Музыка - здесь и сейчас

Иное еще никогда не чувствовала себя так странно. И свободно, и в то же время растерянно – девушка совершенно не знала, как быть дальше. Нужно репетировать, нужно готовиться – но как? С кем договориться, где взять помещение, если она даже не знает, как оно вообще выглядит? Всегда о таких вещах договаривался Исида, а теперь вот она одна. Это так страшно… И так волнующе. Она идет по коридорам, ловя на себе взгляды. Ее всегда от таких взглядом оберегал хмурый и предупредительный взгляд Урю. Серая плиссированная юбочка, как у школьницы, светлый свитер с милыми узорам из котят, распущенные волосы струятся по спине. Ей немного неуютно здесь – как маленькой девочке при разговоре взрослых. На часах – уже пять, а она еще даже не приступала к репетициям! Время пролетит незаметно, она уверена – нужно начинать. Ее всегда душила неуверенность, душил страх и неловкость – вдруг она сделает что-то не так, вдруг опозорится? Ей было страшно, всегда страшно выходить на сцену, к зрителям – вот почему с ней постоянно рядом был кто-то. Этим кто-то после смерти брата стал Исида, ее менеджер и ближайший друг. Орихиме вспомнила, как Урю ей всегда сердито выговаривал: «Если ты и дальше будешь всего так бояться, то что дальше? Я не всегда буду рядом, чтобы подержать тебя за руку, Химе». Рыжеволосая улыбнулась немного натянуто – вот уж точно, Урю как в воду глядел… Она же никого здесь не знает, совсем. Это все равно, что маленькому ребенку оказаться одному посреди оживленной площади. Вспомнился вчерашний знакомый – брюнет с бездушными зелеными глазами. Он же вроде живет в соседнем номере? Так может, набраться смелости и… Орихиме помотала головой. Нет, ну не может же она… К совершенно незнакомому человеку… Она ему и так вчера досадила. Но с другой стороны… В конце концов, она же больше никого не знает тут, кроме него. Может, он не откажет… Выдохнув и для храбрости сжав кулаки, Иное робко постучала в дверь соседнего номера. *** Улькиорра потянулся, потирая виски и прикрывая уставшие от чтения глаза. репетиция выдалась удачной – музыка лилась, никто нигде не сфальшивил, и даже Широсаки не стал вредничать. Не к добру это, конечно, но Шиффер ощущал внутренний покой и гармонию. Гриммджоу лениво щелкал пультом, иногда отхлебывая из банки с пивом – к этому Улькиорра давно привык и даже научился не обращать внимания на разбросанные везде бутылки и смятые сигаретные пачки. Идиллию нарушил негромкий стук в дверь. Улькиорра нехотя отложил книгу и с недовольным видом воззрился на дверь, гадая, кто бы это мог быть. Братья-акробаты не стали бы так стучать – они бы, особенно Хичиго, уже бы вышибли дверь от переизбытка энергии и недостатка силы. Кучики? Тот всегда, если что-то надо, вызывает ребят по телефону. Если только Кучики-младшая, но ей-то что тут понадобилось? - Гриммджоу, стучат, - холодно заметил Улькиорра, вновь берясь за книгу. Из-за диванной спинки раздалось невнятное бурчание, а за тем вполне разборчивые вопрос: - И че? - Открой, - устало вздохнул Улькиорра, поражаясь тупости гитариста. Тот, запустив в солиста подушкой – не попал, - поплелся открывать дверь, кроя по чем свет стоит «ленивую задницу Шиффера». *** Орихиме уже собиралась уходить, когда дверь резко распахнулась. К ее удивлению и смятению, она увидела вовсе не вчерашнего брюнета, а широкоплечего загорелого парня с неимоверными голубыми волосами, пребывавшими в полном беспорядке. Голубые, красивые глаза почему-то внушали страх, а ухмылка, напоминающая звериный оскал, не добавляла его лицу добродушия. - Чего тебе? – грубо поинтересовался он, облокачиваясь на дверной косяк и с интересом оглядывая фигуру гостьи. «Не может быть, я же не могла ошибиться номером… Может, это его сожитель? Но тогда почему двое мужчин живут в одном номере? Ой, нет, и думать не хочу об этом!». Орихиме мучительно покраснела, в красках представив себе, почему двое взрослых мужчин делят один номер. - Слушай, либо говори, либо уматывай, - недовольно рыкнул парень, сверкая голубыми глазами. Орихиме всполошилась, краснея еще больше: - Д-да, простите, пожалуйста… Извините, а вы… один живете? Ухмылка парня растянулась еще шире, и он подался к девушке, склонив голову набок. - А что, предлагаешь свою компанию? – выдохнул