Музыка - здесь и сейчас

- Я тебя прибью когда-нибудь… - обреченно просипел хмурый, красивый юноша, недовольно сдувая с изумительных глаз цвета морской волны седую прядь. Хлопотавшая вокруг него красавица демонстративно всплеснула руками, а ее грудь размера восьмого колыхнулась в довольно откровенном вырезе светлой блузки. - Ну, простите, я же не знала, что так получится! – затараторила она, пытаясь поправить парню воротник черной рубашки с короткими рукавами, - Но теперь уже отказываться поздно, да и вряд ли вам будет так сложно! К тому же, это поднимет и ваш рейтинг, и рейтинг самого фестиваля. - Балаган это, а не фестиваль, - пробурчал юноша, вырываясь из рук заботливой красавицы, - ладно, черт с тобой. Скажи ребятам, пусть разгрузят инструменты – да поосторожнее, не дрова несут. Я пока пойду к администраторам, попрошу ключи от номеров – заодно попрошу поселить нас отдельно, а то ты меня с ума сведешь, на пару со своим Ичимару… Юноша, не обращая внимания на что-то недовольно тарахтевшую девушку, направился к стойке администрации. Между бровей залегла глубокая складка. И какого черта он вообще тут делает? Хицугая Тоширо, 21 год – солист известной американской группы «AntiPolice». Обычный парень, немного хрупковат для своего возраста – часто его принимают за подростка. Точнее, принимали бы, если бы не мировая известность. Группа, в которой пел Хицугая, создана была восемь лет назад, и к сегодняшнему дню имела бешеную популярность. Тоширо, родившийся в Стране Восходящего Солнца, все же умудрился попасть туда, на смену внезапно ушедшему вокалисту. Самому Хицугае все учителя музыки говорили, что «у мальчика ни слуха, ни голоса». Интересно, теперь что они думают, слыша его голос по радио и в Интернете? Несмотря на японские корни, имя и фамилию, Тоширо, с детства отличавшийся способностями и желанием учиться, теперь в совершенстве знал не только английский, на котором, собственно, и пел, но также и русский, испанский, итальянский и – для собственного удовлетворения – латынь. Усмехаясь про себя, Тоширо считал себя человеком без определенной нации. Все свое время беловолосый отдавал музыке, любимой группе и гастролям. Семья жила в Токио и ни в чем не нуждалась – парень помогал им, чем мог, и на этом его общение с японскими предками заканчивалось. Теперь Хицугая стоял посреди аляповато украшенного холла третьесортной гостиницы где-то… непонятно где, в общем, и терпеливо ждал, пока к нему подойдет освободившийся администратор. И черт его дернул поддаться на уговоры Мацумото и принять участие в этом фестивале, как бишь его… «Новое поколение». Тоширо вздохнул. Надо расположиться, узнать список всех участников и приступить наконец к репетициям. Уезжать просто так Хицугая не собирался. Либо первое место, либо… Другого не дано, черт возьми. «Да это будет проще простого», - мысленно фыркнул Тоширо, - «Тут наверняка не будет серьезных противников». - Когда мы сможем приступить к репетициям? – раздался у него за спиной бархатный, лишенный практически всех эмоций и такой знакомый голос. Тоширо стремительно развернулся: - Кучики! Брюнет в серых брюках и светлом же кашемировом свитере обернулся, скользнув чуть удивленным взглядом серых глаз по фигуре Тоширо. Взгляд потеплел, и на губах промелькнуло жалкое подобие на улыбку – что ж, от Кучики большего и не ожидалось. - Тоширо, - Бьякуя положил руку на плечо Хицугаи, - стало быть, вы здесь. - Как понимаю, ты тоже не отдохнуть приехал, - кивнул Хицугая, серьезно глядя на продюсера группы «Кукловод». Они давно знакомы с Бьякуей Кучики – Тоширо слушал его, еще когда он выступал сам. Потом слушал его группу, некоторое время они даже выступали вместе, делая кавер на песни друг друга. Потом – гастроли, концерты, и группы разбежались в разные стороны. Тоширо гастролировал со своей группой, пожиная плоды известности, в то время как группа Бьякуи только-только набирала обороты. «Не ожидал увидеть их здесь», - подумал блондин, - «Значит, рано я так обрадовался. Кукловод – неплохие ребята, и весьма серьезные соперники». - Теперь будет поинтересней, - сухо отметил Хицугая, - чистое соперничество. - Тут много будет достойных команд, - спокойно заметил Кучики, - например, «Тени». Может, слышал? Мощный женский вокал сейчас ценится. Хицугая кивнул. Не так уж и просто теперь это казалось. *** Ичиго утром встал в прекрасном расположении духа. Пинками подняв брата, рыжий гитарист быстро сделал утренний комплекс йоги, почувствовав себя как никогда бодрым, несмотря на ранний час. Хичиго плескался в ванной, что-то недовольно бормоча про утренние подъемы, брата-садиста и прочие прелести жизни. Куросаки бодренько натянул любимые синие джинсы и раскопал более-менее свежую