Принц Уэльский

Алед ап Эллис Кадэрн, как его звали когда-то, родился в южном Уэльсе на границе с Чеширом. Его родители были обедневшие дворяне, мать англичанка, отец валлиец. Алед был вторым из пяти детей и старшим сыном. Как сын сеньора, он обучался грамоте, счету и латыни у местного священника. Мать, знавшая французский и хорошо игравшая на арфе, обучала этим премудростям Аледа и его старшую сестру. Читала им вслух потрепанные французские романы Кретьена де Труа о древних королях, рыцарях и прекрасных дамах. Это было интереснее, чем библейские истории, которым учил его священник, но не так интересно, как старинные валлийские легенды и сказки, которые рассказывала ему, брату и сестрам няня. О злобных горных фейри, от которых не спасает ничего кроме Библии и железного ножа, о прекрасных озерных девах и сказочном золотоволосом народе Тивлит Тег, о гномах и подменышах, болотных чудовищах и крошечных эльфах-эллилах, о логрийском короле Артуре и зачарованном острове Авалон... Отец не одобрял этих посиделок с матерью и няней, книжек и игры на арфе, ворчал, что Аледу не хватает только научится шить, а ему нужен сын, а не третья дочка. Впрочем отец в домашние дела и воспитание детей вникал мало. Большую часть времени проводил на охоте. Иногда брал с собой и Аледа, хотя тому больше нравилось рыбачить или просто без дела околачиваться по окрестностям в компании младших брата с сестрой и деревенских приятелей. В Уэльсе нравы были попроще, чем в Англии, и Алед особо не кичился тем, что он сын дворянина. Да и то сказать, некоторые крестьяне, жившие на принадлежащих его родителям землях и плативших им подати, были богаче своих господ. Алед не задумывался о своем будущем. Смутно предполагалось, что он станет военным. Хотя отец подумывал отправить его в Лондон или Оксфорд получать образование, если найдутся для него покровители. Но это должно было произойти еще не сейчас. «Года через два». Аледу, жизнь которого текла размеренно и без происшествий, этот срок казался вечностью. Но скоро все изменилось. *** После смерти доброго короля Ричарда для валлийцев наступили тяжелые времена. Им больше нельзя было занимать какие-либо важные должности даже в родном Уэльсе, а за пределами Уэльса владеть какой-либо собственностью. Не позволялось и заключать браки с англичанами, а валлийским детям - получать образование. Запретными для них оказались и любые собрания, и военная служба, и ношение оружия даже для охоты и защиты домов от разбойников. Даже подать в суд на англичанина отныне валлиец не имел права. Скоро начались волнения, особенно на территории так называемой Валлийской Марки, то есть в южных областях Уэльса, пограничных с Чеширом, Шропширом и Херефордширом, там, где валлийцы, жившие вперемешку с англичанами, оказались особенно беззащитны перед новыми законами. На отца Аледа наложили огромный штраф за то, что он был женат на англичанке. Он стерпел, только стал еще мрачнее и угрюмее, чем раньше. Однако в мятежах он участия не принимал. Возможно, просто не успел. Однажды на закате в землях Кадэрнов появился английский отряд. Это был не случайный набег мародеров, а карательный рейд по приказу короля - солдаты пришли в деревню, чтобы уничтожить ее со всеми жителями. Не пощадили они и господский дом. Отец пытался встать у них на пути, но его почти сразу убили. Слуги разбежались. Аледа, бросившегося на помощь отцу, просто отшвырнули в сторону. Он, отлетев, ударился головой о край стоящего у стены кованого сундука и остался лежать. Но сознания не потерял и видел, что солдаты делали с его старшей сестрой, пока их товарищи обшаривали дом, забирая все ценное. Мать Аледа уволокли во двор или в одну из пристроек. Колыбель, где лежал самый младший из его братьев, опрокинули, малыш из нее выкатился, да так и остался вопить на полу среди общего разгрома. Когда один из солдат схватил его и приподнял с пола, Алед решил, что ему пришел конец, но ему всего лишь скрутили руки и потащили вон из дома. Другой солдат вынес в охапке его младшего брата и сестру, которые до этого прятались на кухне. Аледу связали запястья и локти и бросили на одну из телег, куда солдаты сваливали награбленное. Брата и сестру, наверное, бросили на другую – больше он их не видел. Вокруг царил хаос. Дома горели. Обезумевшие люди метались по улицам. Их убивали мечами, копьями, стрелами, вешали, топтали лошадьми, младенцам разбивали головы о стены. Женщины с детьми пытались спастись бегством, укрыться в домах или