он, заправляя ей за ушко рыжую прядь. Орихиме отшатнулась: - Н-нет! Просто… Я ищу кое-кого, и… Он брюнет, и у него кожа очень бледная, а еще глаза красивые – зеленые такие…Ну, изумрудные слегка… И имя у него такое… Длинное, странное немного, вот. – Орихиме выпалила все это, крепко зажмурившись. Паника подступала к горлу – называется, полезла, не зная куда, и даже имя не смогла вспомнить! Все, больше никуда без Исиды! Голубоволосый резко рассмеялся коротким, хриплым смехом и посмотрел куда-то в глубь номера. - Ну да, живет тут один, - усмехнулся он, - брюнет. Сейчас позову, - и скрылся в дверях, снова разражаясь хохотом. Иное не знала, куда деть себя от смущения. Просто ужасно. *** - Улькиорра! К тебе гости! – крикнул Гриммджоу, истерически посмеиваясь. Шиффер нехотя оторвался от книги и смерил басиста холодным, но все же слегка изумленным взглядом. - И когда ты успел с ней познакомиться, а? Черт, это единственный раз, когда я тебе завидую, - продолжал Гриммджоу, плюхаясь на кровать. Брови Улькиорры поползли вверх: - С кем – с ней? - Ну, с бабой с этой рыжей, - махнул рукой в сторону двери Джагерджак, - Слушай, скажи честно, ты с ней спал? Шиффер захлопнул книгу и встал, направляясь к двери. Рыжая, рыжая… Уж не вчерашняя ли девушка, которая никак не могла найти свой номер? Господи, а этой-то что понадобилось? Ощущение спокойствия разрушилось полностью и бесповоротно. Улькиорра открыл дверь, окидывая взглядом отшатнувшуюся от неожиданности девушку. Длинные рыжие волосы, смущенное лицо, серые глаза… Мда. И как она его нашла, а главное, зачем? Улькиорра мысленно простонал. Если это очередная сошедшая с ума фанатка, он просто вышвырнет ее к чертям собачьим, и все тут. Нигде покоя от них нет, черт возьми. - Здравствуйте! – рыжая с таким облегчением подскочила к нему, что Улькиорра почувствовал себя чуть ли не святым спасителем. И правда, готический принц… Тьфу ты, пора завязывать с этими фанатками. - Чего тебе опять, женщина? – устало спросил Улькиорра, отцепляя ее от своего рукава. Как ее там звали – имя такое еще… Что-то про принцессу. Ах, да – Орихиме. Орихиме Иное… Где-то он уже слышал это имя. - Простите, пожалуйста, я очень не хотела вас отвлекать, но дело в том, что… - лепетала она, глядя своими серыми, по-щенячьи доверчивыми глазами. Взгляд был… такой детский, такой наивный… Раздражал немного. До зубовного скрежета. - Женщина, короче, у меня нет желания выслушивать этот бред, - резко оборвал поток бессвязного лепета Улькиорра, раздраженно откидывая черную прядь с бледного лица. Девушка замялась, а потом прижав руки к груди, выпалила, стремительно краснея: - Не могли бы вы мне показать, где находится студия! Мне нужно репетировать, и я… А я никого, кроме вас, здесь не знаю… Нет, ну, то есть я и вас не знаю толком… - Нет, - сухо и безразлично кинул Шиффер, берясь за ручку двери. Предложение быть гидом у этой девчонки его не привлекало. Ну, вот ни капельки не привлекало. Лицо девчонки исказилось отчаянием, и она порывисто схватилась за его запястье. Улькиорра вздрогнул – ее маленькая, по-детски хрупка ладошка была теплой, а в доверчивых серых глазах плескались готовые пролиться слезы. «О нет», - мысленно застонал Шиффер, - «Только слез мне не хватало!». Улькиорра чуть было не запаниковал. Если она вздумает реветь, то его ледяное спокойствие улетучится окончательно. - Пожалуйста… - умоляюще добавила она, и ее губы дрогнули, совсем как у готового расплакаться ребенка. Брюнет вздохнул, на секунду задержав взгляд на тонких пальчиках, сжимающих его руку. - Чувствую, мне это аукнется… - еле слышно пробормотал Улькиорра, нехотя отходя от двери и стряхивая ее руку с себя. И чуть громче добавил: - Идем, женщина. Рыжая мгновенно раздумала реветь, и на ее лице расцвела сияющая улыбка. Она чуть ли не подпрыгнула от радости, что-то весело щебеча. Шиффер вздохнул, изо всех сил стараясь не обращать на это внимание. От этой странной женщины исходила такая радость, будто он ей тут не студию обещал показать, а подарил билет на Мальдивы, честное слово. - Улькиорра Шиффер, - холодно бросил он, и поток радости ненадолго прервался. Она недоуменно замерла, а потом улыбнулась еще шире: - Да, я помню, вы уже говорили. Орихиме Иное, если вы забыли, можно