Любимый боксёр

      Раф шёл по переходу метро, как обычно засунув руки в карманы. Он был настолько зол, что даже не разбирал дороги, просто двигался на автомате, при этом расталкивая всех несчастных, кто попадался ему на пути.       На улице было очень холодно, несмотря на прогнозы уверенных синоптиков. А качество материала, из которого сделана старая куртка боксёра, явно оставляло желать лучшего. Хотя, Рафаэлю в настоящий момент было абсолютно пофигу. Злость согревала его изнутри.       Он даже умудрился натолкнуться на какого-то долговязого мужика, и, чуть не сбив его с ног, продолжил путь. — Эй! Смотри куда идёшь, урод! — Наш герой пропустил эту фразу мимо ушей, думая лишь об одном конкретном человеке, который в настоящий момент будоражил его нервную систему.       На самом деле, Рафаэль и сам толком не понимал, по какому поводу злится, но это противное, мерзкое чувство, зажигающее огонь внутри него, всё никак не уходило.       «Как же он меня бесит! Бесстрашный лидер. Нашёл, кому правила диктовать. Какого чёрта я вообще терплю его?» Тебе где-то жить надо, дебил. — раздался голос разума у него в голове. И в тот самый момент, ему впервые показалось, что высшие силы действительно существуют, и, возможно, им даже на него не наплевать.       «Нужно лишь потерпеть где-то неделю, и можно будет от них съехать. Хотя, кого я обманываю? С такой кредитной историей денег мне не видать! А, чтобы съехать, нужно, прежде всего, купить свою квартиру, на которую, учитывая цены в Нью-Йорке, придётся как минимум лет семь копить.»       Раф резко остановился, разглядывая посеревший от пыли, грязи и выхлопных газов дорожный знак на перекрёстке. Но, спустя пару секунд, сориентировавшись, как ни в чём не бывало продолжил путь.       Ситуация, по его мнению, была как никогда хреновой. Не то чтобы до этого жизнь парня была весёлой и беззаботной, но сейчас она как-то особенно качественно повернулась в сторону межъягодичного пространства, выход из которого вряд ли в скором времени получится найти. Да ещё и придётся довольно долгое время строить из себя пай-мальчика, чтобы хотя бы из этой квартиры не выгнали. Господи, где он только не жил за это время! У друзей, которых с каждым годом всё меньше и меньше, жить он больше не собирался. Постоянные пьянки и дешёвые проститутки окончательно утратили для него интерес. А найти себе бабу и жить с ней было слишком проблематично. Во-первых, в прошлый раз эта история закончилась не совсем хорошо, а во-вторых, нет никаких гарантий, что она не устроит скандал и не вышвырнет тебя на улицу спать на одной подстилке с бомжами.       «Чёртовы машины… Нахрена их тут так много? В принципе, можно поселиться в каком-нибудь дешёвом мотеле, но тогда половина моих денег будет тупо уходить на оплату комнаты. А комнатки у них всё-равно так себе. Нет, это точно того не стоит. Тем более, отец был прав, без высшего образования сейчас никуда не наймут. Максимум, если повезёт, уборщиком. А убирать за людьми их дерьмецо я уж точно не стану.»       Рафаэлю надо было перейти на противоположную сторону улицы, но перед ним растянулась знаменитая Нью-Йоркская пробка, занимающая несколько улиц. Чёрт бы её побрал. — Твою мать! — выругался темперамент и принялся обходить постоянно ревущие и гудящие машины, чтобы пересечь дорогу.       Трудно найти что-либо в этом мире, что Раф ненавидел бы больше, чем запах выхлопных газов. Все эти серые, душные облака, обвивающиеся вокруг его горла дрянной верёвкой, ещё больше выводили парня из себя. Не говоря уже о людях, всё время снующих туда-сюда и бросающихся взаимными оскорблениями направо и налево.       «Ладно, нужно думать дальше. Остаться с ними больше, чем на месяц — исключено. Даже и думать об этом не стоит. Но, в принципе, зачем искать работу только в Нью-Йорке? В Америке ещё хрен знает сколько городов и штатов, почему бы не попытаться? Идея неплохая. Как только денег подзаработаю…»       В то время, как Раф конструктивно-пофигистически вспоминал дорогу до пункта назначения, Лео окончательно пришёл в себя и, вместе с братом зайдя в дом, развалился на скрипящем диване, с нескрываемой усталостью вперившись заунывным взглядом в потолок. Его мышцы несильно болели, а кровь в висках активно пульсировала, напоминая о недавней простуде, когда бесстрашному лидеру пришлось наплевать на всё и вся и с температурой тридцать восемь и пять идти на работу. Приложив пальцы к вискам, он болезненно потёр их, надеясь таким образом хоть как-то избавиться от головной боли. И только она, родимая, начала отступать, как входная дверь (которую в очередной раз забыли запереть) с грохотом распахнулась…       Лидер тут же подскочил на месте. Опять! Опять его чёртова безответственность дала о себе знать!       Дело близилось к вечеру. На плите мирно кипел оранжевый, купленный по совету Майки, чайник. Нежный свет лился с потолка, в качественной мере заливая собой пространство нескольких небольших комнат. А эта реактивная бабулька всё никак не уймётся… — Леонушка! Леонушечка! Ты тут?! — От громогласного голоса тётушки, разливающегося на всю квартиру, голова парня тут же пустила молнии в его виски и, заболев ещё сильнее, окончательно завладела сознанием старшего из братьев. Моментально из соседней комнаты пулей вылетел несказанно обрадованный Микеланджело и, с горящими от счастья глазами, обнял тётушку. — Тётушка!!! — Пожилая женщина погладила малого по голове, бурча что-то задорное себе под нос.       Эта самая тётушка была пожилой вдовой, лет так семидесяти, которая жила на этаж выше братьев. Родные дети давным-давно перестали общаться с ней, а как только женщина узнала, что прямо под ней живут трое мальчишек практически без родителей — материнский инстинкт тут же дал о себе знать. Так продолжалось уже года четыре: она закупалась ингредиентами, готовила что-нибудь на семь человек и под предлогом «Ох, ну не смогу же я это всё одна съесть! Пропадёт ведь!» приходила к ним в гости, ненавязчиво напрашиваясь на чай. Сначала Лео скептически относился ко всему этому, но, как только попробовал парочку сдобных ватрушек, пирожков с вареньем и сахарных оладушек, тут же поменял своё мнение о ней. И так начался их своеобразный симбиоз: тётушка готовила, а парни уплетали за обе щеки её стряпню, то и дело нахваливая то еду, то повара. Причём, никто из них до сих пор не знал как её зовут, а спрашивать было как-то неудобно, вот и стали величать её просто-напросто тётушкой, так как прозвища вроде «бабушка» или «старушка» она терпеть не могла. Сразу начинала кричать, что в душе, они намного старее неё. А глядя на то, как лихо небольшая женщина рассекает по улицам на своём потрёпанном жизнью «Жуке» с этим трудно было не согласиться. — И вам добрый вечер, тётушка. — Кое-как проскулил Лео, потирая виски. Та, с трудом умудрившись высвободится из объятий младшего из братьев, широко улыбнулась, держа в руке большой противень, доверху забитый свежеиспеченными ватрушками, источающими на весь дом приятный аромат. — Добрый, добрый, мальчики! Я тут как обычно решила сама приготовить, а то с ихней химией в магазине можно и отравиться. Ну, как видите, перестаралась я. Налетайте, а то не дай Бог испортится! — «Их», тётушка. «Их», а не «ихней». — Улыбаясь, пробурчал вышедший из своей комнаты Донни. Он прекрасно знал, что исправлять тётушку бесполезно, но его образование просто не могло позволить это проигнорировать. — Ой молчи! Мал ещё старших поправлять! — С наигранной ворчливостью сказала она, одновременно ища глазами место, чтобы поставить противень. — Леоночка, милок, куда можно эту бодягу поставить? Тяжёлый он, окаянный!       Майки тихо хихикнул, смотря, как Лео в очередной раз с ноткой раздражения скрестил руки на груди. — Тётушка, ну я же говорил, меня зовут «Лео», а не «Леон»… — Ой, ну и ворчливые же вы! Уйду я от вас! — Широко улыбаясь, женщина демонстративно задрала нос и развернулась в сторону выхода, делая короткие шаги к двери, пока Майки в очередной раз не решил ей подыграть. — Ну тётушка, ну пожалуйста! Я голодный! А стряпнёй Лео только тараканов травить! — Заныл он, улыбаясь. Знает ведь, хитрюга, что после этой фразы тётушка готова приготовить для него всю еду мира. А Лео мудро решил проигнорировать его комментарий на счёт тараканов.       