Без слов. Сиквел

- Эй, хён! - Что? … - Твою мать, Генри!! - ХА-ХА-ХА! Изощрённо и громко ругаясь, Чонун снимает шарф, расстёгивает куртку, чтобы стереть снег с шеи. Генри, личная катастрофа рабочего масштаба, метко запульнул снежок прямо в скулу старшему и теперь с гиканьем скачет где-то за машинами, держась на безопасном расстоянии от хёна. Этот убить – не убьёт, но отвесить подзатыльник может запросто. - Иди-ка сюда, - дёргая глазом, Чонун манит Генри пальцем и потихоньку сокращает расстояние между ними. – Мы с тобой ещё завтра на работе увидимся, так что и не думай, что так легко отделаешься. - Не догонишь, не догонишь! – забыв об осторожности, Лау кривляется, как воспитанник очень средней школы. - Попался!! Чуть позднее на щеке Чонуна появляется короткая царапина-ссадина – Генри, пытаясь вывернуться из крепкого захвата старшего, когда тот с упоением запихивал ему за шиворот снег, проявил чудеса вертлявости. В конце концов, парни прощаются и расходятся – Генри спешит на автобус, а Чонун, спрятав подбородок в шарф, поправляет лямки рюкзака и быстрым шагом направляется домой. «Интересно, Кю уже спит или ещё спит? С него станется, - размышляет он, улыбаясь: сонный Кюхён всегда несказанно умилял. – Кстати говоря, надо будет зайти в супермаркет за чаем… И чем-нибудь сладким к чаю». А Кюхён не спит от слова совсем - нарезает круги по квартире в упоительной истерике: то бежит к компьютеру, то поминутно проверяет кота и сгоняет его с любимого свитера, то присаживается на диван и страдальчески вздыхает. Он поспал каких-то жалких 12 часов и теперь совершенно не в настроении. Еще и Бекон с самого утра раздражительный и злобный: то укусит, то поцарапает, то ворчать начнет. Придя с работы, Чонун застает и Кю, и кота в крайне взрывоопасном состоянии. - Я дома, - шурша пакетом с покупками, Чонун заходит в квартиру, закрывает за собой дверь. – Уф, что-то я устал… - Я бы тоже устал, если бы до такой царапины доработался, - ворчит Кюхён, избегая привычного поцелуя «добро пожаловать домой». - Да это мы с Генри дурковали, он меня поцарапал, - разувшись и закинув куртку на вешалку, Чонун отлавливает Кю за руку, притягивает к себе и обнимает. – Что с настроением? - У нас проблема. Мы с Беконом поругались. Он не даёт себя гладить и, вообще, убегает от меня, - хмурится тот. - Ты ему на хвост не наступал? – улыбается старший. – Хотя мне всегда казалось, что он не злопамятный. - Нет, вроде бы. Но ты же знаешь, я сразу извиняюсь, если наступлю, - Кюхён задумчиво потирает подбородок. – Может, он заболел? - Может быть, - пожимает плечами Чонун. – Тогда его к ветеринару надо. - И что я скажу? На меня кот обижается? – Кю смотрит на него, как на идиота. – Не говори глупостей, малыш. Чонун только вздыхает. - Нет, просто скажешь, чтобы его осмотрели, и все дела. - Я боюсь везти его в больницу. - Боишься? – старший удивлённо поднимает брови. – Почему? - Ну, мало ли, - Кю пожимает плечами. – Может, у него просто настроение плохое. Откуда я знаю. Ты кушать хочешь? Чаю сделать? Я так плохо спал сегодня… - Лучше перестраховаться и провериться, чем вот так гадать, сам же понимаешь, - Чонун коротко целует Кюхёна в висок. – Да, есть буду… Почему плохо спал? Опять кошмары? - Нет, меня кот разбудил. Скакал на мне, как на батуте, - поджимает губы тот. – А ты же знаешь, сколько он весит. Я уже мысленно с жизнью попрощался. В качестве наглядного примера, Бекон проносится, как ракета, по коридору до ванной, резко тормозит, быстро-быстро перебирая лапами по паркету, и врезается в дверь спальни с довольно громким «БДЫЩ». Чонун снова вздыхает и качает головой: подобное случается уже далеко не в первый раз. Странно, что у кота до сих пор мозг не отшибло. - Может, поспишь немного? Я пока его поразвлекаю, чтобы к тебе не лез. - Нет, не хочу. Мы с тобой и так