Без слов. Сиквел

Следующим вечером Чонун и Кюхён встречаются в семейном ресторанчике с Донхэ и Хёкджэ, которые то ли потехи ради, то ли просто из жалости приглашают на ужин еще одного сотрудника – Генри. Кюхён о нем неоднократно слышал и даже был немного благодарен где-то в глубине души: если бы не этот парень, то они с Чонуном, наверное, не сошлись бы. Генри напоминает ему щенка спаниеля – такой же подвижный, неугомонный и с добрыми глазами. Кю ему очаровательно улыбается, почти не ворчит и только по-братски подкалывает. - Генри сейчас лопнет от счастья, - шепчет Донхэ на ухо Чонуну, пихая его локтем в бок и кивая на сидящего напротив донсэна. – Ты только посмотри на него. Чонун фыркает: ничего удивительного. На его памяти, таким неподдельно дружелюбным с незнакомыми или малознакомыми людьми Кюхён не был никогда. Тем временем, Генри в пустую клювом не щёлкает и вовсю лезет грудью на амбразуры. - Кюхён-шши, а мне можно называть вас «хён»? Вы же старше меня, да? А сколько вам лет? - Можно, даже нужно. Я старше, да, а вот насколько, тебе знать совершенно не обязательно, - с очаровательной улыбкой отвечает тот, млея от такого внимания. - Хён, вы такой классный, - Генри едва не скачет на своём стуле, во все глаза уставившись на Кюхёна. – А чем вы увлекаетесь? Любите читать? Я работаю в книжном и могу вам новинки таскать сразу же, как они приходят. А ещё у нас скидочные карты на 20% есть, я буду вам с ними пробивать покупки. Я тогда вас сильно подставил, когда открытку не пробил, вы всё ещё сердитесь на это? Простите меня, я тогда не спал почти, вообще сил ни на что не было. - Читать я просто обожаю, мелкий, но вот неувязочка: мой парень тоже работает в книжном, поэтому скидками и новинками меня не проймешь, - хихикает в кулак Кю, умиляясь детской непосредственности нового знакомого. – Нет, я не злюсь. Все в порядке. Чонун дёргает глазом, когда Генри переводит взгляд на него и поднимает брови так, что они уползают куда-то критически близко к линии роста волос. - ЧОНУН-ХЁН?! - До тебя только дошло, мелкий? И откуда столько удивления? – Чонун скрещивает руки на груди, поджимает губы. - А он не знал? – делает большие глаза Кю. – Серьёзно, ты не знал? Я не думал, что Чонун так долго скрывает наши отношения. - Ничего я не скрывал – просто не кричал об этом на каждом углу, - ворчит Чонун, пряча недовольную мину за чашкой чая. - Нет, я не знал, - Генри фыркает. – Это очень в его стиле – отхапать лакомый кусок и молчать, как партизан. Продолжая спокойно потягивать чай, Чонун врезает ему по лодыжке, заставляя взвыть и слезящимися грустными глазами воззриться на Кюхёна. - Хё-ё-ё-ён, он меня обижа-а-ает! - О-о-оу, не плачь, малыш, Чонун просто злюка, не обращай на него внимания, - сюсюкает Кю и треплет милаху Генри за щеки. – Ты прям хомяк с такими щечками. Чонун, не обижай его, он няшка. А вы как думаете, ребята? – обращается к Хёку и Донхэ, почти сползшим под стол от смеха. - Полностью солидарны, - вытирая слёзы, отвечает за обоих Хёкджэ. – Но мы-то знаем его уже давно, поэтому привыкли и внимания не обращаем уже. - Ставлю 5 тыщ вон, что к концу вечера Чонун-хён лопнет от злости, - бормочет Хэ ему на ухо. - Нафиг идите, а, - рычит старший, которому всё прекрасно слышно, и выметается из-за стола в сторону уборной. Он прекрасно понимает, что Кю воспринимает только как забавного дурачка-донсэна, но ревность-то как взыграла! Хоть головой об стену, чтобы её выбить. - Хе-хе, нервный какой, - Генри снова обращает всё своё внимание на Кюхёна, продолжая заваливать его вопросами со скоростью пулемёта Калашникова. Остаток вечера проходит в примерно таком же духе: Чонун нервничает, ХёкХэ ржут, как кони, и подстёбывают старшего, Генри пускает слюни на Кю, а тот вовсю наслаждается тоннами внимания и восторгов в свою сторону. - Слушай, Чонун, нужно почаще с этим мелким видеться, он так меня веселит, - почти урчит Кюхён по пути домой. - Забери его домой, будет нам ещё одна зверушка, - фыркает Чонун, пряча нос в шарф. – Пошли быстрее, холодно. - Нет, кормить его я не согласен, - качает головой Кю и с хитрой улыбкой берёт старшего под руку. – А ты чего такой злой у нас, а? Жалеешь, что я не с тобой весь вечер сюсюкал? Тот недовольно бубнит что-то в шарф и ускоряет шаг, чуть ли не волоча Кюхёна за собой. Чонун слишком привык, что львиную долю внимания Кю всегда уделял ему, а тут – на тебе, за весь вечер они от силы парой слов перекинулись. Младший изо всех сил старается не ржать в голос и только быстрее переставляет ноги, чтобы поспевать за своим возлюбленным. Кюхён решает вспомнить, что когда-то был рисковым парнем, и можно поиграть немножко на нервах Чонуна, освежить их отношения, а заодно и почесать своё самолюбие за счет милашки Генри. - Ну, Чонун, ну, сладкий мой, чего ты хмуришься, морщины раньше появятся, - продолжает лезть к старшему Кю после того, как они заходят домой. – Кстати, на сколько Генри