***
- Аня! – Наталья открыла дверь в комнату сестры, но её и тут не оказалось. Странно. Она уже обошла практически всю усадьбу, но так и не смогла её найти. Даже на крышу заглядывала, где был удивительный аромат тёплой древесины. Но нет. Нигде её старшей сестры не было. Оля попросила Беларусь найти Анну для уточнения того, что она готова к званому вечеру. Самая старшая из сестёр очень уж привыкла ко всем этим вещичкам, пришедшим с запада. Ей нравятся балы, нравятся светские беседы, странные платья. Бр-р! Наталья, так же как и Анна, была не в восторге от подобных одеяний с кучей складок и ненужных побрякушек, но носила всё это, чтобы не огорчать Ольгу, которая так и норовила взять её по магазинам за новой тканью. - Аня! – девушка открыла дверь в кабинет, но снова ничего. Кабинет и спальня Анны были соединены дверью между собой для большего удобства, поэтому Беларуси не нужно было далеко уходить. Однако пока что поиски всё ещё не приносят результатов. Наталья тяжело вздохнула и покачала головой, развернувшись обратно в залитую солнцем спальню. Её внимание привлек стоящий на прикроватной тумбочке маленький портрет. А! Наталья подошла ближе и взяла его в руки. Она узнала его. Это была уменьшенная копия их общего сестринского портрета, который сейчас оставался в Москве. Старая вещица. Ей, наверное, уже век или два. Трудно сказать. Хоть Наталья и сама жила очень долго, но всё ещё считала, что век – это достаточно большой промежуток времени. Она смотрела на людей, смотрела на их жизни и не могла принять для себя стандарт, что несколько веков или даже тысячелетие – это ничтожно мало. Она всё-таки больше считала себя человеком, просто немного странным и связанным с другими людьми. Что в этом плохого? Страны могут чувствовать, могут получать ранения, им нужна еда и вода, нужен сон. Ничего сверхъестественного. Девушка провела кончиком пальцев по портрету. Её дорогая семья. Самое дорогое, что у неё есть. Они все вместе. Совсем как когда-то давно в детстве. Рядом с ними нет мамы, но она есть в каждой из них. Возможно, когда они вместе, маленькие частички их матери тоже вместе, а значит, что и она с ними. - Что делаешь? – звучит мягкий голос позади неё, чьи-то руки ложатся на её плечи, обнимают. - Аня! Где ты была? – Наталья не испугалась, так как узнала запах и голос старшей. - Я тебя искала тоже, - хихикнула Анна, отпустив сестру, и, обойдя её, встала впереди. – У меня для тебя есть сюрприз! Анна улыбнулась. Она улыбнулась так, как умела только для семьи. Искренне, с какой-то заботой во взгляде и, возможно, где-то даже страхом потерять, как это уже когда-то было. Наталья поставила портрет на место и посмотрела на сестру. - Думаю, время есть, опять куда-нибудь прокатимся? – улыбнулась Беларусь. Вместо ответа Россия улыбнулась шире, взяла сестру за руки и звонко поцеловала в щеку. - Именно! Ищи свой костюм наездницы! – засмеялась Аня.***
Среди вечных живых звуков Петербурга, стук копыт лошадей становится практически неслышным, он сливается в эту песню жизни и суеты города. Порой Наталье казалось, что если даже этот город перестанет быть столицей, то ничего не замолкнет, а продолжит идти своей чредой по инерции, словно сильно раскрученное колесо. Девушка посмотрела на старшую сестру, конь которой был недалеко впереди неё. Странно, но похоже, они направлялись в порт. Обычно если Анна брала с собой Наталью прокатиться, то их путь лежал за пределы города, чтобы не было ограничения в пространстве, можно было бы нестись во весь дух. Однако сегодня всё немного иначе. По мере их приближения к порту запах тёплых булочек и хлеба сменялся запахом моря и рыбы. И это было для неё очень необычно. Пару раз Наталье приходилось бывать в море опять вместе с Анной, когда сестра решила