Я так и знала...

Я резко открыла глаза, где-то на границе слуха уловив посторонний звук. Легкое, едва слышное шарканье, потом шорох, какой бывает, если провести рукой по дереву. Силясь рассмотреть что-то в кромешной темноте, я повернула голову в ту сторону, где теоретически должна была находиться дверь. В этот момент мне зажали рот и нежно коснулись шеи губами. Я даже не успела выдохнуть от неожиданности, как тихо скрипнули петли, и темнота шевельнулась. Мягкой крадущейся походкой в кладовку проник сгорбленный силуэт, слегка освещаемый лунным светом, льющимся из камбуза через открытую дверь. Похоже, луна была с другой стороны Санни, и иллюминаторов кладовки ее лучи не достигали. Конечно, можно было бы поиграть в угадайку, кто бы это мог быть, однако никакой интриги нам не оставили: светлая солома достаточно выделялась в темноте. Луффи пришел за мясом. – Чертов придурок! – громко прошипел Санджи-кун, отпуская меня, и, прикрывшись пледом, поднялся на ноги. Мне осталось одеяло, любезно предоставленное нашим зеленоволосым другом в комплекте с футоном. – Что ты тут забыл? – А, Санджи, – даже не удивился Мугивара, – Я мясо искал. – Посреди ночи? – мой восхитительный блондин умудрялся кричать шепотом. – В кладовке? – Ага, – сверкнула улыбка. – Я есть хочу! – Пошел вон! – мой любимый принц попытался вытолкать капитана взашей, однако тот ловко вывернулся и прыгнул в мою сторону. Я слабо пискнула и подобрала ноги, прижимая к груди одеяло, когда в нескольких сантиметрах от моего лица неожиданно возникла его любопытная мордашка. – Ой, и Ира тоже здесь! – Санджи-кун поднял будущего Короля Пиратов за шкирку, как котенка, схватив прямо за резиновую кожу и намереваясь насильно выставить из помещения. – А что вы тут делаете? – Миримся, – не удержалась я. – Молодцы!– обезоруживающий жизнерадостный оскал Луффи заставил моего милого принца проглотить очередную колкость и прицельным пинком отправить того в полет за дверь с напутствием: – Чтоб я тебя до завтра не видел! Следом хлопнула, закрываясь, дверь и сразу же снова открылась. – Я тут вот что подумал, – серьезным тоном возвестил Мугивара, вновь возникая на пороге и привычным жестом поправляя шляпу. – Раз вы помирились, то я как капитан приказываю: больше не ссорьтесь! – Тогда завтра у Санджи-куна выходной, – снаглела я, беря пример с нашего резинового позитива. – И мы не будем больше ссориться. – Тогда мне мяса! – радостно отозвался Монки, вытянув руку и схватив что-то в глубине темной кладовки, ориентируясь не иначе как на нюх. – А потом хочу вечеринку! Я-ху-у! – Не ори, дебил! – мой милый рыцарь, уронив плед, едва увернулся от вернувшейся на место резиновой руки с зажатым в ней большим и вкусно пахнущим дымком чем-то. Дверь снова захлопнулась. – Там швабра возле двери, – подсказала я, и Санджи-кун продел рукоятку запримеченной мною еще при попадании сюда швабры через дверную ручку, пресекая тем самым дальнейшие несанкционированные проникновения. – Ну что, поспать нам не дали, – мой любимый мужчина во всей своей первозданной красе – к сожалению, очень плохо различимой в темноте, – повернулся ко мне. – Чем займемся? – Есть конкретные предложения? – подтягиваю одеяло к самому подбородку. – Было несколько вариантов, – слышу, как мой обожаемый кок улыбается. – Огласите весь список, пожалуйста, – улыбаюсь в ответ. – А какие будут пожелания у прекрасной мелорин? – он опускается рядом, нависая надо мной, и ласково целует. Тянусь ему навстречу, обнимая за шею, и из груди вырывается болезненный стон. Опять у меня все ломит. – Понятно, – шепчет он мне сквозь поцелуй, – сначала массаж. Санджи-кун снова поднимается и пропадает в темноте на пару минут. Я укладываюсь, пытаясь занять такое положение, при котором болеть будет наименьшее количество мест. А когда Луффи на меня прыгнул, у меня ничего не болело. – Ира-тян, ложись на живот. О, боже! От его тихого будоражащего голоса у меня аж волосики по всему телу поднялись по стойке смирно, не говоря об очередной порции вариантов высокорейтингового продолжения. Он откинул одеяло, помог мне повернуться и устроиться с максимальным комфортом