просто Орихиме. Шиффер непроизвольно дернул плечом. Глупое какое-то имя, Орихиме. Хотя ей подходит – вон, счастье светиться, как принцесса некоего счастливого королевства. Глупая женщина – глупая и наивная. Через десять минут беспрестанного трещания на ухо Улькиорра подумал, что его мозг и уши перегружены от лишней информации. И ведь в этот частокол и слова вставить нельзя было! Оставалось только терпеть, ускоряя шаг и искренне надеясь, что больше он никогда не встретятся. Ему и так теперь это щебетание будет в кошмарах сниться… Когда показалась дверь в студию, солист мысленно поблагодарил всех существующих богов. Он резким движением распахнул дверь в студию: - Вот. Орихиме с детской непосредственностью огляделась, и на ее живом милом личике читалось столько эмоций, что Шиффер даже удивился. Разве можно испытывать столько всего сразу, причем не скрывая, а как бы раскрывая душу окружающему тебя миру? Это так глупо – надеяться, что этот мир встретит тебя с распростертыми объятиями. Глупая она, это Женщина. - Удачно порепетировать, - вежливо бросил он, направляясь к выходу. Но Иное, похоже, не рассчитывала так быстро отказываться от его компании. - Подождите! – она отчаянно кинулась к нему. Улькиорра слегка удивленно развернулся к ней: - Что еще? Орихиме замялась, наматывая на палец прядь рыжих волос. Взглядом метнувшись куда-то в угол, она неразборчиво что-то прошептала. Брюнет чувствовал, как нарастает раздражение. - Ты не можешь говорить громче, Женщина? – спросил он, и в его спокойном голосе явственно проскользнули нотки раздражения. Иное набрала в грудь воздуха и проговорила на грани слышимости: - Вы не могли бы… Остаться? Пока я… не спою? Шиффер подумал, что слышался. Смерив ее слегка удивленным взглядом, он переспросил: - Прости, что? - Не могли бы вы остаться? Мне так будет легче петь… - неуверенно проговорила девушка, натыкаясь на холодный безразличный взгляд. И совсем уж безнадежно и блекло добавила: - Пожалуйста… От этого «пожалуйста» скрутило нервы. Каким же жалобным оно было! Как будто для нее не было ничего важнее в мире, кроме его присутствия. Улькиорра снова вздохнул и бросил печальный взгляд на дверь, понимая, что до комнаты ему еще полчаса точно не добраться. Казалось бы – откажи ты ей, и иди себе в номер, возвращайся к чтению. Ведь у него, как никак, и свои дела есть! Но почему-то язык не поворачивался сказать «нет». Может, потому, что сейчас отказать – все равно что обидеть мокрого, несчастного котенка, замерзающего под проливным дождем? «Меня погубит моя любовь к кошкам», - констатировал он, скрестив руки на груди и спиной облокачиваясь на стенку. - Ты меня окончательно решила в свои няньки записать? – спросил он, стараясь не примешивать в голос изрядную часть язвительности. Орихиме вскинула на него огромные серые глаза, и на ее щеках стремительно расцвел пунцовый румянец: - Нет, нет, что вы… Просто, я уже говорила, я никогда никуда не ездила одна, и со мной всегда был Исида… И меня всегда кто-то слушал, пока я пою – мне так было существенно легче… А сейчас я одна, и никого здесь не знаю… Только вас. И, если вам не очень трудно… Поток бессвязных слов замолк, и запал у девушки кончился. Она понимала безнадежность своего предложение – к незнакомому мужчине, у которого, может, есть и свои дела. «Определенно есть», - заметил внутренний голос брюнета, но Улькиорра только вздохнул. И кто додумался пустить такого… такого ребенка одного сюда? Она же совершенно не приспособлена к жизни, ну вот ни капельки! А если бы попался ей кто-нибудь другой, не спокойный и рассудительный Улькиорра? Например, тот же самый Гриммджоу. Шиффер себе отчетливо обрисовал, что мог с ней сделать неудержимый нахальный и развязный басист. Вот же наивное существо эта Женщина… «любовь к кошкам меня точно погубит». - Только быстрее, - бросил он, стараясь не смотреть, как загораются ее глаза, и как возвращается ее светлая улыбка. Девушка радостно улыбнулась и кинула: - Д-да, конечно! Сейчас, я только включу плеер… Она завозилась, закопалась в своей сумке, мимоходом объясняя: - Это пока временно, пока я одна, для репетиций. Позже приедет Исида, и остальные ребята, и тогда мы уже начнем полную репетицию, а сейчас пока так, но это тоже сойдет! Она вытянула