взять её и Ольгу на небольшой приём у Франции. Однако для Беларуси море всё ещё остаётся чем-то странным и непривычным. Оно не манило её так сильно как чистое засеянное пшеницей поле. Ей не нравился тёмный цвет воды, который будто хотел поглотить всё и утащить на дно. Это не мягкая красивая река, не спокойное озеро, к которым она привыкла. Именно поэтому Наталье стало ещё неуютнее, когда ей и сестре пришлось слезть с лошадей и пойти по удивительно пустому пирсу. Возможно, все суда, которые тут обычно швартуются, уже ушли в море. От внимания Натальи не ускользнул странный кожаный свёрток, который Анна держала в руке. Шаги сестры по деревянной поверхности были спокойны и быстры, в то время как Наталья пыталась двигаться твёрдо, возможно, даже жёстко. Пропитанный солёным запахом ветер начал поглаживать лицо, когда они подошли к концу пирса. Наталья заправила за ухо лезущие в лицо пряди волос и посмотрела на сестру. Анна, почувствовав на себе её взгляд, мягко улыбнулась Наталье. - Знаешь, море иногда напоминает мне цвет твоих глаз, - выдохнула Россия, снова посмотрев на море. Беларусь дёрнула плечами от её слов. - Море не так плохо, как ты думаешь, Наташ. Когда мне приходится уезжать, то его цвет напоминает мне о доме, о том, что мои сёстры ждут меня, - Анна мягко улыбнулась и присела на край пирса, кончики её сапог едва касались волнующейся водной глади. Россия похлопала рукой по месту рядом с собой, повернув голову к Наталье, приглашая сестру сесть рядом. - Почему мне кажется, что ты хочешь мне что-то сказать? – обеспокоено посмотрела младшая на старшую, присаживаясь рядом. Россия промолчала, вместо этого продолжая улыбаться, не отводя взгляда от сестры. Вздохнув, девушка закрыла глаза и прижалась лбом ко лбу младшей, вводя её в замешательство. - Я надеялась, что у тебя будет нормальная жизнь нормальной девушки, - прошептала Россия с небольшой хрипотой в голосе. - Э? – вздрогнула Наталья. Россия приоткрыла глаза, заглядывая в морскую синеву глаз сестры. Почему-то сейчас ей вспомнился александрит. Волшебный камень, меняющий свой свет с фиалкового цвета её собственных глаз на синеву Натальи. Может быть, когда-нибудь она должна будет подарить сестре этот камень. Хе-хе, но сегодня не день этого подарка. Анна отстранилась, сжав в руке всё тот же самый кожаный свёрток. - Я знаю, что втайне ты тренируешь боевые навыки с метательным оружием, - хихикнула Россия, не отводя взгляда от сестры. Наталья сжала губы и отвела взгляд в сторону. Да, это было так. Она не желала стоять в стороне. Ей часто приходилось видеть, как Анна могла заниматься фехтованием в главных залах. Помещение, в котором должны были проходить балы и званые вечера, в те моменты заполнялось звоном шпаг. Наталье всегда казалось, что это не правильно. Сестра не должна сражаться одна, они должны быть вместе, защищать друг друга, ведь если Аня будет одна, то рано или поздно кто-нибудь подойдёт и ударит со спины. И если это произойдет, то без навыков Наталья не сможет предотвратить удар. Ей не нужны балы! Не нужны светские беседы и прочая чушь! Ей нужна семья… Семья, которой её уже однажды лишили, которую она хочет удержать. - Ты меня не отговоришь, - покачала головой Беларусь, взяв сестру за руку. – Аня, я не могу смотреть, как ты делаешь всё одна. Я хочу быть рядом с тобой, хочу защитить тебя от предательства, помочь тебе, проследить, чтобы ни один из этих мерзких европейских мужланов не разбил твоё сердце опять. Они не достойны сердца ни одной из нас! - Я и не собиралась тебя отговаривать или запрещать уроки, - покачала головой Анна. Наталья удивлённо посмотрела на неё. Россия убрала со своей руки ладонь сестры и развернула кожаный свёрток. - Я недавно ездила на Урал. Люди оттуда прекрасно работают