Бог

      Давящая тошнота подкатывает к горлу, не давая сделать до умопомрачения нужный вдох. Мышцы сводит огненным металлом, заставляя тело корчиться, а грудную клетку продавливать легкие еще глубже внутрь. Я, кажется, ощущаю вздувшиеся от напряжения вены. Скулю.       Меня тянут. Настойчиво переворачивают на спину. Позвоночник бьется о твердый прохладный камень, свозя кожу и заставляя корчиться.       Сухих полосок высохших губ касается металл, пытаясь протиснуться в рот и ударяясь о зубы. Хочу выплюнуть, но нажим на затылок не ослабевает, и если я не хочу, чтобы зубы нахер выбили, раскрываю рот.       Уже через мгновенье по языку скользит живительная влага. Делаю глоток, плотнее жмусь к горлышку фляги, хочу, чтобы воды было больше, готов захлебнуться.       - Не спеши, - мягкий шёпот скользит о стены, немедленно возвращаясь обратно. Здесь тесно, прохладно и влажно. Легкая дрожь вьется вдоль сухой раскаленной кожи.       Темно.       - Локи? – зову в темноту. В голове шумит, плохо соображаю.       Если сейчас он ответит мне, я не удивлюсь, даже не задумаюсь. Я один здесь, и в то же время нет…       - Локи? – пусть он ответит. Я хочу этого больше всего на свете.       Желание охватывает каждую долбанную клетку, каждый воспаленный участок, каждый кусок замирающего от убийственного ожидания мяса.       В голове бьется заглушка. Я не понимаю, что не так… и мне абсолютно все равно. До ломоты костей, до крови из носа, до разорванных легких, отрубленных конечностей и всех остальных ужасов, которые я когда-либо видел в своей жизни, я жажду видеть его… или слышать… мечтаю почувствовать его ледяные пальцы на своих плечах. Хочу замерзнуть в холоде его объятий.       - Локи?       Тишина. Эта блядская, долбанная, ненавистная тишина. Я не-пе-ре-но-шу-её!!!       Ресницы намокли, не издаю ни звука. Больше не могу, нужно вдохнуть или я умру, просто исчезну, испарюсь. Пусть будет так.       ...Но разжимаю челюсти, хватаю ненужный, необязательный глоток кислорода, что врывается в горло, проталкивается в глотку, оставляет жить. Не хочу. Зачем?       Тяжесть капель срывается с лица и скользит в темноте. Мне нихера не стыдно! Ведь ему наплевать!       Трясусь в глухой истерике. Сжимаю зубы.       Сууууука!!!       Твердые пальцы перехватывают под ребра, обручем опоясывают плечи, тянут на себя. Утыкаюсь во что-то. Мягкое. Теплое…       Вжимаюсь лицом. Реву навзрыд. Тепло…       Мне так одиноко. Никогда еще ревущее одиночество не накидывалось так остро, остервенело, отрывая ленты от потрепанной души. Я наглухо заколачивал его внутри, не думал и не размышлял. Моя жизнь была точно такая же, как и у всех, к чему нытье и страх? Живи, терпи…       Чья-то теплая рука гладит спину. Движение неторопливо и осторожно. Успокаивает, прячет от тоски, едва унимает тянущие отчаянием жилы, и все же…легче. Самую малость, совсем слегка. Но легче.       Страшно… страшно остаться одному. Впиваюсь руками в ткань, натягиваю до предела и замираю. Сейчас оттолкнут, и я снова останусь с собой наедине. Плечи дрожат, жмурюсь так, что сводят мышцы лица.       Ладонь на спине замирает.       Вздох. Немного теплого воздуха касается затылка.       И мне не так холодно там… внутри.       Еще…       Меня слышно?       Рука снова проходит по спине, очерчивая выступ острого позвоночника, падая в углубление и проводя с едва заметным нажимом вдоль.       Судорожно дышу, боюсь спугнуть хлипкое ощущение близости. Оно мне так знакомо, оно так желанно. Совсем чуть-чуть, и я почувствую то самое… когда он был рядом… когда он был так рядом…       Хрипло выдыхаю.       