тебя младше? Лет на пять точно, да? - Да чтоб я помнил, - пожимает плечами тот. – Но у нас довольно большая разница в возрасте, да. Этот обормот всё ещё в универе учится. - Значит, морщины и импотенция ему не светят еще очень долго. Замечательно же. Чонун кидает на Кюхёна сердитый взгляд, быстро разувается, кидает куртку на вешалку и скрывается в ванной, хлопнув дверью. Тот счастливо вздыхает, переодевается и плюхается на кровать, беззаботно дрыгая ногами. За этот вечер Кю получил буквально передоз восхищений и слюнопусканий на свою скромную особу, поэтому сейчас не может сдержать себя и от переизбытка эмоций достаёт Чонуна. - Аттэншнхора, блин, - бухтит себе под нос старший, после ванной топая на кухню. Он включает кофемашину и заваривает себе кофе, планируя где-нибудь часов до двух ночи проторчать на кухне в гордом одиночестве – до тех пор, пока псих не отпустит. – А Генри завалю работой по самую макушку, чтобы не выпендривался больно… - Чонун, ну, не дуйся, - Кюхён безошибочно определяет местоположение своего парня и прижимается к нему со спины. - Дуются пузыри, а я просто кофе пью, - огрызается тот. - Какой ты грубый все-таки, - тихо смеется Кю, устраивает свой подбородок на его плече и целует в щеку. – Просто давно никто на меня так не реагировал. - Да, это я уже понял. - Но ты все равно злишься. - Ничего не могу поделать, - Чонун допивает свою чашку кофе и осторожно отставляет её в сторону, опасаясь, что разобьёт в два счёта. – Но уже меньше. - Какой ты у меня глупый, - с довольной улыбкой бормочет Кюхён, прижимая старшего к себе сильнее и целуя в плечо. - Уж какой есть, - бубнит Чонун, понемногу оттаивая. По крайней мере, желания отсиживаться на кухне уже нет. - Только ты мне такой глупый и нужен, - младшего понемногу уносит в розовые сопли, поэтому он утыкается носом в спину Чонуна, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь. - Немного двусмысленно звучит, не находишь? – улыбается тот, заводя руки назад и сцепляя их вокруг Кю. – Если поумнею, то уже буду не нужен? - Ты неправильно расставляешь акценты, дурачок. - А ты скажи так, чтобы я сразу правильно понял. - Акцент был на слове «только». - Всё равно непонятно, - хитро улыбается старший, качая головой. - Всё-то ты понял, - невнятно бурчит Кюхён ему в спину. - Не-а, я ж дурачок. Скорбный вздох и на грани слышимости: - Только ты мне нужен…дурачок. - Вот, теперь всё понятно, - Чонун поворачивается на стуле, тянет Кюхёна за руку, заставляя его упасть к себе на колени, и, обняв, легко целует в губы. – Мне тоже только ты нужен. - Так, мне срочно нужна доза Генри, я не могу с тобой спокойно жить, - тараторит Кю, краснея, и прячет лицо в ладонях. - Зачем тебе доза Генри? – спрашивает Чонун, покусывая кончик его уха. – К тому же, он сейчас либо дрыхнет без задних ног, либо учит что-нибудь, а в обоих случаях он ставит телефон на беззвучный режим и засовывает его под подушку. Так что позвонить ему ты не сможешь. - А вдруг он ждет звонка или смски от меня? – хитро улыбается Кюхён, целуя старшего в уголок губ. – Он так просил ему хотя бы написать. Нельзя ребёнка расстраивать… - Жизнь полна разочарований, - Чонун пожимает плечами, покрывая лицо Кю лёгкими поцелуями. – И это будет не самое великое в его жизни, я думаю. Самое великое у него уже случилось: когда он узнал, что ты занят мной. - Но он бойкий такой, боюсь, не успокоится, - хмыкает тот и обнимает старшего за шею. – Пошли в спальню, а? - Придётся успокоиться, иначе я сам его успокою, - фыркает Чонун, подхватывая Кюхёна на руки и довольно бодро топая к спальне. – Поехали. - Осторожно у тебя же нога больная! – восклицает Кю, хмуря брови. - Ну, я же нормально хожу, не с костылями или палочкой, - Чонун осторожно сгружает младшего на кровать и садится рядом с ним. – Вот, не болит совсем. - Всё равно я волнуюсь. Иди ко мне, - Кюхён тянет к старшему руки. - Я ж говорю, я живучий, как таракан, ничего со мной не случится, не трать нервные клетки зря, - улыбается Чонун, нависая над ним. – Это, скорее, мне за тебя волноваться надо. - Не забивай голову глупостями, - ворчит Кю и притягивает старшего к себе, целуя в губы. – У нас сейчас другой вопрос на повестке дня. - И какой же? - Мы с тобой в постели в недвусмысленной позе. Давай ты не будешь притворяться дурачком, ага? – урчит младший и обхватывает Чонуна ногами за талию. - А я только вошёл во вкус, - притворно вздыхает тот. – Ну да ладно. Чонун стягивает с Кю футболку, глубоко целует, обняв его лицо ладонями и поглаживая щёки большими пальцами. Он не торопится: скользит языком по внутреннему контуру губ младшего, прихватывает зубами, посасывает; изредка останавливается, поддразнивая Кю, заставляя тянуться вверх и нетерпеливо кусать его губы. Для Кюхёна каждый их секс как будто впервые, хотя они уже изучили тела друг друга вдоль и поперёк, но все эти стоны, сбивчивое дыхание, легкие или страстные поцелуи, нежные руки Чонуна