из сумки телефон с подключенной к нем колонкой и, завертевшись на месте, начала искать место, куда его можно ткнуть. В полутемном зале около окна стоял небольшой, видимо, журнальный, столик. Орихиме пристроила туда телефон и, мурлыча что-то под нос, начала листать плейлист. Найдя наконец нужную песню, она бросила на Улькиорру немного смущенный взгляд, так же застенчиво его попросила: - Извините, вы не могли бы мне немного помочь? Просто включить песню, когда я скажу, хорошо? Улькиорра хмыкнул, проходя к столу. Какая беспомощная женщина, однако. - Ты, все-таки, записала меня в свои няньки, - снова повторил Улькиорра, и девушка залилась краской, отходя от Шиффера немного подальше. Странная она… живая. Немного постояв молча, только беззвучно шевеля губами, она окатила его взглядом своих светлых глаз и только кивнула. Улькиорра безучастно нажал «плей». Он ожидал чего угодно – даже самой розовой попсы. Но этого… Чистая мелодия, давно забытые людьми инструменты – лютня, флейта, арфа, квидерра… Все это удивило солиста группы «Кукловод». Улькиорра снова неслышно отошел в тень, к двери, скрестив руки на груди. Она стояла в тонком луче солнца, падающего из окна. Волосы горели медью, тонкая фигурка была словно соткана из чего-то светлого. И он, скрытый тенью кулис небольшой сцены, с пустотой в глазах. Каким же ярким был этот контраст. Музыка немного стихла, и полился голос. Поначалу дрогнущий, неуверенный – Орихиме бросила на него быстрый взгляд и прикрыла глаза, словно ей и правда было легче от его присутствия. Тихая мелодия, словно качание волн, и легкий, нежный, набирающий силу голос – все это казалось частью волшебного сна, сказки, что развеивается с первым лучом рассвета. - Solitaire with a Song in her Heart but what a sad song to sing turned her back on all that she knew In the hope of a golden Ring.... (Пасьянс с песней в сердце своем, Но какая это грустная песня, Что отвернула ее от всего, что она знала В надежде на золотое кольцо) Голос Иное уже не дрожал. Улькиорра не мог узнать ее – ту дрожащую застенчивую девчонку, то и дело краснеющую и такую неловкую. Сейчас это была прежде всего сказочная принцесса, что непринужденно пела, несла эту песню, дарила ее всем, кто захочет слушать. Глаза прикрыты, на губах играла немного рассеянная улыбка, а тонкие пальцы мяли край свитера, и только одно это выдавало ее волнение. Улькиорра выдохнул, осознав, что все это время он задерживал дыхание. Черт возьми, а у нее неплохой голос. Очень даже неплохой – он бы сказал, очень даже хороший. Мысли путались, оставалась только эта песня, пропитанная светом и неуловимой прелестью времен храбрых рыцарей и прекрасных дам. - And the Rains come down And the Stars fell from the Sky Oh, how dark the Night... It always seems those Castles and Dreams Fade with the morning light… (И дожди дошли И звезды упали с неба О, как темна ночь ... Всегда кажется, эти замки и мечты Сгорят с первым лучом утреннего света) Голос рыжеволосой словно прошило тонкой, как шелковая нить, печалью. Будто и ее замок растаял, едва забрезжил рассвет. Улькиорра тихо хмыкнул – так всегда происходит со сказочными принцами, принцессами и воздушными замками, где они могли бы жить долго и счастливо. Все это тает, едва на них упадет солнечный луч. - such a sad story that time loves to tell copper coins shine for the Sun from the floor after wishing well (Такая вот грустная история, Какие любит рассказывать время Медные монеты горят солнцем На полу после тех, кто желал). Улькиорра бросил последний взгляд на нее и вышел за дверь, неслышно, стараясь не грохнуть ботинками или цепью, покоившейся на бедре. Шиффер осторожно прикрыл дверь и прислонился к ней лбом, прикрывая глаза. Мелодия еще лилась, приглушенная деревом входной двери, и голос еще звучал – вот только правда ли за дверью, или у него в голове? Он помотал головой, выгоняя все мысли, оставляя только приятное впечатление от хорошей музыки. И от красивого голоса. «Она расстроится, когда увидит, что меня нет», - мельком отметил он, направляясь в сторону своей комнаты. И ему вслед неслась призрачная мелодия принцессы из сказки. Вот только она растает с первым лучом рассвета, как и все сны. Группа - Blackmore`s Night, песня - Castles and Dreams