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она с восторгом побрела на кухню и, положив противень на стол, подошла к Лео. — Вот, Леон! Поучись у младших как правильно с женщинами разговаривать! — Случайно переведя взгляд на торс парня, она тут же замерла, непроизвольно вытянувшись от изумления. — Ох! Леонушка! Ты когда успел так исхудать-то, а?! Совсем щепка! Скоро не то, что за шлангом… За зубочисткой сможешь спрятаться! Ой не порядок, не порядок! Все к столу, быстро! Сейчас я вас чаем напою и накормлю свежей выпечкой! Будете у меня здоровые и крепенькие, прямо богатыри!       Хоть Лео иногда немного напрягали их странные взаимоотношения, он уже давным-давно привык к тётушке. Она приносила в дом атмосферу какого-то особенного домашнего уюта. Не то чтобы обычно здесь было некомфортно, но, когда эта женщина стала приходить к ним, делиться своими проблемами, выслушивать их, давать какие-то советы… Она словно заполнила собой ту дыру, которая образовалась после ухода родителей. Все эти посиделки за чашкой чая, как правило заканчивающиеся часов в одиннадцать ночи, забавные истории, милые прозвища и тому подобные вещи заставляли парня хотя бы на пару секунд расслабиться и просто плыть по течению. Сейчас он должен был готовиться к экзаменам, к завтрашнему рабочему дню, а также доделать работу по дому и прочее, и прочее, и прочее. Но присутствие тётушки словно перечёркивало всё это. Делило на ноль. Всё, гость пришёл, не прилично же запереться в комнате и заниматься своими делами! — Так, садитесь, садитесь! — Ворковала она, резво ковыляя вокруг стола и стульев, словно это совсем не она была сейчас в гостях. Её розовые пушистые тапочки так и шуровали туда-сюда, громко шаркая и кряхтя. Женщина жила совсем рядом и потому не считала нужным приходить в гости в какой-нибудь особенной одежде, а, вместо этого, со спокойной душой надевала привычный, идеально выглаженный свитер и такие же идеально-ровные домашние штаны. — Ой, ну шо за кошмар, а?! — возмущалась она, по-хозяйски распахнув холодильник, пока братья находили себе места за столом. — Вы шо как эти вигатариансы солнечными лучами питаетесь?! Так и до могилы недолго! Ужас какой! — Донни как можно тише прыснул от смеха, прикрыв рот рукой. Подобные высказывания от тётушки не были редкостью, но, каждый раз, он был готов поверить в существование высших сил, чтобы поблагодарить их за такую чудесную соседку.       Так они просидели довольно много времени, а, как только ватрушки тётушки оказались на столе, беседа пошла в наилучшее русло. Все то смеялись, то вздыхали, рассказывая друг другу о своих успехах, о своей жизни, и обо всём, что происходило за прошедшие три дня, когда тётушка в последний раз заходила к ним. Разумеется, она уже знала и о существовании некоего Рафаэля, совсем недавно поселившегося у них в квартире. И также она знала — или, вернее сказать, догадывалась — о том, что Лео этого парня на дух не переносит.       Заметив выражение лица, которое изобразил Лео после очередного упоминания Рафаэля, тётушка лишь усмехнулась и, вытянув руку, похлопала парня по плечу. — Ой, Леонушка, какой же ты умница! Наконец-то нашёл себе кого-то, а то, как не посмотрю, всё один да один ходишь!       То, что произошло с братьями после этих слов, можно описать одним словом — анархия. Лео в прямом смысле слова подавился чаем, Донни начал громко ржать, не стесняясь чужих взглядов, что было ему крайне несвойственно, а Майки лишь замер с недоеденной ватрушкой во рту.       Кое-как откашлявшись с глазами на выкате, Лео стал жадно глотать ртом воздух, то краснея от смущения, то синея от недостатка кислорода. Спустя пару минут он всё же смог заговорить: — Тётушка, я вообще-то не гей! — Ох, до чего же милая пара, до чего же милая! А он красивый хоть? А то заведёшь себе какого-нибудь помоечного, от него и проку не будет! Да и кровать вам надо новую купить, а то скрипит, зараза!       