с металлом, вот и решила привести тебе подарок, - тонкая ладонь Россия прошлась по холодным метательным ножам. Именно они были в этом кожаном свёртке. Около десяти штук разложенных по своим отделам. Холодный металл блестел в лучах солнца, словно настоящая драгоценность, а не смертельно опасная вещица. В каком-то смысле это и было сокровище, столь искусная работа не могла быть просто оружием. Россия свернула свёрток и протянула его сестре. - Но… я думала, что ты будешь возражать, - не верила Наталья. Действия сестры сбивали её с толку. Анна всегда радовалась, когда Наталья присутствовала на балах, когда вела себя как обычная девушка, и соблюдала правила скучного этикета и моды. А сейчас всё совсем по-другому. Сердце Натальи бешено билась в груди, будто выбивая из неё сомнения и старые представления о мыслях сестры. - Как раз потому, что мы сёстры. Хех, меня тоже когда-то давно ведь пытались отговорить от сражений. Провальная была затея, - рассмеялась Анна, однако это продлилось недолго, через несколько мгновений в аметистовых глазах появился странный холод. – Но пообещай мне, пожалуйста, - во взгляде мелькнула грусть. – Не становись такой как я. - Разве в тебе что-то не так? – неуверенно нахмурилась Наталья, принимая подарок. - Я – очень жестокая и холодная, когда вы меня не видите. Внутри меня сидит густая липкая холодная тьма, которую я добровольно в себя приняла ради защиты семьи и своих людей. Но я не хочу, чтобы ты становилась таким же монстром, - Анна прикрыла глаза и покачала головой. – Я хочу, чтобы ты жила, - выдохнула девушка, моргнув, чтобы скрыть подступающие слёзы. – Ведь ты всегда была маленьким лучиком солнца в нашей семье. - Ты не монстр! – громко возразила Наталья. – Любой станет жестоким, борясь за жизнь и за то, что ему дорого. Я это понимаю и принимаю, поэтому тоже буду бороться за то, что дорого мне. Анна не находила слов, которыми она могла ответить, не потому, что была удивлена словам сестры, сколько действительно не знала, что сказать. Наталья решительно выпрямилась в спине, слегка нахмурившись. Что ни говори, но они похожи даже сильнее, чем некоторые могут подумать. Это упрямство, эта воля и настойчивость, вперемешку с гордостью, верой и силой вместе с кровью передалась им от родителей, а так же всю жизнь связывала их красной лентой друг с другом. Эти ленты прочны и не могут быть разорваны мечом, не могут быть прострелены пулей. Беларусь подалась вперёд, обняв сестру, уткнувшись лбом в её плечо. Она чувствовала тепло сестры, размеренный стук её сильного большого сердца. Такое спокойное тепло можно ощутить только с родным человеком, которого по-настоящему любишь: мать, бабушка или же, как в её случае, родная сестра. Оно распространялось не столько на тело, сколько на душу, захватывая в солнечный кокон. - Я люблю тебя, Аня, всегда буду любить, - прошептала Беларусь, прижимаясь к сестре сильнее. В их жилах течёт одна кровь, у них одна мать и отец, одна вера, единый Бог. Но, к сожалению, только этого мало, чтобы быть всегда вместе. Нужна сила, за которую Наталья готова биться, резать руки, падать и подниматься вновь и вновь, как когда-то делала её сестра и делает до сих пор. С уст России сорвался мягкий смешок, после чего бледная ладонь прошлась по русым волосам сестры, мягко поглаживая, а вторая рука нежно обняла, не так сильно как это делала младшая. -Задушишь, Наташенька, - посмеивалась Россия. Беларусь не хотела возвращаться домой. Там опять всё пойдёт по кругу, опять начнутся скучные подготовки, прежде чем вечером она сможет сбежать к одному из гвардейцев, который согласился её обучать. Однако сейчас ей хотелось подольше держать сестру, подольше чувствовать биение чужого сердца. Даже морской ветер больше не холодил её сердце, горячая родная кровь была сильнее этого.***