редко видимся, хоть и живём вместе. Кажется, это все потому, что я слишком много сплю. Или ты слишком много работаешь. Кстати, как долго ты будешь продавцом в магазине? - До тех пор, пока не дослужусь до повышения, либо пока не найду себе другую работу, - Чонун целует Кю в щёку. – На выходных сходим куда-нибудь? Так, я пойду переодеваться. У меня сейчас желудок к спине прилипнет, а в уличной одежде ты меня всё равно за стол не пустишь. Накрыв на стол и заварив чаю, пока Чонун переодевается, Кюхён с упорством, достойным медали или хотя бы конфетки, продолжает капать на мозги своему парню. - А когда тебя повысят? Ты там уже Бог знает, сколько работаешь! И когда ты искал работу в последний раз? Что-то я не припоминаю тебя листающим прессу. - Насчёт «когда» - не знаю, как получится. Может быть, через месяца два, - бубнит с набитым ртом Чонун. – Я в интернете смотрел вакансии. - То есть, до этого ты там больше года работал, и тебя не повышали, а теперь резко повысят? И кем будешь? Менеджером? Не болтай с полным ртом, посмотри, омлет уже на другом конце стола. Чонун закатывает глаза. Кюхён, если хочет, может вынести мозг меньше, чем за полчаса, и, кажется, на этот вечер цель у него именно такая. - Ну, если год проработал, то почему резко? Вполне закономерно, - старший относит пустую тарелку в мойку, заваривает две кружки чая и открывает пачку сырных крекеров. – Ты мне, кстати, так и не ответил насчёт выходных, а они у меня уже завтра. - И куда мы пойдём на выходных? С твоей-то зарплатой продавца выбор не велик, - Кю начинает нервно постукивать крекером о бок чашки. Его финансовый вопрос не особо волнует, но он отказывается верить в то, что место Чонуна в жизни – продавец в магазине. - Да хотя бы к ветеринару для начала. Потом можно, эээ, - старший чешет затылок. – На каток, например. Ты умеешь на коньках кататься? - Нет, не умею. Я со льдом не дружу, могу только в обнимку с бортиком кататься. - Ну, вот, это повод научиться, - улыбается Чонун, медленно потягивая чай. – К ветеринару нужно заранее записываться или просто в порядке живой очереди приходить? - Я в прошлый раз просто так ходил, клиника относительно недалеко от дома. Надеюсь, что корзинка не слишком маленькая для кота теперь, - задумчиво тянет Кю. - А где она вообще валяется? Я её последний раз, наверное, год назад видел. - Я её точно не выбрасывал. Значит, где-то в квартире. Может, я её под кровать засунул? Ты точно никуда не перекладывал? - Нет, - Чонун качает головой и залпом допивает свой чай. – Спасибо, было очень вкусно, - благодарно чмокнув Кю в щёку, он топает в гостиную и, с удовольствием вытянувшись на диване, включает телевизор. - Посмотрите на него: настоящий мужик, пожрал – лег на диван перед телевизором. Господи, с кем я живу, - ворчащий Кюхён уходит в спальню, вытаскивает из-под кровати порядком запылившуюся кошачью корзинку и отправляется её чистить. Угомонившийся Бекон, как ни в чем не бывало, спит на подоконнике, пуская слюни. - Ворчун, - посмеивается старший, с интересом наблюдая за трансляцией соревнований по сноубордингу. – О-ого, как швед отжигает… Каждый раз, когда Кю наблюдает за тем, как Чонун смотрит соревнования по сноубордингу или какие-то фильмы про стритрейсеров, у него сжимается сердце. Тот огонёк, который зажигается в глазах старшего, та неповторимая улыбка говорит о том, насколько сильно он увлечен, а тень, порой пробегающая по его лицу, - о том, как он скучает по любимому делу. Продавец-консультант - явно слишком простая и заурядная работа для такого, как Чонун. Но Кюхён не имеет ни малейшего понятия, какая бы профессия больше подошла для него, а учитывая, что тот всегда слезает с темы о трудоустройстве, то Кю уже почти опустил руки. - Тебе помочь? – старший отвлекается от телевизора во время рекламы, чтобы сгонять на