Без слов. Сиквел

К тому времени когда Кюхён и Чонун добираются до склонов, буквально режущих глаз своей белизной, старшего уже просто потряхивает от нетерпения. Он с ностальгией вспоминает это неповторимое ощущение полёта, когда ветер свистит в ушах, а сердце заходится в бешеном скаче, разгоняя по венам «ангельскую пыль»; вспоминает, как проводил целые дни на склонах, иногда доходя до отмороженных пальцев или сильной простуды. Чонун с завистью смотрит на маленькие фигурки людей, скользящие вниз по снежному спуску: кто-то осторожничает, кто-то падает лицом в снег, кто-то, птицей взлетая с трамплина, заставляет окружающих восторженно ахать и хлопать в ладоши. Парень глубоко вдыхает морозный воздух, не сдерживая непроизвольно появляющуюся на лице широкую счастливую улыбку, и, сорвавшись с места, нетерпеливо тащит Кюхёна за собой к невысокому зданию базы. Недолго простояв в очереди на кассе, Чонун получает снаряжение и занимает скамейку около окна, а Кю уходит на второй этаж здания, чтобы купить себе стаканчик горячего какао. - Не возражаете? – немного нерешительно спрашивает кто-то. Чонун угукает, увлечённо застёгивая тяжёлые ботинки и совершенно не обращая внимание на то, что спрашивающий почему-то не торопится плюхаться рядом. Когда он, наконец, поднимает голову, то застывает, как громом поражённый. - Чонсу, - на едином коротком выдохе. - Привет, - улыбается старший. Чонун чувствует, как что-то внутри тоскливо сжимается, когда на щеке Чонсу появляется ямочка. – Какая неожиданная встреча. Давно не виделись, да? Кажется, года два, как минимум. - Да, кажется, - сдержанно кивает Чонун. Он пристально смотрит на Чонсу, игнорируя точно такой же внимательный взгляд навстречу. Чонун чутко прислушивается к себе, ему нужно убедиться, что… Да. Сердце, сомневаясь, последний раз даёт перебой и снова бьётся спокойно. - Ты снова катаешься? Разве ты не?.. – Чонсу поджимает губы и отводит глаза, как будто это он был виноват в том, что Чонун получил травму. - Да, решил тряхнуть стариной. - Вот как… - Дрянной у них тут кофий… - начинает фразу Кю, заворачивая в раздевалку со стаканчиком, но прерывается, с любопытством разглядывая молодого человека рядом с Чонуном. - Ты… - тот теребит в руках белую вязаную шапку, неловко переминаясь с ноги на ногу перед Чонуном, который деловито застёгивает второй ботинок. – Мы с тобой разошлись не самым лучшим образом и… Может быть… - Всё хорошо, - Чонун поднимает на него взгляд, спокойно улыбается. – У меня всё хорошо, Чонсу-хён. Кю хмыкает, щурит глаза, цокает языком, натягивает самую приветливую улыбку из загашника «для гадов ползучих и не только» и подходит ближе: - Какой прекрасный сегодня день, не правда ли? Я – парень Чонуна, Чо Кюхён. А вы..? «Начало-о-ось», - мысленно вздыхает Чонун и не без любопытства смотрит на Чонсу, ожидая его ответа. - Раз уж на то пошло, бывший парень Чонуна. Пак Чонсу, - ему не без труда удаётся скрыть удивление за нейтральной улыбкой, обозначающей симпатичную ямочку на щеке. – Рад знакомству. - Да. И я. А вы симпатичный такой, хоть и в возрасте уже, - не может не подпустить шпильку Кю, хотя, откровенно говоря, Чонсу выглядит прекрасно. - Чего это тебя раньше на старпёров тянуло, дорогой? – всё с такой же милой улыбкой он поворачивается к Чонуну. - Кюхён-и, пойдём, время моё уже тикает, - тот замечает, что брови Чонсу ползут всё выше, а улыбка превращается из нейтральной в нервную. Чонун хватает Кю за руку и, кивнув старшему, поспешно утаскивает своего парня прочь, на удивление шустро переставляя ноги в громоздких и совершенно не подходящих для ходьбы ботинках. Когда они выходят из дверей базы, Чонун оглядывается и, за подбородок притянув лицо младшего ближе к себе, коротко целует его в губы. – Ты такой милый, когда ревнуешь. - Да ни хрена! Чего ты так быстро меня увёл, мы же