рубашку – в неровную черно-белую клетку. Посмотревшись в зеркало и оставшись довольным, Ичиго направился в соседнюю комнату к Кучики, узнавать насчет репетиции. - Кучики! – Ичиго попинал дверь, совершенно не задумываясь о слишком раннем для визитов времени. - Какого черта? – через несколько минут показалась заспанная Рукия в коротких шортиках и трогательной белой маечке с принтом в виде довольно жуткого зайца. Короткие волосы были встрепаны, а на бледной щеке красовался след от подушки – видно, девушка только вылезла из постели. Ичиго окинул брюнетку взглядом, чуть задержавшись на сонной моське и острых ключицах, едва прикрытых белой тканью. Девушка была похожа на ребенка – маленькая, хрупкая… И очень-очень сонная. Куросаки поймал себя на том, что откровенно на нее пялится. Поспешно одернув себя, Ичиго с увлечением принялся рассматривать побитый номер на двери. - Эм… Доброе утро, - смято поздоровался гитарист, - А где Бьякуя? Рукия поправила сползшую бретельку, и пульс Куросаки дернулся. «Черт, девушки сто лет не было, вот и засматриваюсь на… На сестру своего продюсера, выступающую под мужским именем». - А брата нет, - огорошила его Рукия, зевая и прикрывая рот хрупкой ладошкой. «У нее такие руки маленькие. Как у ребенка». - …Он еще рано утром ушел, согласовывать все насчет сегодняшней репетиции, - продолжала младшая Кучики. Ичиго, с трудом оторвав взгляд от ямочки между тонкими ключицами, сглотнул. Черт, сегодня же познакомится с какой-нибудь девушкой. Не педофил же он, да и не смертник – Бьякуя ему голову снимет, продюсер страшен в гневе. - Ладно, я его внизу поищу, - пожал плечами Ичиго, - прости, что разбудил. - Да ничего, я все равно вставать собралась, - еще раз зевнула бардесса. Дверь за брюнеткой закрылась, и Куросаки унял накатившее наваждение. Перед глазами до сих пор стояли заспанные глаза, сверкающие синевой, и виднеющаяся под маечкой тонкая белая кожа. И эта чертова ямочка между ключицами… «Все, сегодня же найду какую-нибудь девушку». Куросаки спустился вниз, отмечая, что народу еще мало. Посмотрев на часы, рыжий присвистнул – ну конечно, девять часов. И чего он так рано вскочил? И куда в такую рань усвистал Бьякуя? - Да мать твою, Юзу! Не мельтеши, сейчас все устроим, - уловил Ичиго глубокий, приятный и главное, знакомый женский голос у стойки администрации. Резко вырулив из-за бара, Куросаки памятником застыл посреди зала, с картинно отвалившейся челюстью – благо, народу было действительно мало. Около стойки администратора стояли две девушки. Одна была высокой брюнеткой в черных бриджах с множеством цепей и заклепок. Черная майка обтягивала тонкую талию, а на плечах красовалась женская косуха с обрезанными рукавами. Черные волосы были обрезаны по лопатки и забраны в высокий хвост. Движения ее были резкими, полными энергии и нетерпения, а из наушников, болтавшихся на шее, лилась громкая музыка, в такт которой брюнетка притоптывала обутой в черные кеды ножкой. Вторая была немного пониже и поженственней. Еще немного детское личико обрамлялось двумя короткими пшеничными хвостиками, трогательно перевязанными голубыми ленточками. Серые джинсы, светло-голубой же свитер – рядом с первой она выглядела немного нелепо и очень по-детски. Ошибки быть не могло. «А они что тут забыли?!». *** - Юзу, не нуди, - отмахнулась брюнетка, стягивая надоевший клетчатый шарф. Девушка раздраженно вздохнула. И вот почему во всех отелях такая волокита? Карин Куросаки с детства восхищалась своим старшим братом. Ичиго был талантливым гитаристом, и всегда его комната казалась чем-то сверхъестественным – всюду плакаты известных групп, его любимая гитара, медиаторы, струны… Карин, просиживая там часами, всегда говорила себе – я стану такой же, как мой брат. Девушка любила музыку. Она ходила в музыкальную школу и была чуть ли не самой успешной ученицей – быть самой успешной ей мешала врожденная лень и характер, не терпящей долгого сидения на одном месте за инструментом. Душа девушки требовала приключений, драйва, музыки. И она с головой во все это окунулась. На четырнадцать лет Ичиго подарил ей ее первую гитару. Потом брат попал в рок-группу. Карин гордилась старшим братом, всем друзьям как бы невзначай упоминала – мой брат рок-музыкант. А потом Ичиго стал все реже появляться дома – гастроли, репетиции, концерты. Юзу, младшая сестра, видела старшего брата раз в полгода, а в остальное время – только на видеозаписях. Карин исполнилось восемнадцать, и девушка решила - хватит. Хватит сидеть дома и вздыхать, глядя на плакаты с изображением старшего брата. Пора отправляться в свой путь, пора зажигать свою звезду. Собрав верных друзей, Карин создала свою группу. Много пришлось перенести ребятам – порой им было негде ночевать и нечего есть, и им приходилось играть в переходах, чтобы заработать на хлеб и на кров. Но потом дела пошли в гору. Ребята нашли себе хорошего продюсера и дали дебютный концерт в главном клубе Москвы. Пели ребята на русском языке, несмотря на то, что Карин была коренной японкой. Язык она знала превосходно, и тексты писались легко. Группа-протест, так их называли фанаты, группа, которая в своих песнях резко заявляла о себе. Мощный женский вокал, музыка, гоняющая кровь по телу – группа полюбилась миллионам. В один день, когда Карин отдыхала между концертами, в ее трехкомнатную квартиру, которую она делила с котом, заявилась повзрослевшая Юзу с чемоданчиком. Хватит, заявила она, надоело. Брат и сестра – известные музыканты, так чем она хуже? К пению и музыке таланта не было, но неужели только это нужно группе? Гримеры и дизайнеры никогда не бывают ненужными, сказала Юзу, и Карин, рассмеявшись, разрешила сестре остаться. Теперь сестры всегда путешествовали вместе – Карин пела, а Юзу помогала сестре во всем, часто решала коммерческие задачи, договаривалась насчет концертов, была одновременно и продюсером, и гримером, и дизайнером. В один день, уже когда группа была достаточно известна, Юзу бухнула перед сестрой распечатку из Интернета. «Фестиваль Нового поколения – выбери свой путь!». Куросаки заинтересованно подняла жгучий взгляд на полную решимости Юзу, на лице которой читалось уже почти принятое решение. «Едем!», - решили сестры и подали заявку на участие. И вот уже они, приехавшие немного позже своих ребят, стоят посреди холла среднестатистической гостиницы, пытаясь достучаться до замыленного полусонного администратора и доказать, что они не замаскированные фанаты, а действительно исполнители. Карин уже злилась и мечтала дать зазнавшемуся придурку гитарой по башке, а Юзу суетилась вокруг и пыталась решить дело миром и удержать безбашенную сестрицу от решительный действий. - Да пошел ты!.. – взвилась Карин после очередного заскока администратора. Юзу крепко схватила сестру за руку: - Сестренка, успокойся… - Не мешай, Юзу! Сейчас я ему… От лютой и жестокой смерти несчастного администратора спасло то, что кто-то, подошедший сзади, ухватил девушку за другой локоть. - А ты все так же буянишь, - насмешливо произнес за спиной знакомый теплый голос. Юзу тихонько взвизгнула и прижала ладошки ко рту, а Карин резко обернулась, широко распахивая глаза. Куросаки Ичиго, все такой же рыжий и все такой же высокий, сейчас тепло улыбался, глядя на повзрослевших сестер. «Карин действительно стала настоящей девушкой… Не думал, что это когда-нибудь случиться». На лице брюнетки расползалось странное выражение. Она была в смятении – как себя вести? Как с братом, или как со звездой почти что мирового масштаба? Она теперь сама выбралась на сцену, она теперь может доказать брату, что она тоже теперь стоит уважения. Но в то же время Ичиго оставался ее старшим братом – все таким же недосягаемым, как и в детстве. И это неимоверно бесило. Юзу в тихим воплем кинулась брату на шею, и на ее глаза навернулись маленькие соленые капельки: - Братик, как я рада! Мы уже года три не виделись – то ты в разъездах, то мы! Но мы с Карин несколько раз видели ваши выступления! Ты молодец, братик, мы так тобой гордимся! Карин раздраженно фыркнула, скрестив руки на груди: - Да ладно тебе, Юзу, нужна ему наша гордость. Он про нас не вспомнил все эти годы. - Как ты можешь! – возмутилась блондинка, - Братик был очень занят! «Настолько занят, что не хватило времени для звонка?», - эти слова уже были готовы сорваться с языка брюнетки, но она их удержала. Глядя на счастливое лицо младшей сестры, что-то щебечущей тепло улыбающемуся брату, Карин не посмела согнать это выражение с ее лица несколькими резкими словами. Но обида и гнев никуда не делись. - Карин… - карие глаза Ичиго смотрели немного устало, - идем, я провожу вас в номер. *** - Неплохо, - Карин покрутилась посреди номера Куросаки и посмотрела на брата жгучими глазами. – А где другой наш брат? Если он еще помнит, что он таковым является, - голос брюнетки был переполнен язвительностью. Ичиго устало плюхнулся на кресло и посмотрел на сестру исподлобья: - Не надо, Карин. - Что не надо, брат? Не надо напоминать тебе, сколько чертовых лет вас не было рядом с нами? – горько вскинулась брюнетка. Ичиго вздохнул и прикрыл глаза. Она права, черт возьми. Сколько чертовых лет его не было рядом? Три года, пять?.. - Но теперь я и сама выбралась на сцену, - Карин усмехнулась, - Знаешь что? Я восхищалась тобой. Все детство я мечтала быть такой, как ты, мечтала выступать, играть свою музыку, чтобы ты гордился мной… И Юзу. Она каждый Новый год, каждый праздник