всегда доставляют небывалое удовольствие. Кю не может с этим бороться, каждый раз он отдаёт всего себя, а получает еще больше. Когда они наконец отрываются друг от друга, Кюхён берёт с тумбочки телефон, который мигает непрочитанным сообщением и смеётся на всю квартиру. Потому что ему написал Генри. - Вот паршивец, - Чонун закатывает глаза, но ему сейчас слишком хорошо, чтобы злиться. – Что написал-то? - Что все-таки хочет порадовать меня какой-то книжной новинкой и своей скидочной картой. Милашка, - хихикает Кю. - Пф-ф-ф, вот настырный, а. Интересно, какую книгу он притащит, и станешь ли ты её читать, учитывая то, что ты современную литературу не любишь. - Он действительно настырный. Хотя я сам дал повод усомниться в том, насколько мы с тобой близки, так что не удивительно. - Теперь надо дать ему понять, что в этом можно не сомневаться и надеяться ему не на что, - ворчит Чонун, перекатываясь со спины на живот и устраивая голову на плече Кюхёна. – С другой стороны, если он продолжит таскать тебе книги, одна из статей наших расходов отпадает сама по себе. - Вот поэтому я его не отшиваю, пригодится еще, - улыбается тот. – Но отвечать не буду. Это его заинтригует. - Манипулятор, - насмешливо тянет Чонун. – И не стыдно тебе? - Пока что нет. Ничего же серьёзного не происходит. Единственное, что меня беспокоит… Вас в магазин по сексуальной ориентации отбирали? – вскидывает брови младший. - Вот уж насчёт этого я не знаю, - хмыкает Чонун. – Могу только предположить, что это передаётся воздушно-капельным путём, да и то вряд ли, потому что у моего сменщика есть жена и двое детей, у двух девушек уже давно обручальные кольца на пальцах красуются, и, в конце концов, наш управляющий – он буквально месяц назад женился. - Забавно. Значит, это ты мальчишку попортил, я тут не при чем. - Ты спровоцировал, так что это наше совместное творчество. *** На протяжении двух недель Генри продолжает упорно слать Кюхёну смски и звонить каждый божий день. Чонун уже даже не бесится по этому поводу – понял, что проще будет махнуть рукой и подождать, пока Кюхёну не надоест, или пока Генри сам не завянет. Но в один прекрасный день – к слову, первый день весны – Чонун понимает, что дело пахнет керосином. - Хён, можно тебя на минуту? – неожиданно серьёзный Генри нарисовывается около старшего, когда тот расставляет по полкам новую партию книг. - Можно, но не дольше – надо закончить скорее с этим делом, - кивает на полупустую коробку. – Что-то срочное? - Ну… - мнётся младший. – Что-то вроде того. Пошли в курилку. Чонун удивлённо изгибает бровь, но молча следует за Генри, который стремительно рассекает зал, на ходу доставая из заднего кармана брюк пачку сигарет. - И давно ты куришь? – щурит глаза старший, наблюдая за тем, как донсэн закашливается, сделав первую затяжку. - Недели две-три, - откашлявшись, отвечает тот. – Хён, я тебе хотел сказать… - Генри поднимает взгляд на Чонуна, и, глядя ему прямо в глаза, выдаёт скороговоркой: - Прости, но я отобью у тебя Кюхёна, потому что он мне очень нравится. Брови Чонуна взлетают к линии роста волос. - Э-э-э… Что? - Я говорю, - младший снова закашливается, ругается и тушит недокуренную сигарету в импровизированной пепельнице-банке. – Я отобью у тебя Кюхёна. Он мне нравится. «Н-да… - думает Чонун, скрещивая руки на груди. – Доигрался, Кю-а. И что теперь с этим придурком делать? Расстроится же. Так, ладно, сам я точно ничего ему объяснить не смогу, Кюхён заварил эту кашу – пусть сам и расхлёбывает». Всё то время, пока в голове Чонуна идёт мыслительный процесс, Генри настороженно смотрит на него, видимо, ожидая, что его сейчас размажут по стене. - А мне-то ты зачем это говоришь? – в конце концов, говорит старший. – Ты ж в Кюхёна влюбился, а не в меня. Ему и говори. - А… Э… - Генри удивлённо округляет глаза. – Но… Почему ты не злишься? Я думал, ты меня сейчас ликвидируешь нафиг. - Я уже отозлился своё – ресурс закончился, - разводит руками Чонун. – Но если тебе свербит, могу разок пнуть. Кстати говоря, звонить не советую – Кюхён не любит обсуждать по телефону что-нибудь сложнее списка покупок или прогноза погоды. - Ты предлагаешь мне припереться к нему домой?! - Ну, типа да. Или позвать в какое-нибудь кафе, я не знаю… Решай сам. Чонун уходит из курилки обратно в зал, морщась: одежда успела пропитаться запахом сигаретного дыма - Кю ворчать будет. От кого: Чонун Генри, короче, собрался тебя у меня отбивать. Роет землю копытами и рвётся в бой. Собрался либо заявиться к нам домой, либо вытащить тебя в какое-нибудь кафе. Кюхён давится какао, читая смс, и роняет телефон на пол, закашливаясь. Нет, он, конечно, предполагал, что мальчишка недолго будет вокруг да около ходить, но чтобы так быстро… От кого: Кюхён Надо же… Даже ты дольше чехлился. Ну, спасибо за предупреждение, буду ждать его действий. Чонун совсем не удивляется, когда часов около 5 вечера Генри, воровато оглядываясь, отпрашивается