Другая сторона мечты

      — Тайник находится в Линкольн-Спрингс, там, где раньше был древний сад… — я лежу на диване вверх тормашками, свесив голову с сидения и закинув ноги на спинку, и массирую виски, стимулируя тем самым мыслительную деятельность. — У одной женщины, будущего кандидата наук, была карта… но, скорее всего, сейчас этой карты ещё не существует — она её очень долго составляла.       — И ты всё так хорошо помнишь? — скептически спрашивает Сэм. Он сидит за столом в компании своего единственного и неповторимого ноутбука и ищет что-то, вбивая в поисковик новые запросы по мере того, как я подкидываю информацию. — Там же… сколько там серий?       — Чуть меньше двухсот, — машу рукой я — а, так, ерунда, всего-то почти шесть дней. — Конкретно эта… — замолкаю, подсчитывая, — вроде сто семидесятая, если не путаю. Это моя святая обязанность как суперамипришибленной и просто фикрайтера — помнить все события максимально точно. В межсезонку иногда бывает нечем заняться, вот и пересматриваешь старые серии по сто раз, спойлеры почитываешь, — я усмехаюсь. — А этот эпизод вызвал сумасшедшую реакцию среди фанатов. Дину с Касом лучше не знать подробностей.       Сэм поражённо присвистывает:       — А как зовут эту женщину-кандидата, ты помнишь?       — Не-а — она была слишком мелким персонажем. Но если ты найдёшь мне карту города, то я, возможно, сумею отыскать нужный район.       — Сэм, нам нужно в город, — Дин спускается со второго этажа и спешно топает на выход. — У нас закончились обезболивающие, а ещё нужно поискать сильные антибиотики и мази от ожогов.       — Как она?       — Плохо, — он качает головой. — Боюсь, всё же не выкарабкается.       — Оставь ноут включённым, — прошу я, оставаясь в той же позе. — Попытаюсь вспомнить ещё подробности. Эй! — возмущённо восклицаю, когда проходящий мимо дивана старший Винчестер скидывает мои ноги со спинки, вынуждая лечь по-человечески.       — Сильно много крови, прилитой к голове, тоже вредно, — нравоучительно комментирует он своё действие.       — Думаю, со своей головой я сама разберусь. Нам с Мэг тоже бургеров возьми.       Охотник только кивает.       Вскоре урчит мотор «Импалы», колёса шуршат по гравию и стихают — Винчестеры уезжают. Бобби в очередной раз сидит на телефонах, изображая из себя сотрудника ФБР, а моя кошка снова затерялась где-то среди металлолома на улице. Я пытаюсь найти нужное место по онлайн-картам в интернете, даже определяю несколько потенциальных точек, но потом как обычно блукаю в трёх соснах и решаю дождаться возвращения Сэма. У него опыта в картах больше будет, пусть посмотрит и покажет.       А в это время в голове назойливым молотком бьются слова Гейба. И осознание, что я имею в этом мире гораздо больше преимуществ, чем кто-либо другой. Ну… почти чем кто-либо другой. Во всяком случае, я могу успешно играть роль кристалла-предсказателя. Позолотите ручку, добрые охотнички…       — Что ищешь? — интересуется Бобби, стоит мне вместо интернет-сёрфинга приняться с остервенением перерывать имеющиеся у него на полках книги.       — Заклинание, которое позволило бы вызвать Смерть во плоти и при этом не отхватить по первое число, — бормочу я, стоя на одной ноге в нелепой позе и перелистывая очередную здоровенную книгу, довольно неустойчиво лежащую на другой моей коленке. Дурная привычка, выработанная ожиданием преподов под аудиторией, где в коридоре нет даже случайно забытых стульев, не говоря уж о скамейках, но что поделаешь. — Гейб сказал, что на Джо стоит печать Смерти. Мы могли бы поговорить со Смертью и попросить снять эту печать.       — Это форменное сумасшествие, — качает головой старый охотник. — И я надеюсь, ты это понимаешь.       — Прекрасно понимаю, хотя на самом деле со Смертью можно договориться. Он неприлично часто идёт Винчестерам на уступки, если в хорошем расположении духа и имеет собственный интерес, — я немного покачиваюсь — ноги уже начали затекать в таком положении, а ничего мало-мальски подходящего так и не находится. То привороты какие-то попадаются, то сглазы, то заклинание на мгновенный обмен телами — зачем Бобби всё это, я не знаю и даже боюсь пытаться угадать. — Blin, было бы гораздо проще, если бы в этих фолиантах хотя бы оглавление делали. Либо список тем, — университет научил меня искать нужную информацию порой чуть ли не по крохам, но приобретённый за годы учёбы навык здесь оказывается практически бесполезным.       — Ты точно чокнутая.       — Я фанатка.       — Давай я поищу, — Сингер подъезжает ко мне и забирает книгу. — А ты сходи, посмотри, как она.       Я чуть не признаюсь, что жутко боюсь — смотреть на эти ужасные ожоги, знать, что на самом деле ей очень больно, а я ничем не могу помочь, — но потом решаю, что это прозвучит глупо.       Вздохнув, топаю наверх.       Дверь в комнату Джо осталась приоткрытой, поэтому я лишь тихонько толкаю её, чтобы проскочить в образовавшуюся щель, и морщусь, стоит половице под ногой жалобно скрипнуть, будто противясь моему вторжению. Харвелл всё так же лежит на кровати. Кажется, девушка пришла в сознание — она уставилась в потолок долгим немигающим взглядом.       На всякий случай я решаю подойти (правда, это больше походит на трусливые мелкие перебежки) и проверить её пульс.       Её сердце бьётся, но пульс прощупывается слабее, чем у здорового человека, что не может не тревожить. Зато охотничьи реакции остаются по-прежнему сильными — это я понимаю, как только её пальцы вцепляются в моё запястье, стоит робко прикоснуться к ней.       — Всё хорошо, — шепчу я настолько успокаивающе, насколько могу, и пытаюсь расцепить хватку. Хорошо, что Джо всё-таки девушка, пусть и охотница, иначе не избежать мне новых синяков, которых и без того в последнее время появилось предостаточно. — Я знакомая Винчестеров. Друг.       Как только я говорю это, мне удаётся разжать её руку. Не зная, что вообще надо делать — лечить ожоги третьей степени в домашних условиях меня ни жизнь, ни универ не научили — я присаживаюсь на стул рядом с кроватью. Неловко беру губку и, обмакнув в воду, которую, очевидно, оставил Дин (а ещё пустые упаковки от бинтов, обезболивающего и использованные шприцы), аккуратно провожу по той стороне лица девушки, которой не коснулся огонь.       — Всё будет хорошо, — шепчу я, не понимая, кому я это говорю: ей или всё-таки себе. — Всё обязательно наладится, вот увидишь. Тебе… ещё слишком рано… уходить. Всем вам ещё рано уходить.       На мгновение мне кажется, будто уголок её губ рвано дёргается в полуулыбке. В ироничной полуулыбке.       — Это очень пессимистично, знаешь ли, — невесело замечаю я и добавляю по-русски: — А меня и вовсе здесь быть не должно.       Я едва не подпрыгиваю и роняю из рук губку, когда, не поворачивая головы, Джо косит глаза прямо на меня. В них читается недоверие — девушка ни на миг не поверила моим словам. Я и сама в них не верю. Хотя находись я по ту сторону экрана, я бы до последнего верила в чудо. Да я и сейчас надеюсь что Бобби всё-таки удастся найти заклинание, а Смерть пойдёт у нас на поводу.       — Ты… ты можешь говорить?       — А смысл? — хрипит она и снова дёргает губами. — Или хочешь посплетничать?       — Я — Люда… то есть Люси. В смысле, меня зовут Людмила, но на американский манер будет Люси, — сбивчиво объясняю я, пытаясь толком представиться. — Меня так называют друзья.       — А Люцифер — просто прозвище, — непонятным тоном чеканит она. Не обвиняет или смеётся, а просто констатирует факт. — Дин упоминал тебя, когда накладывал бинты.       — Ты не понимаешь… — я качаю головой, сама не зная, как объяснить. Если это возможно объяснить. Да и надо ли объяснять кому-либо вообще?       — Понимаю. Сама подростком «Зачарованных» смотрела и мечтала стать хоть чуточку похожей на Фиби. Вот только она не была Сатаной.       — Говорю же, не понимаешь, — становится немного не по себе из-за того, что Винчестер успел рассказать обо мне так много. Я спешу перевести тему: — Как ты себя чувствуешь?       — Тебе про то, где и насколько конкретно хреново, или хватит того, что мне хреново везде?       — Винчестеры скоро приедут и привезут болеутоляющие, — я слегка сжимаю её здоровое запястье в ободряющем жесте. Мои руки дрожат, что, без сомнения, чувствует и Харвелл.       Джо, пару раз моргнув, снова таращится в потолок:       — Я хочу к маме, — шепчет она через пару секунд. — Надеюсь, она не попала в Ад.       — Она сейчас в Раю. С Эшем и остальными. Я знаю это.       — В обители этих пернатых засранцев? — хмыкает она. — Если бы не их игрушки с концом света и печатями…       — Эй, не все ангелы засранцы, — возражаю я.       Даже как-то обидно слышать это после всего, что я о них знаю. Хотя после тех же знаний хочется выдать как минимум половине Небес хорошенького пинка под зад. И, составляй я список таковых, на первом месте окажется никто иной, как Кастиэль — наворотил парень в своё время дел.       — Есть и хорошие, добрые, которые не создают проблемы мирового масштаба.       — Может и есть, но я с ними не знакома, — бурчит Джо всё тем же хриплым голосом и отводит взгляд в сторону, ясно давая понять, что наш разговор окончен.       Я легонько хлопаю охотницу по руке и собираюсь уходить, но моё внимание привлекает едва заметное движение за окном. Выглянув, обнаруживаю идущего по подъездной дорожке мужчину в, что называется, расцвете лет. Из-за его кожанки я сначала решаю, что это Дин — слишком уж уверенно человек шагает, — но, приглядевшись, понимаю свою ошибку и предполагаю, что это кто-нибудь из знакомых Бобби, заглянувший в поисках помощи, убежища или ещё чего-нибудь.       Правда, когда этот мужчина, словно заметив, что я смотрю на него, поднимает взгляд, его глаза оказываются абсолютно чёрными — ни белка, ни зрачка. И тогда становится ясно, что дело вот-вот запахнет жаренным.       — Бо-обби! — ору я благим матом, пулей вылетаю из комнаты и стремглав, перепрыгивая через ступеньку, а то и две, несусь к охотнику. Он всё ещё ищет в книгах информацию. Судя по количеству лежащих вокруг него уже просмотренных, крайне безуспешно. — Демон! На улице демон, он идёт сюда! — и бросаюсь на кухню за солью, чтобы насыпать на подоконники и порог. Что-то, а расположение стратегического запаса солонок я выучить успела.       — Что? — охотник подъезжает на коляске к окну, выглядывает за шторку и тут же задёргивает её обратно. Ругается. Весьма нецензурно. — Уму непостижимо: среди бела дня и ничего не боясь! Они там в Аду оборзели совсем, что ли? В парадную дверь!       — У тебя есть чёрный ход? — осторожно спрашиваю я, покончив со всеми окнами на первом этаже. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи, что её нет, что она заперта на противодемонский замок, что защищена лучше адских врат!..       Сингер в это время вооружается дробовиком, наверняка заряженным солью или ещё какой гадостью, и, едва я появляюсь на пороге комнаты, протягивает мне пистолет. Слегка поморщившись от осознания, что в любом случае не смогу выстрелить в человека, пусть даже демона, я всё-таки беру оружие и, как это делается в крутых киношках, прячу за пояс джинсов — больше некуда. В карманы даже смартфон влезает с трудом.       — Боковая дверь рядом с кладовкой.       Я мигом бросаюсь туда. Почти успеваю, но дверь распахивается раньше, в неё врывается ещё трое демонов — и в мужских телах, и в женских. Очевидно, тот наглец у парадной двери всего лишь отвлекающий манёвр, эффект неожиданности. Руки бы оторвать тому, кто бросил чёрный ход открытым!       Я лишь за малым успеваю притормозить, чтобы не врезаться в них. После, недолго думая, от души обсыпаю солью первого же попавшегося под руку. Ему это определённо не нравится — он тут же принимается стряхивать с себя белые крупицы, яростно шипя, словно они жгутся. Хотя, возможно, его они как раз обжигают.       Однако повторить сей чудесный финт с другими мне не дают: едва я обсыпаю первого, солонку выбивают у меня из рук мощным ударом. Но я ошибаюсь, посчитав это в сложившейся ситуации самым ужасным.       Солонку выбивает «немец». Тот самый паренёк с романо-германского отделения, в которого вселился демон при нападении на мой университет. Впрочем, за все эти дни демон из него никуда не делся.       На солонке он не останавливается, поэтому в следующий миг я чувствую что-то вроде толчка в грудь, отбросившего меня в ближайшую стену. Бок, по которому приходится удар, пронзает острая боль, и на несколько секунд я теряю способность дышать. Демонический телекинез, всегда эффектно смотревшийся на экране, на деле оказывается болезненной и крайне неприятной штукой.       — Люда, Люда, какая приятная встреча! — елейно пропевает «немец» на чистейшем русском. Меня передёргивает. — Или… как тебя обычно зовёт этот парнишка? — он указывает на себя с ехидцей. — Людочка? Фу, что за мерзкое имя.       — Что т-тебе надо? — хриплю я, пытаясь восстановить дыхание.       — Познакомиться с тобой хотел — в прошлый раз ты так быстро убежала, что мы не успели даже как следует поболтать, — демон качает головой в напускном осуждении. — А бедный паренёк, в чьей шкурке я сейчас сижу, очень по тебе соскучился за прошедшую неделю, переживал. Боялся, что тебя убили ненароком. Но ты ведь для нас слишком ценная, чтобы тебя так просто убивать, верно?       Не понаслышке зная, как демоны любят давить на психику, я стараюсь не идти на поводу у черноглазого — он сейчас может наговорить что угодно. Вместо бессмысленного трёпа резко вскакиваю на ноги и, превозмогая боль, бросаюсь бежать в сторону кухни в надежде найти там ещё одну солонку, чтобы мы с Бобби могли… сделать что-нибудь. Вдвоём. Против четырёх демонов.       — Бобби!       — Взять её! — кричат мне в спину.       Не успеваю я сделать даже нескольких шагов, меня валят на дощатый пол, хорошенько прикладывают головой об его жёсткую поверхность и больно скручивают руки за спиной. Я пытаюсь вырваться, но меня придавливают ещё сильнее, ясно давая понять, что если буду брыкаться, то руки попросту сломают. Что-то подсказывает, что сломают как можно более болезненно.       Интересно, сколько раз и об какие поверхности меня сегодня ещё уронят?       Но «конец котёнку» не наступает — я даже подумать об этом не успеваю, — над моей головой гремит выстрел, а хватка на запястьях исчезает. Бобби со своим дробовиком пришёл… приехал ко мне на помощь.       — Так, кто ещё хочет? — грозно рявкает он.       Я спешно поднимаюсь с пола и, спотыкаясь, встаю за коляску с желанием как можно быстрее увезти Сингера отсюда.       Однако один выстрел солью демонов не пугает — они тут же, не размениваясь на лишние слова, бросаются на нас. Очевидно считая, что инвалид, пусть и охотник, им не соперник.       — Девчонку взять живой, старика можете убить, — отдаёт короткий приказ «немец».       Бобби делает ещё один выстрел, только это не помогает. Даже, кажется, ещё больше злит их.       Я дёргаю коляску на себя, отступая спиной вперёд.       — Экзорциамус те омнис имундус спиритус… — завожу я старую и надёжную антидемонскую песню в надежде на быстрое разрешение появившейся проблемы, но не тут-то. Оказывается, остался ещё один — неучтённый — демон. Тот самый, что ломился в парадную дверь и, похоже, каким-то неведомым образом нашёл другой вход. Черноглазый подкрадывается сзади и зажимает мне рот, не успеваю я дойти и до середины заклинания экзорцизма. Я пытаюсь его укусить, но он, несмотря на зубы и мои руки, вцепившиеся в инвалидное кресло мёртвой хваткой, тащит меня в сторону выхода.       На мои попытки вырваться и брыкаться он решительно не обращает внимания до тех пор, пока я не додумываюсь применить самые элементарные знания по самообороне, полученные на физкультуре: сгибаю ногу в коленке и хорошенько двигаю пяткой в пах черноглазого. Мне везёт — он сгибается пополам, держась за своё причинное место, — что даёт возможность выскользнуть из его ослабшей хватки и ударить с ноги ещё пару раз. После чего я выхватываю из-за пояса пистолет, снимаю с предохранителя и делаю предупредительный в воздух… ну, ладно, в потолок.       Однако демонам этот выстрел что об стенку горох — они даже не вздрагивают от его звука. Я пытаюсь выстрелить им в ноги, надеясь отогнать их от Сингера. Кажется, попадаю в демоншу, поскольку она как-то странно дёргается, но обычные пули демонам не помеха, а Кольт два года назад стащила Бэла.       Бобби бьёт одного из нападающих прикладом дробовика, раз уж выстрелы не помогают, только проку от этого тоже мало. Он не может драться, а я попросту не умею. Мне остаётся лишь снова схватить коляску и потянуть её на кухню, что я и делаю. После чего хватаю ещё одну — последнюю — солонку, стоящую в шкафчике, насыпаю у входа дорожку и буквально падаю на стул, тяжело дыша.       Полный абзац. Демоны приходят сюда, в дом охотника, посреди бела дня, ничего не боясь, и пытаются схватить меня. Бред какой-то! А если бы они на Винчестеров напоролись? Слишком уж рисковые ребята.       Или они специально подгадали такой момент, когда братья уедут куда-нибудь, и в доме останется три неспособных к борьбе человека?       Три!       Со всем этим нападением я совсем забываю о Джо, а она лежит на втором этаже абсолютно беззащитная. Если кто-нибудь из черноглазых поднимется наверх, ей несдобровать — и плакала тогда наша с Бобби идея договориться со Смертью.       Другая идея, ничуть не менее гениальная, чем вызвать всадника апокалипсиса, бьёт в голову подобно разряду шаровой молнии. Винчестеры вернутся неизвестно когда: возможно нас всех тогда уже поубивают (что бы «немец» ни говорил, живой я им не дамся). Мой разряженный телефон остался в гостиной на журнальном столике совершенно бесполезным, драться мы с Бобби не можем. Уж точно не тогда, когда он прикован к инвалидному креслу, а меня достаточно скрутить нехитрым приёмом — и неси куда душе угодно.       Зато в доме есть один человек, который теоретически может бороться. Один охотник, который в свои молодые годы успел пережить столько, что врагу не пожелаешь.       Остаётся только претворить теорию в практику.       Мне требуется пара минут на то, чтобы, используя свой крестик, который я ношу на шнурке уже много лет, освятить воду в первой попавшейся кастрюльке. Засунув за пазуху полупустую солонку, старательно игнорируя протесты Сингера и попросив его оставаться здесь, я открываю дверь, за которой ожидаемо собрались все четверо черноглазых. От души окатываю их святой водой и, пока они кричат от полученных ожогов, выскальзываю в гостиную, где оставляю посудину и хватаю тот самый фолиант, что читала совсем недавно. Хочу уже снова попытать удачу с заклинанием экзорцизма, но не тут-то: демонша, которой я попала в ногу, пытается меня схватить. Приходится стукнуть её книгой, и, напрочь забыв о лёгких решениях, побежать вверх по лестнице.       — Что происходит? — спрашивает Джо, стоит мне захлопнуть дверь в её комнату и высыпать на порог остатки соли. Девушка пытается сесть, но я укладываю её обратно и лихорадочно ищу в книге нужное заклинание. Кто бы мог подумать, что оно пригодится так скоро и так по делу.       — Демоны. На нас напали демоны, — бормочу я и победоносно вскрикиваю, наконец-то найдя ту самую страницу. — Нам нужна твоя помощь, и… — я бросаю быстрый взгляд на её ожоги, — oh, ja eshhjo uspeju pozhalet' ob jetom[1].       Отступать некуда — я слышу, что, по крайней мере, один демон уже на втором этаже. И соли не так уж много, чтобы обеспечить нам абсолютную безопасность. К тому же даже ёжику понятно, что Бобби не станет отсиживаться на кухне всё время: рано или поздно он попытается выгнать черноглазых из своего дома. Если ещё не попытался.       — Что ты делаешь? — настораживается Харвелл, наблюдая, как я хватаю её за здоровую руку, согласно указаниям в книге.       — Даю тебе возможность немножко побегать, — бормочу я и скороговоркой читаю написанный на старых страницах текст, принадлежащий заклинанию на мгновенный обмен телами.       В следующую секунду меня как будто вырывают из собственного тела, срывают с моей души каждую частичку плоти… и затягивают в другое тело, словно в джинна в бутылку запихивают. При этом сам джинн отчаянно сопротивляется и не желает менять привычный ему мир.       После этого я помню лишь ощущение дикой боли во всей левой половине тела, появляющееся подобно взрыву, прикосновение к правой руке. Кажется, я кричу, но потом, похоже, моё тело решает, что лучшим решением будет просто отключиться от реальности.       Поэтому следом меня накрывает тьма.

____________________________

[1] Ох, я ещё успею пожалеть об этом.