писала тебе открытки, как в детстве Деду Морозу. Ты хоть вспоминал про нас все это время? Ичиго промолчал. А что он мог сказать? Оставляя сестер, он искренне думал, что устроил их жизнь отлично – институт, будущая работа, отдельная квартира. А оказалось, что им надо совершенно не это. Дурак, как он мог этого не заметить?.. - Прости, - глухо сорвалось с губ. Губы брюнетки исказила усмешка, и она запомнившимся с детства жестом откинула с лица выбившуюся прядь. - За что мне прощать тебя, брат? За годы без поддержки, без звонков? Скажи, у тебя есть мобильный телефон? Наверняка есть. Так почему так сложно набрать всего десять цифр и просто спросить, как дела? Неужели это так сложно для звезды мирового класса? – голос предательски сорвался, и Карин опустила голову, тяжело дыша и судорожно стискивая кулаки. Ее прорвало – хотелось высказаться, высказаться за все эти три года. Слова толкались в горле, смешиваясь в один сплошной ком. Горько было, обидно и больно. Крепкие теплые руки обняли Карин, притянули к себе, успокаивающе поглаживая по спине. - Прости, - снова буркнул старший Куросаки, и Карин судорожно вцепилась руками в его рубашку. Всего минута слабости – теперь можно, немного… - Ты дурак, - улыбнулась она, смаргивая слезы. - Дурак, - подтвердил Ичиго, потрепав немного неловко сестру по голове, - может, расскажешь мне о своих успехах? Я слышал, вас очень любят. - Ну, не больше, чем вас, - отшутилась Карин. Неловкость исчезала, постепенно стирая все расставленные границы. Им предстоит еще много узнавать друг о друге, восполняя долгие годы отсутствия в жизни друг друга. *** - Так говоришь, искал Бьякую? – задумчиво протянул Ренджи, отпивая из бокала ярко-оранжевый сок. Рукия кивнула, с набитым ртом очень похожая на хомячка. - Угу, - девушка откусила солидный кусок от кремового пирожного, - И чего ему в такую рань брат потребовался? Хотя он ушел еще раньше – сказал, дела. Ренджи усмехнулся и стер большим пальцем кремовые ошметки с бледной прохладной щеки: - У тебя крем на моське, обжорка. Мы сегодня репетируем? Рукия надулась, торопливо стирая крем ладошкой: - Дурак. Да, брат говорил… Я все равно не участвую, - она погрустнела, в прострации глядя на остатки пирожного. Ренджи потрепал ее по голове: - Уверен, Бьякуя разрешит тебе спеть с нами пару песен. Он же твой брат. Бардесса вздохнула: - Ты его плохо знаешь. - Уверен, это не так! Он, может, и корчит из себя невесть что, но таким уж неприступным он не является. Бьякуе, как и любому человеку, свойственные чувства и переживания, - горячо возразил Абарай, глядя на подругу вспыхнувшими глазами. - Ренджи, да ты явно симпатизируешь моему брату, - прыснула брюнетка, и взгляд барабанщика поугас, а на острых скулах выступил едва заметный под загаром румянец. - Хватит чушь-то городить, - буркнул Ренджи, пряча лицо за краем бокала. Рукия качнула головой. - Ох, не верю я тебе, ну да ладно, - девушка потянулась и, заметив что-то краем глаза, резко развернулась. На губах девушки расцвела немного скованная, но искренняя улыбка. - Брат! – махнула рукой она. Ренджи глянул – и правда Бьякуя. С каким-то юнцом. Надо же, у него волосы белые… «Хотя чья бы корова мычала, а вот уж моей надо заткнуться», - усмехнулся Абарай, глядя на кончик своей красной косы. Бьякуя оглянулся, и его серые, суровые глаза потеплели – он увидел сестру. Кивнул ей, и острый взгляд ударника отметил странный жест его руки – словно хотел махнуть в ответ, но в последний момент удержался. Не решился? Абарай покачал головой, продолжая пристально смотреть на брата своей подруги. Что же ты за тайну хранишь, Кучики Бьякуя?.. *** - Значит, так… - Бьякуя обвел взглядом всех своих ребят, расположившихся за одним столом. Почему-то слушал его только Гриммджоу, как ни странно. Куросаки был словно не здесь, и его карие глаза светились ярче обычного – будто что-то хорошее случилось. Рукия, к вящему неудовольствию старшего брата, непрерывно о чем-то шушукалась с Абараем, и иногда они зажимали себе рты, чтобы не рассмеяться в голос. Улькиорра, судя по всему, впал в осеннюю меланхолию и, отбивая пальцами с черными ногтями какой-то ритм на лакированной столешнице, отсутствующим взглядом смотрел куда-то поверх голов. Широсаки вообще отсутствовал по неизвестной причине. Бьякуя вздохнул – полный бардак. Ладно, от Ренджи он ожидал такого, ну, и от Куросаки. Но Улькиорра-то! - Сегодня у нас репетиция, - железным тоном заявил Кучики, пристально глядя на притихшую группу. Гриммджоу меланхолично кинул, и Бьякуя поежился – да что это с ним? От Улькиорры заразился, что ли? Надо бы их держать подальше друг от друга… Рукия совсем не интеллигентно прыснула и толкнула в бок притихшего и посерьезневшего