- Аня! – Наталья обняла сестру, которую наконец-то смогла поймать. Россия слегка отшатнулась назад, от неожиданных объятий, но уже совсем скоро на лице заблистала привычная улыбка. Беларусь отстранилась, сложив руки перед собой, держа в них подарочный пакет. - Эти идиоты тебя весь день гоняли, - фыркнула девушка. - Всего один юнец, - пожала плечами Анна, склонив голову на бок. – К счастью, он всё-таки больше любит передвигаться на технике, чем бегать самостоятельно. - Надеюсь, у него завтра ноги будут болеть из-за этой пробежки, и он не заявится на эту французскую фотоссесию, - нахмурилась Беларусь. - Как мило, - хихикнула Россия. – Ты тоже пойдёшь туда? - Только ради тебя, хочу проследить, чтобы никто на тебя не заглядывался. - Пошли лучше выпьем чего-нибудь тёплого и найдём Казахстан, он должен угостить дам в честь праздника, - Россия обняла сестру за плечо и повела на поиски. Наталья не сопротивлялась. Рука сестры была не тяжёлой, от этого небольшого объятия становилось теплее, никакой напиток даже не требовался. Да и подарок она успеет подарить в правильный день, который наконец-то подходит к концу. На вечер Анну никто не украдёт, уж Наталья за этим проследит.***
- Извини, извини, извини, - извинялась Россия перед старшей сестрой, за то, что так долго задержалась с младшей на прогулке и за своё внезапное утреннее исчезновение. Теперь платье Наталье придётся подгонять в сжатые сроки, чем сейчас и заняты специалисты. У Беларуси уже начинали болеть ноги и руки, которые приходилось держать вытянутыми в стороны, пока платье дошивали прямо на ней. - Аня… - строго начала Ольга. Россия пожала плечами, шаловливо улыбнувшись, сияя фиалковыми глазами. - Я тебя прощаю, - выдохнула старшая. – Не могу на тебя долго злиться с твоей улыбкой. - Вот за что я тебя люблю! – подскочила на месте Анна, хлопнув в ладоши, и бросилась к Оле. Длинные руки обвили шею старшей сестры, и Аня звонко расцеловала её в щеку, пока Ольга тихо посмеивалась своим мягким и нежным смехом. Беларусь улыбнулась, глядя на эту картину. - Сегодня я постараюсь закружить вас обеих в танце, - Россия отстранилась от сестры и галантно поклонилась на мужской манер, будто приглашая на танец. – Не могу отдать вас недостойной компании. - Ловлю на слове! - тут же поймала это обещание Наталья. - Зато на ноги никто не будет наступать, - пожала плечами Ольга. Это были самые любимые воспоминания России. Самые яркие и тёплые. Она всегда любила свою семью больше всего на свете, всегда хотела сохранить эту идиллию, которую могла получить только от сестёр. Ей иногда казалось, что только их смех, их улыбка держит в неё что-то ещё такое человеческое, что не может поглотить лёд, окутавший её сердце паутиной. Ведь ничего подобного она не могла получить ни от кого больше, ни от друзей, ни от возлюбленных. Она иногда верила, что они – это её жизнь. Что ж, ошибаться может каждый…В следующей главе: Португалия руками взлохматила свои пышные волосы, выпрямляясь в спине. Камера ловит её дерзкий взгляд. Ирландия крутится на месте, взмахнув аккуратно собранным хвостиком рыжих волос, кладя руки на тонкую талию. Венгрия нежно улыбается, отводя локоны в сторону от лица, становясь боком, прижимаясь спиной к груди бывшего мужа. Бельгия руками играет с юбкой, задорно улыбаясь в объектив, покачивая округлыми бёдрами. Лихтенштейн скромно прижимает руки к груди, опуская взгляд. Мягкий румянец играет на её светлых щеках. Беларусь садится в светлое кресло, закинув ногу на ногу, подперев подбородок рукой, и задумчиво смотрит в сторону. Россия улыбается, пару раз крутится в светлом платье, принимает протянутую руку, подходит ближе и заглядывает в глаза…
До конца Арки Олимпиады осталось 6 глав.