прекрасное. Некоторые дети даже съедают такие игрушки. Россия подняла на него взгляд. Они похожи больше, чем кажется. Хотя любая страна может найти что-то общее с другой, все ведь люди, и все живые. В коридоре недалеко от кафе послышались множественные шаги и громкие разговоры. Анна взяла в руки кружку с тёплым, но не горячим чаем, и большими глотками выпила его, чуть не подавившись. - Знаешь, Япония, - Анна поставила чашку на место и встала из-за стола. – Очень странная ситуация получается, когда канарейка в клетке пытается любить вольную птицу. Япония посмотрел на неё с некоторым подозрением в глазах. - Особенно, когда владелец клетки пытается так же поймать вольную птичку для себя, - Россия развернулась на месте, обхватив себя руками, и направилась в выходу. В этот же момент громко распахнулся вход с другой стороны. В помещение вошли десять стран, среди которых было большинство европейцев. Вот все и подтягиваются на соревнование. Япония тяжелая вздохнул и зарылся пальцами в волосы. Всё ведь так хорошо начиналось. Зачем он только упомянул Америку? Он сам уже ловил себя на мысли, что слишком часто упоминает заокеанского партнёра. Это превратилось в что-то вроде привычки или естественной вещи в его жизни. Он посмотрел в своё собственное отражение в кружке чая. - А тем временем вольная птичка летает с кем-то другим, - вспомнил он о том слухе, что у России есть ухажёр. – Но канарейка хочет летать, хочет освободить эмоции, чтобы распахнуть крылья. Наблюдая день за днём за вольной птицей, канарейка думает: «Я люблю тебя за твою свободу, за твою волю. Я хочу летать точно так же, но я не только в этой клетке, я сама себе клетка». Япония сцепил руки в замок на столе и положил на них голову, прижавшись лбом к холодным пальцам.