Абарая. Тот только отмахнулся, глядя своими невыносимо-яркими глазами прямо на старшего Кучики. «Дырку просверлит», - решил Бьякуя, невольно ослабляя давящий, словно удавка, галстук. И чего, интересно, он пытается высмотреть? Под этим взглядом даже видавшему виды Кучики стало немного не по себе. Совсем немного. - Где репетируем? Если опять в подвале, я против, - скучающе отозвался Гриммджоу, и Ичиго героически попытался не заржать. Бьякуя досадливо поморщился – тот случай ему будут еще долго припоминать все ребята. Тогда, перед одним из концертов где-то в каком-то Мухосранске, Бьякуя решил еще раз прогнать все с начала и до конца – вот только помещение им выделять отказались. Какая-то упертая тетка заявила, дыша перегаром, что «усе помещения казенные», и без разрешения высших инстанций ничем помочь она не может. А «инстанции» отсутствуют, на совещании они, и ей, тетке, откровенно на концерт напевать. Упрямая баба – ну так Кучики тоже упрямый. Воспользовавшись моментом, Улькиорра отвлек нудную бабу на какую-то мелочь, и Бьякуя, на глазах изумленной группы, невозмутимо вытащил из кармана ее казенного халата какой-то ключ. «Ты псих», - заявил ему потом Джагерджак, бегая по всему зданию этого подобия ЖКХ и ища нужную дверь. Нашел. Подвал. С крысами, мусором и прочими необходимыми подвальному помещению атрибутами. Бьякуя, не слушая ничьих возражений, нашел более-менее чистое место и с опаской сел, заявив, что репетировать будут здесь. И ведь репетировали, зажимая носы и шугая басами крыс – Кучики ведь упрямый. Теперь же группа, не исключая какого-то не очень адекватного сегодня Улькиорры, ехидно хихикала. Бьякуя подавил желание послать их всех и оскорбиться и ледяным тоном процедил: - Я переговорил с Ичимару, и тот с удовольствием выделил нам помещение, со всей необходимой аппаратурой и условиями. - И в чем подвох? – спокойно спросил Шиффер, разглядывая свой лак на ногтях. Кучики пожал плечами: - Помещение не только наше – оно одно на шесть групп. Так что придется нам распределяться. Сейчас предлагаю узнать, кто репетирует сейчас, и занять помещение после них. Куросаки недовольно вскинул рыжую голову: - Это что, нам еще месяц так репетировать – фиг знает где, да еще и по очереди? - Согласен с Куросаки, - хрипловато заявил Абарай, скрестив руки на груди, - Черти что, вообще. - Не надо так на меня смотреть, не я во всем виноват, - хладнокровно промолвил Кучики, ожигая всю группу жестким взглядом, ясно означающим – виноваты все, кроме меня. - А кто во всем виноват? – поинтересовалась Рукия, с интересом глядя на ленивую перепалку музыкантов. - Широсаки! – в один голос заключили все пятеро и, посмотрев друг на друга немного удивленно, от души расхохотались. Кучики позволил себе немного улыбнулся и тут же поймал на себе очередной странный взгляд ударника. И наконец-то подобрал к этому взгляду нужное определение – изучающий. *** В три часа дня вся группа собралась под дверью просторного зала, оборудованного под студию. И причем, сейчас студия была занята, судя по доносившейся из-за плотно прикрытой двери музыке. Вся группа расположилась на мягких диванчиках, расставленных по всему коридору, и принялась ждать. Подтянулся и Хичиго – на все расспросы и упреки солист заявил, что я не я, лошадь не моя и вообще – он был занят. С присущей ему наглостью Хичиго растянулся во весь диванчик и закинул ноги на подлокотник, затянувшись сигаретой. Получив укоризненный взгляд от старшего брата, Хичиго только усмехнулся и выпустил дым в сторону читающего Бьякуи, заработав себе в очередной раз смертельного врага – в лице некурящего Кучики. - Хичиго, - позвал Куросаки, как-то странно глядя на ловящего кайф брата. - Ммм? – содержательно отозвался тот, метко попадая окурком в стоящую рядом урну и затягиваясь новой сигаретой. Выдержав эффектную паузу, Ичиго выдавил: - Карин здесь. И Юзу. Хичиго подавился сигаретным дымом и закашлялся, сгибаясь пополам под ехидный взгляд обоих Кучики. Обретя способность говорить, Хичиго обреченно запустил руку в волосы, растрепав и так не очень аккуратный хвост. - Бля… - глубокомысленно изрек Хичиго, покаянно думая, что с ним сделает Карин за долгие годы отсутствия. И будет совершенно права. - А кто такая Карин? Девушка? – полюбопытствовала Кучики, глядя на страдания Широсаки. - Хуже, - довольно заржал Гримм, - сестра. Бьякуя посмотрел на наручные часы и встал. По его непроницаемой больше обычного роже группа поняла, что Кучики задолбался ждать, и сейчас что-то будет. Гриммджоу оскалился в предвкушении шоу, Улькиорра только хмыкнул, а братья Широсаки-Куросаки синхронно вытянули шеи вперед, во все глаза – карие и черные – глядя на старшего Кучики. Абарай закатил глаза и устроился