кухню за кружкой чая, и по пути заглядывает в ванную. - Нет, спасибо, я уже отмыл вековой слой пыли, - улыбается Кюхён, вытирая корзинку сухой тряпкой. - Странно, что ты там новые формы жизни не нашёл, - хмыкает Чонун, направляясь уже из кухни в гостиную. - Если бы я их нашел, то ты бы обязательно услышал, - Кю идёт в гостиную и ставит чистую корзинку на видное место. - Не сомневаюсь, - смеётся старший. – И не только я, а ещё наши соседи сверху и снизу. - Боюсь, весь квартал бы оглох, - Кюхён плюхается рядом с Чонуном на диван и чмокает его в шею. – Значит, завтра надо рано вставать? - Я думаю, не обязательно. Можно часов в 12, например, - мурлычет тот, сгребая младшего в объятия, – или чуть раньше. - Для меня это почти на рассвете, - надувает губы Кю. - Это потому, что кто-то плюёт с высокой колокольни на слово «режим». - Могу себе позволить. - Не спорю, но если завтра ты планируешь подняться часов в шесть вечера, то это поздно, - посматривая краем глаза в телевизор, Чонун бездумно накручивает на палец прядку кюхёновых волос. – О, Бекон пришёл. - Явился не запылился, задница пушистая. Посмотри, он чешется, как черт, - Кю уничижительно тыкает пальцем в животное, которое с остервенением выкусывает что-то из хвоста. - Слушай, может, у него просто блохи? Вот он и психует. Я бы тоже нервный был, если бы у меня постоянно что-то чесалось. - Да откуда ж они у него? Он даже в подъезд не выбегает! - Ну, мало ли, откуда они могут взяться. Завтра у ветеринара и спросим. - Наверное, лишь бы ничего серьёзного… - Кю вздыхает и смотрит в телевизор, ровным счетом не понимая, что там происходит. - Не переживай, - Чонун похлопывает Кюхёна по плечу и снова залипает на трансляции. На самом деле, ворчания Кю насчёт работы не проходили мимо ушей Чонуна, как бы он ни увиливал от этой темы. Он долго думал насчёт того, что действительно можно было бы работать инструктором на курорте – как раз были вакансии, где не требовалось специальное образование. Вот и сейчас, наблюдая за тем, как спортсмены выписывают финты в воздухе, Чонун возвращается мыслями к больной теме. - Знаешь, я тут подумал… - задумчиво говорит он. - Может, завтра съездим к склонам, а не на каток? Хочу попробовать тряхнуть стариной. - А как же твоя нога? Всё в порядке будет? – с подозрением спрашивает Кю. - Ну, посмотрим, я думаю, что да. Уже середина зимы, а она ни разу о себе не напомнила, - пожимает плечами Чонун. - Хорошо, давай съездим. Никогда не пробовал кататься на сноуборде. - Это классно, - старший мечтательно улыбается, уткнувшись носом в макушку Кюхёна. – Когда едешь на высокой скорости, кажется, будто у тебя есть крылья. - Жаль, что у меня боязнь высоких скоростей, но я всегда смогу наблюдать за тобой. - Ага. Только будет очень смешно, если я пропашу носом снег, - хихикает Чонун. – Всё-таки очень давно последний раз катался. - Ну, ты уж постарайся поосторожней, травм нам совсем не нужно. Одно дело Бекона лечить и совсем другое – тебя, - Кюхён шутливо грозит пальцем старшему. - Да ничего не случится, я уверен. «Ну, почти уверен, - думает Чонун, отвешивая себе мысленных подзатыльников. – Ладно, совсем не уверен, но попробовать надо». - Там же должны быть склоны для новичков? Может, сначала там попробуешь, а уже потом на других дорожках? Ну, чтобы наверняка. Я волнуюсь, - Кю внимательно смотрит на него, зная, что в случае Чонуна «ничего не случится» - бред чистой воды. - Ну, конечно, сначала там. Я не совсем самоубийца, чтобы сразу лезть на склоны для опытных после такого-то перерыва, - позёвывая, отвечает старший. – Сколько времени? Что-то меня совсем вырубает. - С тебя станется… - ворчит Кюхён. – Одиннадцать вечера, дедушка. - Бу-бу-бу, сам-то ворчишь, как старый дед, - посмеивается Чонун. - Да, мы идеальная пара дедушек-геев, - улыбается младший. - Именно, - продолжает