Другая сторона мечты

      «Приложил все возможные усилия. Не нравится — ищите сами.»       Эта коротенькая записка крепится к потрёпанному листку пергамента, аккуратно сложенному вчетверо и упакованному в конверт. Сам конверт находится сегодня ближе к обеду возле двери — кто-то (а, судя по содержимому конверта, не кто иной, как Кроули) постучал, Сэм вышел посмотреть, кто это, и нашёл «почту» на крыльце.       — Не совсем то, на что я рассчитывала, — признаюсь я, узнав именно то заклинание из седьмого сезона. Неужели нет другого способа вызвать Смерть? Вон, Люцифер ведь как-то выкрутился в Карфагене.       — То есть с помощью этого заклинания можно не просто вызвать всадника, но и… — начинает было Дин, но я его перебиваю:       —…связать его и заставить работать на себя, — увидев готовность, явно написанную на лице охотника, я тяжело вздыхаю: — Даже не думай. Это не сработает.       — Откуда тебе вообще знать, о чём я думаю? — не соглашается он.       — Дин Винчестер, я изучала тебя и твой характер чуть ли не с лупой несколько лет. Вполне могу предугадать твои мысли, — говорю я, категорично сложив руки на груди. — Ты сейчас думаешь о том, что неплохо бы связать Смерть и потребовать от него не только спасение Джо, но и убийство Люцифера, потому что точно знаешь, что против Смерти бессильны даже архангелы. Ты считаешь, что это заклинание — идеальный способ решить проблему с Апокалипсисом, но для тебя будет неприятным сюрпризом узнать, что Смерть не согласится подчиняться смертному даже на привязи. А ещё временами он может быть злопамятным, поэтому, как только ему удастся сбросить с себя ошейник, угадай, кто умрёт первым?       — Ты не можешь знать этого наверняка.       — Я знаю достаточно, чтобы утверждать, — старший Винчестер всё ещё хмурится, поэтому я осторожно накрываю его руку своей: — Дин, пожалуйста…       — Сколько человек умрёт к концу? — спрашивает он устало. — Посмотри мне в глаза и скажи, сколько человек умрёт, если я сделаю так, как хочешь ты?       — Это так не работает! — я тушуюсь, потому что это — удар ниже пояса, и Дин прекрасно знает об этом. — Я всё понимаю, но… ты ведь не отступишься, да?       — Ты сама сказала, что знаешь меня как облупленного, — замечает он, забирает пергамент и садится у окна, поближе к свету. Либо просто подальше от меня.       — У нас есть почти все ингредиенты, — сообщает Сэм Бобби после очередной «инвентаризации» его запасов в поисках необходимых составляющих заклинания. — Нам не хватает только парочки порошков и «деяния Господа, заключённого в кристалл». Есть идеи по поводу этого пункта?       — Нам нужен фульгурит, — без раздумий подсказываю я, а Бобби быстро клацает клавишами в поисках информации в интернете:       — Фульгурит — кристалл, образующийся от удара молнии в песок под нужным углом, — читает он. — Молния — деяние Господа, всё сходится. Вот только он довольно редкий, чтобы вы знали, и безумно дорогой, а нам требуется его побольше.       — Фульгурит используется в ювелирных изделиях, надо только купить их несколько, — я припоминаю ту серию про Прометея, проходную, но всё-таки оказавшуюся полезной. — А ещё нам нужно будет купить что-нибудь из фаст-фуда — Смерть питает к нему большую слабость. И не абы чего, а самое лучшее.       — Хочешь задобрить всадника? — усмехаются охотники.       — На крайний случай это может обеспечить нам быструю и милосердную смерть, а не медленную и мучительную.       Сэм остаётся с Бобби, чтобы помочь достать все необходимые чаши, снова перепачкать кухонный стол мелом и далее по списку — словом, привести запасы в боевую готовность, чтобы приступить к нашей «операции» сразу же по приезде из города. Я отправляюсь с Дином; напряжение между нами после случившегося спора остаётся настолько ощутимым, что я предпочитаю сесть в машине от него подальше — а именно на заднее сидение. Как ни странно, Винчестер не задаёт лишних вопросов.       