А в то время, как краснеющий Леонардо медленно укатывался под стол от смущения, Раф только-только дошёл до места назначения. И настроение у него было далеко не из лучших. Парень практически не чувствовал пальцы на ногах, его щёки покраснели от холода, а изо рта вырывался небольшой столб пара, резво улетавшего куда-то в даль из-за сильного ветра.       Здание, в которое Рафаэлю приходилось заходить, было ничем не лучше нарко-притона. По крайней мере, так считал сам боксёр. Немного покосившаяся постройка с обшарпанными стенами и заросшими какой-то непонятной растительностью проёмами оставляла о себе далеко не лучшее впечатление.       Раф подошёл поближе, обходя валявшийся повсюду мелкий мусор и лужи с грязной талой водой. Как только парень подошёл поближе, он заметил, что лампочка, висящая у него над головой была разбита, и Раф ходил прямо по осколкам стекла, один из которых уже успел вонзиться в его ботинок. — Бля. — Он в одно движение вытащил осколок из ботинка и кинул его куда подальше.       Взявшись за ржавую ручку двери, парень по старой привычке толкнул её плечом и кое-как вошёл внутрь. В нос тут же ударил застоялый запах табака и дешевого алкоголя. Ещё бы, ведь в это место как минимум семь раз на его памяти вламывались копы с разносортными предъявлениями вроде спекуляции валютами (знать бы ещё Рафу, что это значит), хранения и продажи наркотиков, избиений… — О! — Раздался чей-то протяжный возглас за спиной парня. — Вы только посмотрите, кто изволил припереться!       Медленно оборачиваясь, Раф уже стал потихоньку продумывать ход боя, но, к его счастью, это был не тот ублюдок, который мог его покалечить. Это был тот ублюдок, который не раз его спасал. — Морти! Мать твою по вертикали, ты чё выпрыгиваешь?! — Хитро улыбнувшись, Раф пожал руку старому другу — двадцатипятилетнему афроамериканцу с шрамом на щеке и мало кому известным прошлым. Они были знакомы ещё со школы, где регулярно дрались и первый раз попробовали аж три запретных плода. Морти был сильно старше Рафа, но ни того, ни другого это особо не колыхало. По старой манере пожав другу руку, Морти вывернул её в обратном направлении и как ни в чём не бывало взял Рафа в захват. — Ай, блядь, ты что делаешь?! — Заорал парень, со всей дури ударив друга затылком в челюсть. — Совсем охренел?!       Тот лишь рассмеялся его реакции, отпустив парня и тщательно потирая ушибленный подбородок. — Хо-хо-хо, а ты поумнел с нашей последней встречи! Скок те там ща? — Нарочно ехидно проговорил он, с хитрой ухмылкой смотря на Рафа. — Восемнадцать… — Ха! Красава! — Морти резко хлопнул его по спине и, протиснувшись между Рафом и проходом, побрёл куда-то вглубь коридора. — Пиво буишь? — Всё также ехидно спросил он. — Пф… Ебошь! — Также усмехнувшись, Раф пошёл за ним, игнорируя боль и адский смрад вокруг.       Внутри сие заведение казалось ещё более ущербным, чем снаружи. Повсюду ходили какие-то не то обдолбанные, не то просто странные люди, снующие мимо Рафа как крысы. На полу валялись бутылки пива. Кое-где парень даже рассмотрел пару шприцов, но быстро решил выкинуть их из своих мыслей. Не за этим он сюда пришёл. По крайней мере, на этот раз.       Идя за старым другом, Рафаэль не мог избавиться от странного чувства. Когда-то он здесь, вместе с Морти, чувствовал себя целиком и полностью в своей тарелке, но это было чёрт знает как давно. Бесконечные вечеринки, девочки, алкоголь… А на утро борьба за единственный свободный туалет во всём здании. Все эти вещи были основными атрибутами его жизни, но сейчас в его нутре завелось наипротивнейшее чувство, продолжающее давить и разрывать парня изнутри, будто его место — где угодно, но только не здесь. — Лови! — Крикнул какой-то парень лет пятнадцати, стоявший в паре метров, и кинул в Рафа бутылку пива. Тот еле успел поймать её и, громко крикнув «респект», как бы поблагодарив его за это, — здесь так принято — с помощью костяшек пальцев открыл её. Все присутствующие дружно заревели в унисон различные возгласы, означающие уважение. Да, у Рафа всегда была особая репутация в этом месте. Это точно.       