Король осколков

Торин всё-таки заметил дурной восторг в глазах наследника. С утра всё вроде бы шло, как обычно, но воздух вокруг почему-то звенел счастьем и чуть ли не переливался. С усилием оторвав взгляд от Аркенстона, король оглядел тронный зал и заключил, что единственным источником перемен среди руин тророва престола может быть Фили. И точно, парню никак не удавалось скрыть своего состояния, хотя он очень старался изобразить мрачную сосредоточенность. - Что-то случилось, Фили? – глухо поинтересовался узбад. Он хотел, чтобы вопрос прозвучал теплее, чем вышло в результате. Увы, голос в последнее время его плохо слушался. Торин слишком редко им пользовался и, видимо, отвык, поэтому все фразы выходили одинаково бесцветными. Племянник вздрогнул и покачал головой. - Ничего особенного, дядя, - соврал он, для убедительности не отводя взгляда. Торин продолжал смотреть на него. Это работало с самого их детства – долгий укоризненный взгляд, будто бы говорящий «я уже всё знаю» - и оба его племянника непременно выдавали все подробности своих проказ. Фили не вынес этого и сейчас. - Я стану отцом, - тихо, но твёрдо объявил он. Торин ощутил, как в груди у него разливается тепло. Он нисколько не был удивлён этой новостью. С момента их с Ори венчания стало ясно, что это лишь вопрос времени, причём недолгого. Скоро его племянник будет узбадом, и, имея за спиной счастливую, верную семью, он сможет справляться с любыми невзгодами. Фили показалось, что губы дяди тронула едва заметная заботливая улыбка. «Торин по-прежнему любит нас, - с грустью подумал принц. – Ему просто сложно помнить об этом постоянно, когда этот камень рядом с ним». Фили уже не раз ловил себя на мысли, что зовёт Сердце Горы не иначе как «этот камень». Всю свою жизнь парень искренне не понимал такого чувства, как ненависть. Но Аркенстон он ненавидел всей душой. Ничего, кроме бед, равнодушный бриллиант их роду не принёс. Однако прежде Фили этого не осознавал. Пока «этот камень» не отобрал того, кто стал им с Кили отцом. - Можешь пока побыть с женой, - Торин прервал раздумья принца и даже хлопнул его по плечу. Фили слегка поморщился, потому что силу дядя явно не рассчитал. Но затем благодарно улыбнулся и, кивнув, опрометью бросился из зала. Поглядев ему вслед пару мгновений, царь впился взглядом в проклятый алмаз. Фили чуть ли не летел по лестнице, пропуская при каждом шаге ступеньку, а то и две. Так хотелось снова обнять Ори, зацеловать, просто быть рядом. Вечно обеспокоенный дядиным состоянием, он даже не замечал, как сильно по ней соскучился. Распахнув дверь, парень увидел жену, сосредоточенно склонившуюся над книгой. Какой же знакомый вид! Нигде она не расставалась с обожаемыми рунами. Ощутив укол ревности к этим чернильным скобам и трезубцам, принц осторожно (даже осторожнее, чем при побеге от Трандуила) подкрался к поглощённой чтением гномке и резким движением заключил её в объятья. Перепугавшись, Ори завопила и выронила фолиант. - Фили! Дурень, напугал меня до смерти! – возмущённо запричитала она, пытаясь вырваться из рук мужа. - Могу я получить хоть капельку ласки, полагающейся мне по праву? – усмехнулся парень, крепче обнимая её. Присмирев, Ори поудобнее устроилась рядом со своим принцем. Она хотела было спросить, почему он так быстро вернулся от дяди, но поднимать печальную тему Торина, когда им выдалась вдруг столь редкая минута наедине, совсем не хотелось. - Что ты читала? – промурлыкал Фили, зарываясь носом в её шею и вдыхая ставший уже родным запах. - Список сакральных имён, - не моргнув, соврала Ори. На самом деле она который день, нахмурив лоб, вгрызалась в страницы хроник Тумунзахара*, отслеживая линию Элхара, историю Наугламир и все её печальные последствия. Фили, ничего не заподозрив, только ухмыльнулся и закатил глаза. - Неужели уже имя выбираешь? Девушка уверенно кивнула. - Пока ничего не приглянулось, - разочарованно заявила она и для убедительности вздохнула. - Что ж, давай поищем вдвоём, - весело отозвался принц и, разомкнув руки, потянулся за упавшей книгой. - Нет! – пискнула Ори и, в отчаянии бросившись на него, повалила навзничь. Догадавшись, как недвусмысленно это должно выглядеть, гномка тут же раскраснелась и отвела взгляд. Парень, поражённый таким внезапным проявлением страсти, пару мгновений смотрел на неё с изумлением, но затем усмехнулся и, уже не дав жене опомниться, по-хозяйски подмял под