еще не раззнакомились! – Кю нервно оборачивается и, расплёскивая кофе, рвётся назад. - Моё время действительно уже пошло, - Чонун забирает стаканчик у Кюхёна и делает маленький глоток. – Фу, гадость какая. Нет, если ты хочешь с ним поговорить, то я как бы ничего против не имею, - пожимает плечами. – Но я тебе напомню, что Чонсу старше меня на год. И не только по цифрам в паспорте старше. - Это угроза, что ли? – младший скептически приподнимает бровь. – Напугал ежа голым задом, тоже мне. Ладно, иди катайся. Пусть этот твой Чонсу живёт. Пока что. Кю поджимает губы и ворчит себе под нос что-то о том, как он посмотрел бы на поведение Чонуна, если бы явился его бывший и начал ворошить прошлое. - Он уже давно не «мой». Если начнёшь замерзать, не стой тут, а иди в тепло, - Чонун чмокает Кюхёна в нос, поправляет на нём шарф и топает к фуникулёру, мысленно молясь всем богам, чтобы перелом не напомнил о себе в самый неподходящий момент. На вершине он нарочно медлит, долго и старательно застёгивает крепления, наблюдает за спуском других людей, подмечая ошибки и сочувственно качая головой, когда кто-то падает. «Ну, хватит уже тянуть резину», - стиснув зубы, парень встаёт на ноги – и. Всё то время, пока Чонун готовится к спуску, Кюхён нервно пританцовывает на месте, размышляя, сколько ему еще придётся тут простоять, чтобы увидеть своего парня. Кю мнёт в руках стаканчик, закусывая губу и всматриваясь в фигуры скейтбордистов. Еще наверху или уже проехал мимо? Но вот он замечает знакомую шапку и куртку: Чонун вполне уверенно съезжает по склону, не на запредельной скорости, что заставляет Кю с облегчением выдохнуть. Ведь он совершенно не разделяет страсти своего парня к экстремальным видам спорта, поэтому перманентно волнуется еще с тех пор, как они покинули свою квартиру. Помёрзнув еще несколько минут, Кюхён понимает, что при всём желании за Чонуном наблюдать не сможет, поэтому вернувшись в здание, устраивается в кафетерии. После первого удачного спуска Чонуну, мягко говоря, сносит крышу. Кровь начинает закипать от адреналина, хочется больше и больше – напрочь забыв о своей травме, он снова и снова спускается по склону, с каждым новым разом увеличивая скорость и добавляя новые элементы. Пару раз он падает – у самого подножия – и весело фыркает, отплёвываясь от снега. Счётчик счастья просто зашкаливает, поэтому, когда он замечает Кюхёна, который снова выскочил из здания на улицу, то быстро отстёгивает ботинки от сноуборда, поднимается на ноги, чтобы подойти к младшему… И падает обратно в снег, сдавленно застонав от прошившей ногу вспышки боли. - Ч-чёрт, - Чонун судорожно сжимает руки и тяжело дышит через рот. – Чего ж так внезапно-то, а?.. Гх-х-х… - Я так и думал, что это была плохая идея, - над головой раздаётся голос Чонсу. Крепкие руки подхватывают его под мышки, заставляя принять вертикальное положение. – Осторожно, вот так… Держись, надо до базы дойти. Когда Кю видит, как Чонун сваливается на снег, то сразу же подбегает к бортику, чуть ли не перепрыгивая через него, но замечает Чонсу, который уже спешит на помощь. Злость буквально скрипит на зубах, но Кюхён действительно толком сделать ничего не сможет, поэтому торопится к базе, чтобы перехватить Чонуна уже там. Бережно придерживая младшего за пояс, Чонсу помогает ему доковылять до здания, зайти внутрь и усесться на скамейку в гардеробе. - Сильно болит? – обеспокоенно спрашивает он, снимая с Чонуна шапку и расстёгивая ворот куртки. – Можешь не отвечать, и так вижу. У тебя обезболивающее с собой есть? - Нет, не брал, - выдавливает сквозь стиснутые зубы младший. Желание отгрызть свою ногу снова набирает силу, и удерживает Чонуна только то, что вокруг люди, которые могут подумать что-то не то. – Ты не видел Кюхёна? Я шёл к нему… но не дошёл, хе-хе. - Господи, ты совсем с ума сошел, идиот?! Столько