Отпив пару глотков, парень швырнул практически полную бутылку на пол и как ни в чём не бывало, натянув серьёзное выражение лица, пошёл за Морти, всё дальше и дальше продвигаясь вглубь здания. Шли они довольно долго, минут шесть, и за всё это время Морти не сказал ни слова, что несколько взволновало Рафа. Ведь обычно он был тем ещё балаболом.       Внезапно из-за угла вышла девушка не больше шестнадцати лет с длинными, криво-покрашенными светлыми волосами, пышной грудью и узкой талией. На ней были короткие, узкие шорты и ярко-красный топик, обнажающий все её прелести. — Хей, Морти. — Процедила она сквозь жёлтые зубы хриплым, прокуренным голосом. — Не хочешь немного развлечься? Я как раз свободна.       Вышеупомянутый посмотрел на неё оценивающим взглядом, тут же резко отвернувшись и продолжив путь. — Не сегодня, Лилиан. — Девушка, явно разочаровавшись таким ответом, облокотилась на стену. Раф было собирался также пройти мимо, но тут на его плечо легла женская рука с красным облупившимся лаком. — А ты, паренёк? Не хочешь прогуляться со мной до спальни? Тут недалеко… — Отъебись от него. Иначе вставлю по самые гланды. — С холодной интонацией выпалил Морти, даже не обернувшись. Рука тут же ненавязчиво соскользнула с плеча Рафа, а сама девушка скрылась во тьме душного коридора. — Ебучая шкура. Я не против шлюх, но конкретно эта мне все мозги оттрахала.       Раф не стал ничего отвечать на это и лишь молча продолжил идти дальше, пока не уткнулся в единственную не покрытую граффити дверь в здании, на которой красовался слегка стёршийся от времени номер «202». — Пришли. Ты ведь за документами припёрся, верно? — Не дожидаясь ответа, афроамериканец постучал и, приложив немало усилий, открыл дверь, давая парню возможность пройти вперёд.       Перед Рафом раскинулась далеко не самая приятная картина. То место, куда они вошли, представляло собой огромных масштабов кабинет, стены которого были заставлены стеллажами, а на полки были взгромождены здоровенные кипы бумаг всех габаритов и размеров. Напротив двери стоял массивный дубовый стол, украшенный искусной резьбой и кожаной обивкой, наверняка стоящей больше, чем Раф смог заработать за всю жизнь. Над этим самым столом возвышался человек, чья значимость была соразмерна лишь его эго, которое, за все годы непрерывного лизоблюдства и взяточничества, практически достигло габаритов вселенной. Когда-то Раф работал именно на него. И, хоть получал смешную сумму, за это время успел проникнуться невыразимым словами «уважением» к нему. Хотя, не совсем так. Не уважением. Скорее, небезосновательным омерзением. — А, это ты. Ну давай же, проходи, не стесняйся. — Как только Раф зашёл внутрь, дверь за ним с грохотом захлопнулась, а Морти, двухметровый амбал, встал рядом со своим боссом. «Покровитель». Так все называли этого жирдяя. Настоящего же имени не знал никто.       Рафаэль сам не понимал, что конкретно он чувствовал по отношению к этому прилизанному, — особенно, по сравнению с обитателями самого здания — не в меру упитанному мужику. Наверное, что-то среднее между отвращением и ненавистью. А, даже если среди этих чувств и затаился страх перед его авторитетом, он был слишком мал, чтобы проникнуть куда-то глубже привычных Рафаэлю эмоций.       Парень знал Покровителя намного дольше, чем хотелось бы. Дело в том, что именно этот коренастый мужик руководил основной массой подпольных боёв без правил, как среди подростков, так и в кругах молодёжи. И так вышло, что Раф, будучи тринадцатилетним парнем без мозгов, зато с особыми навыками, довольно неплохо устроился, зарабатывая на каждом матче неплохие деньги (для ребёнка, разумеется). Но, по прошествии пяти лет, о необычной работёнке сына узнала мать и не без скандала отняла у него все заработанные трудом и потом деньги. И парень перестал приходить туда. Но, к сожалению, у денег есть одно пренеприятное свойство — они нужны. И, спустя несколько месяцев, как только Раф улучил возможность, тут же записался на первый попавшийся бой, на который его по старой памяти приняли «в кредит». Мол, выиграешь, получишь