Почти верю.       Как тогда.       - Локи.       Незнакомое тело напрягается, и рука снова замирает. Меня быстро откидывает на спину. Удариться я не успеваю, сильные руки надежно удерживают меня под спину, топят затылок в глубокой ладони.       Не понимаю.       Резкий рывок за пояс штанов, еще один. Молния издает слабый протест…       Сознание будто разбивает толщу льда, снова слышу… и понимаю.       Требовательные руки распоряжаются моим телом. Я без рубашки, и с меня играючи стаскивают штаны. Тяжелая ткань летит в сторону и опадает бесполезным мешком. В абсолютной темноте звенит мой страх.       - Нет!       Дергаюсь, хочу уползти и делаю рывок в сторону, впиваясь ногтями в гладкую, стесанную поверхность. Но мне не дают сделать второго движения. Сильные руки стискивают голые бедра и тянут вниз.       Я на животе.       - Нет, пожалуйста, - сипло, еле слышно.       Сверху наваливаются всей тяжестью, давят, лишают движения.       Борюсь, пытаюсь выбраться, свожу кожу на локтях, но боли нет… ничего нет, кроме страха отдать остатки себя кому-то. От меня и так почти ничего не осталось! Ужас исчезнуть гонит, дает сил. Пытаюсь извернуться, но ничего не выходит, он сильнее…       Все, как тогда… и я осознаю, что не уйду, не вывернусь, как и… с ним.       В шею впиваются жадные горячие губы, скользят, задевают зубами. Варварски, беспощадно давят к холодному камню.       - Не надо, - задыхаюсь, не могу сделать глубокий вдох, не могу пошевелиться, не могу… я ничего не-мо-гу…       Горячий, мокрый язык проходит между лопатками, словно пробует добычу, зарывается в затылке, шумно втягивает воздух, отчего волосы на голове шевелятся от сосущего под ложечкой ужаса. Руки… мозолистые… уверенные… не спрашивающие дозволения, оглаживают бока, щупают, словно проверяя.       Зло дергаюсь.       - Мразь!       Тело на мне замирает, дыхание приближается к самому уху, и этот урод фыркает… и кусает… до боли, резко сжимает твердыми зубами нежную мочку.       Сдерживаю крик.       Меня снова переворачивают, дергают за руки вверх, и я в тот же миг понимаю, что запястья стягивает ремнем, жестко закидывая за голову. Врезаюсь каждым позвонком в чуть теплый от собственного тела камень. Гляжу в пустоту перед собой, сердце, как сумасшедшее, срывается в галоп.       Мои ноги подхватывают и заводят вверх за руками.       - Оставь меня, урод!       Ему похую.       Слышу плевок, и тут же беззастенчивая рука размазывает влагу между моих ягодиц, просовывая палец внутрь и размашисто обводя по кругу. Сжимаюсь, мне мерзко и больно… и все так знакомо…       Застываю на миг от крошечного ожога дежавю, словно припаленный сигаретой мозг буксует, не в состоянии осилить следующую мысль.       Он неосторожно погружает в меня пальцы и грубо растягивает, вводя три. Корчусь, шиплю, в горле дерет от бессильного рыка.       - Отморозок блядский! – срываюсь на крик, когда его колом стоящий член проталкивается, заменяя пальцы, сначала меня рвет головка, он притормаживает, заглатываю воздух. Втискивается дальше. Ему тесно. Меня разрывает сгусток боли, отчаянья и гнева.       - Уроооооод, - невыносимо, невыносимо! Боже.       Искры вспыхивают в кромешной тьме, когда тело содрогается от очередного толчка, он нападает сверху вонзаясь в меня, держа ноги, парализуя.       Хочу сдохнуть…       Локи…       Ноги опускаются ниже, его бока между бедер, он ложится на меня не полностью. Жар его тела почти физически давит на кожу. Он отыскивает в темноте мой подбородок, оттягивает вниз и целует.       