гонять после длительного перерыва. Помнишь, я говорил, что ты умнее инфузории? Забираю свои слова обратно! – Кю разоряется на всю гардеробную, не заботясь о том, как на них косятся другие посетители. Парень деловито отодвигает Чонсу, прошипев сквозь зубы «спасибо», протягивает Чонуну блистер с обезболивающим и бутылку воды. – У тебя голова, как решето, зато у меня мозгов на двоих хватит. - Ну, ты ж сам говорил, что в нашем тандеме роль мозга тебе придётся взять на себя, - на лице Чонуна появляется жалкое подобие улыбки. Он запивает таблетку несколькими глотками, и облокачивается спиной о стену, употребляя все силы на то, чтобы отгородиться от пульсирующей в такт сердцу боли. Кюхён не имеет ни малейшего понятия, что нужно делать, чтобы уменьшить боль старшего, его комбинезон слишком плотный, чтобы промассажировать ногу через него, а Кю не уверен, что Чонун сможет сейчас его снять. Парень оборачивается к мнущемуся в сторонке Чонсу и со вздохом спрашивает: - Вы, вроде как, тоже спортсмен? Что сейчас лучше всего сделать? - Вроде как… Вызвать такси и ехать домой. Когда приедете, пусть ложится в кровать – нужен отдых и тепло. Если будет совсем больно, можно глушить анальгетиками, но ими лучше не увлекаться, на самом деле, - отвечает Чонсу, глядя на заметно побледневшего Чонуна. – Когда он только оправился от перелома, я говорил ему, что со сноубордингом и спортом вообще лучше будет завязать. Насчёт первого он вроде как сразу понял, не представляю, что снова могло подтолкнуть его к этому… - Ясно, спасибо за совет, - улыбается уголком губ Кюхён. – Я выйду в коридор, тут связь почти не ловит. Подожди минутку. Кю гладит Чонуна по колену и быстро выходит из гардеробной, сжимая руки в кулаки. Снова он накосячил, снова любимого человека толкнул в какую-то пропасть, а всё из-за врождённой придирчивости в самом плохом смысле этого слова. Вот не брюзжал бы он постоянно о призвании и новой работе, глядишь, Чонуна и не потянуло бы на эти склоны. Кю идёт к стойке регистрации и просит одного из работников вызвать такси, чтобы не возникло проблем с адресом, которого он точно не знает. Счастливая улыбка Чонуна, конечно, греет сердце лучше всякого солнца, но голову-то нужно иметь на плечах… Кюхён вздыхает и плетётся обратно, попутно стараясь натянуть маску обеспокоенности, а не лицо «я снова всё испортил». - Не волнуйся, через пару часов буду как новенький, - улыбнувшись Кю, Чонун садится ровно, осторожно шевелит правой ногой. – Вот, уже почти не болит. Ходить смогу сам… Наверное, - он оглядывается по сторонам и хмыкает. – А Чонсу опять куда-то испарился. Совсем не изменился за это время. - Я думал, он использует возможность поговорить с тобой наедине. Ему явно не терпелось что-то тебе поведать. Помочь тебе переодеться? Пока справимся, как раз такси подъедет. - Если он и захотел, то ему будет проще позвонить мне по телефону. Да, помоги, пожалуйста, а то я сам никогда из него не вылезу. - Я бы попросил тебя сменить номер телефона, но сегодня я – душка, поэтому... Давай аккуратненько… Одну ручку, вторую… Теперь ножки… - продолжая сюсюкать, как с маленьким ребёнком, Кю осторожно помогает Чонуну избавиться от снаряжения, стараясь не думать о своей фантастической способности приносить другим неприятности. Чонун внимательно смотрит на Кюхёна, а потом, когда тот относит горнолыжный костюм в гардероб, цепко хватает его за руку и тянет на себя, заставляя сесть рядом. - У тебя на лице написано «я сейчас убьюсь об стену». Что случилось? Чонсу-хён ляпнул тебе какую-то фигню, и ты не упустил шанс загрузиться? – шепчет на ухо младшему, не выпуская из захвата его ладонь. - Нет, всё в порядке. Твой хён меня не грузил. Просто за тебя беспокоюсь, что ты у меня глупый такой, - Кю сжимает руку старшего и вздыхает. - Не беспокойся, прожил же я как-то