и аккуратно опустился на мои бедра чуть ниже ягодиц, заботливо спросив: – Тебе не тяжело? Я что-то невнятно пробормотала, заверяя, что все в полном порядке, но мысли мои были в тот момент заняты только одним: мы были абсолютно голые, и я прямо попой чувствовала, как начал крепнуть его энтузиазм. Я заерзала, нарываясь на последствия, но меня мягко остановили, прошептав в ушко: – Все будет, но позже, – и на спину мне тонкой струйкой полилось что-то прохладное и немного вязкое. – Оливковое масло? – спросила я, вдохнув не очень любимый мною запах. – Да, – и его теплые ладони легкими, невесомыми движениями начали ласково поглаживать разгоряченную кожу, нежно распределяя масло. Я застонала от разлившейся по телу приятной боли. Каждое движение его волшебных рук отзывалось внутри горячей волной удовольствия, хотя разминал он ноющие мышцы без какого-либо снисхождения и давил, наваливаясь всем весом. Я чувствовала себя тестом, которое мой замечательный кок старательно вымешивал, добиваясь идеальной консистенции. Что я не преминула озвучить: – Ощущаю себя тестом, – Санджи-кун фыркнул, разминая поясницу и ниже. – Но таким счастливым и довольным… – жмурясь от удовольствия, протянула я. Приятная тяжесть пропала, зато его божественные руки начали разминать бедра. Вот это было действительно больно, мне даже пришлось вцепиться зубами в подушку, которой нас тоже предусмотрительно снабдил Зоро, чтобы не заорать в голос. Мой дорогой рыцарь видимо понял мое состояние, поскольку массирующие движения стали мягче, периодически сменяясь успокаивающими поглаживаниями. Я так увлеклась жеванием подушки, что для меня стало полной неожиданностью, когда Санджи-кун осторожно перевернул меня на спину, вынимая изо рта мой импровизированный кляп и подкладывая его мне под голову. На живот снова полилось масло, и массаж продолжился. Вот теперь я едва могла дышать, потому что чувственные движения ладоней, скользящих по животу, груди, шее, бедрам, заставляли меня выгибаться и стонать от наслаждения и невозможности дотронуться до великолепного тела моего любимого блондина. Завершилась эта сладкая пытка волшебным поцелуем, медленным и тягучим. – Это было просто потрясающе! У тебя действительно волшебные руки! – восторженно прошептала я, когда меня закутали в одеяло и крепко прижали к широкой груди. – Я счастлив доставить удовольствие прекрасной мелорин, – его шепот вновь будоражит во мне все потаенные желания. – Особенно, если это ты, Ира-тян. А-а-а, вот как сейчас испытаю оргазм от одного только твоего голоса, будешь знать!.. – Забавно будет умереть от голода в помещении, полном продуктов, и рядом с лучшим в мире коком, – прокомментировала я через несколько минут блаженства, – А что нам мешает этого не допустить? – улыбнулся он, целуя меня в висок. – Луффи нас любезно открыл. – Так я вся в масле, – поворачиваю голову, чтобы успеть коснуться его губ. – Буду со стула соскальзывать. – Тогда сначала в душ, а потом спасаться от голодной смерти. Ира-тян, подожди минутку, – Санджи-кун поднялся, быстро отыскал свои брюки, натянул их и попытался накинуть на плечи рубашку, но поскольку ночью никто втихаря пуговицы расстегнуть не соизволил, он просто повесил ее на плечо. Он вытащил швабру и, подхватив меня на руки прямо в одеяле, понес в ванную. Конечно, через люк мы туда добраться бы не смогли, и потому снова было это волшебное чувство парения в воздухе: – Скай Волк! – и мой легконогий принц спрыгивает на пол ванной комнаты. Как здорово, что я не стала там окно закрывать. Санджи-кун бережно усаживает меня на край ванной и выкручивает краны. В ночной тишине шум льющейся воды звучит оглушительно громко. Присев передо мной на корточки, он медленно разворачивает меня, словно снимает упаковку. Стягивает с плеч одеяло, нежно поглаживая кожу своими божественными пальцами и прослеживая их путь взглядом. А меня вновь захлестывает желание, поднимаясь из самых глубин изголодавшимся драконом и расправляя свои темные крылья. Ирка следует зову и подается вперед, притягивая только что освобожденными руками его за шею и приникая в голодном поцелуе. Сползаю с бортика