Я так и знала...

Гостиничный номер поразил меня в самое сердце своим исключительным минимализмом: из мебели там наблюдался только большой квадратный матрас с двумя подушками и одеялом. Все. Конечно, на телевизор или кондиционер я даже и не рассчитывала, но, блин, ни кресла, ни полки, ни мини-бара! А еще стены производили впечатление такой бумажной хрупкости, что я не преминула поинтересоваться у Санджи-куна, а не проломлю ли я их в своей невероятной грациозности? Мой принц хохотнул, что к стенам меня подпускать не будет и постарается ограничить свои фантазии футоном. Так что на этом осмотр завершился, и мы взялись за освоение спального места. Ну, что могу сказать по этому поводу? Было настолько удобно, что мы несколько увлеклись, сделав соседей невольными слушателями наших испытаний. Хотя это совсем не помешало мне уснуть счастливой и зверски уставшей. А вот проснулась я одна и в полной темноте. Внутри все оборвалось, когда я поняла, что Санджи-куна в номере нет. Грудь сдавило предчувствием беды, неотвратимость которой становилась все ощутимее. По щекам потекли слезы, я сдавленно всхлипнула, сжимая зубами уголок одеяла, чтобы не зареветь в голос. Сжавшись в комок, я смотрела куда-то в темноту, ничего не видя, а внутри медленно нарастала паника. Внезапно где-то далеко я услышала, как любимый голос позвал меня: – Ира-тян! Но это было так тихо, что мне показалось, что у меня слуховые галлюцинации. Но нет, меня резко развернули за плечо, что я даже одеялко выплюнула от неожиданности и клацнула зубами. Ничего не видя из-за слез, я судорожно вдыхала и выдыхала ставший вдруг таким драгоценным воздух. – Ира-тян, ты плачешь? Меня бережно прижимают к груди, усаживая на колени. Мертвой хваткой вцепляюсь в отворот юкаты, ощущая слабый запах сигаретного дыма. Он здесь! Все в порядке, так ведь? Тогда почему внутри все трясется от ужаса? – Санджи-кун! – еле слышно шепчу, пытаясь хоть немного выровнять дыхание. – Я здесь, Ира-тян, здесь, – он облегченно вздыхает, стискивая меня в объятиях. – Почему ты плакала? – он осторожно разгибает мои пальцы и, справившись, подносит их к губам. Эти прикосновения помогают мне выбраться из этого жуткого состояния абсолютной беспомощности, которое едва меня не поглотило. – С тобой все хорошо! – расслабленно выдыхаю я, и мое бешено колотящееся сердце начинает понемногу замедлять свой ход. – Конечно, со мной все отлично, – слышу, как он улыбается, нежно поглаживая меня по волосам. – Тебе приснился кошмар? – Молча киваю, упираясь лбом в твердое плечо, потому что толком объяснить, почему же меня так накрыло, не могу. – Ну, все-все, успокойся, кошмар уже закончился. Я вот он, живой и невредимый, можешь сама убедиться, – ласково шепчет он, прикладывает мою ладонь к своей груди, и я чувствую его чуть сбившийся сердечный ритм. Теснее прижимаюсь к нему, постепенно успокаиваясь, и облизываю пересохшие губы: – С-санджи-кун… Он покачивает меня, убаюкивая, как маленького ребенка, и я просто задыхаюсь от щемящей нежности и восхищения: сколько уже раз он успокаивал меня после истерик, заботливо возился с неадекватной мной, ни единым взглядом не упрекнув за далеко не безобидные шутки и откровенно жестокие слова, с мягкой улыбкой принимая все мои заскоки и поползновения. – Господи, как же я тебя люблю! – срывается с моих губ. – Прости меня, Ира-тян, – виновато шепчет он в ответ, склоняя голову, что его волосы, скользнув по плечу, приятно щекочут кожу. – Мне бы очень хотелось тоже тебе это сказать! – Но это будет ложью, я знаю, – прикрываю глаза, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. – Это будет ложью, – с сожалением повторяет он, и я слышу в его голосе такую неприкрытую боль, что желание удавить Нами своими собственными руками становится просто нестерпимым. Это ведь все ее вина! Это она виновата в том, что мой самый лучший в мире принц считает себя последней сволочью! – Можешь закурить? – прошу через несколько мгновений тишины, потому что мне снова кажется, что его здесь нет, настолько сигаретный дым неотделим от его образа. – Не в номере, – он отстраняется и куда-то исчезает. Возвращается он внезапно, накидывает на мои обнаженные плечи одеяло, заворачивает меня в него, и, как тогда на Санни подхватывая на руки, куда-то несет. Меня усаживают на энгаве. Под попой у меня подушечка, а на моих коленях устраивается золотоволосая голова. В предрассветных сумерках я едва различаю в саду силуэты деревьев, терпкий запах тлеющей сигареты и выдыхаемого Санджи-куном дыма прозрачным облаком окутывает нас, и кажется, что мы переносимся в какую-то сказку, чужую и завораживающую. – Санджи-кун, – заворожено шепчу я, боясь развеять неверные образы, что рисует мое воображение. – Мы ведь на зимнем острове? – дожидаюсь утвердительного хмыка и продолжаю: – Тогда почему так тепло? Как летом? – Здесь везде термальные источники, – так же тихо отвечает он, блаженно прикрывая глаза, потому что мои пальцы бережно расчесывают его прекрасные волосы. Больше ничего на ум не приходит, и мы вновь молча наслаждаемся безмятежной тишиной. И вот край горизонта начинает светлеть, окрашиваясь алым. Тревожное чувство, возникшее в этот момент в моей груди, мгновенно растворяется, потому что мой любимый рыцарь невесомо проводит кончиками пальцев по внутренней стороне запястья, вызывая сладкую дрожь в каждой клеточке тела. Подносит раскрытую ладонь к губам и легонько целует, и мир для меня вновь расцвечивается изумительными