за придорожными изгородями, но их везде настигали. Мимо телеги, на которую бросили Аледа, пробежал один из его приятелей-ровесников, с которым он всего несколько часов назад бродил по лесу - Алед видел, как он на бегу запрокинулся назад, когда стрела вонзилась ему в спину. Он не знал, были ли живы еще его младший братишка, мать и сестра, но он видел, как солдаты подожгли дом, где они, возможно, оставались... К утру на месте деревни остались лишь дымящиеся руины, пепел и трупы, но об этом Алед уже не узнал. Не знал он и того, почему именно его пощадили в той резне - впрочем, не его одного. Несколько мальчиков и девочек из его деревни вывезли в Англию в качестве военной добычи. Вместе с тысячами других валлийских детей, которые должны были пополнить ряды батраков и слуг. *** Алед провел в Англии четыре года. Он мог угодить на рудники или в трактирные слуги. Неизвестно, что хуже: умирать под землей от переутомления, недостатка воздуха и света или стать самым бесправным и презираемым в Англии существом, выполнять грязную работу, питаться объедками и терпеть постоянные побои и насмешки. Вот почему слуги в Англии так часто сбегают от хозяев, предпочитая сгинуть в лесах от голода и холода, чем влачить свое беспросветное существование. Или подаются в разбойники, чтобы потом встретить смерть на виселице. Аледа такой удел мало привлекал. Но ему повезло. Хозяин ему достался из знатных, и ему не нужен был забитый бессловесный раб, а нужен был слуга аккуратный, сообразительный и расторопный. Нед был постарше и выглядел побойчее других детей-пленников, к тому же хорошо говорил по-английски, потому на него и пал выбор. Нед - это его господин дал ему такое имя. Свое собственное он забыл, как забыл и свой дом, и семью, он не смог бы жить, если бы помнил об этом. Он бы и родной язык забыл, если б сумел. Хозяин желал слышать чистую речь, и Неду пришлось избавиться от своего северного выговора и валлийских словечек. Просто удивительно, как удары хлыста способствуют чистоте произношения. Его хозяин был требователен, но не жесток. Ему можно было угодить старанием и покорностью. Конечно, это не спасало Неда от затрещин и пинков, когда на хозяина находили приступы плохого настроения, или просто от несправедливых наказаний, но с этим можно было смириться. Зато он всегда был сыт и хорошо одет. И мог даже свысока поглядывать на тех, кому чуть меньше повезло в жизни, а таких в Лондоне было предостаточно. Когда Нед стал старше, его научили обращаться с оружием. И хозяин даже поговаривал иногда о том, что подыщет ему жену. Наверно, он так и остался бы в Англии, если бы в его родном краю не вспыхнуло восстание. И не просто случайные беспорядки, которые легко подавить, нет, это была настоящая война. Валлийцы под предводительством своего принца Оуэна Глендауэра, кажется, всерьез вознамерились свергнуть власть англичан. Скоро в Лондоне ни о чем другом и не говорили. Хозяин Неда был сторонником Ричарда, а нынешнего короля Генриха Ланкастера считал подлым узурпатором. Когда в Уэльсе начались мятежи, на короля Генриха ополчились и все его старые недруги в Англии. Хозяин с удовольствием поговаривал о том, что правлению Ланкастеров скоро придет конец. Неда это мало волновало. С замиранием сердца он, еще совсем юнец, слушал рассказы об отчаянных «детях Оуэна», которых хозяин называл не иначе как разбойниками, о бесстрашных отрядах валлийских повстанцев, которые, скрываясь в густых лесах и неприступных горах Уэльса, наносили удары по английскому войску, ослабляя его. Но не только солдаты из воинства Оуэна и лесные отряды сражались за свободу Уэльса. Вся страна поднялась на борьбу. Валлийские студенты покидали Оксфорд, валлийские слуги покидали своих хозяев в Англии, валлийские ремесленники - свои цеха. Все до одного сыны Уэльса стремились вернуться в свой край, чтобы избавить его от английского владычества. И мог ли Нед остаться в стороне? Теперь он все чаще вспоминал ту ночь, когда его увезли из дома. Он столько времени старался все забыть, что теперь в воспоминании возникала лишь череда смутно мелькающих образов и отзвуков - сполохи огня, крики, запах гари. Но то, что было до этого, как он жил в родном доме, он помнил и вовсе слабо, как будто англичане не просто убили его семью, но стерли ее из его памяти. Теперь жизнь дома, которая в детстве часто казалась ему унылой и скучной, представлялась ему настоящим раем. А Уэльс был волшебной страной, словно Авалон из старых нянюшкиных