ванны. Одеяло падает, позволяя всем телом прижаться к моему синеглазому коку, который, не удержав равновесия, шлепается своими подтянутыми ягодицами на пол. Я давлю на плечи, разрывая поцелуй и опрокидывая его на спину. Отрывисто целую идеальные кубики на животе, чуть прикусывая кожу, но продолжить мне не дают. Санджи-кун ловит мои руки и тянет вверх. – Ира-тян, ты все-таки съела те железные орехи? – его недоуменный тон слегка охлаждает мой пыл, и у меня вырывается смешок: – Не-а. А что, ты хотел их попробовать? – сильнее прижимаюсь к нему. – Так тебе они совсем не нужны, – снова опускаю голову, пытаясь поцелуями добраться до того, что мне так и не дали толком попробовать на вкус. – Ира-тян, прекрати, – его голос тих и серьезен, совсем не похож на тот срывающийся шепот, что так все во мне будоражил. – Почему? – на этот раз я действительно прекращаю свое увлекательнейшее занятие и немного подтягиваюсь, чтобы видеть его лицо в ярком свете луны. – Если бы мне нужен был только секс, то бордели есть почти на каждом острове, – я обижено смотрю на него, губы предательски начинают дрожать, из глаз вот-вот брызнут слезы. – Тебе не нравится то, что я делаю? – Мне не нравится чувствовать себя озабоченным эротоманом, – он поглаживает меня по волосам, нежно касаясь моих поднесенных к губам пальцев. – За прекрасными мелорин нужно ухаживать, а не нагло лезть им под юбки. – Но я же сама… – он не дает мне договорить, мягко коснувшись указательным пальцем губ. – От этого я чувствую себя еще хуже, – он приподнимается на локтях, давая мне карт-бланш в действиях. – Это как-то неправильно, но я не в силах ни в чем тебе отказать. Извращенское настроение пропало, и потому я тоже поднимаюсь и сажусь напротив, покаянно опустив голову. – А как правильно? – Не знаю, чего бы хотелось тебе, Ира-тян, – улыбается он, нежно меня обнимая. – А мне бы хотелось почувствовать себя принцем, ухаживающим за своей прекрасной принцессой. – Мне бы хотелось всегда быть с тобой, – шепчу я, прислушиваясь к биению его сердца. Может быть, когда-нибудь оно будет биться для меня. – Я постараюсь, – шепчет он в ответ. – Мы постараемся. Он поднимает меня на руки и бережно опускает в теплую воду, выкручивает краны, перекрывая ее поток. Подтягиваю колени к груди и смотрю на его стройную спину. Лунный свет проникает сквозь окна, окрашивая все в серебристо-серые тона. Даже солнечные волосы моего любимого Санджи-куна кажутся серебряными. – Не включай свет, – тихо прошу я, потому что мне не хочется разрушать эту сказочную атмосферу. – Хорошо. Я сейчас вернусь, – он легко впрыгивает на подоконник. – Очень хочу курить. – А почему не здесь? – мне не хочется его никуда отпускать, словно он больше никогда уже не вернется ко мне. – У меня нет сигарет, – и его силуэт растворяется в лунном свете. А я словно заглядываю куда-то в другое измерение, граница с которым истончается с наступлением ночи, и можно увидеть много больше того, что положено обычным людям. Хотя здесь, в этом мире, нет обычных людей. Прикрываю глаза, с наслаждением вдыхая запахи ночного моря. Безумно хочется нырнуть в эту восхитительную темноту, охлаждая кожу, все еще горящую от прикосновений любимых рук. Жаль, что это невозможно. Все, что мне доступно, – эта ванна. И мой лучший в мире. А ведь об этом я могла только мечтать! И мечтала. В той, покинутой мной, серой и унылой реальности. Ну, вот, я сейчас расплачусь. Сердце в груди болезненно сжимается от того, что не могу выразить, насколько сильно я люблю его. Слов недостаточно. Ничего не достаточно, чтобы передать то, что вселенная, все миры, все слои реальности сошлись для меня в одном человеке. Я настолько погрузилась в себя и свои мысли, что время для меня замедлилось, казалось, будто я нахожусь в какой-то другой, параллельной действительности. Только чуть слышное: – Ира-тян, – и я выныриваю в существующую здесь и сейчас. Поднимаю глаза на присевшего на бортик ванной Санджи-куна, и мне кажется, что он весь светится, озаренный луной. – Как же ты прекрасен! – восхищенно восклицаю я, не в силах пошевелиться. Я слишком глубоко погрузилась в воду, и теперь