смеяться Чонун. – Надо перемещаться на кровать, а то я прямо тут засну. - Надо составить тебе компанию, может, тоже засну. Хотя сильно в этом сомневаюсь, - сокрушенно качает головой Кю, вспоминая, во сколько завтра вставать. - Ты же говорил, что спать хочешь, - старший неохотно слезает с дивана и топает в спальню, по дороге стягивая с себя домашнюю футболку. - Нет, я говорил, что плохо спал, остальное ты придумал, - говорит вслед ему Кюхён, все так же валяясь в гостиной. - Ну-ну, - Чонун возвращается к дивану и тянет Кю за руку. – Давай, вставай. - А что мне за это будет? - А у тебя есть варианты? - Они должны быть у тебя. - Ну… - старший скрещивает руки на груди и задумчиво смотрит на Кюхёна. – Вариант первый: завтра с утра кофе в постель. Вариант второй: я перекидываю тебя через плечо и тащу зверски насиловать. Вариант третий: мы просто идём спать. - А можно всё и сразу? – с хитрой улыбочкой мурлычет Кю. - Ну, я даже не зна-а-а-аю. - Ладно, кофе можно и с утра… - И? – улыбается Чонун, приподнимая бровь. - Ладно, без «и». - То есть только кофе? - Нет. Только кофе с утра. Всё остальное сейчас. - Какой ты хитрый, однако, - вздыхает старший, наклоняясь, чтобы подхватить Кюхёна на руки. – Хорошо, что ты хоть и немного выше меня, но не тяжелее. - Мне стоит вопить «насилуют», чтобы полностью соответствовать образу? Или ты меня по-тихому? – Кю охает, когда его перекидывают через плечо. - Нет, давай всё-таки по-тихому, а то, боюсь, соседи – или ещё кто похуже – выломают нам дверь. - А как же адреналин и прочие плюшки? Ты же любишь это дело, - посмеивается младший, сгружаясь на кровать. - Это будет не адреналин, а истерический смех, - хмыкает Чонун, деловито стягивая с него одежду. - Потому что я как представлю, какие лица будут у этих людей… - Я представляю, какие лица будут у нас, и как мы будем оправдываться, - Кю помогает ему, снимая штаны и отбрасывая их в сторону. - «Пардон, господа, мы немного увлеклись», - старший утыкается лбом в плечо Кюхёна и смеётся. – «Ролевые игры – страшная вещь, знаете ли». - «На самом деле, он случайно упал на мою задницу своим членом, когда голый протирал люстру». - Кю-а, серьёзно, - Чонун уже трясётся от смеха. – Ты меня в могилу сведёшь. - Так ладно, - хихикает тот. – Ты будешь меня насиловать или нет? Моё тело готово! - Только не забывай, что орать «насилуют» не надо, - старший спускается поцелуями вниз по шее Кю, проводит языком короткую черту по острому кадыку, несильно прикусывает тонкую кожу на ключицах. - Хорошо. Я буду кричать «помогите, у меня тут горячий мужчина в постели», - напополам со стоном бормочет Кюхён. - «Помогите»? Хочешь устроить групповушку? – приподнимает брови Чонун, ведя дорожку лёгких касаний то губами, то языком ещё ниже. – Чего только не узнаешь о любимом человеке после пары лет совместной жизни. - Какая групповушка? Побойся Бога, - Кю тянет старшего выше и жадно целует. – Никому свою задницу, кроме тебя, я доверять не собираюсь. - Вот и прекрасно, а я не намереваюсь тебя с кем-то делить, - бормочет Чонун, нашаривая в ящике тумбочки смазку. Он нарочно долго растягивает Кюхёна, улыбаясь, когда тот вздрагивает и сдавленно стонет, кусая губы. - Собственник какой, - обрывки слов теряются в выдохе. Кю зарывается пальцами в волосы старшего, когда тот в него входит, и притягивает ближе. Чонун задерживает дыхание, замирает на пару секунд, жадно любуясь лицом Кюхёна, а потом тихо охает – Кю скрещивает ноги у него за спиной и подаётся бёдрами навстречу. - Уж какой есть, - ухмыляется старший, сильными движениями заставляя Кю выгнуться дугой. Острое наслаждение захлёстывает с головой, пронизывает собой всё тело, срываясь с губ захлёбывающимися стонами. - Главное, что у меня есть, - в перерывах между вздохами и стонами отвечает Кюхён. После особенно