На деле ссора — лишь прикрытие, чтобы не сидеть рядом с охотником на пассажирском сидении — я хочу срочно поговорить кое с кем так, чтобы не спалиться. Конечно, выбранное место не гарантирует сохранения всех секретов, однако я надеюсь, что музыка из магнитолы отвлечёт внимание Дина от моего голоса.       — Гейб, — шепчу я на русском, чтобы даже если услышит, Дин ничего не понял. Надеюсь, у Трикстера предустановлен переводчик со всех языков мира. — Мне нужно с тобой поговорить. Спустись, — но, как я и ожидала, никто не появляется. — Пожалуйста, — добавляю я, но ответа не следует. — Слушай, из-за тебя я застряла здесь, ты мне должен хотя бы разговор, — всё равно глухо. — Ладно, извини, что я на тебя накричала. Ты всё-таки архангел, пусть и… повредничать любишь. Но не будь дело действительно серьёзным, я бы тебя не позвала.       Но всё равно он молчит и не спешит спускаться — как обычно бывает с ангелами, когда их зовёшь. Хотя обычно ангелы заняты какими-то делами Небес, а конкретно этот крылатый не имеет такого оправдания в силу того, что с этих самых Небес сбежал.       Я уже принимаю поражение и, развалившись на сидении поудобнее, готовлюсь скучающе таращиться в окно, когда мой взгляд привлекает билборд. Точнее, не весь он, а лишь одна фраза — «Что тебе нужно?». Написанная броско — яркими и большими буквами — так, что я не могу не заметить их.       Сначала в голове появляется совершенно невероятная мысль о том, что это ответ Габриэля, который он умудрился запихнуть в рекламу, но я быстро её отметаю. Если обращать внимание на каждое слово, написанное хоть на том же заборе, и считать это посланием от ангелов, можно очень быстро стать параноиком и сойти с ума.       Я спешу перевести взгляд на другую сторону, туда, где тянется ряд магазинчиков. Тоже ничего примечательного, просто снующие туда-сюда, входящие в магазины и выходящие из них, приезжающие и уезжающие люди. Ну и конечно же реклама. На одном из плакатов в витрине ясно читается «Слушаю тебя».       Кажется, я начинаю сходить с ума, потому что следующей на глаза попадается фраза: «Это действительно я, излагай быстрее». Архангел на самом деле оставляет послания через рекламу. Не легче ли появиться в машине собственной персоной? Хотя, о чём это я? Это же Габриэль.       — Дин хочет потребовать от Смерти повиновения, — шепчу я скороговоркой. — Я пыталась его отговорить, но он не желает слушать.       «Причём здесь я?» — мелькает за окном.       «Хочешь, чтобы это сделал я?» — появляется плакат с чьим-то ухмыляющимся лицом, точно сам Гейб демонстрирует так свою насмешку.       — Я хочу, чтобы ты снял со Смерти поводок раньше, чем Дин успеет ляпнуть, что отныне он его хозяин.       «Сэм пробовал с ним поговорить?»       — Авторитет старшего брата, — качаю головой я. — Ты должен это понимать, как никто другой.       «Я пас.»       — Гейб…       «Я пас.»       — Пожалуйста! — шепчу я в отчаянии. — Кроме тебя у нас нет никого, кто мог бы отменить заклинание.       Весь оставшийся путь я смотрю по сторонам, читаю каждую вывеску в надежде отыскать послание, взываю к Габриэлю как только могу, но… эта пернатая задница не отвечает. Снова делает вид, словно не слышит меня, не обращает внимания даже на молитвы и отказывается прилетать.       Отыскать в ювелирном магазине фульгурит оказывается плёвым делом, порошки находятся в специализированном магазине восточных трав (он оказывается специализированным не столько в травах, сколько в редких ингредиентах для заклинаний) — гораздо сложнее приходится с лучшими в штате огуречными чипсами, но мы справляемся и с этой задачей. Ранее оставленные мне послания исчезли, словно их и не было — я специально убеждаюсь в этом на обратном пути.       Когда ритуал — Сэм как в воду глядел, говоря о ритуалах на крови — наконец совершён, всё вокруг трясётся, как если бы внезапно в Су-Фоллсе началось землетрясение. По потолку идут трещины и осыпается побелка, мне на голову едва не сваливается кусок штукатурки, возвращается прежний беспорядок и возникает необходимость вставлять новые стёкла в каждом окне: старые разлетаются вдребезги, усыпав пол кучей осколков. Винчестеры испуганно переглядываются, когда всё стихает.       — Эм… Смерть? — неловко зову я, оглядываясь по сторонам, но не находя всадника. — Привет… эм… Вы здесь?       — Вы все, должно быть, шутите, — слышится мужской голос из одного из кресел в гостиной. В голосе присутствует нотка возмущения, однако обладатель этого голоса явно считает себя выше того, чтобы выходить из себя перед какими-то смертными людишками. — Посадить меня на поводок как какую-то жалкую собачонку? — Смерть поднимает руки, чтобы продемонстрировать нам путы заклинания, крепко связывающие его запястья.       — На то была веская причина… — быстро говорит Сэм, но всадник его перебивает:       — Меня не интересует причина, — отрезает он так же высокомерно. — Развяжите меня, и я сделаю вид, что ничего этого не случилось. Мы все разойдёмся тихо и мирно, никто не пострадает.       — Мы не можем, — подаёт слово Дин. Я пытаюсь незаметно толкнуть его локтём в бок, но в ответ получаю игнор. — Не сейчас.       — Я знаю, зачем вы меня позвали — хотите спасти свою подругу. И это ваша попытка попросить меня снять с неё печать? — Смерть кривит тонкие губы в усмешке. — Добром это не кончится. Вам, смертным, следовало бы поучиться манерам. Хотя подождите… — он хмурится. — В мыслях одного из вас есть идеи куда более амбициозные, чем маленькая и вроде даже невинная просьба спасти маленькую человеческую жизнь. Хочешь, чтобы я убил Сатану, не так ли? — всадник оценивающе смотрит на Дина и цокает языком. — Ты же знаешь, что на это у меня должна быть веская причина. Почему я должен убить архангела?       — П-потому что, — на мгновение Винчестер-старший запинается, но быстро берёт себя в руки, — мы так сказали. Ты… Вы, сэр, теперь — наш слуга, — он расправляет плечи, силясь придать себе важный вид. — В смысле… со всем уважением…       — И вы надеетесь держать меня на привязи всё время? — спрашивает Смерть, в голосе явно чувствуется угроза.       — Ой, да Отец Всемогущий, — ворчит прежде молчавший Бобби, выезжает чуть вперёд и щёлкает пальцами. Мне кажется, будто я слышу, как невидимые цепи заклинания с тихим лязгом расстёгиваются и падают на пол.       Трое из присутствующих, считая со мной, удивлённо таращатся на старого охотника.       — Бобби? — осторожно зовёт Сэм.       Сингер как-то недобро усмехается, и на меня снисходит озарение:       — Не Бобби…       Тут же, словно по волшебству (хотя, собственно, о чём это я, да в какой реальности…), на месте Бобби появляется ухмыляющийся Габриэль собственной персоной. Демонстративно встаёт из коляски и потягивается, разминая якобы затёкшие мышцы.       — Как ты… — одновременно возмущённо и удивлённо спрашивают Винчестеры в унисон.       — Не забывайте, я подменяю языческого Локи. Фокусник, если вам будет угодно, — отвечает архангел с тетральным полупоклоном. — За своего друга можете не волноваться — он преспокойно спит у себя в спальне целый и невредимый, а я всего лишь взял у него коляску на время.       — Но как ты смог провернуть это у меня прямо под носом? — дуется Сэм. Такой обман ему приходится не по душе. — Я был с Бобби всё время!       — Порой ты поразительно невнимателен, — журит его Гейб, прежде чем обернуться к Смерти: — Я приношу Вам самые глубочайшие извинения, здесь просто вышла ма-аленькая ошибочка. Видите ли, эти наивные человечки, — он небрежно указывает на нас, — решили, что им не составит труда заставить Вас снять печать с их подруги, Джоанны Харвелл. Мне очень жаль, что Вам пришлось всё это терпеть, но что с них возьмёшь, это всего лишь люди. Предлагаю забыть об этом неловком инциденте и разойтись с миром.       — Мне очень жаль, но я не смог бы помочь вашей подруге в любом случае, — смягчившись от такой речи, сообщает Смерть и тянется за пакетом с чипсами, что стоит на журнальном столике. — Это мне? Как любезно с вашей стороны. Так о чём я… да, нельзя снять печать, единожды поставленную. Для каждой смерти есть своё время, и этого нельзя избежать. Даже вы, молодые люди, — он смотрит на Винчестеров, — не исключение. Вы всё равно умираете — для того, чтобы снова ожить. Отсюда и складывается иллюзия собственной неуязвимости, очевидно явившаяся одной из причин вашего приглашения мне.       — И что, совсем ничего нельзя поделать? — с робкими остатками надежды в голосе спрашивает Сэм.       — К сожалению, если я не заберу жизнь Джоанны, запустится цепная реакция смертей, которые должны были случиться намного позже. Вы готовы пожертвовать неизвестным множеством жизней незнакомых вам людей ради одной жизни вашей подруги?       — Но она не может умереть! — возражает Дин, как всегда упрямый до последнего. Даже в споре с самой смертью.       — Мне кажется, у самой Джоанны имеется совершенно иное мнение на сей счёт, — замечает всадник и щёлкает пальцами. Я чувствую лёгкое головокружение и вижу, что все мы находимся на втором этаже, у постели Джо. Смерть переносит нас, а сам с удобством устраивается в изножье кровати. — Она страдает. Боль, терзающая её каждую секунду, непереносима, а из-за неправильной обработки ожогов в ранах зарождается инфекция. Представьте, что с ней будет, когда начнётся сепсис. Но я привёл вас сюда не для того, чтобы говорить о её физической боли: в вопросе о чьей-либо жизни нужно учесть позицию того, кому эта жизнь принадлежит, — он проводит ладонью над её лицом, и девушка делает глубокий вдох, приходя в сознание.       — Кто вы? — хрипит она, сумев сфокусировать взгляд на лице мужчины.       — Я тот, кого зовут Смертью. Меня пригласили твои друзья, — мягко сообщает всадник.       — Вы… Вы пришли, чтобы забрать меня? — откликается Джо с готовностью в голосе. Она ни за что не отступится от своего, сколько её ни уговаривай; напрасно мы надеялись спасти её. Такая же упёртая, как Дин, словно они какие-нибудь дальние родственники — я не удивлюсь, узнав, что это на самом деле так.       — Решать тебе. Но помни: у каждого решения есть свои последствия.       — Я хочу уйти, — бормочет Джо. — Моя мама умерла, и я хочу быть рядом с ней. Я не должна бросать её.       — Джо… — тяжело вздыхает Дин, готовый снова завести прежний спор.       — Можешь не утруждать себя, — перебивает она. — Я приняла решение и не отступлюсь от него. Тем более, другого выхода для меня всё равно нет, верно? Я могу лишь умереть.       — А ты подумала, что случится со мной и Сэмом, когда ты уйдёшь? Джо, — он подходит к девушке и осторожно касается её здоровой щеки, — ты нам обоим как сестрёнка. Ты… будет очень больно, когда… если ты умрёшь. Пожалуйста… ради меня…       — Я понимаю. Я, правда, всё-всё понимаю, но и ты пойми меня. Прошу, — она с трудом поднимает здоровую руку и касается его руки. — Это… бессмысленно. Дин, пожалуйста. Моя жизнь будет бессмысленной без неё.       — На самом деле снять печать нельзя даже при всём моём желании, — вмешивается Смерть. — Я могу лишь оставить всё как есть и позволить тебе умереть от заражения крови после нескольких дней мучений либо забрать твою душу сейчас, когда это ещё не коснулось тебя.       — Милосердие, — шепчет Харвелл, улыбнувшись уголком губ.       — Да, милосердие, — соглашается всадник. — Какой путь выбрать — решать тебе. Только тебе, и никому другому.       — Сейчас. Я выбираю сейчас. Дин?       Старший Винчестер медленно опускается на колени, уткнувшись лицом в её подушку, вся его поза источает признание поражения. Джо неловко поднимает перебинтованную обожжённую руку и касается короткого ёжика волос на его затылке.       — Прости меня, — шепчет она, чуть рассеянно гладя его по волосам.       — Ты не сделала ничего такого, за что тебе надо было бы просить прощения, — бурчит он, не поднимая головы.       — Я злилась на тебя из-за того, что Джон убил моего отца. Это было… несправедливо.       — Это неважно.       — Я… я люблю тебя, — признаётся она через минуту молчания. Все мы прекрасно знаем, что у неё нет другого шанса открыть свои чувства.       — Я тоже тебя люблю, — отзывается Дин и, подняв голову, на мгновение касается своими губами её губ. На одно лишь маленькое мгновение, как если бы этого поцелуя не было — а потом целует её в лоб и отходит.       Сама я наблюдаю за происходящим в стороне, буквально забиваюсь в угол, чтобы не мешать: мне не место здесь, я сейчас лишняя. По моим щекам крупными каплями катятся слёзы, собираясь на подбородке и падая вниз, на рубашку, оставляя на ней влажные пятна. Это так походит на дело в Карфагене и одновременно отличается, сдавливает сердце во сто крат больнее. На деле в сериале раскрыли далеко не всю Джо, но я побывала в её голове, узнала так, как не мог знать никто другой, и поэтому сейчас мне кажется, что от меня отрывают кого-то очень родного. Я хотела её спасти, но, как доказал Смерть, законы жизни и смерти сильнее наших желаний.       — Сэм, — зовёт Харвелл. Винчестер-младший присаживается на корточки рядом с ней и ободряюще сжимает её руку. — Встретимся на той стороне.       Джо закрывает глаза и говорит, что готова. Смерть касается кончиками пальцев её лба, словно хочет убрать мешающуюся прядку волос, и тело девушки обмякает — душа уходит, и я от всего сердца надеюсь, что она попадёт в Рай. Краем глаза я замечаю, что Дин прижал ладонь к губам и крепко-крепко зажмурился, его глаза покраснели от сдерживаемых слёз. Сэм выглядит как побитая собака — как бы я не ненавидела это сравнение, выглядит это действительно так.       — Мне пора, — сообщает Смерть, лёгким движением поднимается с кровати и, прихватив лежащий на тумбочке пакет с недоеденными чипсами, испаряется. Когда я пытаюсь отыскать взглядом Гейба, обнаруживаю, что его тоже нет — сделал дело и свалил по своему обыкновению. Ну хоть и на том спасибо.       Я никогда не думала, что мне придётся побывать на похоронах охотников. Конечно, если бы месяц назад мне сказали, что я попаду в свой любимый сериал, пару раз поцелуюсь со своим кумиром, поменяюсь телами с чуть ли не самым любимым женским персонажем, встречу самых настоящих демонов, парочку ангелов и Смерть во плоти, я бы только рассмеялась и попросила сморозившего эту глупость отсыпать мне травы. Сейчас же я чувствую лишь страх и боль. Почему-то именно сейчас я осознаю в полной мере, что мои любимые персонажи на самом деле смертны — что люди смертны, — и порой с этим ничего нельзя поделать. Рано или поздно охота унесёт кого-либо из знакомых мне, и останется лишь одно — наблюдать за тем, как языки пламени погребального костра медленно пожирают завёрнутое в белые простыни тело, превращая останки некогда живого человека в пепел. Забирая самый последний налёт надежды на то, что какой-нибудь ангел или демон сможет вернуть его, если очень попросить.       В то время как Сэм подливает керосин в пламя, Дин стоит чуть поодаль, безмолвно наблюдая за костром. Проснувшийся Бобби тоже прикатывает сюда, я стою рядом с ним у одной из старых машин на заднем дворе, где и происходят похороны.       Мне кажется, что мои ноги будто свинцом налились, стоит мне сделать несколько шагов к Дину. Он смотрит на меня печально, в его глазах блестят слёзы. Я беру его руку в свою и сжимаю крепко-крепко, изо всех сил, пытаясь дать ему понять, что он не один. Что я не брошу его несмотря на все невзгоды. Ведь отчасти в смерти Джо… такой смерти Джо моя вина тоже. Если бы мой ноутбук не украли, ничего этого бы не случилось… и она погибла бы в Карфагене вместе с Эллен. Судьбу не обманешь.       — Мне жаль, — шепчу я.       Винчестер кивает и, вытянув свою руку из моей хватки, бредёт прочь. Я растерянно смотрю на Сэма, но тот лишь едва заметно качает головой, словно говоря: не стоит идти за ним сейчас. Дин хочет побыть один.       Этой ночью мне снится, что я рассказываю Джо, неспешно шагающей по тлеющим углям босыми ногами, об ангелах и Небесах. Мы идём плечо к плечу, но потом девушка останавливается и поворачивается ко мне лицом — на левой стороне всё равно остались ожоги. Харвелл шипит, что, если бы я не появилась здесь, ничего этого бы не случилось.       Просыпаюсь я с криком.