предыдущие почти три десятка лет, - легкомысленно пожимает плечами Чонун. – Зато мы идеально друг друга дополняем, - хихикает. - Вот это твое «как-то» меня и пугает, - закатывает глаза младший и качает головой. – Конечно, мы же супер. В этот момент как раз подходит работник курорта и сообщает, что такси ждёт их перед входом. - Ну, с богом, - Чонун глубоко вдыхает и, стараясь не слишком опираться на руку Кюхёна, встаёт на ноги. Правое бедро тут же отзывается глухой, временно забитой анальгетиком болью, и парень быстро переносит вес тела на здоровую конечность. – Ничего, дойду. - Обопрись на меня, не геройствуй, а то потом хуже будет. Чонун, как ни странно, слушается, и кое-как им удаётся забраться в машину без потерь и жертв, только кряхтит старший в два раза больше обычного. Кюхён тихо радуется тому факту, что в их доме есть лифт, и не надо преодолевать такое препятствие, как лестница. Уже зайдя в квартиру, Кю помогает Чонуну раздеться и укладывает его на диван. Сам быстро переодевается, моет руки и достаёт верный, испытанный годами массажер. - Странно, что он до сих пор не сломался, - хмыкает старший. Он тянется за подушкой, чтобы подложить её себе под голову, но морщится и бросает эту затею – обезболивающее выдохлось, и малейшее движение отдаётся в ноющей кости. - Потому что я долго искал и заказал самое лучшее, - довольно хмыкает Кюхён. – Давай помогу, - аккуратно подкладывает подушку Чонуну под голову и начинает массаж. - Спасибо, - тот прикрывает глаза, в считанные минуты доходя до состояния амёбы, и мягко улыбается. – Не представляю, что бы я без тебя делал. - Да справился бы как-то, я думаю. Без своего прошлого же возлюбленного как-то прожил, - медленно массажируя ногу, тихо говорит младший. - «Как-то» - самое подходящее слово, - кривит губы Чонун. – Несколько месяцев в депресняке – это именно «как-то», - он вздыхает, кое-как садится, не обращая внимание на возущённое ворчание Кюхёна, и обнимает его, крепко прижимая к себе. – Забудь про него. Я не могу сказать, что уже совсем выкинул его из головы, но чувств к нему у меня точно никаких не осталось. Я люблю только тебя, и для меня никого лучше тебя нет. Помнишь, я когда-то говорил, что у меня такое чувство, будто я нашёл то, что долго искал? С Чонсу я чувствовал себя, кхм, ничтожеством, потому что понимал, что недотягиваю до его планки – до того, кого он действительно хотел бы видеть рядом с собой. - Ты так сказал, как будто ты ширпотреб какой-то, - продолжает ворчать Кю, заставляя Чонуна снова лечь. – Я просто всегда расстраиваюсь, что делаю тебе только хуже своими советами найти то, что ты любишь в жизни. Просто по-другому не могу никак. Нормальные люди общаются совершенно не так, как мы с тобой. Со стороны, наверное, выглядит, будто я тебя ненавижу. - С чего ты взял, что делаешь хуже? – хмурится Чонун. – Не говори глупости, иначе я подумаю, что роль мозга придётся взять мне, испугаюсь и поседею в момент, – он наугад выдёргивает у себя один волос и внимательно на него смотрит. – Вона, уже процесс пошёл. - Хватит волосы на голове рвать, - посмеивается Кю. – Если будешь плешивый, я тебя брошу. Ты должен красивый быть еще лет пять, как минимум. - Я постараюсь, честное слово. Буду по утрам делать зарядку и арбузные маски перед сном. - И что-то для потенции кушай, а то еще раньше от тебя уйду, - с важным видом заявляет младший и выключает аппарат. – Все. Теперь ты, как огурчик. - Виагру? – смеётся Чонун. – Спасибо. Гораздо приятнее жить, когда не хочется огрызть свою ногу. - Нет, морепродукты там, орехи, грибы, зелень… Видишь, я уже интересовался! - Всё очень плохо, - Чонун ржёт в голос, уткнувшись лицом в подушку. - Да, а ты что думал? Скоро я тебя на рыбную диету посажу. На пробежки выгонять буду, мне-то детей рожать не надо, так что… Я могу радоваться жизни по полной, - чуть ли не хрюкает от смеха Кюхён. - Всё, хватит, а то у меня уже живот болит, - Чонун вытирает выступившие слёзы и осторожно слезает с дивана. Для проверки пару раз осторожно переносит вес тела на правую ногу, довольно кивает головой: не болит. – Сделать тебе чай? Или какао? Я чаю хочу. - Давай я сделаю. Ты пока отдыхай, рано тебе еще скакать, - младший мягко усаживает его обратно. – Совсем себя не бережешь, обо мне не думаешь. А вот что будет со мной, если с тобой что-то случится? - Ты, следуя тенденции, свалишь всю вину на себя, - вздыхает Чонун. – Ничего со мной не случится, я живучий, как таракан. - Ну, вот. Сначала вину на себя свалю, потом харакири себе сделаю, тогда уже точно ты виноват будешь, - из кухни кричит Кю, заваривая чай и выставляя на стол чашки. Чонун качает головой и садится, облокачиваясь о спинку дивана. Нужно как-то искоренять эту привычку Кюхёна делать себя виновным во всех смертных грехах, потому что шутки – шутками, но такими темпами ему никаких нервов на эту жизнь не хватит. Когда младший приносит чай, Чонун благодарно чмокает его в щёку и включает телевизор. - Хорошо-о-о, - довольно мурлычет себе под нос парень, осторожно отпивая из кружки. - Я за сегодня как-то устал, очень насыщенный день, - вздыхает Кю и устраивается под боком у Чонуна. - Ну, по сравнению с нашим обычным распорядком дня - да, - тот приобнимает Кюхёна одной рукой. – Кстати, куда Бекон подевался? Опять втихомолку где-нибудь обои дерёт, небось. - Да нет, я думаю, что он где-то отсыпается после такой нервной встряски. Лень идти его искать… - Ну и забей тогда, я бы на его месте тоже отсыпался, - Чонун переключает канал, попадая со спортивного на какой-то сериал. – Дребедень одну крутят, - он залпом допивает остатки чая, ставит кружку на пол и обнимает Кю обеими руками, прижимаясь губами к виску. - Как всегда… Слушай, помнишь, ты недавно говорил мне, что с нами твои друзья с работы встретиться хотят? Мы давно в люди не выбирались, - младший удобно устраивает голову на груди Чонуна. - А, Донхэ и Хёкджэ? Можно завтра куда-нибудь пойти. - Можно, да. Тот редкий случай, когда мне нравится проводить с кем-то время, кроме тебя. Они смешные такие, как женатики. - Они «женатики» и есть, по факту, - хмыкает Чонун. – Уже столько времени вместе живут... – парень загибает пальцы, мысленно прикидывая. – Года три-четыре, наверное. - А мы по твоей логике молодожены, что ли? Мы же тоже уже долго вместе, - бурчит Кюхён, зарываясь носом в шею старшего. - Не спорю, но точно не помню, сколько, - улыбается тот, целуя Кю в щёку. – Хотя раньше чуть ли не по секундам отсчитывал. - Как это не помнишь? – сразу вскидывается младший. - А ты помнишь? – приподнимает бровь Чонун. – Я не знаю, мне временами вообще кажется, что я с тобой полжизни провёл. - Я помню, что мы осенью начали встречаться… Весной я заговорил… А с тех пор почти год прошел. Кажется. У меня плохо с цифрами, - мотает головой Кю. – Так тяжело живется? - Балда, - старший щёлкает его по носу. – Наоборот. - Единственный, кому с нами реально тяжело – это Бекон. Особенно после сегодняшних манипуляций, - хихикает Кюхён. – Теперь задабривай его еще полгода. - Ты завтра просто положи ему в миску рыбы кусок или мяса, и тогда он сразу тебя снова возлюбит всей своей кошачьей душой. - Ты недооцениваешь кошачьи души, дорогой. Он мне потом вспомнит еще, что я ему не так этот кусок туда положил… - Тогда можно прибегнуть к тяжёлой артиллерии в виде кошачьей мяты, - Чонун сладко зевает, прикрыв рот рукой. – Что-то меня сморило совсем, а спать идти ещё рановато. - Давай поспим, все равно делать нечего, а тебе нужен отдых. - Ну, давай, - старший нехотя слезает с дивана и, позёвывая, медленно топает к спальне. – Идёшь, Кю? Тот тяжело вздыхает и ворчит: - Я бы попросил понести меня, но поскольку ты нездоров… Иду-иду.