Мычу, хочу увернуться.       Сволочь! БЛЯДСКАЯ СВОЛОЧЬ!!!       Его член ощутимо пульсирует, и я впитываю каждый гребанный импульс несмотря на дикую боль, что точит кишки. Его язык снова проталкивается в мой рот и забирает огрызки души. Вылизывает, требует… чего? Страсти?!       Снова дергаюсь, и он тут же вдалбливается до упора, отчего кишки прожигает новый взрыв.       Сердце на миг замирает, не смею шевелиться, позволяю ему всё… Прикусывает мою скулу, возвращается внутрь и впихивает язык вновь, его рука отыскивает мой расслабленный конец и легко охватывает целиком. Оттягивает чуть больше, чем нужно, дрожь пробирает все еще живое тело. Инстинктивно свожу ноги, стискивая ненавистные бока. И он продолжает.       Его движения плавные, знающие, испытывающие. Язык касается моих истерзанных губ. И мой предательский стояк наливается в обжигающей хватке.       Он отпускает мои руки, оставив их над головой, его другая рука, обхватывает мою ягодицу, и, впиваясь пальцами, приподнимает.       Мне это так знакомо, что когда судорога удовольствия предательски окутывает бедра и тихо смолкает в глубине, я ошеломлен… Этот мерзкий урод прекрасно знает, что делает, он не ищет, не пробует, он уверенно берет.       Они такие разные… но похожи.       Болезненный смешок против воли срывается в его рот.       Неужели на земле так много страшных людей… таких же, как и он…       Мой мучитель замирает, наверное удивлен моей реакцией.       Я закрываю глаза.       - Ты будешь Локи, ладно? – шепчу. Это не я. Это уже Кай.       Слившиеся застывшей скульптурой молчим, а затем он осторожно проталкивается, приподнимая мою ягодицу выше. Я не сопротивляюсь у меня нет сил… и нет надежды… ничего… нет…       Его член каменеет внутри все чаще, все резче он вбивается в потрепанное тело. Его большой палец оглаживает мою головку, размазывая смазку шершавой подушечкой. Подо мной мокро, и я знаю, что это… но мне плевать, мне похуй.       - Ты бросил меня, - шепчу задыхаясь, обхватив чужую шею связанными запястьями. – Оставил… для всех, - как отвратительно горько гореть в незнакомых объятьях, отдавая себя почти добровольно… стремясь получить удовольствие ему назло… ему вопреки…       - Ненавижу, - потерянное слово в дыханье, - ненавижу тебя, Локи…       Мое истерзанное тело подхватывают, насаживая сверху, и я падаю на разрывающий член другого. Он позволяет мне отомстить, и я не думаю больше, остервенело падая на истекающий смазкой и желанием стояк, вкладывая все своё желание отомстить, сделать больно. Рву себя окончательно… и кайфую, заглядывая в пропасть. Он снова всовывает в глотку язык, заставляя споткнуться в ритме и задохнуться от длинного ошметка мяса во рту, словно меня проткнули насквозь зайдя с обоих сторон. Он натирает мой член влажной от слюны рукой, чувствуя, как каждая жилка налилась соком и стремится высвободить переполняющее желание. Его собственное естество во мне каменеет, и я делаю несколько завершающих движений, опускаясь глубже и одновременно вбиваясь в его огромный кулак. Да, да, вот так, только так!!!       Спазм сжимает тело в огне, и я чувствую как невольно душу его напряженный до предела член внутри. Он шумно выдыхает, и горячее семя разливается где-то внутри. Он дрожит от удовольствия… я тоже.       Позволяю себе упасть ему на грудь, и благодарная рука обхватывает спину, прижимая.       - Спасибо, шлюшка, - пощёчиной в пустоте, тает голос Гала, когда у меня нет сил даже подняться… сгорая дотла в его тяжелом сильном дыханье, позволяя соленой воде стать моим единственным реквиемом…