самой мне не выбраться. Санджи-кун подхватывает меня подмышки, без усилий усаживая так, чтобы я могла двигаться. – Нет, – он, смущенно улыбаясь, качает головой. – Прекрасна здесь только ты, Ира-тян. – Он опирается рукой на бортик ванной, а другой перебирает мои пряди: – Твои волосы невероятно красивы в солнечных лучах, но их неземное очарование в лунном свете невозможно передать словами, – он приближает свое лицо, проводит кончиками пальцев по моей щеке, ласково убирая намокшие прядки. – И мне хочется утонуть в жидком серебре твоих глаз. – Тони… – шепчу я, заворожено глядя в темно-синие сверкающие глаза. – Тону… Тянусь мокрой рукой к его тяжелой челке и, на миг замирая, спрашиваю: – Можно? – Конечно, Ира-тян, – чуть склоняет он голову, чтобы я легко могла коснуться золотых волос. – Все, что пожелаешь. Я даже подаюсь немного вперед, одним движением нежно убирая пряди с лица. Наконец-то я смогу осуществить еще одно свое желание. Медленно провожу указательным пальцем по завиткам его бровей, а сердце едва не выпрыгивает из груди, как же он очарователен с этим немного смущенным выражением лица и удивленно распахнутыми глазами. Он кажется не взрослым мужчиной, а маленьким ангелоподобным мальчиком, что сидит возле новогодней елки в ожидании подарков. А я ощущаю себя одновременно и этой елкой, и Дедом Морозом и самим подарком. Он ловит мою руку и целует в раскрытую ладонь, шепча: – Я бы хотел тебе кое-что показать, – челка снова занимает свое место. Он берет губку, окунает в воду, выдавливает на нее что-то из флакончика с дозатором, сжимает, чтобы выступила пена, и нежными, ласкающими движениями начинает намыливать мне руку. О, эти волнующие прикосновения! Никогда не думала, что это так приятно. Он даже волосы не оставил без внимания! Вода с шумом исчезает в сливном отверстии, я сижу на бортике ванной, а Санджи-кун умиротворенно поливает мне ноги из душа. Лунный свет серебром разливается по комнате, словно создавая декорации к сказке. И я хочу подарить эту сказку моему любимому принцу. Я закрываю глаза, концентрируясь. Сначала волосы. Представляю, как они, став тончайшими спиртовыми жгутами, вытягиваются вдоль спины и ложатся волнами, окутывая плечи, до самой попы. Вытягиваю ноги вдоль ванной, преобразовываю в спирт, сливаю вместе, ступни замирают в положении «пятки вместе, носки врозь», увеличиваются, заостряются и уплощаются. Еще немного усилий и на поверхности проступает рисунок чешуи. – Ира-тян… – выдыхает Санджи-кун. Открываю глаза. Он смотрит на меня такими изумленными глазами и с таким искренним восхищением на идеальном лице, что я понимаю – мне удалось сделать сказку настоящей. – Ира-тян, это невероятно! Никогда в жизни не встречал такой красоты! Я… – он заворожено смотрит на мой полупрозрачный, переливающийся в лунном свете хвост, покрытый мелкими чешуйками. – Можно мне прикоснуться? – он поднимает на меня взгляд, полный отчаянной надежды, я, счастливо улыбаясь, киваю. Изящные пальцы едва-едва, самыми кончиками прикасаются к чешуе, я чувствую их живое тепло. Потом ладонь чуть более уверенно гладит по согнутому в месте условных коленей хвосту, опускаясь к самому плавнику. – Он прохладный, – восторг и удивление в каждом слове. Его ладонь нежно гладит мой хвост, взгляд скользит по мне, я почти осязаю эти теплые прикосновения на коже. Мой любимый счастлив как ребенок. – Настоящая серебряная русалка в свете луны! Я даже не представлял, что подобное вообще возможно! Ира-тян! Как?! Ну вот, вся концентрация насмарку! Хвост расплескался прямо под ладонью испуганного Санджи-куна, волосы тоже, а по комнате поплыл явственно различимый запах спирта. – Ира-тян! Я причинил тебе боль?! – тут же не хуже Чоппера запаниковал мой принц. – Фу-ух! – тяжело выдохнула я, все же это очень трудно, столько времени удерживать определенную форму, не растекаясь. – Нет. Просто у меня силы кончились, я же в первый раз такое осознано делаю. Тебе понравилось? Он облегченно улыбнулся. – Это было самое прекрасное, что я когда-либо видел! – воскликнул он, подхватывая меня на руки и мягко касаясь моих губ. – А теперь пойдем, – он поставил меня на пол, накинул на плечи свою рубашку. – Извини, Ира-тян, другой одежды нет. Не мог же я вломиться ночью к спящим леди. – К ним не надо, а ко мне можешь вламываться в любое время, – я закатала рукава, пока Санджи-кун оперативно застегивал пуговицы. Кстати говоря, а рубашка-то была уже другая. Он вновь подхватил меня на руки и шагнул в окно. Только в этот раз мы поднимались по воздуху на маленькую огороженную площадку чуть ниже флага на второй мачте. Когда мой любимый рыцарь опустил меня на расстеленный там плед, я огляделась. Это была самая высокая точка на корабле, над нашими головами вился по ветру Веселый Роджер в соломенной шляпе, а вокруг простирались бескрайние воды Гранд Лайна. Ветер тут был весьма силен, но покачивающийся под его порывами Санни, гасил своим мягким ходом все колебания. На плечи мне лег еще один плед, я перевела взгляд на присевшего рядом Санджи-куна, который разливал вино в высокие бокалы. Когда только успел? Он поставил бутылку куда-то за спину и, улыбаясь, протянул мне фужер: – Роза Тортуги, – улыбнулся он. – За тебя, Ира-тян, и за то, чтобы все было так, как ты хочешь, – он с легким звоном коснулся своим бокалом моего. – И за тебя, – едва слышно прошептала я, делая глоток. – За то, чтобы ты всегда был счастлив. – Держи, Ира-тян, – бокал заменила холодная креманка с тирамису, в которое посередине была воткнута ложка. – К сожалению, ничего более существенного Луффи в холодильнике не оставил, – он смущенно усмехнулся. – А тирамису я готовил на утро, чтобы с тобой помириться. – Взятка? – Точно! Но Зоро опередил меня с примирением, – рассмеялся он. – А теперь то, что я хотел тебе показать. Иди сюда, – он сел, прислонившись спиной к мачте, и похлопал по подушке, что лежала между его широко расставленных ног, – садись. Я переползла на мягонькую и тепленькую подушечку и удобно устроилась на ней, подтянув колени к груди и опершись спиной на его широкую грудь. Санджи-кун как-то хитро замотал меня, что мне со всех сторон было тепло, но есть я могла беспрепятственно. Обеспокоенно обернувшись к нему, я облегченно увидела на его плечах еще один плед. Он скрестил вокруг меня свои умопомрачительные ноги, обнял руками, укрыв еще и своим пледом, и положил подбородок мне на плечо. – Смотри. Я проследила за его взглядом и задохнулась от восторга: край неба на горизонте стремительно светлел, переливаясь оттенками золотого и розового. Ночной бархат цвета индиго уступал место атласной лазури, в которой одна за другой растворялись яркие серебристые звезды. Огненный шар глубокого желто-оранжевого цвета поднимался над морем, прокладывая прямо к кораблю постепенно расширяющуюся сверкающую дорожку, словно выливая на поверхность воды расплавленное золото. – Это волшебство какое-то! – прошептала я, сглотнув. На глаза даже навернулись слезы восхищения. – Река из расплавленного золота… Разве такое бывает? – Это Гранд Лайн, – шепчет он мне. – Здесь возможно все. Для меня была серебряная русалка, а для тебя река из расплавленного золота. А мне теперь кусок в горло не лезет, потому что этот чудесный рассвет я встречаю в объятиях любимого. Самого любимого на свете. Сжимаю в руках нетронутую креманку, горло сдавливает от нахлынувших эмоций. Поворачиваю голову, чтобы увидеть его лицо, чтобы убедиться, что это не очередной выверт моего сознания. Он, словно уловив что-то такое в моем взгляде, стискивает меня и целует. Нежно, трепетно, долго, давая время осознать реальность происходящего. Напряжение отпускает, как будто внутри меня сдулся воздушный шарик. Поцелуй мягко заканчивается, и я понимаю, насколько я вымотана и как же я хочу спать. Глаза закрываются сами собой, а из души рвутся строчки, записать которые у меня нет никакой возможности, и потому, уже засыпая, я просто шепчу их вслух: Если хочешь, я буду рядом Отражением, тенью твоей; Если хочешь, я звездопадом Огражу тебя от людей. Я – струна на твоей гитаре, На пути я – родник живой... В зимнем холоде, в летнем жаре Если хочешь – буду с тобой. Если путь твой лежит над бездной, Я воздвигну тебе мосты... Если хочешь ты, я исчезну... Потому, что так хочешь ты.