поудобнее. Попкорна не хватает. Бьякуя скрылся за дверью, и буквально тут же стихла музыка. - Сейчас по ком-то заиграет похоронный марш… - трагично произнес Ичиго, театрально закатывая глаза. Рукия возмущенно треснула гитариста по рыжей голове: - Дурак! - Да заткнитесь вы, ничего не слышно! – шикнул на них Абарай, прикладывая ухо к двери. Ичиго и Рукия продолжили перепалку, но уже тише – интересно же. Неожиданно дверь распахнулась, и Абарай с несдержанным матом грохнулся на пол, потирая голову, по которой пришелся удар. Открывший дверь Бьякуя смерил незадачливого ударника презрительным взглядом и кивнул остальным: - Заходим. Но только тихо. В зале в полном составе заканчивала репетицию группа «Тени». Ребята настраивались на последнюю песню. Угрюмый гитарист, дико ухмыляющийся барабанщик не привлекали внимания. Внимание привлекал басист, любовно оглаживающий гриф гитары – худощавый парень в светло-салатовых джинсах и белой футболке с неразборчивым принтом. Волосы ярко-розового цвета растрепались, а на довольно красивом лице странным, почти диким возбуждением горели янтарем глаза, скрытые стеклами очков. - Мы уже заканчиваем, - послышался из-за микрофонной стойки резковатый женский голос, - последняя песня. - Мы подождем, - учтиво отозвался Бьякуя, одними глазами показывая своей группе, что надо сесть на диван. Сама студия, удобная и просторная, почему-то уютной не показалась. Может, это из-за полутьмы, что царила там, а может, из-за того, что за инструментами были другие ребята – все это ничем не напоминало маленькую, но светлую группу «Кукловода». Хичиго Широсаки насторожился еще тогда, когда услышал ее резке слова. Но тогда еще подумал – из-за хорошей акустики мог и обознаться. Может, он себя накручивает? Эта особа ему теперь в кошмарах будет сниться… Но когда она вышла на свет, Хичиго мысленно взвыл – да она что, его преследует? Та самая психованная баба с яркими малиновыми хвостиками, как у дошкольницы, теперь стояла и таращилась на него, как на восьмое чудо света. «Я. Ее. Ненавижу…». *** Рирука, мягко говоря, была не в духе. Сильно не в духе. Мало того, что ее выбесил этот вчерашний блондин-придурок, так еще и сейчас ее группу нагло прервали и, хоть и вежливо, но попросили закруглиться. Кучики Бьякуя – продюсер одной из самых известных групп, и весьма серьезный противник. Ссориться с ним не хотелось, и, хоть и нехотя, ей пришлось согласиться. Группа была ей смутно знакома. Она слышала их, но никогда не видела – не интересовалась. Конечно, Рирука восхищалась их звучанием, но почему-то смотреть не любила. Может, было немного завидно? Однако, посмотреть было на что. Группа была очень… разношерстная. Сам Кучики – интеллигент, статный, красивый брюнет. За ним вошел высокий загорелый парень, руки которого были испещрены странными черными линиями, а красные волосы были заплетены в косу. За ним вошла миниатюрная брюнетка, чем-то неуловимо похожая на Бьякую – только хрупка очень, и глаза синие, глубокие, живые. Следующим буквально влетел высокий рыжий парень со жгучими карими глазами, а за ним, посмеиваясь – диковатого вида парень с яркими голубыми волосами и такими же голубыми, опасными глазами. Рирука цокнула языком. Да, эти ребята стоили внимания. И как такой аристократ, как Кучики, связался с этими развязными парнями? Да еще и такая хрупкая девушка не очень вязалась с ними со всеми. Докугамине оглядела их, невольно сравнивая со своими ребятами. - Мы уже заканчиваем, - сказала она, хмуро кивая своим ребятам. Бьякуя непринужденно сел, закинув ногу на ногу: - Мы подождем. Черт, какой же он... надменный и высокомерный! Рирука терпеть не могла подобных людей. Но делать было нечего – здесь они на нейтральной территории. Девушка глубоко вздохнула. «Ну, теперь уже ничто не испортит мое настроение – портить нечего». А потом, кинув взгляд на группу «Кукловод», она поняла, что можно испортить его еще больше. На полу, рядом с рыжим, сидел ее кошмар. Этот жуткий, невыносимый блондин со страшными глазами – тот самый. Рирука почувствовала, что ее щеки краснеют – и уж точно не от радости видеть этого ублюдка. Репетировать расхотелось. Захотелось просто врезать этому подонку – прямо по наглой ухмылочке. И желательно тяжелым армейским ботинком. А этот… этот еще и так смотрел на нее, что захотелось просто прибить его к чертовой матери. Рирука да, Рирука феминиста. Причем похоже, особый тип феминистки, ненависть которой направлена на конкретного человека – в данный момент, на этого блондина. - Давайте «Лего», - хмуро бросила она своим ребятам. Группа была… хмурой, нелюдимой. Конечно, она любила их, как свою группу, как свою семью. К посторонним они относились, как стая волков – к чужаку. Единственный, кто