гонорар — тогда и заплатишь. Кто же знал, что этот самый бой он с треском проиграет…       Тем не менее, за всё это время он ни разу не удостоился встречи с Покровителем лично. И одна мысль о том, что с ним могут сделать, заставляла сердце парня биться чуть-чуть быстрее, чем следовало бы. В то время как тот, даже не удосужившись взглянуть на прибывшего, медленно и размеренно продолжал заниматься какими-то неизвестными Рафаэлю бумажками. — Что тебе нужно? — всё также спокойно продолжал он. Раф более-менее адекватно пытался собраться с мыслями и правильно подобрать слова, чтобы хоть в этот раз не загреметь в больницу. Как всегда, подумал сначала задницей, а потом уже головой. Припереться за всратыми документами к главному директору! Легче было соврать, что их украли, и пойти оформить всё заново в паспортный стол… Но, как обычно, гениальные идеи приходят слишком поздно.       Тем временем тучный мужчина с непоколебимым спокойствием продолжал что-то карябать на бумаге, то и дело перечитывая написанное. Его огромная лысина отражала от себя солнечного зайчика, замершего у Рафаэля на плече, а идеально сидящий костюм слегка замялся, когда мужчина всё же удосужился поднять на Рафа взгляд. — Молодой человек, моё время не резиновое. Говорите, что вам надо, или же уходите подобру-поздорову. Нечего отвлекать людей от работы. — Эти слова несколько успокоили парня. Он не знал ничего о характере Покровителя, и решимости ему это не прибавляло. Тем не менее, взяв волю в кулак, он выпрямил спину и, непроизвольно сжав кулаки, произнёс: — Я пришёл, чтобы забрать свои документы. — Это прозвучало намного хуже, чем он рассчитывал. Больше, как приказ, нежели, как просьба. На что мужчина отреагировал незамедлительно. — Да что вы говорите? Ваши документы? С каких это пор они ваши? — Наклонившись, он достал с одной из полок измазанный пятнами кофе клочок бумаги, в котором Рафаэль распознал ту самую расписку, на которой красовалась его кривая, небрежная подпись. — А вот эта квитанция говорит, что, пока вы не выплатите долг в размере полторы тысячи долларов США, эти документы не ваши, а наши. Верно я говорю, джентльмены?       В ту же секунду два амбала, всё это время стоявшие позади Рафа начали медленно подходить к нему. Лицо Морти — человека, которого Рафаэль долгое время называл своим другом — не выражало никаких эмоций относительно ситуации. Всё тот же мертвенно-холодный взгляд человека, готового убивать. — Погодите! Вы не так поняли… — Закричал парень, не то в отчаянии, не то от злости, непроизвольно размахивая руками. Он прекрасно помнил, какого это, пытаться дышать со сломанными рёбрами…       Покровитель слегка приподнял правую руку, покрытую крупной тёмно-синей сеткой вен, давая своим телохранителям понять, что нужно остановиться. — А как мне следовало Вас понять? Объясните. — Зрачки Рафаэля сузились, а на лбу выступили капельки пота. Уж в чём он был совершенно не силён, так это в дипломатии. — Я и не думал не возвращать те… Вам… долг. Мне просто нужны документы, чтобы устроиться на работу и- — Работу? — перебил его мужчина. — А зачем Вам работа? — Чтобы заработать денег, — боксёр нахмурился, чувствуя себя полным идиотом из-за того, что ему вообще пришлось отвечать на этот вопрос, — и отдать их Вам.       Давно Рафаэль не падал так низко. Каждая клеточка его тела сейчас буквально горела злостью и ненавистью ко всему мирозданию. И, больше всего, к собственной тупости.       Покровитель сложил руки в небрежный замок и, усевшись во всю ширь своих массивных плеч, продолжил всё тем же монотонным голосом: — Вы меня не так поняли. Работа Вам сейчас ну совершенно не нужна- — Но ведь- — Тяжёлая рука Морти легла на его плечо, давая понять, что сейчас лучше помолчать. — А не нужна она вам потому… — он выдержал короткую паузу, — что через неделю на той же арене состоится матч. В котором Вы, все непременно, примите непосредственное участие. Если победите — документы снова станут вашими.       После этих слов, Покровитель взял из комода чистую бумажку и начал что-то писать. — Ах, да. Ещё один малоприятный момент. Если Вы возомните благоразумным поменять паспорт, имя и фамилию, переехать в другой город или даже страну… — В этот момент второй охранник подошёл к Рафу и сильно ударил его в живот, заставив парня издать болезненный стон и согнуться пополам от боли. — Последствия будут плачевными.       Рафаэль сам не знал, что в этой ситуации больше всего его раздражало: неприкрытая угроза, денежный долг или же тот факт, что человек, которого он когда-то голыми руками вытащил с того света, и с которым провёл несколько лет своей жизни, даже не шелохнулся, чтобы ему помочь. Морти так и стоял с абсолютно спокойным выражением лица смотря в никуда, даже пальцем не дёрнув, чтобы как-то облегчить участь Рафа. — Вот видите, Рафаэль, на какие методы приходится идти в сфере бизнеса. Все мы должны быть прагматичны, иначе медным тазом накрывается как душевное равновесие, так и физическое. — С этими словами Покровитель махнул от себя рукой в сторону двери, и Морти, давний друг и товарищ, погнал Рафа взашей, захлопнув за ними дверь.       Удар пришёлся в то место, где, как полагал Раф, находилась поджелудочная железа. Ущерба немного, но тупая боль ещё долго будет о себе напоминать. Парень не мог даже разогнуться. Он всё шёл и шёл по этому коридору, который теперь казался намного длиннее, чем раньше. Опираясь на стены и двери, Рафаэль кое-как добрался до выхода, пока за ним, насвистывая какую-то весёлую мелодию, резво шёл его бывший друг.       Как только Морти довёл его до парадной двери, Раф развернулся, чтобы, возможно, в последний раз посмотреть в глаза этому человеку. — Сволочь… — процедил он сквозь зубы, изо всех сил стараясь выпрямиться. — Такова жизнь. — С беспечной ухмылкой ответил Морти и, сделав единственную услугу бывшему товарищу, распахнул перед ним дверь, резко захлопнув её на последок.       В лицо парня ударил холодный воздух, моментально освеживший его тело и сознание. Боль начала потихоньку увядать, оставляя за собой место жуткому холоду и злобе. Поборов последние остатки слабости, Раф почувствовал внутри себя небывалый прилив сил, который всё это время хранился где-то глубоко внутри него. Сжав руки в кулаки, он стал искать взглядом то, на чём можно выместить гнев, и нашёл — одиноко стоящая мусорная корзина была просто идеальным вариантом. Хотя, сейчас ему всё равно, что бить.       Спустя несколько минут Рафаэль пришёл в чувства, стоя в вагоне метро и держась за поручень. Он не помнил ни как он дошёл сюда, ни куда вообще он направлялся. Единственное, что давало знать о недавней вспышке ярости — жгучая боль в ноге и пятна грязи на ботинке. Что-то подсказывало ему, что-то самое мусорное ведро сейчас валялось где-то в тридцати метрах от своего законного места, искорёженное до неузнаваемости.       Спустя двадцать минут он уже стоял около двери в квартиру братьев и мялся у входа, не решаясь зайти. Он влип. Серьёзно влип. И выпутаться из этой ситуации сможет нескоро.       Простояв несколько минут около двери, он вспомнил, что Лео, вроде как, не запирал дверь на ключ, когда он уходил, и нерешительно дёрнул ручку. Слегка толкнув её, парень вошёл внутрь, еле волоча за собой ноги. Если судить по ощущениям, он словно зашёл в другой мир.       Было довольно поздно, наверное, часов двенадцать ночи, но в коридоре всё равно горел мягкий свет, а с кухни, кроме сладкого запаха, доносился чей-то задорный голос, явно рассказывающий какую-то увлекательную историю. Раф не мог разобрать ни слова, ни интонацию, да и не хотел. Но вся эта атмосфера как никогда вогнала его в лютую тоску.       Заперев за собой дверь, темперамент, прямо в верхней одежде и с ботинками, медленно побрёл в свою временную комнату, искренне надеясь, что никто не заметил его возвращения. Дойдя до кровати, он чуть ли не рухнул на неё и, кое-как накрывшись одеялом, до боли зажмурил глаза и закрыл уши, пытаясь изолироваться от смеха, весёлой беседы и мягкого света, который через тонкую щёлочку проходил в его комнату.       В этом мире всё слишком идеально. Не то, что в том, из которого пришёл он…