сильного толчка он вздрагивает всем телом от вспышки удовольствия, сжимая простыни в кулаках. Старший срывается вслед за ним, застонав в голос. Опёршись на локти, чтобы не давить на Кю всем весом, Чонун обнимает его лицо руками и нежно целует в губы. - Да, главное, что у тебя. - А помнишь, ты когда-то так страдал из-за того, что думал, что я тебя не люблю? – Кюхён переворачивается на бок, утягивая старшего за собой. - Ещё б не помнить, - хмыкает тот. – Такое не забывается. - Ты у меня такой безнадёжно глупый иногда. Я же тебя так люблю, так волнуюсь о тебе, а ты не понимаешь, - Кю переходит в одно из своих розово-сопливых настроений и дарит сказочных пони абсолютно безвозмездно. - Ну, прости, что я у тебя такой умственно не одарённый, - улыбается Чонун, гладя его по щеке. – Я исправлюсь, честное слово. - Да ладно, про таких, как ты, говорят: «Горбатого могила исправит». Что ж поделать, в нашем союзе роль мозга мне придётся взять на себя. - Только не надорвись, главное. - Я постараюсь, дорогой, - Кю сладко улыбается и чмокает Чонуна в губы. - Отлично, теперь, если ты не возражаешь, я буду спать, - тот подцепляет почти полностью сползшее с кровати одеяло и укрывает их обоих. – Умотался за день… - Как будто мои возражения что-то изменят. Спи. - Спокойной ночи, - блаженно бормочет Чонун, покрепче обнимает Кюхёна и мгновенно засыпает. *** - Мы никуда не едем, - с похоронным лицом заявляет Кюхён, выйдя из кабинета ветеринара в обнимку с притихшей корзинкой. По дороге в клинику Бекон разрывался на весь автобус противным мявом, поставив себе, видимо, за цель опозорить хозяев и сорвать голос. - Чонун, вечно тебе работать продавцом, ибо я с тобой не поеду, а самого не пущу. Мы едем домой. Лечить кота. Срочно. - Господи, что с ним такое? – округляет сонные глаза Чонун, успевший задремать на одном из стульев, выстроенных в ряд около двери. - Ты был прав, у него блохи. И еще врач прописал там витамины кое-какие… - отвечает Кю и идёт в сторону выхода, сжимая в руках рецепт. – Где ветаптека? Вроде тут должна быть… Что ты расселся, давай двигай булками. - Я не могу понять, почему ты так нервничаешь, - говорит Чонун спеша за Кюхёном, который на крейсерской скорости рассекает по коридору. – Это же просто блохи. Ошейник нацепим, витаминов дадим, а там уже только подождать, и все дела. - Нет, его еще выкупать надо. Шампунь купить, не хочу капли брать – это опасно, еще слижет, с него станется, - продолжает озабоченно бубнить себе под нос младший. – Он на наших покрывалах валялся, надо постирать, а я-то думаю, откуда там эти черные точечки. Мне казалось, что это твой очередной кулинарный шедевр. Как же не хочется всё перестирывать… - Кю, полностью увлеченный собственным монологом, не замечая ничего вокруг, направляется в аптеку, пытаясь примирить свою чистоплюйскую и ленивую стороны. Чонун понимает, что всё, что он сейчас скажет, пролетит мимо ушей младшего, поэтому решает не тратить болтательный ресурс почём зря и просто топает за Кюхёном, без особенного интереса поглядывая на прохожих. «Какая шапка забавная… О, а у этого парня такие же очки, какие я носил в школе… А этот…». Чонун крупно вздрагивает, давится холодным воздухом и лихорадочно пытается усмирить зашедшееся в бешеном галопе сердце, увидев, кто стоит на пешеходном переходе по другую сторону дороги. Он с силой закусывает губу и отворачивается, надеясь, что его не заметили или хотя бы не узнали. Имя вертится на языке, готовясь вот-вот сорваться сочетанием до боли знакомых букв. Светофор зажигается зелёным, и Чонун рывком подтягивает шарф повыше – так, чтобы закрыть нижнюю половину лица, - вдобавок натягивая капюшон до бровей. Он быстро пересекает дорожное полотно, обгоняя Кюхёна, и с замирающим сердцем прислушивается, то ли боясь, то ли мечтая услышать окликающий его почти