нормально мог общаться со внешним миром, был бас-гитарист – Заэль Аппоро Гранц, худощавый нескладный подросток с дикими несусветными розовыми волосами и такими же дикими, горящими безумием глазами, которые он всегда скрывал за очками. Гранца считали психом, помешанном на своем деле и на химии – своей единственной страсти, своем единственном увлечении. Рирука была единственная, кто понимал его – и кто вообще хотел его понимать. Заэль старался отплатить ей тем же – довольно своеобразно, как умел. Рирука кивнула, и музыка полилась – одна мелодия, тяжелая, предвещающая беду. Стихнув на секунду, она грянула во всю мощь, захватывая сознание, давя, глуша, словно поток воды. Рирука сжала в руке микрофон. Глубоко вздохнув, девушка негромко начала, надрывно выводя каждое слово: - Долго Смотрела в лица, Искала принца, Сама не рада… Заэль неслышно подошел ко второму микрофону, даже с закрытыми глазами она чувствовала его тепло рядом: - А рядом, Ловит каждый полувзгляд Он был рядом, Оглянись, он был бы рад Играла, Вслух подумал, не сказал Все выбирала. Да вот он я, открой глаза! Голос Гранца никогда не переставлял удивлять Рируку – вроде бы ничего особенного, но они сочетались, черт подери, отлично сочетались друг с другом. Голос Гранца ей отчего-то напоминал голос ее отца. Музыка резко скакнула вверх, и Рирука широко распахнула глаза, надрывно выводя – почти крича – слова песни. - Больше Хочет мое эго, Ему все мало. Конструктор LEGO Сломала, Я сломала... Докугамине кричала, смаргивая выступившие слезы. Музыка давила на сознание, а ее голос грозил вот-вот сломаться. Девушка напрягалась, проживая каждое слово песни, и слова лились, вплетаясь в тяжелую мелодию. Свободной рукой Рирука вцепилась в волосы – жест, перенятый со множества концертов, жест, выражающий все ее эмоциональное состояние. Щеки Рируки раскраснелись, а волосы растрепали – она сейчас была похожа на полусумасшедшую, так выразительно горели ее глаза. - Ну ладно, Давай, попробуй Быть моим Богом, Каким-то боком, - голос ее потух, стал каким-то скучающим, словно ей было больше неинтересно, словно все надоело. Заэль покачал головой, отрекаясь от ее и от своих слов: - Все, хватит, Биться в стену головой Не катит, Я не псих и не герой Три балла, Время сна, часы назад Начну сначала. Вновь одна, протри глаза! – голос Гранца сорвался на крик, и это словно послужило сигналом для девушки. С силой сжав микрофон в руках, она выкрикнула, глядя куда-то мимо Заэля, куда-то внутрь себя: - Больше Хочет мое эго, Ему все мало. Конструктор LEGO Сломала, Я сломала... Все больше Ветром уносило От идеала, В белом упала в чернила, Все пропало, все... Рирука замолкла, хватаясь за голову и глядя широко распахнутыми глазами куда-то в пол. Девушка выкладывалась на полную, как и остальные музыканты – их пальцы побелели, а на скулах вздулись желваки. Музыка нарастала, мрачная, истерически хохочущая, она сдавливала виски. Немного промолчав, Докугамине снова запела – надрывно, истерически, с прерывистыми вздохами: - Все больше Хочет мое эго, Ему все мало. Конструктор LEGO Сломала, Я сломала... Все больше Ветром уносило От идеала, Если останутся силы, Все сначала, все! Она резко замолчала, и музыка оборвалась на истерическом взвизге, на недопетом аккорде. Но от этого мелодия не казалась незаконченной – наоборот, точка была поставлена, была поставлена последним выкриком малиноволосой солистки. Рирука выдохнула, разминая затекшие плечи и вытирая пот со лба. Заэль прокашлялся и положил ей руку на плечо: - Ты как? – протянул он, глядя, как она тяжело дышит. Рирука улыбнулась, благодарно сжав его жилистую ладонь: - Ничего, нормально. Мы молодцы, - сказала она уже громче, обращаясь ко всем, - на сегодня все, и я жутко голодная! Вы как хотите, а я в бар – нужно остыть немного. Музыканты начали собираться, и Рирука перевела дух. Черт возьми, не стоит так выкладываться. Интересно, чего это с ней? Неужели захотелось в кои-то веки выпендриться? Но перед кем? Уж точно не перед этим придурком. *** Широсаки был удивлен. И откуда в этой девчонке столько силы? Голос у нее был, что надо – она идеально подходила под эту тяжелую, чуть ли не психоделическую музыку. Когда она впервые прокричала припев, Хичиго чуть не снесло. Это было… просто непередаваемо. Сильно, надрывно, полуистерически – черт возьми, даже он бы не смог лучше. Широсаки невольно залюбовался девушкой. Малиновые волосы разметались и растрепались, щеки лихорадочно блестели, руки с тонкими пальцами судорожно стискивали микрофон – и как он еще не треснул? – а ее глаза, с которым невозможно подобрать оттенок, были широко распахнуты. Только смотрели не на него, а на какого-то парня с розовыми – подумать только, розовыми! – волосами. вспомнился Гриммджоу и Куросаки – но не розовый же. Интересно, это он так открыто объявляет о своей ориентации? Хотя голос у него неплохой. Спокойной, порой издевательски-спокойный, он дополнял яркий образ этой солистки. - Все больше Хочет мое эго, Ему все мало. Конструктор LEGO Сломала, Я сломала... Хичиго задумался над этими словами. Да она феминистка, черт ее подери. Эго, значит. И принца она искала. Звучит как-то… невероятно очень. Вторая часть больше похожа на нее – все, хватит. Она будто одолжение сделала – ну ладно, попробуй. Только ни черта у тебя не выйдет, знает она. Каким-то Богом, как презрительно она это выплюнула. Точно феминистка. Хичиго помотал головой. Черт, все мысли куда-то разбежались, остались одни неясные обрывки, да и те не соберешь воедино. Сильная песня, сильная музыка, сильное впечатление… Сильная девушка. Музыка резко оборвалась. Показалось это правильным – так и надо, никакой другой финал здесь неуместен, никак. Рирука встряхнула волосами, стирая пот с лица – Хичиго внимательно вглядывался в нее, пытаясь найти различия между той истеричкой, что наорала на него, и той девушкой, что сейчас так выложилась здесь, перед ним. Или не перед ним? Тот самый розоволосый парень-очкарик подошел к ней, положил руку на хрупкое плечо. Широсаки напрягся – черт, какая-то она неправильная феминистка. Или это она не на всех так реагирует? И вообще, кто этот парень? Друг, брат, любовник? Кто бы он ни был, бесил неимоверно. Вся группа, включая и этого парня с розовым кошмаром на башке, уже разошлась, и только солистка еще копалась с микрофоном, что-то бурча себе под нос. Растянув губы в оскале, Хичиго пружинисто встал, не обращая внимания на взгляд брата. - А у тебя неплохой голос, - сказал он, стоя у нее за спиной и ожидая вполне естественную реакцию. Которая не замедлила явиться. Девушка резко развернулась, и ее лицо тут же исказилось презрением и брезгливостью. - Опять ты? – спросила она, яростно дергая молнию на чехле, - Свали в туман, заебал. Широсаки цокнул языком, и в его голос добавилась наигранная растерянность: - Вот какая ты бука, а? Я же, так сказать, с открытой душой и чистыми помыслами, а ты… - А я да, я стерва, - бросила она, закидывая сумку на плечо, - У тебя все? Тогда счастливо оставаться. Широсаки шагнул вперед, преграждая ей путь. Ухмылка на хищном лице приобрела довольный оттенок: - Какая ты злая… Даже не поинтересуешься, как дела? - Отвали! – девушка толкнула его, сверкая яростным взглядом. Хичиго до безумия нравилось наслаждаться этим взглядом – диким, яростным, уничтожающим. Ни одна его знакомая девушка не была способна на такой жгучий взгляд. И ни у одной не было таких красивых глаз. - Все-все, уже ухожу, - клавишник поднял руки в примирительном жесте, и с его губ сорвался смешок. Провожая ее взглядом, Хичиго ухмыльнулся. Черт подери, а она его задела. *** - Рирука? Ты чего так долго? – за дверью ее ждал Гранц. Девушка слегка улыбнулась, когда он забрал ее сумку. Она привыкла к его поддержке, привыкла видеть этого психа рядом – как он сказал когда-то, два сумасшедших должны держаться рядом. - Да нет, ничего, - ответила она, направляясь к лестнице. Остановившись на мгновение, она спросила, чуть помедлив: - А кто это был там, парень с длинными белыми волосами? Заэль удивленно приподнял бровь, а затем манерно пожал плечами: - Это у которого черные глаза дикая усмешка в пол-рожи? Широсаки Хичиго, полный псих. Бывший наркоман, пьяница и дебошир. Однако талантлив, за что и терпят его в группе. Видела еще рыжего такого хмурого паренька? Так вот, это его брат. А тебе-то что? Зацепил кто? – взгляд медовых глаз сделался хитрым. Рирука нахмурилась: - Не городи ерунды. Просто интересно стало. *** - Хич, а кто эта миленькая солисточка, а? Твоя любовница? – Джагерджак похабно усмехнулся, расчехляя гитару. - Гриммджоу, если следовать твоей логике, то все более или менее миловидные солисточки – мои любовницы, - лениво отозвался Широсаки, раскуривая еще одну сигарету. - Это все факты, - заржал Гриммджоу, - у нас обычно и дня не проходит, чтобы не звонили родственники очередной оприходованной тобою девицы. - И большинство упоминают тебя, - отстраненно напомнил Улькиорра. - Докугамине Рирука тебе не по зубам, братец, - встрял Ичиго, настраивая гитару. Широсаки плотоядно усмехнулся: - Это мы еще посмотрим, И-чи-го. - Все, кончайте трепаться, - оборвал их Бьякуя, - давайте начнем с «Секрета», раз уж Широсаки здесь. Музыканты расползлись по своим местам. Хичиго любовно огладил длинными пальцами свой микрофон, невольно напрягаясь и чувствуя, как музыка словно проходит через него. «Рирука, значит… Красивое имя». Песня "Лего", группа "Слот"