Бог

      Крепкий наручник железной хватки лейтенанта Мэйрика выпустил меня у двух столбов, вкопанных параллельно друг другу. Тело наполнила слабость, а кровь, казалось, покинула конечности. Я не смотрел в лицо лейтенанта, зная, что не найду там ни тени сочувствия, только безжизненную маску долга и твердую уверенность в правомерности происходящего; было совершено преступление, и преступник должен понести наказание.       С меня стянули майку, раздражая спекшуюся и покрывшуюся коркой кожу. Резко задрав мою руку вверх, палач накинул истрепанную петлю сначала на левую, а потом и на правую руку, затянул узлы потуже, чтобы я не вырвался. Я словно отсутствовал в собственном теле, превратившись в тушку загнанного зверя, который, не видя пути к спасению, решил сдаться, покорно отдавая себя в руки охотника.       Мои ноги едва доставали до земли, заставляя подняться на носки. Лейтенант обошел меня спереди и поднес деревяшку к моему лицу, предлагая зажать в зубах.       Я приоткрыл рот.       Тишина.       Тишина сводила с ума, заставляя сердце пропускать удары. Никто не шевелился и не разговаривал. Я огляделся, но перед моим взором толпа расплывалась бесформенной красно-розовой жижей.       Воздух дрогнул за спиной, и в следующий миг меня обожгло раскаленным жалом.       - Один! - начал счет атаман.       Боже!!!       Сердце выплеснуло адреналин, почти разрывая ткани. Я взвыл от нестерпимой пытки, впиваясь зубами в палку.       Свист за спиной – снова боль, пронзающая каждую клеточку! Беспощадная! Неумолимая!       - Два!       Кожа вспыхнула от нового пореза на коже. На глаза выступили слёзы.       - Три!       И снова мука, перехлестывающая в агонию и уничтожающая мозг.       - Четыре!       Тело выгибается помимо воли, стремясь уйти, отодвинуться как можно дальше, но веревки не дают сбежать.       - Пять!       Новая вспышка, раздирающая на части. Соленая влага бежит по щекам, застилая мир вокруг.       - Шесть!       Только шесть! Сколько еще я выдержу?!       - Семь!       Свист в ушах - предвестник нового страдания.       - Восемь!       От страшной боли я впился в веревки, надеясь, что они удержат меня на этом свете, не дадут раствориться в безумии агонии, вихрем охватывающей тело.       - Девять!       Сознание полыхает от предвкушения очередного языка кнута, что не заставляет себя долго ждать.       - Десять!       Отпустите! Пожалуйста, отпустите! Слезы градом текут по лицу, сотрясая мелкой дрожью.       - Одиннадцать!       Я не выдержу! Я больше не выдержу!       - Двенадцать!       Сил уже нет, я просто вишу на веревках, словно тряпичная кукла, из которой выдирают набивку внутренностей.       - Тринадцать!       Убили бы сразу...       Зачем все это?..       - Четырнадцать!       Кнут продолжает охаживать спину хлесткими ударами, но моя спина - уже должно быть месиво, и боль уже не такая острая. И теперь мне легче… нет! Теперь эта зубастая тварь впилась в мою спину и тянет острые крючки к каждому сантиметру моей живой плоти. Вонзаясь и протыкая. Стремясь разъесть каждый кусочек мяса, вгрызться до кости и сломить.       - Пятнадцать!       В воспаленном сознании, узкой белой полосой тянется лента, вырисовывая цифру 65…       Страх погружает меня все глубже. Я готов молить палача о пощаде, лизать ему пальцы и обещать что угодно. Но он все равно не послушает… да и мне больше нечего предложить…       - Шестнадцать!       Тело вздрагивает, и ногу выкручивает под неестественным углом.       - Семнадцать!       Чувствую, как сознание ускользает, и я заглядываю в черную голодную бездну.       - Восемнадцать!       Падаю. ***       - Кайто, - доносится знакомый голос. – Кайто, - он дергает вверх и вытаскивает наружу.       Руки свободно падают по бокам, и меня подхватывают под мышки.       Я запрокидываю голову и вижу Мэйрика, своего палача, в сантиметрах от своего лица – у него небесно-синие глаза…