забывшийся голос – но ничего. - Х-ха… - тихо выдыхает парень, избавляясь от маскировки. – Кажется, не узнал… - Кого не узнал? – Кю поворачивается вполоборота к дороге и всматривается в спины прохожих. Интуиция подсказывает ему, что неспроста Чонун ведёт себя, как шпион, хотя это выглядит довольно глупо со стороны. Что-то тут нечисто… - Ничего, - натянуто улыбается старший. – Пойдём, ты же хотел быстрее лекарства купить. - В самом деле, кого ты пытаешься обмануть? – вздёргивает бровь. – Кого ты там увидел? Или решил на старости лет в Джеймсы Бонды записаться? Колись давай. - Бывшего, - коротко отвечает Чонун, поджимая губы и отворачиваясь. - М-м-м, - тянет Кю, зачем-то снова оглядываясь, хотя и так понятно, что толку никакого. – Ясно. Я быстро. Младший забегает в аптеку - выходит через десяток минут с небольшим пакетиком и все еще подозрительно тихой корзинкой. - Как пить дать, будет в автобусе орать, - делится своими соображениями насчет кота с Чонуном. – Пойдём, или ты догонять бывшего понесёшься? - Нет, не понесусь. Пошли. Кюхён только хмыкает, и всю дорогу до дома они оба молчат. На самом деле, Кю ревнивый до чертиков, но лезть в душу не собирается, хотя немного обидно, ведь младший всё рассказал о своих прошлых отношениях Чонуну. Решив, что успеет поязвить после водных процедур для кота, Кюхён не прерывает молчание. - Будешь чай? – первым нарушает тишину Чонун, когда они заходят в квартиру. - Нет, сначала кот, потом всё остальное. - Помочь? - Конечно, если ты не хочешь, чтобы Бекон разнёс ванную и меня заодно. Будешь его держать, а я буду намыливать и смывать, - Кю внимательно изучает инструкцию, постукивая пальцем по бутылке с шампунем. Чонун кивает, уходит в спальню, чтобы быстро переодеться в домашнюю одежду и заранее достать из аптечки пластыри, вату и перекись водорода – в том, что Бекон располосует ему все руки, можно не сомневаться. - Всё, к бою готов. Кюхён скептично оглядывает своего парня и качает головой: - Ты как на войну собрался. Возьмёшь его за передние лапы и поставишь их на бортик ванной, чтобы он на задних стоял, тогда у него будет опора, и он не будет тебя царапать. Просто придерживай его за плечи, если что. - У него помимо когтей ещё клыки есть, и мне кажется, что он не упустит возможность ими воспользоваться, - бормочет себе под нос Чонун, выполняя инструкции Кю. Бекон особенно не сопротивляется, но ему явно не нравится то, что задумали два его оголтелых хозяина. - Дорогой, ты мужик или кто? Покажи коту, кто в доме хозяин, - пыхтит младший, старательно намыливая шерстку и несколько раз промывая её водой. - Мне кажется, мы с ним не сходимся во мнениях, - ворчит Чонун. – Долго ещё? У него такая страдальческая морда, что мне его даже жалко стало. - Нет, последний раунд, - Кюхён ещё раз промывает кошачью шерсть и заматывает Бекона в большое старое мохровое полотенце, делая несчастного кота похожим на хот-дог. - Ну, слава богу. Убедившись, что дальше Кю справится сам, Чонун уходит на кухню – поставить чайник и подумать. Он и не вспоминал бы прошлые отношения, если бы не эта внезапная почти-встреча сегодня после похода к ветеринару. Чонуну было хорошо с Кю, ему не приходилось вспоминать своих бывших, потому что все мысли были заняты только Кюхёном: как у него дела, как он себя чувствует, что делает, чего хочет – и так далее, и тому подобное. Чонун упирается локтями в стол и утыкается лицом в ладони, старательно успокаивая поднимающуюся волну воспоминаний. Что было, то прошло. Нет смысла портить себе – и Кюхёну – жизнь сейчас тем, что уже почти забылось. - Ну, давай рассказывай. Я же вижу, что всё не так хорошо, как хотелось бы, - Кю присаживается напротив и скрещивает руки на груди. - О, ты уже всё, - Чонун вздрагивает – он не услышал, как Кюхён зашёл на кухню - мгновенно выпрямляется, подскакивает