красками. Так мы и встречаем рассвет, в тишине и умиротворении. *** Не знаю уж, о чем там договаривалась рыжая с хозяевами гостиницы, но утром Санджи-куна озадачили завтраком на две команды. Я так охренела от подобной наглости, что даже забыла возмутиться вопиющей несправедливости и молча поплелась следом за принцем. Зато на кухне выяснилось, что кок пиратов Сердца тоже отправлен отбывать трудовую повинность и тоже с командой поддержки. Так что очень скоро мы все дружной толпой ржали над рассказываемыми друг другу байками, попутно чистя, моя, нарезая, в общем, помогая по мере возможностей и сил. Мне неоднократно припомнили вчерашнее феерическое появление в купальне и завалили просьбами показать еще какую-нибудь редкость. Санджи-кун с веселой улыбкой дал свое согласие на демонстрацию моей нездоровой фантазии, и представление началось. Вот уж никак не могла подозревать у пиратов такое больное воображение! Все заказываемые облики были исключительно химерическими из разряда «что получится, если скрестить ежа с ужом». Через пару минут два кока просто выставили нас из кухни взашей, посоветовав найти психиатра и не нервировать людей, ответственных за питание, во избежание, так сказать, а то, не приведи господи, захотят чего интересного в еду сыпануть. Поэтому мы обосновались в столовой, где к нам присоединились и остальные члены обеих команд почти в полном составе. После пятнадцати минут непрерывных отращиваний ушей, хвостов, рогов, крыльев, шипов и прочих тентаклей, когда я обессилено рухнула на стул у стойки и почти растеклась по ней, любуясь отточенными движениями нежно обожаемого блондина, расставлявшего еду на столе, в столовую с самым недовольным видом вошли Зоро и Нами. Бросив на меня раздраженный взгляд, навигатор демонстративно громко произнесла: – Задолбали эти кролики! – еще один взгляд в нашу сторону. – Опять пол ночи спать не давали! Все навострили уши, поглядывая то на нас с Санджи-куном, то на внезапно спевшуюся парочку наших неизменных раздражителей. – И не говори, – криво усмехнулся мечник. – На корабле уже все места пометили! Не думаю, что после вчерашнего представления народ еще чем-то можно удивить, но интерес такие заявления вызвали нешуточный. – Радует то, что они еще размножаться не начали! – прозвучал ехидный голос Трафальгара Ло. Повисла неловкая пауза. У Санджи-куна изо рта выпала сигарета, а из рук пустой поднос, со звоном несколько раз подскочивший на полу. Мой донельзя шокированный блондин смотрел на меня квадратными глазами с нечитаемым выражением на лице, да и я, судя по всему, от него не отставала. – Или все-таки уже начали? – язвительный тон Хирурга Смерти с плохо скрываемыми нотками веселья разморозил атмосферу и все дружно начали хохотать, хотя я ничего особо смешного в этом не видела. – Ира-тян… – беззвучно произнес мой бедный кок, рухнув на соседний стул, и взял меня за руку. – Не бери в голову, – улыбнулась я, уже придя в себя. – Все равно нет никакого способа узнать наверняка. Как и в любой другой ситуации, шансы пятьдесят на пятьдесят. – Я… – чуть хрипло начал он, но я не позволила закончить фразу, приложив пальцы к его губам: – Я знаю, но давай решать проблемы по мере их поступления. Он, немного смутившись, улыбнулся мне и благодарно кивнул. *** После такого познавательного завтрака мы поспешили сбежать из этой нездоровой атмосферы, поскольку Луффи уже начал строить планы по воспитанию нашего предполагаемого ребенка в лучших своих традициях, да и все остальные присоединились со своими предложениями. Услышав некоторых, мне уже заранее стало очень жалко детей, которые у них когда-нибудь появятся. А направились мы на экскурсию к главной достопримечательности острова – золотому льву. Лев действительно впечатлял. Золотая статуя высотой метра три вся была усыпана драгоценными камнями. Все детали были настолько тонко проработаны, что казалось, еще одно мгновенье, и он откроет пасть, сотрясая округу грозным рыком, и спрыгнет со своего невысокого пьедестала. Но самым удивительным было не то, что подойти, потрогать статую и сфотографироваться рядом или верхом на ней мог любой желающий, а то, что на ощупь статуя была мягкой. Не как живая плоть, но все же не холодный металл. – Золотой лев, – восхищенно прошептала я. – Кто увидит золото – не увидит льва, кто увидит льва – не увидит золото, – вдруг вспомнилась мне фраза, услышанная когда-то в одном фильме. Конечно, я не удержалась и залезла на самую холку. Это было потрясающе! Я ведь никогда не ездила верхом, если не считать людей, которые меня таскали на руках. Эх, как жаль, что это просто статуя! В общем, обнималась я со львом минут десять под на удивление доброжелательными взглядами местных жителей. С большим сожалением покидая такую красоту, я даже несколько раз обернулась, показательно вздыхая, на что мой принц со смехом пообещал отменное развлечение. И не обманул. Санджи-кун устроил прямо таки показательное зимнее свидание: мы катались на коньках и с горки, пили глинтвейн, играли в снежки с малышней, строили с ними снеговиков, хотя в случае моего принца это были скорее снегурочки. У меня создалось стойкое ощущение, что мой принц всеми возможными способами хочет показать, каким замечательным отцом он может быть. Хотя я в этом нисколько не сомневалась. Идиллии наступил конец, когда перед нами возник взмыленный и кошмарно бледный Усопп. Немного отдышавшись, он сильно встревоженным голосом наконец произнес: – Нами пропала!