с работы и пулей вылетает за двери. Он достаёт из кармана телефон и пишет Кюхёну смс-ку, что у них с Генри на разборки есть 5 часов, а потом он придёт и по всем стандартам ревнующего мужика устроит разнос. - Интересно, он сообразит купить что-нибудь к чаю? А то мне как-то лениво в магазин идти… - бормочет Чонун себе под нос и качает головой: ни стыда, ни совести, хоть пожалел бы парнишку. Домашний адрес Кюхёна Генри заранее узнал у него же, поэтому, отпросившись с работы, он летит сначала в супермаркет, где покупает какой-то фруктово-ягодный торт, в котором одной только вишни в два раза больше, чем фруктов. Кю говорил, что он любит сладости. Пританцовывая, Генри бодро топает к дому хёна, мысленно расписывая, что и как скажет. Трель звонка отвлекает Кюхёна от очередной книжки: он особо не заморачивался ни разборками с Генри, ни тем более с Чонуном, ибо что тут может быть серьезного? Правда, все же приоделся в симпатичное поло и средней паршивости джинсы, которые выгодно облегали его бёдра. - Привет, мелкий, заходи, - приглашает гостя в квартиру Кю и посмеивается над чувством дежавю: снова к нему в дом приходят с надеждами и тортом. - Простите, что я к вам без предупреждения припёрся, - робко блеет Генри, удивляясь тому, что Кюхён совсем не удивлён, и топая вслед за хозяином на кухню. – У вас уютно. - Да, я знаю, - улыбается тот. – Чай или кофе? - Чай… Или нет, кофе. Спасибо. - Еще один кофеман на мою голову, - бурчит себе под нос Кю и включает кофемашину. – Зачем пришел? Просто поговорить или у тебя скидочная карта и на торты уже? - Я, на самом деле, кофе не очень люблю. Но чай не люблю ещё больше, - улыбается Генри, начиная нервничать. Он, в принципе, был готов к вопросу «нафиг припёрся?», но всё равно коленки-то трясутся. А ещё он так «удачно» сел, что взгляд упирается прямо в стоящего к нему спиной Кюхёна, и этот самый взгляд невольно ползёт ниже. Парень отворачивается, немного краснеет. – Я… поговорить хотел, да. - Что-то серьёзное? – Кю ставит перед ним чашку и сахарницу. – У тебя такой вид, как будто ты лягушек препарировать собрался. Кюхён изо всех сил пытается спрятать неуместную гаденькую улыбку, но его хватает ровно до того момента, как он снова поворачивается к Генри спиной, чтобы разрезать торт. - Н-ну да, серьёзное, - младший краснеет ещё сильнее и немного оттягивает ворот пуловера – становится жарко. Он решает, что лучше сказать сейчас, пока Кю стоит к нему спиной – если повернётся лицом, да ещё и в глаза смотреть будет, Генри скончается на месте от разрыва сердца. – К-кюхён-шши, вы мне нравитесь! Очень! – выпаливает скороговоркой и закрывает лицо руками, сгорая от смущения. - Здорово, ты мне тоже нравишься, - тот ставит перед красным, как помидор, Генри тарелку с кусочком торта. – Ты очень милый, когда смущаешься. - Правда? – тот подскакивает со стула и хватает Кюхёна за руки. – Правда, нравлюсь? - Серьёзно. Ты очень хороший донсэн, - Кю не вырывает рук, но и не сжимает в ответ. - Нет, я не в том смысле, - мотает головой. – Я… - прерывистый вдох. – Я с вами встречаться хочу. - И что? – следует закономерный вопрос. - В смысле? – округляет глаза Генри. - И что теперь? Ты же знаешь, что у меня отношения с твоим коллегой. - Ну, э-э-э, - парень кусает губы. – Я отобью вас у него, вот. Я докажу, что со мной вам будет лучше, чем с ним! - Генри, детка, попридержи коней, - тепло улыбается Кюхён и усаживает донсэна обратно на стул. – Давай мы вместе подумаем. Мы с Чонуном живем вместе уже больше года, у нас есть кот, кофеварка и умопомрачительный секс. Что можешь предложить мне ты? Генри заливается краской по самые уши. - А я моложе Чонуна, и у меня ещё всё впереди. И я гораздо романтичнее него, - парень замолкает, лихорадочно обдумывая, что ещё можно привести Кюхёну в качестве аргумента. – Я готовлю хорошо! И работу по дому любую могу делать. И ни за что вас не предам. - Чонун занимается уборкой и готовкой, и, как видишь, у нас тут всё в лучшем виде, - Кю обводит взглядом кухню. – Чонун и так молод, и у него тоже еще всё впереди. Романтика… Вообще, если бы ты узнал меня ближе, то ты понял бы, что такая фигня, как романтика, со мной не прокатывает. - Чонун с вами живёт? – у Генри отвисает челюсть. – Но у него же есть квартира своя, насколько я помню, разве нет? - Была когда-то, но мы решили, что нет смысла в лишних расходах, всё равно постоянно вместе, - Кюхён замолкает и становится серьёзным. – Генри, ты очень милый и славный парень, с тобой приятно и весело общаться. Не знаю, каким ты видишь Чонуна, но я его очень люблю. Люблю, когда он по неосторожности калечит себя, и его надо лечить, люблю, когда он просыпается специально раньше, чтобы приготовить мне завтрак, я даже люблю то, как он ставит ботинки в коридоре и цвет его зубной щетки. Прости, мелкий, но у нас с Чонуном не те отношения, в которых меня у него кто-то отобьёт. С каждым словом старшего Генри