со стула и идёт к давно закипевшему чайнику. – Я забыл: ты чай будешь? - Нет, не буду. Хватит дёргаться и прятать глаза. По тебе сразу было заметно, что ты…слегка неадекватно воспринимаешь ситуацию. Тебя допрашивать или сам расскажешь? - В смысле «неадекватно»? - Прячешься, вздрагиваешь, залипаешь и боишься? Обычно ты себя так не ведешь, - Кю поджимает губы, его начинает доставать эта игра в «притворись фикусом». - А, ну… это было давно и неправда, - криво улыбается Чонун. – Неужели тебе так хочется услышать о моих прошлых отношениях? - Раз ты на это так реагируешь, то да. До ужаса интересно. Чонун осторожно отпивает из кружки горячий чай и задумчиво проводит пальцами по керамической ручке. - Что именно тебя интересует? – бесцветным голосом спрашивает он. - Расскажи о вас. Кто он такой, и как вы расстались, - Кю закидывает ногу на ногу, сжимает губы в ниточку. Его уже заранее бесит кадр, который спустя столько времени все ещё бередит душу его парня. - Зовут Пак Чонсу, кем сейчас работает, понятия не имею, но раньше мы с ним горбатились в одной компании. Занимали соседние «кабины» и перестукивались через стенку, - Чонун грустно улыбается, вспоминая, как периодически они дурковали и кидались друг в друга смятыми в комок бумажками. – Встречались около двух лет до тех пор, пока я не услышал от него: «Ты хороший, Чонун, правда, но всё-таки…». Ничего толком не объяснив, он ушёл по-английски – и всё. Сменил номер телефона, место работы, место жительства – я нигде не мог его найти. У нас не было общих друзей, поэтому мне даже спросить не у кого было, где он, что с ним, куда и почему пропал, - старший поджимает губы. – Помнишь, я тебе говорил, что не могу больше смотреть в спины? Мне больше года снился Чонсу, за которым медленно закрывается дверь. - И что сейчас? Когда ты увидел его? – выражение лица Кю не меняется ни на йоту. - Похоже, он меня просто не узнал, хотя я с тех пор не сильно изменился. Либо предпочёл сделать вид, что не узнаёт – это очень в его стиле. - Я не про него. Я про тебя. - А что со мной? Я же проще инфузории туфельки, - кривится Чонун. – Да, приятных ощущений никаких не испытал, но я не хочу ничего возвращать. - Ну, ты немножко сложнее инфузории, все-таки не делением размножаешься, слава Богу, - хмыкает Кюхён. – И что дальше? Тебе дать время пострадать или ты как-нибудь потом? - Да нет, обойдусь как-нибудь вообще без этого, - Чонун снова поджимает губы: «Спрашивал для того, чтобы подколоть?» Он выливает остатки недопитого чая в раковину и уходит в гостиную, жалея, что не курит – был бы повод, чтобы выйти и немного проветриться. Кю продолжает сидеть за столом и бездумно смотреть на свои руки. Он-то понимает, что нужно сказать что-то, из чего не сочиться яд или желчь, но ничего не может с собой поделать. Он совершенно не мастер успокаивать или подбадривать, как бы он ни любил Чонуна, с прошлым он ничего не сможет сделать. Он своё прошлое отпустил ради Чонуна, хотя его история немного трагичнее, чем просто сдымивший в неизвестном направлении парень. Теперь, кажется, очередь Чонуна решить свою проблему. Кюхён тихо подымается из-за стола и идёт в спальню. - Пойдёшь спать? – Чонун сидит на диване, бездумно пялясь в телевизор, на экране которого снова мелькают снежные склоны. – Хотя ещё довольно рано… - Нет. Просто посижу в другой комнате. Ты же хочешь побыть один? - Да. Немного, - после недолгих раздумий кивает старший. – Спасибо. - Всегда пожалуйста, - слегка фыркает Кю, закрывает за собой дверь, тут же начиная распекать Бекона за то, что тот улёгся мокрой тушкой на подушки. Оставшись наедине с самим собой, Чонун делает погромче звук у телевизора и, откинувшись на спинку дивана, прикрывает глаза, позволяя воспоминаниям захлестнуть его с головой. У всех мыслей, связанных с Чонсу, лёгкий привкус