себя. - Не подозревал, что ты так сильно соскучилась, - вроде бы с улыбкой, но ужасно жарко шепнул Фили ей в ухо. - Знаете, когда он душил меня, я впервые заметил, что в его взгляде нет ни капли рассудка. До этого что-то внутри него боролось с властью золота, а тут раз – и он поддался окончательно, - Бильбо вздохнул и поднял взгляд на свою госпожу. Фьон сосредоточенно кивнула и продолжала смотреть на него. - Это всё, что я хотел Вам рассказать, - поспешно объявил хоббит. Принцесса тут же отвернулась и принялась ткать. Бэггинса это в какой-то мере оскорбляло. Она вся обращалась в слух, стоило ему на другом конце покоев одними губами произнести заветное «Торин», но как только часть, касавшаяся узбада, заканчивалась, полурослик будто пропадал для неё. Временами он в сердцах говорил (самому себе, разумеется), что Фьон помешана на Торине так же, как тот – на Аркенстоне. И сейчас его гордость (которая у небольших хоббитов крайне значительна) не выдержала этих пощёчин невнимания. - Неужели без историй о нашем уважаемом государе я совсем недостоин вашего внимания, госпожа? – фраза прозвучала как-то по-ябеднически, Бильбо этого не хотел. Фьон подняла на него изумлённый взгляд. Она намеренно не замечала хоббита, ведь он сам выразил боязнь навлечь на себя гнев того, кому обещано её сердце. А значит, чем меньше она будет слушать его, смотреть на него и хоть как-то проявлять к нему интерес – тем спокойнее он должен себя чувствовать. Однако эту гневно поджатую нижнюю губу и забавно нахмуренные брови точно нельзя было описать словом «спокойно». Мягко улыбнувшись, женщина взяла лист пергамента, и через минуту Бильбо получил письмо, где торопливым почерком сообщалось: «Мастер Бильбо, Вы сами и ваша история очень интересуете меня, однако пока не снято проклятие с короля, а я не могу нарушить свой обет молчания, нам с Вами тяжело будет общаться. Впрочем, раз Вы этого всё же хотите, я могу писать вам подобные записки, а также научить своему языку знаков, он очень прост. И прошу извинить меня за проявленную холодность, это лишь последствие недопонимания, не более того». Хоббит просиял, кивнул принцессе и некстати брякнул: - Самое время поужинать. Я приготовлю отбивные по рецепту моей матушки. Фьон не смогла сдержать улыбку. Как всё-таки прекрасно, что в походе Торина сопровождал такой жизнерадостный и простой компаньон. Может, отчасти благодаря ему узбад держится так долго. Отбивные получились изумительными. Бильбо так и сиял, видя на лице госпожи явное одобрение. Покончив со своей порцией, Фьон сложила приборы и благодарно кивнула хоббиту. Что ни говори, готовила его матушка, похоже, отменно. Когда Бильбо убрал посуду со стола, гномка указала ему на дверь покоев. Этот жест означал, что сегодня принцесса хочет выйти в город по своим, только ей известным делам. Хоббит кивнул и суматошно кинулся собираться. Вскоре оба они крались боковыми коридорами Эребора, где в такой час уж точно некого было встретить. Однако встреча состоялась, как это бывает всегда в самые неожиданные моменты. Навстречу им из-за угла внезапно вывернул… Эльф. Высокий, белокурый, тонкий и прямой, как стрела. Обычно скрывающая свой темперамент Фьон вспыхнула от подобной наглости и пожалела уже, что с ней нет секиры. Шутка ли – пробраться в чужой город среди ночи и так нагло расхаживать по его улицам! Бильбо выскочил вперёд неё, похожий на рассерженного воробья. - Кто Вы и что делаете среди ночи в цитадели Трора, городе гномьего народа?! – взволнованно выкрикнул он, храбро закрывая спиной свою принцессу. Эльф, казалось, только сейчас заметил их. - То же я могу спросить и у Вас, - ответил он певуче. – Ведь Вы вовсе не гном, как я вижу. Заявление было столь верным, что хоббит совершенно растерялся и только хлопал ртом, как выброшенная на берег рыбёшка. Эльф, меж тем, продолжал. - Смею заверить вас, у меня нет дурных намерений. Я здесь с личным посланием для принца Фили от моего отца. И тут Бильбо хлопнул себя по лбу. Так вот, где он видел этого юношу! Это сын владыки Трандуила, как же там его… - Я Леголас, из Зеленолесья, - эльф коротко поклонился. - Лихолесья… - осторожно поправил Бильбо и тут же заметил в глазах ночного гостя печальный отблеск. - Да, теперь наш лес болен, и в миру его зовут именно так, - с грустью подтвердил он и, ещё раз поклонившись, попрощался. Оба долго провожали его взглядами, Бильбо – растерянным, а Фьон – сердитым.