чувствует, как его сердце ухает всё ниже и ниже, спускаясь куда-то к уровню пяток. Он, конечно, понимал, что так легко всё не может быть, но надежда, как говорится, умирает последней. Ему даже возразить на слова Кюхёна нечем. - Ты еще обязательно найдёшь себе кого-нибудь без перманентных мигреней и шрамов по всему телу, обещаю. - Кю подходит к Генри и ерошит его волосы. – И я бы очень хотел продолжить наше дружеское общение, потому что ты действительно классный. Но если тебе это в тягость, то я всё пойму. - Где-то неделю, наверное, будет в тягость. Дольше переживать не позволяет организм, - криво усмехается младший. – Я пойду, хён. Спасибо за чай. - Да ты же ни к нему, ни к торту не притронулся, - качает головой Кюхён. – Заходи через недельку тогда на торт, я оставлю для тебя кусочек. - Через неделю он уже испортится. Да и Чонун-хён будет против, я уверен, - Генри выметается в коридор, а оттуда – за дверь. – До свидания, Кюхён-шши. - Береги себя, мелкий, - махает рукой на прощание тот и закрывает дверь. Жаль, конечно, парню сердце разбивать, но… У всех должна быть первая неразделённая любовь, которая закончится слишком быстро, чтобы оставить на сердце шрамы. Примерно через час приходит сообщение: От кого: Чонун Мелкий уже приходил? Мне надо в магаз за чем-нибудь к чаю топать? От кого: Кюхён Приходил. Не надо, он тут торт приволок. Домой иди, а то я не могу сбежать с любовником, потому что не знаю, куда ты мою сумку запихнул. От кого: Чонун Я-то тут при чём? Ты её постирал, а потом куда-то в шкаф закинул. Через два часа можно будет уйти. От кого: Кюхён Значит, её Бекон спрятал, падла ушастая. Ок, через два часа меня уже здесь не будет. От кого: Чонун Пойду к ХёкХэ, они групповушку обещали устроить. От кого: Кюхён Генри сказал, что он моложе тебя, поэтому устроит мне марафон на всю ночь. - Чонун-хён, чего ржёшь? – Донхэ заглядывает через плечо в телефон старшего и давится воздухом. – Мелкий совсем оборзел?! - Балда, - старший щёлкает его по носу. – Тебе определённо не стоило бы жить с Кюхёном. От кого: Чонун Ты чуть не довёл впечатлительную рыбу до инфаркта. Теперь мне придётся заглаживать вину перед ним. Натурой, видать. От кого: Кюхён Дорогой, я понимаю, что тебе тяжело принять тот факт, что я ухожу к другому, но воздержись от зоофилии, ладно? От кого: Чонун Ты смотри, я ещё и не до такого могу дойти. От кого: Кюхён Вот чёрт. Придётся попросить Генри отменить наше свадебное путешествие, а то ты еще на Бекона позаришься. Мне жалко зверюшку. Ещё около часа Чонун перекидывается смсками с Кюхёном, развивая тему всяких –филий и свадебного путешествия. Покупателей нет, и продавцы откровенно дохнут со скуки: кто-то играет в «змейку» на телефоне, кто-то режется в «сапёра» на рабочем компьютере, кто-то клюёт носом, сидя на стуле. Когда до конца смены остаётся около сорока минут, управляющий машет на Чонуна и ещё пару человек руками, мол, чтоб через пять секунд я вас здесь не видел. Естественно, парень собирает свои вещички и убегает – только пятки сверкают. Кюхён решает, что ему ужасно лень встречать Чонуна, поэтому продолжает валяться на кровати, когда тот возвращается домой. - В шкафу или под кроватью? – спрашивает старший уже из коридора, разуваясь и раздеваясь. – Или за креслом? - В ванной, в машинке стиральной. Он очень гибкий, в отличие от некоторых, - кричит ему в ответ Кю. Чонун топает в ванную, чтобы помыть руки. Ради смеха заглядывает в стиральную машинку и обнаруживает там Бекона, дрыхнущего пузом кверху. - Там только наш кот, врунишка, - облокачивается боком о косяк двери, ведущей в спальню, и скрещивает руки на груди. – Давай, признавайся. - Пяти часов, конечно, было мало, чтобы удовлетворить мои аппетиты, но он определенно способный мальчик, - томно потягиваясь, заявляет младший. Чонун вздыхает и качает головой. - Чай будешь, ненасытный ты мой? Я буду ужинать – днём на работе даже кофе было не выпить. - Я тоже кушать хочу, тебя же ждал, - подрывается с кровати Кю и плетётся на кухню. - А вы с Генри разве тортами тут не объедались? – улыбается Чонун, усаживаясь за стол. - Нам было, чем заняться, кроме тортов, - подмигивает ему Кюхён. - Ах, ну да, как же я не подумал. То-то, смотрю, стол подвинут немного. Что, даже до дивана было не дойти? - Не-а, он такой горячий и страстный, у меня до сих пор всё болит. - Ну-ну, - Чонун закрывает лицо руками, трясясь от смеха. – Я сейчас умру от приступа ревности. Или, может, сыграем в Отелло и Дездемону? «Молился ли ты на ночь?..», ну и так далее. - Может и сыграем, но сначала покушай, а то силушек не хватит. Старенький ты уже у меня, - Кюхён ставит перед ним разогретую еду и гладит по голове. - Скоро придётся вставную челюсть себе делать, - кивает Чонун, уплетая за обе щеки. - Я тебе на день рождения виагру подарю, а то мало ли что… - хихикает Кю. Когда они заканчивают с ужином, Чонун утаскивает Кюхёна в спальню, потому что шутки – шутками, но собственник в Чонуне уже давно вовсю рыл копытами землю. Кюхён только довольно вздыхает и улыбается дурацкой улыбкой довольного жизнью человека. - Чего скалишься? – старший несилько кусает Кю за нос, стянув с него поло. - Да вот думаю, сколько прекрасных мужчин - и все меня хотят. - Построю башню из слоновой кости и запру тебя там. А ключ буду хранить в сейфе с замком на тридцатизначном цифровом коде, - бормочет Чонун, скользя губами по ключицам Кюхёна и отбрасывая последний предмет одежды куда-то в сторону. - Я согласен при условии, что ты двадцать четыре часа в сутки будешь рядом, - сквозь вздохи отвечает Кю, выгибаясь под ласками старшего. - Всё, как ты пожелаешь. Чонун откровенно издевается над Кюхёном, заставляя его почти срывать голос и до боли в пальцах сжимать в кулаках простыни. Он раз за разом доводит его и себя до неистовства, разноцветных вспышек за закрытыми веками, искусанных губ и царапин на плечах и спине. Сколько бы он ни касался Кю, ему всегда мало; Чонун уверен: даже если бы они двадцать четыре на семь ходили, не расцепляя рук, всё равно этого было бы недостаточно. Кто-то любит ушами, кто-то – глазами, а ему важнее всего прикосновения, ощущения: кожа к коже, чтобы до мурашек по спине и сбивающегося дыхания. «Мой», - хрипло шепчет Чонун на ухо Кюхёну, вкладывая в одно короткое слово все свои смешанные, безумно сильные чувства к нему. Мало кто так любит принадлежать, как Кюхён. Ему нравится, когда его обожают и им обладают, нравится, как Чонун почти ломает его в своих руках, как шоколад. Касается губами, пальцами, ласкает своим дыханием, пожирает глазами и сходит с ума. И всё это только потому, что Кюхён ему принадлежит целиком и полностью. Никого еще ему не хотелось целовать так бесконечно долго и сладко, с каждым разом только разжигая аппетит, только вызывая желание распробовать еще. Кю крепче прижимается к Чонуну и выгибается навстречу, задыхаясь от раскалённо болезненного удовольствия. - Ты ещё не передумал променять Генри на меня? – спрашивает старший, когда ему удаётся более-менее восстановить дыхание. - Я всё терзаюсь, - вытирает пот со лба. – Он обещал мне свадьбу в Вегасе. - Мне вот интересно, откуда у студента-вечерника, работающего на полставки продавцом в книжном магазине, деньги на Вегас? - Я тоже задался этим вопросом, поэтому все же отказался. А вдруг он меня в сексуальное рабство продать хотел? – в притворном страхе Кю прикладывает ладошки ко рту. - Скорее всего, так и есть. Он мне как раз недавно жаловался, что зарплата маленькая, - Чонун переползает немного выше, чтобы лечь головой на подушку, и прикрывает глаза, млея от растекающейся по телу истомы. - А ты бы меня спас? Если бы он меня украл? – с надеждой смотрит на него младший, переворачиваясь на бок. - Я бы его ещё на подходе к дому пристрелил, - ворчит Чонун, не открывая глаз. – Или отловил бы где-нибудь в тёмной подворотне. - Меня радует то, что ты остаешься всё таким же альфа-самцом несмотря ни на что, - томно вздыхает Кю и обнимает подушку. - Время идёт, мои клички твоего авторства не меняются. Хоть что-то постоянное есть в этом мире. - Ну, почему только клички? Чувства к тебе моего авторства тоже не меняются. Чонун открывает глаза и поворачивается на бок – лицом к Кюхёну. - Уточни временные рамки, пожалуйста, потому что я ту твою фразу до сих пор помню. - Ты о чем? – хмурится тот. - «Я не могу говорить, я никогда не был и не буду романтичным парнем, я забываю обо всем, когда работаю, и я не люблю тебя». Я про эту, - улыбается уголками губ старший. - Слушай, ты меня задолбал уже этим, - закатывает глаза Кю, садясь на кровати. – Во-первых, говорить я уже могу, это плюс. Во-вторых, романтик из меня до сих пор хреновый, тут ты уж прости, но тебя, вроде, все устраивает. В-третьих, да, бывает, я слишком глубоко погружаюсь в работу, но я не забываю встречать тебя по вечерам и всё такое. В-четвёртых, сколько раз я должен сказать тебе, что люблю, чтобы ты наконец-то угомонился? - Да всё-всё, я уже давно успокоился, просто мне надо было сказать это один раз, чтобы благополучно забыть, - смеётся Чонун, сгребая Кюхёна в охапку, и валит обратно на кровать. – Не бухти, а то постареешь раньше времени. - Да я с тобой и так раньше времени постарею! – продолжает возмущаться тот. – Я ради тебя отшил молодого классного парня, а ты тут мне опять баки заливаешь. Я бедняге Генри такую тираду о своей бесконечной любви к тебе выдал, что тот даже чаю выпить не смог от расстройства. Серьёзно, сейчас позвоню ему и скажу, что ошибался, когда говорил, что у нас с тобой не те отношения, где меня могут отбить! - Ты, правда, так и сказал? - Да! Сволочь ты редкостная, я теперь не чувствую себя рыцарем в сияющих доспехах, - Кю скрещивает руки на груди и поворачивается спиной к старшему. - Зато я теперь себя чувствую самым счастливым человеком в мире, - улыбается тот, целуя Кюхёна в плечо, в шею и в щёку. – В доспехах жарко и неудобно, кстати. И они весят с десяток килограммов, если не больше. - Ой, всё, уйди от меня, зараза, - бурчит младший, отмахиваясь от Чонуна. - Прости, но нет, - мурлычет Чонун, продолжая увлечённо покрывать лёгкими поцелуями его плечи и лицо. Он обнимает Кюхёна одной рукой, крепко прижимая к себе, и тихо-тихо шепчет ему на ухо: - Я тоже люблю тебя, Кю-а. - Ничего не слышу. - Я, - переворачивает на спину и целует в ямку между ключиц, - тебя, - касается губами щеки, - люблю, - на выдохе, едва касаясь губ Кюхёна. – Глухомань ты моя. Кюхён только закатывает глаза и тяжело вздыхает. - Ну что-о-о-о тебе не нра-а-авится? – тянет Чонун, не снимая с лица широкую счастливую улыбку. - Ты и твоё чувство юмора. И то, что ты иногда надеваешь мои носки. И то, как ты путаешь наши трусы. И как оставляешь на письменном столе батарею чашек. То, что ты не закрываешь шторку в ванной, когда моешься, поэтому коврик вечно мокрый. А еще твоя страстная любовь к дэдлайнам, - загибая пальцы, перечисляет Кю. - Ну, окей, а нравится что тогда? А то тебя как послушаешь, так я вообще зверь, а не человек. - Нет-нет-нет, чесать тебе самолюбие я не собираюсь. Всё. Ты меня разозлил и обидел. - Ну, Кюхён-а-а-а, ну прости-и-и пожа-а-алуйста-а-а, - Чонун бодает лбом кюхёново плечо, изо всех сил стараясь не заржать в голос. – Ну, я что угодно сделаю, только прости-и-и. - Отстань. - Не отстану. - Всё, я звоню Генри, - Кю тянется к телефону на тумбочке. - Стоя-ять! Лежать, в смысле! – Чонун перехватывает руки младшего, снова крепко прижимая его к себе, и вдобавок закидывает ногу на его бедро. – Ты заставляешь меня хотеть нарушить уголовный кодекс. - Самоубийство – это не нарушение закона, так что расслабься. - При чём тут самоубийство? Я говорю про то, что я такими темпами скоро отвезу Генри в лес. В багажнике и по частям. - Я думал, ты решил самоликвидироваться, потому что зачем жить, если нет мозгов, - ехидничает Кюхён. - Ну, у тебя же есть, - пожимает плечами Чонун. – Значит, мне можно особенно не беспокоиться. - Да я уже понял это. Что ты у нас вообще не напрягаешься, - Кю снова тяжело вздыхает. – Всё-таки мне обидно. Такое впечатление, что ты мне не доверяешь. - В смысле не доверяю? – округляет глаза старший. – Я что-то тебя не очень понимаю. - В смысле, что это было: «Уточни временные рамки»? Моя любовь для тебя, как воздушный шарик: сдувается со временем? Или как? - Я имел в виду, что в самом начале ты относился ко мне совершенно не так, как через год или сейчас. Если брать точку отсчёта с первой нашей встречи, получится, что ты и сейчас ко мне относишься, как к прохожему. Если брать с нынешнего года, получается совсем другое. - Вот зачем придираться к словам, объясни?! – разгневанный Кюхён переворачивается лицом к старшему. – Ты так сказал, что я не понял даже, что ты имел в виду. Всё, больше никогда не скажу, что люблю тебя. - Я не специально, - вздыхает Чонун и грустно смотрит на младшего. – Совсем никогда? - Вообще. Никак. Ни разу, - тот укутывается в одеяло с головой и откатывается на другой край кровати. Продолжая нудеть что-то в духе «ну Кюхён-а-а», Чонун тормошит Кю за – предполагаемо – плечо, катает одеяльную колбасу по кровати, забирается на неё сверху, но младший упрямо воротит нос. - Ну, Кюхён-а-а-а, ну я не буду больше придираться к словам, правда. - Одна порча от тебя. Вы с Беконом совершенно не цените меня и мои несчастные нервы, - доносится бурчание из глубин одеяльного свертка. - Ценим, для нас же дороже никого нет, - мурлычет Чонун, по мере возможностей обнимая Кюхёна – всё-таки одеяло довольно толстое, и рулон получился знатный. - И за что же вы меня так любите? - За то, что ворчишь, когда я подолгу засиживаюсь за компом, забываю шарф или шапку, сижу около открытого окна или не доедаю, - перечисляет парень. – За то, что волнуешься, если я задерживаюсь на работе или болею. За волшебные руки и улыбку, за то, что любишь валяться рядом со мной на диване, пока я смотрю телевизор или читаю. За то, что ты меня любишь. Бекон, я думаю, может сказать от себя примерно то же самое, - улыбается. Кюхён поворачивается к Чонуну и опускает одеяло до носа, недоверчиво щурясь. Но, когда он видит тёплую и счастливую улыбку старшего, обида отступает, а вместе с ней и желание капризничать. В конце концов, Кю прекрасно знает, что его любят так, как он никогда не мечтал и не желал. И с каждым проведённым вместе днём, причины дуться на своего возлюбленного тают, как снег по весне. Когда Кюхён ловит себя на таких мыслях, его сковывает какой-то первобытный страх, что вот оно, всё, конец, пути назад уже нет. Не жениться ему уже по желанию и выбору родителей, не воспитывать детишек, не жить так, как того желает общество, не иметь в друзьях влиятельных мира сего. Он разглядывает Чонуна в свете настольной лампы, а тот, улыбаясь, поглаживает его по щеке, и все те страхи теперь кажутся совершенно глупыми и