сигаретного дыма и запах мяты: старший был тем, кто приучил Чонуна курить, и постоянно пользовался шампунем «мята и что-то там». Что-то там всегда успешно перебивалось запахом сигарет, а свежий ментоловый дух держался на высветленных прядях, как приклеенный. Чонсу ненавидел чёрный чай, зелёный пил только под настроение, а кофе мог потреблять в неограниченных количествах. Он предпочитал электронные книги бумажным, носил преимущественно светлые вещи, ненавидел снег, холод и всё с этим связанное. Чонсу прохладно относился к кошкам, а вот собак любил без памяти. Чонун ещё тогда, когда они встречались, удивлялся тому, насколько не совпадали их интересы. Чонун не знает, сколько он так сидит, выуживая воспоминания из самых дальних уголков и самых пыльных чуланов, но под конец, когда перед глазами снова появляется спина старшего, а в ушах звучит его «ты хороший, но…», он понимает: всё, закончилось. Теперь, даже если они с Чонсу столкнутся нос к носу, он останется совершенно спокойным. Это и называется, кажется, «отпустить». - Эй, ты как?.. – Кюхёну надоедает сидеть в комнате, да и волнуется он, что тут говорить. Кю легко опускает руки на плечи Чонуна и гладит большими пальцами его шею. - Всё хорошо, - улыбается тот, притягивая Кюхёна к себе и крепко обнимая. – Я же проще одноклеточного – мне надо было просто немного порефлексировать. - Да что ты прицепился к этому одноклеточному?! – фыркает Кю. – Ты мой самый важный, самый любимый, самый лучший мужчина. Так пойдёт? - Ну, надо же с чем-то сравнивать… Пойдёт, конечно, - ещё шире улыбается Чонун и целует младшего в щёку. – Ты тоже у меня самый важный, самый любимый и самый лучший. Кстати, как там Бекон? Отошёл от шока после гигиенических процедур? - Слушай, фантазия у тебя точно как у одноклеточного, - смеется Кю. – Да, кот уже даже приступил к плану мести: спит на подушках. - Небось, ещё и на моей, - хмыкает Чонун. – Он меня таким угрожающим взглядом сверлил, пока я его держал, что я не удивлюсь, если он мне ещё неделю мстить будет. - Ты, главное, ботинки перед уходом проверяй, а то еще влезешь в месть его, - Кюхён устраивается рядом и кладёт голову старшему на колени. - Наверное, лучше будет перестраховаться и закинуть их куда-нибудь повыше – чтобы уж наверняка, - Чонун зарывается пальцами в волосы Кю, рассеянно перебирает прядки, как слепой, очерчивает пальцами контуры лица младшего. - До вечера ещё долго… Может, всё-таки съездим на склоны? - Давай. Только я с тобой не катаюсь, а то еще ноги переломаю ненароком. - Да уж, с теми чудесами координации, которые ты иногда проявляешь, - тянет Чонун, улыбаясь во все тридцать два. – Вставай тогда. - Может, просто потрахаемся и всё? – жмурится младший. – Или тебе обязательно снег? Можем бумагу порезать. - Кюхён-а, - закатывает глаза Чонун. – Если тебе до такой степени лениво, я могу съездить сам, а потом вернусь и обеспечу тебя и «потрахаемся», и рукоделием. - Нет, самого я тебя не пущу, я же сказал. Ладно, подъём, - тот хлопает себя по колену и резко подрывается с дивана, сразу же направляясь в спальню, чтобы переодеться. Старший качает головой, топая вслед за Кю: этот человек иногда просто убивает его своими скачкообразными переменами активности. То валяется пластом на диване и не хочет даже руку поднять, то носится, как в пятую точку укушенный. - Чонун-а, я люблю тебя, ты же знаешь, да? – с абсолютно серьёзным лицом спрашивает Кюхён, когда они обуваются в коридоре. - Да, знаю, я уже достаточно вынес себе и тебе мозг на эту тему, - старший удивлённо приподнимает брови. – С чего вдруг такой вопрос? - Я никогда не скажу, что ты хороший, понял? – Кю дёргает Чонуна за нос, разворачивается и пулей вылетает из квартиры, чтобы скрыть алеющие щеки. - Понял, - улыбается тот, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире.