Другая сторона мечты

      Я сижу на диване в гостиной (такими темпами он мне родным скоро станет), укутавшись в плед, и пытаюсь прийти в себя после случившегося. Чувствую себя разбитой, совершенно и абсолютно разбитой. Болит всё, в основном вследствие наставленных за сегодня синяков: от мелких пятнышек на запястьях до обширных гематом на спине, боку, ноге. Я стала сплошь фиолетовой. Точнее, стану завтра.       А вообще синяки волнуют меня меньше всего. Особенно сейчас.       Я отсутствовала в своём теле пару часов, и за это время в нём буквально сам Хаос поселился. Как если бы я уехала к родителям, а квартиру оставила Чарли с Кларой, разрешив им провести там пару вечеринок. Вроде и прибрались перед моим возвращением, но неправильно расставили посуду, поменяли местами книги на полке — вот так я ощущаю себя внутри собственного же тела.       И теперь в моей голове бродит множество остатков чужих мыслей и воспоминаний.       Странное чувство полёта исчезло, и я уже не лежу — стою на своих двоих и держу за руку… себя. Хотя на самом деле это не я, а девчонка в моём теле, затеявшая невероятно опасную авантюру.       Я… лежащая я… кричу не своим голосом и обмякаю через полминуты. Проверяю мои… её глаза, приподняв веки — без сознания. Ещё бы, от такой боли, да ещё так резко… то, что удалось обойтись без болевого шока — уже удача.       Демон за дверью — если это действительно демон, и я… она ничего не выдумала — пытается проникнуть сюда, но у него ничего не выходит. Соль у порога надёжно защищает нас. Делаю глубокий вздох, прежде чем резко распахнуть дверь, оттолкнуть черноглазого в сторону, перепрыгнуть через защиту, и закрыть комнату вновь, надеясь, что соляная дорожка осталась целой. Бью демона по затылку в надежде вырубить, жалею, что у меня нет того антидемонского ножа, вечно таскаемого Дином, и скатываюсь по ступенькам вниз, пока за мной снова не погнались. Мне везёт пока лишь из-за эффекта неожиданности. Они не ожидали, что я… она так быстро научится драться.       Боец из Люси никудышный, но вот посещающие её голову озарения иногда бывают очень полезными. Как сейчас.       Я вздрагиваю от того, насколько чёткими остались эти воспоминания. С каждой минутой, с каждой секундой, с каждым мгновением идея, спасшая нам всем жизни, кажется мне всё более и более плохой, да вот только изменить ничего уже нельзя. Я тоже прочитала мысли Джо, и мне не хочется думать, что ещё из моих мыслей могла прочитать сама Харвелл.       Боль пронизывает каждую клеточку покалеченного огнём тела, пульсирующим жаром разливается под кожей, снова и снова впивается в сознание при каждом, даже самом мельчайшем движении. Даже дышать больно. Как я… она… я… способна это вытерпеть? Как удаётся сохранить молчание сейчас, когда каждый атом вопит о пощаде?       Апатия… противостояние боли вызывает странное безразличие, а безразличие в свою очередь позволяет бороться с болью… замкнутый круг. Не хочется ничего: ни дышать, ни жить, ни надеяться. Хочется… к маме… чтобы она обняла, поцеловала в макушку и сказала этим своим огрубевшим от постоянных окриков на охотников голосом, что всё будет хорошо…       Эти воспоминания менее чёткие и более беспорядочные, но их совершенно невозможно игнорировать. Как и вызывающее дрожь под коленками желание умереть — навязчивое, маниакальное. Самое чёткое из всех мыслей. Словно Джо уже приняла решение, от которого её невозможно будет отговорить, сколько ни пытайся.       Демонам удаётся зажать меня в угол, но они почему-то не пытаются меня убить. Ударить, оглушить — да; всё тело из-за этого в синяках. Я не сдаюсь и даю демонам отпор раз за разом, пытаясь как можно дольше тянуть время: Винчестеры не говорили, что уедут надолго. Должны вот-вот вернуться. Наверное.       И они возвращаются как раз тогда, когда я лихорадочно ищу способ вырваться из ловушки, в которую позволила себя загнать. Видят беспорядок в доме, сразу же понимают всё и включаются в общую «вечеринку». Я успеваю лишь коротко вскрикнуть, когда Дин оттаскивает от меня того, кого я… она называла «немцем», и всаживает в него антидемонский нож. Парень обмякает в его руках, и бездыханное тело попросту отшвыривают в сторону, чтобы разобраться с другими демонами.       Винчестер обходит вокруг дивана с чашкой крепкого кофе и шоколадкой в руках, ставит всё это на столик, садится рядом и кладёт руку мне на плечо, глядя на меня с толикой тревоги. Я неловко сбрасываю его ладонь, показывая, что не намерена сейчас общаться, подтягиваю колени к груди и плотнее закутываюсь в плед. Дин поджимает губы и встаёт с дивана. Мягкое сидение пружинит.       — Однажды он попытался пригласить меня на факультетский бал-маскарад, — бормочу я, глотая слёзы. — Я сказала, что уезжаю из города на два дня, поэтому не смогу с ним пойти. Я ведь тогда на самом деле уезжала, а он подумал, что я его просто отшила. После этого избегал меня, будто не на одном факультете учились, — дыхание спирает. Я делаю судорожный вздох. — Я ведь даже не знаю, как его зовут. Всякий раз слышала только фамилию на перекличке… Терещенко.       — Мне жаль, — коротко отвечает охотник, прежде чем уйти. Они с Сэмом и Бобби сейчас избавляются от тел. Тот мальчишка-«немец» будет в моём мире таким же пропавшим без вести, как и я сама. Вот только у него надежды на возвращение нет больше никакой.       Они могли бы заманить его в демонскую ловушку — никуда бы он не сбежал, — и тогда появилась бы возможность освободить несчастного парнишку от всяких злобных вторженцев, а заодно и выведать кое-какую информацию… но Винчестеры были бы не Винчестерами, если бы хоть раз обождали и не стали торопиться.       Сразу же после того, как с демонами покончено, мне в лицо плескают святой водой из фляжки. Снова это неожиданно, что не может не раздражать. Я лишь молча тычу Дину в нос ладонь, на которой шариковой ручкой нарисована антидемонская пентаграмма. Я… она защитила это тело перед тем, как прочесть заклинание.       — И где вы шлялись всё это время, балбесы? — ворчит выезжающий из более-менее уцелевшей кухни Бобби, недовольно оглядывая беспорядок в своём доме. — А ты, — он обвинительно смотрит на меня, — больше даже не думай пытаться повторить такие фортели. Мелкая ещё, чтобы так глупо умирать.       — Дин, — я хватаю Винчестера за предплечье, когда он, недовольно поджав губы, идёт осмотреть трупы и обыскать на всякий случай их карманы. — Она хочет вызвать Смерть, чтобы спасти меня. Не позволяй ей сделать это. Ей кажется, будто она знает, что делает, но на самом деле это не так.       — Она? — недоверчиво переспрашивает Сэм.       — Привет, меня зовут Джоанна Бэт Харвелл, и я оказалась здесь благодаря заклинанию на обмен телами.       Услышав это, Бобби хлопает себя ладонью по лицу — Люси назвала бы это фэйспалмом — слышны тихие ругательства. Я без особого труда разбираю слова «глупый ребёнок» и «они нашли друг друга».       — Если бы она не сделала это, мы все были бы давно мертвы, — тихо говорю я. — И раз уж мне всё равно придётся возвращать это тело обратно, я скажу сейчас: дайте мне умереть.       — Джо, — устало вздыхает Сэм. В его глазах, как и в глазах других, несогласие. Они тоже готовы попытать удачи в безумной попытке спасти меня.       — Я всё равно должна была умереть. Поймите меня. Вы не боги, не вам вершить судьбы людей и делать за них выбор. Я знаю, что я хочу. Дайте мне это.       Они препирались долго, но так и не пришли к согласию: Винчестеры не хотят терять друга, а Джо не видит жизни без матери. Потом наконец-то единогласно решили, что пора расселять всех по своим местам, потому что у заклинания нашёлся небольшой побочный эффект: если через сутки не вернуть всё как было, души застревают в чужих телах навсегда. Небольшой… ну, как сказать.       Я снова кричала, громко, до срыва голосовых связок, когда меня возвращали обратно в моё тело. Побывать на месте Джо, почувствовать все эти раны, всю эту боль, всё это желание уйти… оказалось невыносимо страшно. Я билась в агонии в прямом смысле этого слова, пока мне не ввели дозу успокоительного, после чего я ещё некоторое время провалялась подобно мешку с картошкой. Ещё одна причина моей разбитости.       Теперь же всё, что я могу и хочу делать — сидеть на диване, завернувшись в плед, и разламывать шоколадку на маленькие кусочки, бросая особо мелкие крошки в успевший поостыть кофе. Что за безумный напиток из этого может получиться, меня интересует мало. Точнее, вообще не интересует. Сил не осталось даже на праздный интерес.       — Ты как? — заботливо спрашивает Сэм, стоит мне всё ещё нетвёрдым, но ощутимо уверенным шагом проковылять на кухню. Это значительный прогресс, поскольку часа два назад, только отойдя от успокоительного, я могла идти, только держась за стенку. Уже, наверное, отхожу от шока, который подарило мне путешествие в чужую шкурку.       — Порядок, — я вымученно улыбаюсь и киваю старшему Винчестеру. — Спасибо за кофе, Дин. Как там Джо?       — Относительно нормально, — отвечает охотник, однако натянутость этого «нормально» легко читается по его глазам.       — Она всё ещё стоит на своём? Я к тому, что у меня, кажется, есть идея…       — Даже не думай, — перебивает меня Дин, не дав даже договорить. — Ты от прошлой задумки в себя приди, а потом уже пытайся планы строить. И даже тогда нет.       — Но…       — Людмила, мы понимаем, что ты хочешь помочь, но ты вредишь себе, — чуть более мягко, чем брат, начинает Сэм. — Сейчас ты поменялась телами с Джо, завтра ты совершишь какой-нибудь ритуал на крови, а потом что? Душу продашь? Хочешь попасть в Ад, на сковородку? — он говорит ровно, даже сказать, спокойно, но каждое его слово заставляет вздрагивать, почти бьёт оплеухой.       — Я знаю, кто может найти заклинание по вызову Смерти, — упрямо говорю я, едва он замолкает. Я уже не маленькая, чтобы читать мне нотации, и сама знаю, когда нужно помочь, а когда лучше остаться в стороне для своего же блага.       — Это самая плохая идея из всех плохих идей, что я когда-либо слышал, — категорично заявляет Бобби, стоит мне поведать историю о том, каким именно образом в седьмом сезоне у них появился старинный пергамент с нужным заклинанием. Причину необходимости тогдашнего вызова всадника я, конечно же, не раскрываю, постаравшись увести разговор чуть в сторону, но даже при этом все трое настроены если не против, то крайне скептически. — Доверять какому-то демонскому торгашу…       — Это тот самый Кроули, о котором я тебе говорила. Сейчас он командует демонами перекрёстков, в будущем станет королём Ада, — поправляю я. — И сейчас он не хочет допустить власти Люцифера так же, как и вы.       — Это не меняет сути дела. Он наверняка потребует заключения сделки.       — А это уже ваша задача: сделать так, чтобы сделка совершилась именно на ваших условиях, а не на его, — на их молчание я раздражённо вздыхаю: — Мне казалось, мы все одинаково хотим спасти Джо.       Меньше получаса требуется на то, чтобы раскопать в запасах Бобби всё необходимое для ритуала вызова демона. Достаём необходимые чаши и порошки, чертим древние символы, расставляем свечи и читаем короткое заклинание; вскоре перед нами, заключённый в демонскую ловушку, стоит приземистый мужчина в чёрном костюме да с привычным бокалом дорогого наверняка шотландского виски в руке и осматривает наспех прибранный беспорядок скептическим взглядом. Мне приходится одёрнуть себя и напомнить, что здесь мы с Кроули по разные стороны баррикад, пусть даже некоторые цели у нас совпадают. Я помню все гадости, что он успел натворить за сезоны с шестого по девятый включительно. Никому из демонов доверять нельзя. Даже Кроули.       — Мне, конечно, говорили, что вы, Винчестеры, ребятки шустрые, — замечает он спокойно, будто его сейчас совсем не волнует факт собственного плена у охотников за нечистью, — но настолько… впечатлён. Однако я вам не шлюха, чтобы меня вызывать просто так, когда захочется. Итак, — он разводит руками в приглашающем жесте, — чем обязан?       — Нам нужно заклинание для вызова Смерти во плоти, — говорит Дин, выступая вперёд.       — А кто вам сказал, что оно у меня есть? — он иронично вздёргивает бровь. — Ах, да, девчонка из параллельного мира, — демон бросает на меня короткий взгляд. — Может быть, ты, Людмила, знаешь, где достать это заклинание? О, вот только не надо спрашивать «Откуда ты знаешь моё имя?» и всю прочую ерунду — нужная птичка напела, знаешь ли. В Аду назначили награду за твою поимку. Могу обрадовать: нужна ты им пока что живой.       — Если бы я знала, ты бы сейчас тут не стоял.       — Справедливо, — соглашается Кроули. — А что взамен? Я не оказываю гуманитарную помощь охотникам.       — Ты сейчас не в том положении, чтобы диктовать нам условия, — холодно отзывается Сэм. В руках он держит антидемонский нож, который делает без того грозный образ охотника ещё более устрашающим.       — Поверь, лосяра, меня и покруче вас ребятки в своё время нагнуть пытались, да только нагибалка быстро сдохла. Или ты собираешься прирезать меня этой зубочисткой?       — А взамен ты получишь конфиденциальность некоторых своих данных, — не так уверенно, как хотела, говорю я. Это единственный мой козырь против демона, и если карта не сыграет, то придётся искать самим, а Кроули… отдать на милость Винчестеров. Точнее, они сами его заберут. И тогда, возможно, можно будет избежать ситуации с поиском Чистилища и всеми вытекающими оттуда последствиями. Да вот только если Сэм всё же попадёт в Ад, вернуть его будет уже некому. — Понятное дело, Кроули — не настоящее твоё имя. Королём перекрёстков тоже не за год становятся. Ты явно не американец… судя по тому, какой алкоголь предпочитаешь.       — Пустая болтовня и не более, — безразлично отвечает демон. — Это не та информация, которую имеет смысл скрывать. Многие из старожилов в Аду знают моё имя.       — У тебя есть сын, который ненавидит тебя и может рассказать нам, где твоя могила. Представь, что случится, если кто-нибудь из случайно выкопавших твои кости захватит зажигалку.       — История с сожжением костей — миф.       — Ты хочешь проверить, насколько правдивы сказки, ведьмин сын? Я неплохо осведомлена о некоторых аспектах твоей биографии, и мы можем без проблем разыскать Гэвина, который всегда готов поболтать и подкинуть пару-тройку интересных фактов, — на самом деле Гэвина разыскать несколько проблематично, поскольку я помню о нём далеко не всё, но сейчас отступать нельзя ни в коем случае. Не тогда, когда Кроули, кажется, заволновался — если я правильно интерпретирую то, как играют желваки у него на скулах.       — Э-эй, великие умы, а простых смертных в суть вашего противостояния посвятить не хотите? — вмешивается в наш разговор Дин.       — Все демоны когда-то были людьми, души которых попали в Ад. По сути, демоны — те же призраки, только гораздо более злобные и с раздутым самомнением, — я припоминаю обличающую речь Бобби из шестого сезона. — То есть если сжечь их кости, демон погибнет. Я пересматривала эту серию несколько раз: у неё занимательный сюжет. И режиссёр. Ну, так что, Кроули? Или тебе больше нравится, когда тебя называют твоим настоящим именем?       К моему удивлению, демон как-то нехорошо ухмыляется и демонстративно хлопает себя по запястью, изображая аплодисменты:       — Тебе надо было не английский учить, а идти прямиком в театральную академию — в тебе погибла великая актриса. Но, кроме того, поздравляю, — не успеваю я подумать, что все мои угрозы ушли впустую, а блеф провалился, как Кроули бросает насмешки. — Вам всё же удалось меня убедить.       — Значит, договорились? — уточняет старший Винчестер.       — И чтобы ни единой душе, поняла? Даже этим, — демон мотает головой в сторону охотников. Да ладно ему, сам же сейчас первым делом в Шотландию побежит кости перепрятать. — Скреплять сделку будем, или на словах оставим?       — На словах, — поспешно выпаливаю я, прежде чем кто-либо из братьев успевает вымолвить хоть слово. — А то с тебя станется вписать в контракт пару дополнительных условий, за которые потом расплачиваться всю оставшуюся вечность придётся.       — Ждите новостей к завтрашнему обеду, — бросает Кроули напоследок, когда целостность ловушки нарушена, и он может спокойно исчезнуть.