несерьёзными, потому что Кю знает: в их шутках про виагру и вставную челюсть есть лишь доля шутки. Младший вздыхает и разворачивается полностью, укрывая Чонуна. - Хватит голой задницей светить. - Спасибо, - тот не упускает случая обнять Кю и довольно жмурится, как кот на солнце. - И тебе. - Всё для тебя, - говорит Чонун, легко целуя Кюхёна в лоб. - Неделю будешь убирать кошачий туалет, - Кю не упускает случая повредничать. - Окей-окей, - старший послушно кивает – с этим проблем-то особенно не будет, потому что всё равно он большую часть дня торчит на работе. - Знаешь, что я еще думал, - Кю удобно устраивается в объятиях Чонуна. – У меня ведь есть стабильная клиентская база, довольно обширная. Я хочу поднакопить денег и открыть своё бюро переводов. Как думаешь? - Идея хороша, да. Стоит попробовать, - старший задумчиво похлопывает по рукам Кюхёна, лежащим поверх одеяла. – Тебе нужно будет ещё штат сотрудников набрать, найти офис и так далее… Ну да бог с ним, разгребём это как-нибудь. - Знаешь, с набором переводчиков никогда особенных проблем не было… Единственное, в бизнесе я вообще не подкован, как бы не прогореть… - Ну, о предпринимательстве же много всяких книг есть, почитаешь и разберёшься что да как. Ты же у меня умный, - Чонун щекочет ладони Кю, едва-едва касаясь их пальцами. – На крайняк, я могу попросить Чонсу, чтобы он помог на начальных этапах – он в этом разбирается. - Ну, это если совсем туго будет, - кривится младший и чешет ладони. – Мне щекотно, прекрати. - Он мне, кстати, писал сегодня, - после короткой паузы выдаёт Чонун. - И что писал? – с любопытством спрашивает Кю. - Спрашивал, как я себя чувствую после той поездки на склоны. Предлагал к какому-то специалисту записаться, но я сказал, что у меня дома уже есть специалист. Что ещё… Потом позвонил: предложил посидеть где-нибудь в кафе, поболтать. - И?.. – с нетерпением вопрошает младший. - Ну, мне известна печальная статистика, согласно которой в семидесяти процентах случаев после кафе следующая остановка – постель в квартире Чонсу, поэтому я отказался. Кроме того, не думаю, что у нас вышло бы долго говорить. Минут десять от силы, а потом - натянутое молчание с лихорадочным подбором тем, на которые можно было бы поточить лясы. У нас всегда так было с тех пор, как мы стали «встречаться». Как будто потеряли что-то важное, что раньше помогало нам разговаривать чуть ли не сутки напролёт. - А как вы вообще… - Кюхён запинается, - свои отношения начали? - Так и начали: сначала кафе, потом постель. А до того мы просто работали в одном офисе в соседних кабинах, часто болтали, ходили вместе на перекуры и обеды, иногда после работы заваливались в бар или какое-нибудь кафе. Я сам толком и не понял, как так вышло. То есть, моё тело точно знало, чего хотело, а я… я-то думал, что просто немного восхищаюсь им, и всё на этом, - Чонун кривит губы. – Как сюжет тупого американского сериала. - Но у вас, вроде как, не самое сахарное расставание было, да? – Кю внимательно слушает и поглаживает пальцем плечо старшего. - Ну да, просто пожать друг другу руки и пожелать всего хорошего не получилось. Мы разругались в пух и прах, в процессе перебранки я столько нового о себе узнал, не представляешь. Потом вроде бы помирились, успокоились, он ушёл – и всё. Ни слуху ни духу в течение полугода, а потом я просто смирился и перестал ждать. - Ну и мудак же он, а! – с праведным негодованием восклицает Кюхён. – Уйти, не попрощавшись, - это совсем не по-мужски. У тебя прям пунктик на плохих парней. - Почему пунктик? – поднимает брови Чонун. – Чонсу же один такой был. К тому же, нельзя сказать, что он прямо-таки плохой. Просто я его чем-то не устраивал, вот он и не церемонился. - Я, в принципе, из той же серии. Только через время к тебе нормально относиться начал, - хмыкает Кю. - Не пори чушь, вы с ним совершенно не похожи, - старший качает головой. – Не то, чтобы полные противоположности, но разные во всех планах. - Но согласись, что тебя тащит, когда тебя мучают и не дают сразу того, чего хочешь, - даже не спрашивает, а утверждает младший. - В смысле «тащит»? - В прямом смысле. Тебе это доставляет какое-то мазохистское удовольствие. - Я не знаю, со стороны виднее, - смеётся Чонун. – Но не вздумай бить меня плёткой, от болевых ощущений мне кайфово не становится. - А я только вздумал тебя выпороть как сидорову козу, - огорченно вздыхает Кю. - Ужас какой. Я живу с садистом. - Ты очень медленный газ, раз только сейчас это понял. - Я просто констатирую факт, я это понял ещё тогда, когда в первый раз к тебе домой пришёл. - И почему же остался? - Потому что поздняк метаться. - Говорю же, ты – мазохист. - А ты садист, и у нас поэтому полный дзен. - Да я бы сказал, что у нас полный, но промолчу. - Молчи, да, я твоему языку другое занятие найду. - Стесняюсь даже предположить, какое. - Ты уже всё знаешь, нечего стесняться. - Ну, на всякий случай, оно полезно. - Именно.