сказок, куда он всем сердцем стремился вернуться. Даже если и было там что-то плохое, то наверняка по вине англичан. Значит нужно от них избавиться. И отомстить за то, что у него отняли. Он уже не понимал, как мог так долго жить среди людей, которые были его врагами? В столице короля, который приказал убить его родных и разрушить его дом? Он опасался теперь только того, что война закончится раньше, чем он успеет принять в ней участие и отомстить. Кажется, хозяин и сам уже чувствовал, что с его молодым прислужником что-то происходит. Теперь у Неда уже не было выхода - пришлось бежать. Он понимал, что ему трудно будет добраться до Уэльса в одиночку. Значит, нужно вступать в королевскую армию - это был самый верный путь оказаться в нужном месте. В ряды английского воинства охотно принимали всех добровольцев, не спрашивая, кто они и откуда. Некоторое время отряд, куда попал Нед, базировался в Монмутшире, оттуда должно было прийти пополнение к Уску, где валлийские силы вели наступление. Решающая битва должна была состояться у местечка Пулл Мелин… *** Покинуть ряды английской армии в пути оказалось не так-то просто - с дезертирами там не церемонились. Поэтому Нед решил дождаться боя. Конечно, велика была вероятность того, что он получит стрелу в горло от своих же, но все же это был лучший из возможных способов оказаться в рядах соотечественников. Совсем недавно еще валлийские войска разоряли приграничные английские селенья, вторгаясь все дальше вглубь страны, но теперь повстанцам пришлось отступить. Впрочем, их оттеснили не особо далеко, и Нед понимал, что это лишь временные поражения. Просто англичане подтянули свежие силы, в этом он мог убедиться наглядно. Но все равно, думал он, и эти войска будут разбиты так же, как и предыдущие армии. Он знал, что королю Генриху приходилось отступать много раз и что теперь он больше не решается сам вести свое войско, возложив эту обязанность на наследника. Принца Уэльского. Нед зло усмехнулся при мысли об том. Неужели наследник английского престола так и будет продолжать носить этот титул? Даже после того как власть над Уэльсом будет англичанами утрачена? Этого ведь осталось совсем недолго ждать. Хотя то, что войско в бой поведет сам принц, возбудило в нем любопытство. Захотелось увидеть его хотя бы издали. И такая возможность у него теперь была. Перед битвой должны были отслужить мессу в присутствии всего войска, его полководцев и самого принца, который, словно простой прихожанин сельской церкви, опустился на колени перед священником. За ним опустились на колени и все солдаты. Кроме конных, они просто склонили головы. Начался молебен. Нед никогда не был особенно религиозен, то есть он, разумеется, верил в Бога и знал молитвы, но ни разу не видел, чтобы это могло действительно пригодиться в жизни. Но на колени опустился, конечно же, вместе со всеми. Было совсем раннее утро. Солнце, пробивающееся сквозь туманную пелену, окрашивало небо в нежнейшие розовые и бледно-голубые тона, далекий лес на его фоне казался сотканным из туманного кружева. При взгляде на это небо Неда охватывало странное волнение. И смутно верилось, что где-то там живет Бог, который и сотворил всю эту необъяснимую волнующую красоту. И непонятно было, почему люди вместо того, чтобы любоваться и восхищаться Его творением предпочитают убивать друг друга под этим небом... но при этом исправно вознося молитвы Всевышнему. Неду с его места почти не было слышно слов, произносимых священником, но они и не были ему особенно интересны. Он наблюдал за принцем. Теперь, когда все преклонили колени, он мог хорошо видеть Гарри Монмутского, как его обычно называли валлийцы, избегая упоминать его незаконный титул. Он был еще совсем юным, не старше самого Неда. Черты лица еще не отвердели, не приобрели мужественность и суровость опытного воина. Нед смотрел на его четко очерченный профиль, склоненный в молитве, на которой он, казалось, полностью сосредоточился. Лицо его, бывшее в начале мессы серьезным и напряженным, постепенно прояснялось, становилось безмятежным. И словно бы светилось изнутри, как будто бы Бог, к которому он обращался, и в самом деле коснулся его... Нед вдруг подумал, что принц очень красив, и это была странная мысль. Он не задумывался о красоте раньше, хотя некоторые вещи и люди - главным образом девушки - казались ему привлекательными и соблазнительными, но это было нечто другое. Обычно красота связана с желанием обладать чем-то, притягательность означает необходимость что-то иметь. Но когда он смотрел на это лицо, полное спокойного достоинства и какого-то неизъяснимого величия, его охватывали совсем другие чувства. Непонятное волнение теснило ему грудь, сродни тому, которое охватило его недавно при взгляде на утреннее небо. Понимание того, что до него никогда не дотянуться, никогда не коснуться, ничего с ним не сделать. Но в то же время невозможно просто отпустить это, забыть, позволить исчезнуть... Конечно, Нед знал, что у короля есть сын и наследник, но он почти ничего не слышал о нем. Хозяин о нем особо не говорил. Хотя в Лондоне принца любили, но это было скорее умиление: часто, чем меньше народ любит своего короля, тем больше он любит своего принца, потому что принц - это надежда на лучшую жизнь, на более справедливое и мудрое правление. А еще принц - это уверенность в завтрашнем дне, в том, что после смерти старого короля страна не впадет в череду смут и междоусобиц, как это было, например, в соседней Франции. Возможно, будь у Ричарда наследник, народ активнее поддержал бы его. И Болингброк должен был быть благодарен судьбе, что у него есть сын. И, подумал почему-то Нед, он должен быть благодарен судьбе за то, что у него ТАКОЙ сын. Месса была окончена. Принц принял благословение и вдруг внезапно сжал руку священника, впился в его лицо глазами, словно спрашивая о чем-то, требуя ответа... Священник мягко улыбнулся и еще раз накрыл голову принца ладонью, повторно благословляя его. И только после этого Генрих поднялся с колен и повернулся к своему войску. Нед вздрогнул - ту половину лица принца, которую он до сих пор не мог видеть, рассекал безобразный, плохо зарубцевавшийся шрам - такой остается от стрелы, ударившей вскользь, но все же вонзившейся достаточно глубоко. Этот шрам на полудетском еще лице производил странное впечатление, но не уродовал его, а словно придавал красоте семнадцатилетнего принца ту мужественность, которой ему еще не доставало. И на солнце бывают пятна, но за ними лишь прекраснее солнце. Лицо принца едва уловимо изменилось, когда он поднял взгляд на свои войска. Словно затвердело - свет набожности, только что сияющий для всех, теперь был скрыт за маской суровости. Принц принял у оруженосца шлем и надел его. Но забрала не опустил. Потом легко, словно не было на нем тяжелых доспехов, взлетел в седло. Он двигался порывисто, однако, не суетливо, и от каждого его движения веяло силой и уверенностью. Казалось, он стремится поскорее ринуться в бой, ведь ему не терпится одержать победу. Которая уже завещана ему небом. И странным образом это настроение передалось и войску. Принц развернул коня и взмахнул рукой в железной перчатке, сжимая ее в кулак. Это было сигналом. Люди поднялись с колен в едином порыве - так высокая волна вскипает у берега, готовая обрушиться на скалы и сокрушить их. Казалось, даже золотые леопарды на знаменах ярче засияли в лучах солнца. Да, так. На мгновение Неду показалось, что он действительно видит это солнце. Хотя небо было по-прежнему затянуто тучами. На несколько мгновений Нед даже забыл о том, зачем он здесь. Его охватило странное желание - остаться в рядах этих воинов, ведомых прекрасным юношей со шрамом на лице. Идти за ним в бой. Трудно было поверить, что войско, которое следует за ним, может потерпеть поражение... Но это не могло быть правдой. Нет. Ведь во главе валлийского войска стояли брат принца Оуэна лорд Тедур Гвидделверн и его старший сын и наследник Грифид. Англичане не могли победить. Бог не мог быть на их стороне. Как бы ни был их принц уверен в обратном. *** Обе стороны в тот день были уверены в благосклонности Всевышнего именно к ним. Но одну из сторон ждало горькое разочарование. Нед бежал с поля боя и скрылся в лесу. И не он один. Валлийская армия потерпела сокрушительное поражение и была рассеяна. Лорд Гвидделверн пал на поле боя, Грифид ап Оуэн был взят в плен. Он был единственным пленником, кому в тот день сохранили жизнь - остальные предводители валлийского войска и дворяне числом до трехсот были казнены тотчас же после сражения под стенами Уска. Нед был обескуражен исходом сражения, но ни надежды, ни решимости не потерял. Такое случается, говорил он себе. Случайное поражение в одной из битв не может повлиять на исход войны. Через две недели он снова шел в бой, на этот раз в рядах валлийской армии против англичан. И снова англичане со своим принцем во главе одержали победу. С тех пор Гарри Монмутский не знал поражений.